Мы втроем сидели на кухне и пили горячий чай. Маша сильно похудела и выглядела усталой и измотанной. Впрочем, и мы с Ремом, после месячного забега с высунутыми языками, собирая доказательства в подтверждение невиновности Маши, выглядели не особенно презентабельно.
- Нет, ну как вам это удалось, не представляю! В какой-то момент я всерьёз выбирала на каких дровах я быстрее отмучаюсь.
- У нас просто дар убеждения. – хмыкнул Рем. – Еще мы собрали здоровенную стопку свидетельских показаний и закрытых уголовных дел, которые подтвердили то, что улитки почти двадцать лет знали о существовании незарегистрированного и опасного Лиха, и ничего с этим не делали.
- Почему они не реагировали?
- Показатели. Двадцать лет назад руководителем УНН была наша любимая Марина Сергеевна, и когда она и ее уники поняли, что они профукали целое Лихо, то очень запереживали. Пока они думали, что делать, погибла еще парочка детей, поэтому они решили молчать о ситуации и не отсвечивать. Потом, Марину Сергеевну за высокие показатели и идеальную работу, повысили до руководителей УЛН, ну она в УНН своего ставленника оставила и по сути также руководителем и осталась, только под ней уже две организации было. И историю с Лихом прикрывали как могли. А тут мы явились, точнее, Эличкин котофей понял, что что-то неладное творится, ну мы и разрулили ситуацию.
- Я все равно не понимаю, ладно, они не хотели показывать Лихо в статистике, не хотели казаться идиотами, которые допустили столько смертей, но почему его сами тогда не убили втихую? К Эле же подослали инквизитора, почему тут не сделать также?
- Это очень хороший вопрос, а те соображения что у меня есть… Слишком фантастические.
- Озвучивай.
- Я и раньше знал, что Лихо существа загадочные, но думал, что они что-то вроде полтергейстов – забавные пакостники, не более. Но история с нашим Егоровым…
- Ты теперь проникся Зинкиной идеей, что Лихо – боги с Нибиру? – фыркнула Маша.
- Смейся-смейся. А теперь подумай, одно Лихо, со съехавшей крышей, считай построило свою реальность, с зомби-дедом и саморегенерирующим домом. А что тогда может сделать обычное, нормальное Лихо?
- Ох. Ну хорошо, если они такие всесильные, почему прячутся по норкам? Почему дали себя подчинить? Джины тоже могут свою реальность построить, только толку с этого, если эта реальность только в голове того, кото он пожирает.
- Но, мы же все видели дом? И он сгорел, а потом восстановился. Это же не в наших головах было, а на самом деле!
- Откуда вы знаете, может он вообще вам массовую галлюцинацию включил со сгоревшим домом, а вы на травке в отключке в это время валялись. – предположила Маша.
- Но даже это сильно, согласись! Даже джины так не могут!
- Ну, ладно, и что ты хочешь сказать?
- Я просто пытаюсь сказать, что это может быть причиной, почему наша уважаемая Марина Сергеевна не торопилась убивать Лихо. А когда это сделали мы, она испугалась, что о ее делишках узнают в Совете Высших, и попыталась подстроить все так, будто мы убили обычного человека, а она тут вообще не при делах! И только неимоверным трудом нам удалось доказать, что это было действительно Лихо.
- Не только им. - сладким голосочком промурлыкала Марина Сергеевна, внезапно появившаяся проеме кухни. – Твоя жизнь, Машенька, стоила мне выговора. Пришлось пойти на уступки и наговорить на себя, что возможно, я, как руководитель, и вправду пропустила некоторую активность в районе. Ну, и прошлось уволить парочку сотрудников, которые в этом виноваты. Ох, ну до чего же я добрая! Просто жаль стало, что мертворожденную с такими заслугами убьют из-за какого-то простого человека.
- Простого человека? Это вы про Лихо, которое убивало людей десятки лет? Вы не на уступки пошли. Просто не хотели, чтобы мы дальше эту историю раскручивали!
- Деточка моя. – сладенько пропела Миронова. – Ты меньше двух месяцев назад появилась, а уже как глиста в заднице выделяешься. Смотри, а то выдерну тебя и смою в унитаз. А то второй выговор подряд из-за такой вошки как ты стыдно получать.
- Тогда уж солитер. – хмыкнула я. – Глисту в попе особо не разглядишь.
- Юмористочка моя. – захихикала Миронова. – Я, вашей шутливой компашке, совет дам. Вы, мелкие пакостники, сидите в своей деревне и на глаза мне больше не попадайтесь. И вообще, поаккуратней будьте, а то мало ли что… Я, конечно, очень жалостливая и всепрощающая, но все равно, два раза в год у своего кота глистов травлю, паразиты никому не нужны. Как бы и Вас не пришлось вытравить.
Миронова развернулась и вышла, а мы переглянулись между собой:
- А наша деревня становится все популярней, какие только высокие чины к нам не заходят. – хмыкнул Рем.
- Как думаешь, она реально нас, того…
- Официально если б могла навредить – сделала бы. А так, ты права, она свою задницу прикрыла чтобы дальше не копали. Просто интересно, какие у нее там связи наверху, если реально копать перестали. А не официально навредить – ну пусть попробует. Мы тоже, не лыком шитые. Но, кое в чем она права. В ближайшее время лучше тише травы сидеть. Итак, прославились.
Так и поступили. Рем уехал куда-то, а Маша, дабы найти мне дело, устроила меня младшим медицинским персоналом в свою больницу. Там я грустила и скучала, пациенты казались злыми и неприятными, работа тяжелой, а жижи добывалось всего ничего. Но, Маша вдохновляла меня речами про полезный общественный труд, а я, чувствуя свою вину за тот месяц, что она провела в камере, не перечила ей. Мое настроение также омрачало и то, что я не видела Лихача с момента ареста Маши. Он испарился моментально, как только появилась Миронова и больше не возвращался. Я ждала его, ревела и даже развесила объявления о пропаже в обоих городах – но кот не находился.
Это был ненастный вторник, когда мы с Машей, в свой законный выходной, поехали наедаться от пуза к тете Зине. За тот месяц, что мы с Ремом пытались выручить Мишу, тетя Зина оказывала нам такую поддержку и помощь, что не полюбить ее как родную было невозможно. А не заметить перемены в настроении родного человека было никак нельзя, поэтому, только завидев ее я спросила:
- Теть Зин, что хмурая такая?
- Эх, у нас тут такие дела непонятные…
- Ну?
- В больнице у нас люди помирать стали.
- Это нормально, разве нет? Это ж больница.
- Нормально, как-же! Не в таких же количествах! Десять человек за месяц. Из них два врача. Так, и не старики какие, тех я и не считала, а вполне себе молодые люди. Температура поднимается, а потом хоп! И через пару дней в морг.
- Теть Зин, так это стафилококк! Больницу на мойку закрыть надо и все хорошо будет. – предположила Маша.
- Стафилококк, говоришь? – хитро прищурилась Зина. – А от стафилококка бывает такое?
Зина достала телефон и показала фото. На оголенном торсе человека в районе сердца было выжжено огромное пятно, словно туда приложили круглый утюг. Она перелистнула фото, и вот, другой торс с таким-же ожогом, и еще, и еще…
- Это мне по блату местная начальница морга показала. Они, понятное дело, замяли все это, но факт есть факт. Ну, как, похоже на стафилококк?
- Это ни на что не похоже. – задумчиво смотрела Маша на фото, - Точнее, похоже на обычный ожог, только очень сильный. Но, чтобы у всех одинаковый был…
- Вот и мне это странным показалось. Да и какая простуда взрослого здорового парня за два дня убьет? Что-то тут нечисто.
- Нет, - наконец собралась Маша с силами и закрыла телефон, - нам сейчас никуда лезть нельзя. Иначе Миронова…
- Поняла-поняла. Ну ничего. Что с того, что люди умирают, правда? Кому они нужны, заступаться за них?
- Может там вообще, ничего такого нет! – взорвалась Маша. – Просто болезнь какая-то.
- Ну-да, ну-да... Ведь наш главврач, который на посту благодаря дружку из администрации, разберется во всем и люди перестанут умирать. Он ведь не станет всё скрывать из-за статистики, правда? Конечно, если был бы такой опытный специалист, который мог бы выяснить причину. Но, что поделаешь…
- Вот же ты зараза. - ругнулась Маша.
На следующий день мы уже сняли с Машей квартиру в моем родном городе, а еще через несколько дней уже трудились среди персонала городской больницы.
- Как легко мной манипулировать! – сокрушалась Маша, когда мы сидели и пили чай в сестринский в конце дня, уложив пациентов по кроватям и сделав им перед сном все процедуры.
- Ну и ладно, - ответила я, - ты в своей больнице уже засиделась.
- Я? Да ты знаешь, какой там чудесный коллектив был!
- Ты ж говорила одни лодыри!
- Лодыри. Зато мои, родненькие. Одни там остались. А тут даже ничего необычного не происходит, неделю работаем, а даже дедок какой не умер.
Тут, дверь распахнулась и в сестринскую влетела медсестра Наденька с вытаращенными глазами:
- Девочки. – пропищала она. – Там, кажется, Александр Сергеевич помер!
- Пушкин, что ли? – не к месту выдала я. – Так он вроде уже давно.
- Какой Пушкин? – захлопала глазами Наденька! – Наш, Сан Сергеич, Холмский! Он задержался у себя в кабинете. Я зашла, ну, - замялась Надя, - по надобности, а он…
Мы с Машкой подорвались и кинулись в кабинет завотделением. Холмский сидел на стуле с откинутой назад головой, Маша подошла к нему и прощупала пульс на шее.
- Ничего. – сказала она. – Надя, звони главврачу и зови дежурного врача.
- Ага. – ответила она и вылетела из кабинета.
А Маша в это время быстро начала расстегивать рубашку и халат умершего.
- Ты что творишь! – возмутилась я.
- Тихо, дура!
И тут до меня дошло то, зачем она делала это. Маша распахнула рубашку, и мы увидели ожог на теле Холмского, почти идентичный с теми ожогами, какие мы видели на фото в телефоне тети Зины.
- А ты переживала, что мы тут без дела сидим. – сказала я Маше после того, как Холмского увезли и все успокоилось.
- Сейчас мне прям спокойнее стало. – огрызнулась Маша. – Лучше пойдем с Надей поговорим.
Надя сидела и рыдала. Мы налили ей чая, потом накапали валерьянки, потом коньяка… Наконец, она более-ли-менее пришла в себя, а Маша спросила:
- Ты ничего странного не замечала в последнее время за ним?
- Нет. – помотала головой Надя. – сорок лет всего, здоровый молодой мужик. Ни на что не жаловался, и вообще, выносливость у него та еще была… - Надя покраснела, а потом перевела тему. – Надо жене его сказать. А то как-то некрасиво получается, если она не знает.
- К ней главврач поехал, - успокоила ее Маша. – короче, Холмский был здоров как бык, правильно?
- Правильно. Хотя… У него последние пару дней температура была, небольшая – 37,5. Анализы сдал, рентген сделал – но все идеально было, как обычно. Вот он и успокоился, подумал, простуда небольшая. Может, инфекция какая? Слушайте, а может… - ахнула Наденька. - У нас в октябре, еще до вашего прихода, пара врачей умерла, может у нас в больнице врачей кто проклял, а?
- Надя, - с укором посмотрела на нее Маша, - ты, можно сказать, человек науки. Ну что ты такое говоришь?
- А я вполне верю. – серьезно заявила я. – Может, цыганку какую не вылечили, вот она на смертном одре и прокляла всех.
- Мамочки! – пискнула Надя. – Реально ведь у нас цыганка недавно померла!
- А ну, прекратите! - рявкнула на нас Маша. Но, было поздно, так как в противоположную сторону от нас улепетывал пациент в тапочках, которого мы сразу не заметили. – Ну, здорово, теперь вся больница будет судачить о проклятом месте!
Те, кто утверждает, что быстрее скорости света ничего нет и быть не может, явно не изучали скорость передачи слухов в отдельно взятой больнице. Уже к утру все, нет, абсолютно все пациенты были в курсе того, что нашу больницу прокляла мертвая цыганка, поэтому все в ней умирают. Ближе к обеду, больница опустела наполовину. Даже бабульки с вечным давлением вдруг исцелились, и умчали под предлогом необходимости посадки клумб в начале ноября. К вечеру, остались лишь самые больные и хромые, которые при всем желании от мертвой цыганки никуда деться не могли и оставались на ее растерзание. Однако, в ближайшие пару дней было удивительно спокойно и ничего необычного не происходило. Хотя, спокойствие может и было вызвано великим оттоком пациентов. Оставшиеся пациенты были действительно больными, поэтому никто не выносил мозг сквозняками, покалыванием в районе попы и плохо помытыми полами, и можно было спокойно работать. Холмского похоронили, но убитая горем Наденька никак не могла прийти в себя и постоянно разводила сырость во всех уголках отделения. Подобная скорбь изрядно утомила, а коллективу быстро надоело утешать полевую вдовушку, поэтому на Наденьку старались не обращать внимание. Впрочем, когда мы остались с ней вместе в ночную смену, не обращать на нее внимание было сложно. Как и неделю назад, в день смерти Холмского, мы с Машей, в компании Наденьки, ели бутерброды и пили растворимый кофе 3 в 1. Я смотрела что-то в ютюбчке, а Маша с Надей размеренно переговаривались, пока Надя не начала шмыгать носом. Дабы уйти от сырости я решила пойти вздремнуть на диванчик, воткнула наушники в оба уха и уснула.
Проснулась я, словно от порыва южного ветра, который накрыл меня также резко, как и пропал. На секунду я испугалась, что ноябрьская слякоть таки настигла меня и я заболела, но потрогав лоб и убедившись в своем хорошем самочувствии я поднялась и огляделась. Маша спала на том же диванчике, что и я, примостилась у меня в ногах в полусидящем положении, а вот Нади нигде не было. Наверное, сидит за столом в коридоре и заполняет бумажки. Я вышла в коридор, но там ее не было. Может к пациенту пошла, мало ли что? Но в отделении было тихо, двери в палаты были закрыты. Я проходила мимо дверей прислушиваясь, но было совсем не похоже на то, что Надя была в какой-то из палат. Тут, мою тугую голову озарила гениальная мысль о месте нахождения коллеги, и я пошла в туалет.
В туалете для пациентов – никого, а вот кабинет задумчивости для персонала был закрыт изнутри. Я постояла в ожидании, но, когда время этого ожидания приблизилось к десяти минутам, всерьез запереживала. Я тихонько постучала, но никто не ответил. Я постучала посильнее и позвала Надю по имени, тот же результат. Вдруг, какая-то горячая сила ударила меня в грудь, я отлетела на пол и сильно ударилась копчиком о кафель. Вот это уже безобразие! Я помчалась к Маше и разбудила ее, та несмотря на то, что только проснулась, соображала куда лучше меня:
- Самим выбивать нельзя, там дверь здоровенная и замок дубовый. Возникнут вопросы, как две щуплых женщины могли выбить дверь. Надо позвать кого-то, да и лишние свидетели не помешают.
- Может она уснула там? Или в обмороке от обезвоживания, это было бы неудивительно, столько рыдать…
Маша строго посмотрела на меня и вызвала дежурного врача, а то уже пришёл в компании охранника. Объединив усилия, они минут пять выламывали дверь, перебудив всех пациентов. Те, сонные и испуганные, высовывались из палат и спрашивали, кого бьют.
- Вернитесь в палату! – командным голосом требовала Маша, а те беспрекословно ее слушали.
Наконец, дверь выломали, а мы увидели удручающую картину: Надя лежала на полу с открытыми глазами и без явных признаков жизни. Дежурный врач склонился над ней, а потом сказал:
- Уже окоченение пошло, часа три тут пролежала. Да… Беда.
К утру из терапии разъехались даже те пациенты, кто с трудом ходил. Остались только совсем лежачие и самые смелые, отделение опустело процентов на девяносто, а к обеду слухи расползлись уже по всему городу. К вечеру Маша, которая уже успела наладить социальные контакты со всей больницей, знала диагноз, который написала патологоанатом в заключении:
- Как и в случае с Холмским, родственникам сказали, что умерла от скрытой пневмонии. Якобы болела, хирела, заболевание протекало бессимптомно пока не отказало сердце.
- А по факту? – спросила я.
- Я по факту, она сама не знает. Здоровая тридцатилетняя женщина, без явных проблем. Кстати, обнаружился еще один пикантный факт.
- Ну?
- Надя была на 15-й неделе беременности.
- Да ладно! От Холмского? Неудивительно, что она так убивалась.
- Ну, по крайней мере ее плаксивость теперь можно объяснить гормонами. Очень жаль. – вздохнула Маша. – Совсем молодая женщина и такой конец.
- Кстати, а что с ожогом?
- На месте.
- Дела…
- Я понятия не имею, что это такое. – сказала Маша, закрыв лицо руками и опершись на стол. - Никогда не сталкивалась с подобным.
- Ну да, один случай раскрыли, ты ж у нас такой специалист теперь. – хмыкнула я.
- Куда уж мне до тебя. – в тон мне ответила Маша. – Ладно, смысл спорить. Нужно искать информацию. Если бы еще какая-то наводка была…
- А она есть!
Я рассказала ей о том, как проснулась от жара в день смерти Нади и как меня опрокинула нечто около туалета.
- Ты не фантазируешь? Может, историй про привидения насмотрелась? Мозг в экстремальной ситуации и не то придумать может.
- Я же не пьяная была, с чего бы я упала на ровном месте?
- Не знаю, это все выглядит какой-то чушью! Если бы рассказал кто, не поверила бы! Может я действительно пропускаю какую-то болезнь? А остальное уже массовая галлюцинация?
- Так, в смысле массовая? Если только у меня было.
- Не только. В день смерти Холмского, когда я проходила рядом с его кабинетом, меня как будто что-то в грудь толкнуло. Я не упала, но ощущение не из приятных было. Я хотела тебе рассказать, но пока мы ужинали вылетело из головы, а потом как-то забыла. Вспомнила только когда ты рассказала о себе.
- Это, что ж получается, призрак? – охнула я.
- Да какой еще призрак! Их не существует!
- Судя по последним событиям, мы многое не знаем, из того, что может происходить в нашем мире.
- Ну, не призраки же?! Это чушь полная. Надо позвать Рема к Зине и устроить мозговой штурм.
Мозговой штурм окончился полным фиаско.
- Ну, - подытожил Рем откидываясь на спинку стула, - стоит признать, что призрак пока самая правдоподобная теория.
- Ну, бред же! – фыркнула Маша.
- Твоя версия про сердечный приступ после появления шаровой молнии тоже так себе.
- Да я хоть… - раскричалась Маша.
- Цыц! – взревела тетя Зина. – Я уже устала от вашей ругани. Пока путной версии у нас нет, поэтому успокоились все и думаем. Я поищу информацию по соседним областям. Вы тоже, не сидите на попе ровно.
Рем точно не собирался сидеть на попе ровно, поэтому на следующий день притащил в больницу отца Сергия.
- Я не специально. – прошептал Рем, смотря как батюшка освещает отделение. – Я просто спросил у него по-дружески не слышал ли он чего подобного. А Серенька взревел, прокричал что-то про темные силы и велел его в больницу отвезти.
Отец Сергий махал кадилом и пел что-то заунывное, а мы стояли у стеночки и наблюдали.
- Чую, нечистым духом тут пахнет. – сказал поп после освящения. – Но теперь все хорошо будет, я, своей благостью, тут все почистил.
И действительно, все как будто успокоилось. Мы спокойно работали, а пациенты снова потихоньку начали заполнять палаты. Неделю все было спокойно, пока, в один из дней, я не увидела знакомые лица. Я гуляла в парке, когда увидела, как молодой человек несет на руках истекающую кровью женщину. Сначала, я обратила на них внимание только из-за ужаса происходящего, а потом меня снова окутало головной болью, а сердце забилось как сумасшедшее. Я подбежала к парочке:
- Что случилось?
- Она беременная, начала кровью истекать, я схватил ее и к вам.
- Сейчас вызову помощь, положите на каталку.
Я позвала помощь, и мы покатили женщину к роддому. Парень бежал рядом с нами, наконец, мы закатили женщину, которая уже была без сознания, в роддом, я убедилась в том, что подошел врач и вышла на улицу. Внутрь парня не пустили, и он стоял около входа. Я подошла к нему:
- Ну, как она?
- Не знаю, я лишь санитарка, а врач только начал осмотр. Какой срок у вашей жены?
- Она не жена, просто старая знакомая, дочь крестного. И про срок без понятия.
- Ну, тогда идите домой, чего вы ждете?
- Надо позвонить ее родителям все рассказать, а я даже не знаю, что рассказывать-то.
- Давайте так, вы оставите мне своей номер, а я вам позвоню, хорошо?
- Хорошо. – улыбнулся парень. Я записала его номер, мы попрощались, а я снова поднялась в отделение для беременных.
- Как там женщина, которую привезли с кровотечением?
- Пока под капельницей, вроде кровь остановили. А что, знакомая?
- Ага, типа того. Я еще завтра зайду, навещу ее.
Голова не проходила, я отпросилась у Маши и поехала домой. Легла на кровать, напилась таблеток и попыталась уснуть. Сон казался облегчением, но он никак не приходил, а когда я встала следующим утром, то вспомнила практически всё из своей прошлой жизни.