Слева и справа от Макара, упавшего мокрой, потной спиной на траву, и приходящего в себя после кровавой работы, находились как раз вернувшиеся на вал стрелки из совсем молодых и нестроевых станичников. Ещё недавно все они отступали под натиском прорвавшего оборону многочисленного врага… Медленно пятясь к окраинным хатам, сражаясь за каждую пядь земли и умирая в злой рукопашной драке.
Пока не подоспела помощь, защитники станицы тут, уже успели отдалиться от насыпи на двести шагов вглубь Наурской… Потеряв при этом полтора десятка своих товарищей, зарубленных и заколотых насмерть.
Но после сокрушительной контратаки примчавшейся по приказу войскового атамана резервной сотни, оборонявшиеся вновь вернулись на свои позиции на валу. Места погибших и тяжело раненых казаков тут же заняли другие защитники. Среди них было немало безусых подростков и даже женщин с девицами… На насыпи находились почти все, кто умел в станице обращаться с огнестрельным оружием. А этой воинской наукой в казачьей семье на Тереке владел каждый. Сызмальства и независимо от пола.
Макар жадно вдыхал насыщенный кислым запахом пороха воздух… И не мог надышаться. А повеселевшие после успешной контратаки защитники Наурской, громко переговаривались и подбадривали друг друга со своих мест на гребне оборонительной насыпи. Стрелки деловито орудовали на валу длинными шомполами, забивая новые заряды в ещё дымящиеся дула своих ружей. Станичники спешили, торопясь убить как можно больше отступающих врагов, пока те ещё находились в зоне огневого поражения.
Оборонительный вал вокруг десятника представлял собой яркую картину только что закончившегося рукопашного побоища. Заградительные рогатки были размётаны и перевёрнуты... Там и тут лежали ещё не остывшие, бездыханные тела ордынцев и казаков.
Войсковой атаман, наблюдая за боем со своей колоколенки, перед самой атакой османов в этом месте, приказал усилить участок обороны и перебросить сюда два двенадцатифунтовых полевых орудия… Что и было оперативно исполнено казачьими канонирами.
Бомбардиры, не жалея боезапаса, разили картечью пошедшего на очередной приступ врага. И нанесли ему заметный урон. Но так и не успели стащить с огневой позиции обе пушки, когда противник стремительным рывком приблизился к насыпи.
Ордынцы скатились в ров, быстро вскарабкались на вал и, не считаясь с потерями в своих рядах, сумели захватить одно орудие гяуров. Правда - совсем ненадолго.
Резервная сотня Ильи Сороки вскоре отбила назад у османов их ценный трофей. Отступая, противник попробовал было испортить казакам оставляемую пушку… Но и тут в суматохе боя не преуспел.
Враги лишь завалили колёсное орудие набок, облили смолой деревянный лафет и попытались его поджечь... Однако так и не сумел довести начатое до конца.
Макар запрокинув голову отрешённо смотрел, как лёгкий ветерок проносит над ним сизые клочья порохового дыма от несмолкающих вокруг ружейных выстрелов. И не переставал удивлялся, что до сих пор ещё жив. После шести рукопашных схваток насмерть. Даже не ранен!
Оглушительная стрельба под самым ухом, громкие переговоры станичников меж собой, - всё это звучало сейчас для десятника приятной музыкой. В отличии от других защитников Наурской, «пожарной команде» Ильи Сороки приходилось особенно тяжко. Казаки резервной сотни едва успевали перевести дух после очередного боя, как их опять срывали с места… И снова бросали в смертельную драку, затыкая постоянно возникающие бреши в обороне станицы.
Защитники на валу, отбив сами, или с помощью подоспевшей в критическую минуту «пожарной команды» вражескую атаку, могли потом достаточно продолжительное время отдыхать и собираться с силами. Готовясь новому бою.
Станичники перевязывали раны пострадавшим, устанавливали на прежние места размётанные рогатки, подвозили к насыпи воду, смолу, дрова для костров, порох и пули... Не забывая, при этом, внимательно следить за всеми манёврами противника в зоне своей ответственности.
У казаков резервной сотни времени на подобную долгую передышку не было. Окружённую станицу ордынцы атаковали с разных направлений практически беспрерывно. Для свалившегося без сил на траву Макара Мирошникова клич командира «По коням!» мог прозвучать в любую минуту.
Десятник, подавая пример своему отделению, не имел права сейчас расслабляться… И, едва отдышавшись, Макар заставил себя оторвать от прохладной земли наслаждающееся бездельем тело.
Он сел со вздохом, подвернув под себя по-турецки ноги в плотно облегающих икры тонкокожих ичигах... Если десятник собирался дожить хотя бы до сегодняшнего вечера – казаку сейчас вряд ли стоило любоваться проплывающими в небе облаками!
И первым делом Макару требовалось снарядить свои разряженные пистолеты и ружьё. Пока позволяла короткая передышка.
А в том, что она не затянется для десятника и его отделения надолго – сомневаться не приходилось. Вон, на восточной стороне станицы опять усиленная пальба пошла… Не иначе теперь там ордынцы атакуют наурцев.
Макар устало подумал - управятся ли сами казаки на восточной окраине? Хорошо бы… Или опять ему с товарищами из летучего резервного отряда мчаться на выручку станичникам?
Как только подчинённые Ильи Сороки в очередной раз помогли защитникам поселения отбросить противника за рогатки, сотник сейчас же вскочил на своего Пепла… И ускакал к колоколенке.
Предводитель «пожарной команды» торопился отчитаться перед войсковым атаманом об исполнении приказа. И о понесённых новых потерях в своей сотне. Закончив доклад Илья Сорока остался при Иване Дмитриевиче… Ожидая от полковника дальнейших распоряжений.
Резервная сотня же пока бездельничала. Спешившиеся казаки, оставив неподалёку своих коней, сидели и лежали на отбитом назад валу, почти не разговаривая и наслаждаясь отдыхом.
Точнее – это была уже не сотня… Подразделение Ильи Сороки таяло, как снежок, брошенный в костёр. После шестой рукопашной схватки с ордынцами за день казачья «пожарная команда» потеряла убитыми и ранеными уже более трети от своего личного состава.
Макар приказал себе подняться на ноги... Он нашёл взглядом пасущегося неподалёку от насыпи Буяна и подозвал коня к себе условным свистом.
Четвероногий боевой товарищ десятника пощипывал травку у ближней хаты, среди других осёдланных и свободно бродящих лошадей, почти не обращающих внимания на выстрелы. Однако знакомый свист дрессированный конь сразу услышал… Верный Буян тут же встрепенулся, поднял голову. И послушно затрусил навстречу спускающемуся с насыпи хозяину.
А Макар, подойдя к своему коню, вытащил из седельной сумки два разряженных кремниевых пистолета, снял с передней луки висевшее на ремне короткоствольное казачье ружьё… И хлопнул Буяна по лоснящемуся на солнце тёмному боку, отпуская пастись дальше.
Весь этот использованный огнестрел, десятник оставил при коне, прежде чем спешиться и броситься на врага с шашкой и кинжалом. Пистолеты и ружьё безотказно сработали в начале драки. Три метких выстрела, один за другим, прямо с седла… И трое ордынцев замертво свалились под копыта Буяна.
Ну, а теперь Макару следовало побыстрее подготовить своё огнестрельное оружие к новому бою… До которого, как интуитивно чувствовал десятник, оставалось совсем немного.
Пока Макар забивал шомполом пыжи и пули в стволы обоих пистолетов и ружья, усевшись опять по-турецки на траве и разложив вокруг себя пороховницу из бычьего рога, подсумок с заранее отлитыми свинцовыми шариками нужного калибра и прочие необходимые стрелку, для такой работы, вещи, картина на этом участке обороны поменялась… К отбитой насыпи подъехали несколько пустых телег. Управлявшие ими женщины и подростки, вместе с отразившими атаку казаками быстро собрали лежащие на земле бездыханные тела станичников и станичниц.
На отдельные подводы, на мягкую соломенную подстилку, осторожно погрузили раненых. Кое-кто из них тихо постанывал, некоторые уже впали в беспамятство.
Повозки, скорбно поскрипывая, укатили к центру Наурской. Тела же убитых захватчиков защитники станицы без всякого сочувствия скинули с вершины крутого вала на дно рва… Где было уже немало трупов ордынцев и откуда ещё доносились слабые стоны умирающих.
Работы по восстановлению и укреплению на валу размётанных противником заграждений не успели завершиться, когда к защитникам этого сектора обороны станицы подлетел на лошади посыльный от войскового атамана. Всадник резко осадил коня и заорал хриплым голосом:
- Где бомбардиры двух орудий? Отзовись! Расчёты не побиты?
- Господь миловал! - отозвался мрачно сверху старший канонир Яков Перепорх. Он склонился, вместе с товарищами-артиллеристами над лежащей на боку пушкой, чернеющей пятнами смолы на слегка обгоревшем лафете. Поднатужившись и крякнув, команда бомбардиров, с подбежавшими помощниками из женщин и подростков, общими усилиями поставила отбитое назад у противника орудие на колёса. Оно опять было готово к бою.
Посыльный, гарцуя внизу, головою вровень с гребнем насыпи, повеселел:
- Ну, слава Богу! Тогда слушай приказ. Цепляйте оба своих орудия к телегам и следуйте к арсеналу… Там загрузитесь картечным боезапасом! А опосля атаман Савельев велел, чтобы вы сразу же отправлялись на южную окраину… В распоряжение сотника Коваля. Там враг значительные силы скопил. И вот-вот в атаку ринется крупным отрядом… А у казаков на валу - ни одной пушки. Поторопись, братцы!
Сказал – и умчался обратно к колокольне… За новыми указаниями.
А защитники отбитого у врага участка насыпи тут же дружно бросились помогать артиллеристам скатывать вниз с земляного вала обе колёсные чугунных пушки… Прямо к паре уже подъехавших и разворачивавшихся задками к двенадцатифунтовым орудиям канонирским телегам.
…Макар покончил с зарядкой своего огнестрельного оружия. Затем поднялся на ноги и прошёлся по гребню насыпи, делая перекличку подчинённых ему казаков. Хвала Господу, убитых в его отделении, после недавнего боя, не было!
А где-то на восточной окраине станицы шло, разгораясь не на шутку, невидимое Макару сражение. Там уже грохотала артиллерия с обоих сторон… Звуки частой ружейной пальбы доносились и с северной стороны Наурской. Однако «пожарную команду» никто пока не тревожил.
Тренированное и привычное к военным нагрузкам, жилистое тело десятника быстро восстанавливало силы... Казак уже полностью пришёл в норму. Он даже успел напиться вдоволь прохладной водицы у ближайшего костра. Здесь хлопотали женщины, разогревая в чанах очередную порцию смолы и кипятка для ордынцев.
Макар с наслаждением ополоснул разгорячённое лицо освежающей колодезной водой из любезно поднесённой ему девушкой деревянной кадушки. Умываясь, он задержал на статной красавице в алом расшитом сарафане до пят долгий взгляд... И невольно смутил её.
Но на самом деле мысли десятника в эту минуту были далеко. Он думал об оставленных в Моздокской крепости Насте и Тимошке. Сердце казака сжимала тревога. Как они там сейчас? Живы ли, здоровы?
Конечно, Макар в эту минуту не мог знать, что происходило теперь в Моздоке. Но он был почему-то уверен - чем тяжелее казакам приходится сейчас здесь, тем больше шансов выжить у его семьи там, в цитадели… Без сомнения, тоже уже находящейся в осаде.
Десятник свято верил, что сражаясь за Наурскую, он защищает и собственных домочадцев, запертых в Моздокской крепости, ожидающей подхода русских войск. В его сознании левобережные терские станицы и новая пограничная цитадель представляли единое целое. Отвлекая на себя в Наурской значительную часть вторгнувшейся османской армии, казаки самоотверженно дрались и умирали не только за эту отдельную заставу…
Ну, а если и Макару написано на роду сложить сегодня голову в бою, что ж - он готов и к подобному исходу. На всё воля Божья!
Только десятник не станет нынче торопиться на встречу с Господом... Это дело неизбежное и ещё успеется! Макар Мирошников постарается лучше задержаться на белом свете подольше. И отправить вперёд себя к Богу, как можно больше вражьих душ. Всё оставшимся соратникам будет полегче воевать с меньшим количеством ордынцев! И защищать семью десятника в осаждённом Моздоке.
…Смущённая пристальным взглядом Макара девушка подцепила коромыслом две кадушки с колодезной водой и поспешила к другим казакам Сорокинской сотни. Предлагая воинам на валу напиться и ополоснуть прохладной влагой лица.
Молодые женщины и подростки, собравшиеся в Наурской, исполняли по поручению полковника Савельева свои особые обязанности… О которых были уведомлены заранее, ещё во время недавних учений, организованных войсковым атаманом сразу после приезда в станицу.
С началом сражения нестроевая молодёжь постоянно поддерживала в тлеющем и горящем состоянии малые костры, разведённые на валу через каждые двести-триста шагов, по всему периметру оборонительной насыпи. Женщины и подростки не уставали подносить к огню новые запасы дров, смолу и воду.
Эти вспомогательные силы защитников Наурской, которые никто из организаторов обороны станицы особо-то и не брал в расчёт, в реальном бою удивили и поразили всех... И сражавшихся на передовой линии казаков, и их противников.
Невиданную доселе на Тереке силу духа и массовый героизм проявили женщины и девицы. Они не пугались ни свиста пуль, ни татарских стрел, ни дикого визга и гика атакующих.
Взрослые казачки и их юные товарки спокойно встречали на валу разъярённых джигитов. Защитницам Наурской в этот день не раз пришлось сражаться на равных с мужчинами. Плечом к плечу со своими мужьями, отцами и братьями.
Женщины и девицы бесстрашно обливали карабкающихся на насыпь врагов расплавленной смолой и кипятком, хладнокровно насаживали ордынцев на вилы, стреляли из ружей и пистолетов погибших в бою казаков... А во время передышек между атаками, собирали тела убитых станичников, делали перевязки раненым и помогали канонирам перетаскивать тяжёлые орудия на новые огневые позиции.
Очевидцы рассказывали потом, что даже наваристые праздничные щи в кипящих котлах, приготовленные к общему обеду в честь церковного торжества – и те казачки-воительницы, в пылу жаркого боя, выплеснули на головы врагам!
…Быстро приближающийся топот конских копыт заставил Макара отвлечься от тревожных дум о семье, оставленной в Моздокской крепости и обернуться на глухой дробный звук. А лихо подлетевший к насыпи Илья Сорока уже скалился в яростной ухмылке.
В голове у десятника промелькнуло – ну, вот и кончился, похоже, твой отдых, паря… Куда теперь начальство прикажет?
Илья Сорока, окинув бесшабашным взглядом оторвы всё своё вскочившее на ноги и уставившееся на командира воинство, скомандовал, зло и весело:
- Первая сотня, по коням! Перевели чуток дух – и будя… Османы опять прорвались за рогатки. Велено казакам подсобить. За мной!
Конец 66 части...