Полина наклонилась, чтобы оправить импровизированную постель.Дыхание Николая участилось, и боль от неудовлетворенного желания нахлынула с такой силой, что он стиснул пальцы. В нем вновь вспыхнуло желание. Она намеренно провоцирует его. Полина больше не та обожавшая его маленькая девочка, к которой он поклялся себе не прикасаться после нелепого бракосочетания.
Отвлеченный от этого воспоминания видом Полины, поднявшей руки, чтобы встряхнуть влажные волосы, Николай замер. Майка туго обтянула ее грудь. Не тебе меня приручить, сказала она ему. Хитро! Ярость, которую он сдерживал два с половиной дня, разгорелась с новой силой. Полина выставила себя на торги — что ж, он покупает! Почему бы и нет? Он быстро и без труда избавится от наваждения и пресытится ею задолго до конца лета. Ни одной женщине не удавалось удержать его дольше двух месяцев… А у этой, в непонятной майке с розовыми кроликами, шансов намного меньше, чем у остальных.
Тишина звенела в ушах Полина. Ее руки покрыла гусиная кожа, когда она легла на диван, мечтая только об одном, — чтобы Николай погасил свет. Тогда она сможет ненавидеть себя без свидетелей.
— Ну ладно, а теперь, когда ты удостоила меня чести видеть товар лицом, я хочу, чтобы ты сняла майку. И забудь о диване. Я предпочитаю, чтобы остаток ночи ты провела со мной в постели, — с холодным цинизмом процедил Николай.
Не веря собственным ушам, Полина очень медленно приподняла голову и попыталась разглядеть его лицо.
— П-прости что? — беспомощно пролепетала она. Николай рывком к ней
— Не смей играть со мной, — предупредил он вполголоса, но очень убедительно. — Я не в настроении заниматься тем, что ты ласково называешь словесной прелюдией!
Полина резко села, потянув на себя покрывало. Полина просто кожей чувствовала его злость. Но почему он так злится? Чем она провинилась?
— Похоже, у тебя сложилось впечатление, что я провоцирую тебя, — покраснев, прошептала Полина.— Но я не делала этого, честное слово… по крайней мере, сознательно…
— Тебя так же влечет ко мне, как и меня… к тебе, мой ангел, — нетерпеливо, с придыханием прервал ее Николай.
Полина опустила глаза, не выдержав его проницательного, вызывающего взгляда.
— Ты очень прямолинеен, тебе не кажется? Можно мне в свою очередь воспользоваться аналогией? Если бы я ела столько шоколаду, сколько мне хочется, то моя одежда скоро стала бы мне мала. Поэтому я себя контролирую, не желая без конца перешивать платья…
— О Боже, дай мне сил! — едва слышно прорычал Николай.
— Все именно так, желаешь ты это понять или нет, — настаивала Полина, теребя пальцами край покрывала и не гладя на Николая, чтобы не потерять мысль. — Минувшей ночью нам следовало бы распрощаться с прошлым… Ты — это слишком много шоколаду, ты вреден для меня. А я не хочу соблазняться тем, что для меня вредно… и для тебя тоже Я могла бы разозлиться на то, в какую форму ты облек приглашение разделить с тобой постель… Но я понимаю, что ты раздражен… Я, видимо, до сих пор кажусь тебе привлекательной. А может быть, ты устал или просто не привык просить у всех тех женщин, которые вешались тебе на шею… Что ты делаешь? — завопила она в изумлении. Николай обхватил руками ее талию и поднял ее в воздухе.
— Я не вреден для тебя. Возможно, я самый полезный из всех мужчин, с которыми ты делила постель. Буду ли я столь же полезным, когда кончится это лето, не моя забота. Думай обо мне как шоколадоголик, целиком отдавшийся своей страсти! Будь неистовой! — хрипло настаивал он.
Полина вспомнила, как хотела видеть его на коленях, изнемогающим от желания. Нельзя сказать, чтобы он ее умолял, однако был весьма близок к этому.
Как только Николай заметил знакомый затуманившийся взгляд, на его лице вспыхнула улыбка удовлетворения.
— Побалуй себя мною, мой ангел, — пробор мотал он, и все нервные окончания в теле Полина словно запели.
— Я не могу… Не должна!
Николай опустил ее на свою постель с такой трепетной, нежной заботливостью, какой ей не приходилось видеть после той первой их ночи.
— Разумеется, я буду заботиться о тебе и ребенке столько, сколько потребуется.
— Заботиться обо мне?
— Конечно… Я также думаю подыскать тебе дом здесь, поблизости, — с чувственной хрипотцой шептал он.
— Тебе, наверное, это понравилось бы, — предположил он, касаясь ее губ.
Понравилось бы? Конечно! Голод, который он выразил одним поцелуем, раздул в ней настоящий пожар. Она страстно поцеловала его в ответ.«Мой! Мой! Мой!» — хотелось ей кричать во весь голос.
Николай откинулся на подушки, в его темных, проницательных глазах промелькнула тень замешательства.
— Что случилось?
— Ничего… Совершенно ничего!
Полина немного стесняла обстановка спальни, это яркое освещение, так как она знала, насколько искушен Николай. Она ужасно боялась сделать что-нибудь не так и все испортить. Ведь секс, должно быть, жизненно важен для Николая, если всего одна ночь с ней заставила его просить превратить их мнимое примирение в настоящее.
— Полина… Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу сделать тебя счастливой…
— О, я уже на вершине блаженства, потому что…
«Просто обожаю тебя» — но она вовремя проглотила эти слова: нельзя слишком откровенно проявлять свои чувства. Одному Богу известно, как далеко ее это завело в прошлый раз!
— Тебе необходим кто-то вроде меня.
Запустив пальцы в ее волосы, Николай покрыл лицо Полина поцелуями.
Намереваясь удостовериться, что необходима ему еще больше. Полина робкой рукой скользнула вниз, по его упругому животу, и изумилась тому, как сразу напряглись его мышцы и как резко он выдохнул.
— Позже… Сейчас мне нужно, чтобы ты выслушала и приняла два важных условия нашего соглашения.
— Условия?
— Я требую от тебя абсолютной верности на это время.
Ресницы взметнулись вверх, глаза распахнулись. Полина изо всех сил старалась сосредоточиться, потому что Николай смотрел на нее с той мрачной серьезностью, которая всегда немного пугала ее.
— На это время? — прилежно повторила она, словно человек, знающий не больше пяти слов на иностранном языке и тем не менее старающийся принять участие в оживленной беседе.
— Это влечение неизбежно пройдет. — Полина застыла. И Николай обхватил ее обеими руками за плечи, пристально глядя в обеспокоенное лицо. — С другой стороны, оно может длиться и годы, — тут же добавил он. — Но я должен сказать и о другом условии: тебе в качестве моей любовницы придется быть куда более осторожной, нежели тогда, когда ты была моей женой. Люси не должна будет ничего знать.
Полина с огромным трудом постигала смысл этого заявления, поскольку мозг ее работал крайне медленно. А когда стало понятно, что это — решающий для ее жизни и счастья момент, и вдруг осенило, что будущее не сулит ничего, кроме боли и разочарования, ей расхотелось думать вообще.
Однако сознание продолжало проясняться с ужасающей быстротой. Она неправильно поняла Николая! И не было ли это непонимание результатом того, что она слышала только то, что хотела услышать? Ей так хотелось верить, что Николай стремится восстановить настоящий брак! Но у него не было такого намерения. Он по-прежнему хотел развода.