Отзыв на книгу Натальи Русиновой "Змеевы невесты"
Всем хорош край Озерный – солнышком ясным, всходами урожайными, воинами удалыми, девками пригожими. Да не бывает счастья без напасти, а беда завелась лютая да жручая, охочая до тех самых пригожих дев. Уж какой год несет Озерный край подать чудищу горному, требующему заветных семь жертв из числа самых ликом прекрасных, чистых да юных. И чтоб никаких повидавших виды баб, из чьих телесов разродились уже сыны, ставшие славными воинами десятки лет назад. Нет, наше чудище жаждет дев тонких, звонких да опрятных, одетых в подвенечные одежи. Что-что, а красиво жрать не запретишь! Э-эстет.
И в этот раз подношение собралось змею ежегодное, однако меж девок затесалась та, что должна преломить расклад сего дела в пользу малых да слабых. Под личиной одной из прелестных жертвенниц скрылась настоящая ученица ведьмы, которая не погнушается пустить всю свою ворожбу на врага. Да только…один лишь враг затаился в виде крылатого змея? Вдруг змеи обитают среди нас, только и выжидая момент, когда следует напасть, оклеветать, обесчестить, сдушегубить? А то, что не оборачивается змеем, да и пригож собой – так змеистая натура подстраивается, входя в доверие масляными речами и холодными улыбками, от которых по сердцу – дрожь, а в ушах – змеистое шипение.
- Да только девиц смущать все равно не следует, сам же понимаешь. Я-то всякого навидалась, а остальные - пташки нежные, безвинные. Как закончим мы плескаться да оденемся, вы и приходите. Сам же понимаешь, была бы тут тетка, что за нами приглядывать должна, вас бы дальше ивовой рощицы не пустили, погнали с руганью назад.
Еще немного, и пламя конфликта было бы потушено, превратившись в серый уголек. Но Желан продолжал кипеть изнутри, и терпеть ничьи указания не намеревался.
- Коль стыдно им на голого мужика глядеть, пташкам нежным, пусть отвернутся, – сощурил он глаза. – А мы ждать не собираемся. Еще не хватало до ночи досидеться, чтобы водяницы из нор выползли, да под водой нас щекотать начали, да хватать за непотребное. И никакая девка мне не указ, заруби себе на носу. Захочу штаны прямо сейчас снять, да перед тобой – и сниму, поняла?
И снова Овсеню показалось, что в глазах у Василисы мелькнули диковинные огни, синие, как лед.
А через миг она спрыгнула с камня и встала во весь рост. Ишь, какая высоченная оказалась, Желан всего на голову повыше будет.
- Поняла, - усмехнулась она и тоже сощурилась, зло и как будто задумчиво. – Ладно, уговорил. Снимай портки, посмотрим, чем ты тут бахвалиться удумал.
Путь семерых девиц и их охраны пролегает сквозь леса и озера, в которых лешие, болотники да водяницы. Мало того, что к змею в пасть лезть, так еще и себя в сохранности суметь довезти!.. Однако сказка была бы не сказка, если бы добро не побеждало тьму, в сказке уповать приходится не на кого-то, а на себя – и вдруг из самой маленькой превратиться в самую юркую, из самой плаксивой – в самую храбрую, из домашней неженки – в воина. И борьба эта не со змеем, а с собой, со своими страхами и навязанными устоями. Борьба за будущий мир, который может стать чуточку лучше, если проявить всю свою силу, алеющую в тщедушном тельце. Ради себя, семьи и всех тех, кто был у пещер до них, но у кого не получилось.
Смелость не нужна в теплых горницах под нянюшкиным боком, когда все на свете чудища – где-то там, за узорчатым окном. В родном доме можно мнить себя храбрее любого воина и гладить даже шумных охотничьих псов, когда батюшка-сотник стоит за плечом.
Можно дуть щеки в седле, когда он же аккуратно придерживает одной рукой лошадь за повод, а другой – родную кровиночку за тулупчик. И так ли важно, что Даренке всего пять зим? Главное – она едет верхом, как богатырка-поляница из любимых побасенок!
Не требуется смелость и в предсонных грезах о древних битвах и воинственных красавицах-валькириях, которые обязательно приняли бы Даренку к себе, если бы знали о ней. Не могут не принять! Но бесстрашные копьеносицы летают в совсем иных небесах. А она, нежная отцова доченька, сладкая ягодка, живет на земле. И как же бросить любимого батюшку?
Нет, смелость нужна потом, когда девчонка вырастает и становится женщиной. И понимает, что вероятность умереть в родах для нее, наивной дурехи, гораздо выше, чем встретить всамделишную валькирию или богатырку из сказок.
Не обойтись без смелости и в момент, когда жребий богов падает на нее, способную своей жизнью выкупить благополучие всего посада. Не взвыть от ужаса, вцепившись себе в волосы, а спокойно кивнуть в ответ, зажмурившись, чтобы не дать пролиться наружу горючим слезам.
А потом, когда вдруг сказка становится былью прямо на глазах – посметь сделаться ее частью. Даже если коленки трясутся от ужаса, который лишает последних силенок.
Убаюкивающая своим напевным слогом история со славянским колоритом, которая заставит переживать и нестись галопом; которая подарит весь спектр эмоций за такой малый объем – от негодования до ликования, от неприязни до азарта, от светлой грусти до умиления.
«Змеевы невесты» читается совершено обособленно и самостоятельно, однако в книге припасены некоторые линии…которые так и хочется развить: о предыдущих или последующих приключениях Василисы, о первом ратном подвиге Дарёны, чья душа сызмальства желала оказаться в сказке, о возмужавшем Овсене, ставшем уникальным экземпляром среди магически одаренных людей. Даже небольшого вкрапления об отпрыске Добронравы с удовольствием бы прочла (а вон, например, дитя неразумное прятаться от нянек стало да убежало к водной глади, ненароком поскользнувшись, а там его - хххвать!- ладошки мокрые водной девицы да назад его к берегу в сохранности возвратили, потому что оберегают семью, которая провела мост меж явью да навью).
Затем Яра связала вышитым рушником запястья Росслава и Добронравы, закусив от усердия губу. Овсень с удивлением понял – горделивая дочь Переплута волнуется, да так, что едва ли не руки дрожат.
- Дай, помогу, - Стоум шагнул к ней, придержал непослушный край, расшитый алым и золотым, коснулся случайно ее руки и ахнул. – Ты что, живая?!
- Живая, живая, - посмеивалась Яра, глядя на растерянного дружинника. – Матушка моя из ваших, из людей. Я рождена, как все вы, просто в иных краях, не здешних. В воде мне легче живется, чем на суше. И нечистью никто не дразнит, в спину не плюет да кукиши не показывает...
- А сестрицы?
- Сестрицы – не живые, но и не мертвые. Вода забрала одну их жизнь, и она же подарила взамен другую. Батюшка девчонок да баб утопших жалеет, собирает по всем водоемам, берет под крыло, дочерями кличет.
Читать книгу в электронном варианте на Литрес.