«Биомеханическая активность» — Павел Иевлев

Книга

— Так, команда, — сказал Иван, — наш многодетный, но всё ещё неудержимо шилозадый штурман снова нас покинул. При этом Конгрегация торопит с выполнением поискового фрахта, и ждать, пока он вернётся, мы не можем. Нам бы кого-нибудь на третью вахту.

— Я с вами, пап! — подскочила на стуле Василиса.

— Вась, это не прогулка, — покачал головой капитан.

— Ну, пап! Мы ж не будем ни с кем воевать! А я могу за механика вахту стоять, правда!

— Вась.

— Я буду завтрак готовить, посуду мыть, за котом убирать… — быстро перечисляла Василиса, загибая тонкие пальцы с остриженными под корень и не очень чистыми ногтями.

— За каким ещё котом?

— За любым. Что за корабль… то есть, дирижабль, без кота?

— Ох, Вась…

— Спасибо, папочка, спасибо, ты самый лучший, обожаю тебя! — Василиса чмокнула отца в небритую щеку и убежала собираться.

Встретив в коридоре беловолосую Настю, обняла её от избытка чувств:

— Мы отчаливаем, Настюх! Ура! Наконец-то!

— Рада за тебя. Ты так ждала.

— Уии! В поход, на волантере! Я снова бортмеханик, хотя и младший! Сколько можно провода тянуть, пора в рейс!

— Удачно вам сходить. Или слетать? Как правильно?

— Корабли «ходят». А дирижабли — не знаю. Надо у папы спросить. Но я счастлива! Я мечтала об этом. Уиии!

В комнате Васька заметалась. Сначала сгребла в сумки всё подряд, затем застыла, ошарашенная мыслью: «А зачем мне это всё?» — и повыкидывала обратно. Потом сообразила, что каюта большая, а вещи не в руках таскать, и снова напихала полные сумки. Долго смотрела на единственную в комнате картину — её собственный портрет, нарисованной корректором Ириной. Решила, что на стенке каюты он будет смотреться ничуть не хуже и снова заметалась, придумывая, как бы его упаковать для переноски.

— Тебе помочь? — заглянула мама.

— Нет, я сама. А то потом ничего не найду.

— Ладно, ладно, моя большая девочка. Я полжизни ждала твоего папу из походов, вторую половину буду, видимо, ждать из походов тебя. Сидеть на берегу, смотреть вдаль и думать «вернётся или нет» — моя судьба.

— Мам, ну что ты нагнетаешь! Мы просто прошвырнёмся быстренько по Мультиверсуму.

— Все вы так говорите, путешественники…

Сумки помог отнести папа, картину торжественно нёс брат Лёшка, строго предупреждённый о том, что повреждения художественного шедевра Васька ему не простит до самой его смерти, которую он этим поступком опасно приблизит.

— Вряд ли в моей жизни будет ещё один портрет, сделанный настоящим художником, — сказала она.

— Ты на нём красивая, — сообщил Лёшка.

— А не на нём?

— А не на нём — обычная.

— Лёшка, делать девочкам комплименты тебе ещё учиться и учиться.

— Девчонки всё равно дуры, — отмахнулся брат. — Кроме Машки.

Машка — дочь главного механика, единственная Лёшкина подружка. Они вместе галопируют по этажам с воплями, иногда ссорятся, но каждый раз мирятся и скачут дальше. Поэтому она, с его точки зрения, заслуживает исключения из общего правила и вообще «Маша хорошая!».

***

После обеда все собрались в гостиной.

— Жаль, что Артёма нет, — сказал папа, — без него принимать какие-то окончательные решения неправильно. Но надо хотя бы наметить предварительную стратегию. То есть пора задуматься на тему «Как мы, чёрт побери, собираемся жить дальше?».

— Мы никогда не обсуждали это вслух, — вступил в разговор механик Зелёный, — но волантер по факту является имуществом в совместном владении трёх семей. Семьи нашего капитана, — он показал на маму и Ваську с Лёшкой. — Семьи нашего штурмана, — он показал на его жену, черноволосую горянку, которая положила руку на плечо приёмной Насте, как бы подчёркивая её равный статус. — И моей семьи. Мы с Иваном и Артёмом обрели его втроём, поэтому это наш общий ресурс. Единственное, что нам всем на самом деле принадлежит, а не выдано во временное пользование, как этот дом. Если использовать бизнес-терминологию нашего среза — закрытое акционерное общество без права продажи или дробления долей. Все доходы и потери, которые исходят из совместного владения волантером, мы делим на три части, не вникая, кто как участвовал.

— А почему мы вдруг об этом заговорили? — поинтересовалась мама.

— Света, — обратился к ней Зелёный, — до сих пор у нас была одна задача: выжить, удрать и спрятаться. Мы с ней справились, мы молодцы, ура нам. Жизнь продолжается. На днях, как вы знаете, мы получили первый коммерческий фрахт. Конгрегация наняла наш волантер для разведки и актуализации карты маяков Ушедших. Выплачен аванс. То есть корпорация «Волантер и Ко» получила первую прибыль. Я видел миллион случаев, когда лучшие друзья становились злейшими врагами из-за денег, поэтому лучше обговорить все нюансы на берегу. С Артёмом я обсудил, он не против, но давайте скажем вслух и запишем на бумаге. Это кажется глупым сейчас, но поверьте отставному системному аналитику, очень пригодится потом.

— Он говорит правильно, — подтвердила своим низким, слегка гортанным голосом горянка. — Надо знать, где чья коза, чтобы не пришлось делить стадо.

— Спасибо, Таира, — кивнул Зелёный. — Итак, идея равных долей и равных дивидендов с них ни у кого не вызывает протеста?

Никто не возразил.

— Тогда считаем сей принцип базой соглашения. Это, в частности, означает, что хотя наш штурман Артём не идёт в этот рейс с нами, его семья получает треть всего дохода, который мы можем в нём заработать. Или принимает на себя треть убытков, если нам не повезёт. Пока у нас только аванс, и расходная часть его остаётся тут, разделённая между тремя семьями. Но нам также требуется оборотный капитал, инвестиции в основные фонды… — видя, что не все его понимают, Зелёный пояснил. — Дооборудование волантера электронными системами — это инвестиции в основные фонды. Закупка товара для торговых операций — оборотный капитал.

— У нас будут торговые операции? — удивилась Василиса. — Я думала, у нас разведывательная миссия.

— Этот момент я тоже хочу пояснить, — кивнул ей Зелёный. — Нас зафрахтовала Конгрегация для поиска маяков. Но было бы глупо не воспользоваться этим для установления торговых связей. Когда ещё мы сможем помотаться по Мультиверсуму за чужой счёт? У нас нет жёстко прописанного маршрута, только приблизительные сроки. Никто не мешает нам совместить поиск с торговлей.

— А чем мы будем торговать? — поинтересовалась успевшая немного попутешествовать с караванами Василиса. — И за какую валюту?

— А вот тут, дорогие акционеры нашего ЗАО, у меня полнейший затык. Нужно исследование рынка, консультации с экспертным сообществом, маркетинг и таргетирование.

— Я знаю человека, который профессионально занимается торговой логистикой Дороги, — сказала Васька. — Думаю, он нас проконсультирует. Давайте посетим его срез, если это не слишком далеко от места наших поисков. И с цыганами могу поболтать, я, в конце концов, «цыганка Вася»!

— Наш поиск имеет самый широкий характер, — сказал Зелёный, — «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что». По факту это значит: «Куда хочу, туда лечу». Не вижу препятствий. Насчёт цыган тоже одобряю. Их торговая модель — большого тихоходного каравана мелких самостоятельных торговцев — нам не подходит, но информация лишней не бывает. Предлагаю назначить Василису временно исполняющей обязанности замкома по торговым операциям. Что скажете, акционеры?

— Не возражаю, — засмеялся папа. — Считать Васька умеет, а о том, как она торгуется, на местном рынке уже легенды ходят.

— Умная девочка, будет кому-то хорошая жена, — подтвердила горянка.

— Пфуй, — фыркнула Васька. — Я ещё и самой себе пригожусь!

***

— Всё-таки безымянный корабль — это безобразие, — ворчит папа. — Даже самое мелкое каботажное корыто имеет имя, а наш уникальный воздушный лайнер — нет.

— На то он и уникальный, — равнодушно сказал Зелёный, — ни с чем не спутаешь.

— Пап, как это безымянный? — Василиса спустилась из задней силовой гондолы. — Волантер — это как «Волонтёр». То есть, «Доброволец».

— Мне кажется, это скорее от латинского volant, летать, — с сомнением сказал бортмех, — как воланчик в бадминтоне.

— А мне нравится «Доброволец», — заупрямилась Васька. — И звучит хорошо, и по смыслу подходит. Мы же добровольно спасаем Мультиверсум!

— Я не против, — сказал папа.

— Я тоже, — пожал плечами Зелёный. — Если меня не заставят писать это на борту. У меня почерк плохой.

— Я сама! — сказала Василиса и побежала за краской.

— Не забудь про страховку! — крикнул ей вдогонку папа. — Не хватало ещё грохнуться и что-нибудь сломать! Мы завтра утром отчаливаем!

— Обязательно, пап!

***

— Зигзаг!

— Есть зигзаг.

— Резонаторы стоп, средний ход.

— Есть средний. И стоп тоже есть.

— Наблюдаем.

Волантер плывёт над дорогой локального мира, Васька прилипла к обзорному стеклу ходовой рубки. Сверху всё лучше видно и гораздо безопаснее, но воспринимается слегка отстранённо.

— Вроде тихо, — сказал папа, почесав голову под капитанской фуражкой. — Сколько у нас до следующего зигзага, команда?

Зелёный сверился с навигационной панелью:

— Пара часов, если не гнать.

— Так не гоните! Я хоть придавлю чуток.

— Иди, капитан, мы тут с Васькой справимся.

Вести волантер не сложно, с ним, в общем, и один может управиться. Но непрерывное движение требует постоянной ходовой вахты, и из-за этого все не высыпаются.

— Кофе сделать, или поспите, дядь Зелёный? — спросила Василиса.

— Ты не устала?

— Ничуть! Мне интересно!

— Хорошо быть молодой. Тогда я подремлю прямо в кресле, а ты держи волантер над дорогой. Мелкие отклонения игнорируй, но если увидишь, что сворачивает — буди меня.

Зелёный откинул спинку кресла штурманского поста и вскоре захрапел, задрав бороду вверх. Василиса осталась на пилотском месте, с интересом разглядывая ползущий внизу пейзаж.

Там не было ровно ничего интересного, но всё равно — другой мир! Когда ехала по Дороге с караванщиками или мчалась с Аннушкой — это было совсем иначе. Сейчас она воспринимала себя зрителем, пытающимся угадать задумку режиссёра. Что тут было? Что произошло? Что осталось? Просто дорога в степи. Что она может сказать? Асфальт — значит, промышленность. Никто не кладёт асфальт для телег. Широкая, с разделительным барьером — значит, было большое движение. Столбы — электричество. На них фонари, которые больше никогда не зажгутся, но раз дорога была освещена, то электричества хватало. Некоторые столбы покосились, провода кое-где провисли, но в основном стоят. А вот придорожная гостиница — целая, насколько можно разглядеть сверху. Скорее всего, здешний коллапс не был связан с природными разрушительными катаклизмами — землетрясениями, наводнениями и так далее. Не видно руин, воронок, следов военных действий. Наверное, не война. Василиса немного смущалась того, что чужая давняя беда для неё лишь загадка, над которой можно поразмыслить на досуге, но оторваться от обзорного стекла рубки не могла. Болезнь? Нет следов карантинных барьеров, застывших автомобильных пробок, брошенных машин. Она понимает, что видит очень небольшую часть картины — крошечный кусочек мира, который, вполне возможно, и до коллапса был пустынным. Город ответил бы на все её вопросы, но не лететь же ради этого до города?

Василиса сверилась с компасом, немного подправила курс — штурвалом, поворачивающим хвостовой руль, — и снова приникла к окну.

Вскоре дорога начала загибаться, уходя по широкой дуге вправо. Это означает, что перегон в этом срезе окончен, здешняя проекция фрактала Дороги перестала соответствовать сквозному вектору заданного курса. Пора уходить на зигзаг.

— Дядь Зелёный, — сказала Василиса тихо.

Храп прекратился, механик поднял голову с подголовника.

— Что, Вась, пора?

— Дорога уходит.

— Буди папу.

Василиса нажала кнопку вызова на селекторе.

— Тащ капитан, рубка докладывает! Курс требует перехода.

— Начинайте процедуру, я иду.

***

— Готовность?

— Есть готовность!

— Капитан на мостике! — объявил сам себя папа.

— Зигзаг! — скомандовал Зелёный.

— Резонаторы старт!

— Есть старт!

По корпусу пробежала почти неуловимая дрожь, за обзорным стеклом ходового поста рубки повис туман межпространства. Волантер покинул срез и вышел на Дорогу. Перегоны по ней дорого обходятся — работа резонаторов стремительно опустошает энерготанк аппарата. Надо как можно быстрее сориентироваться, найти новую ветку дорожного фрактала, определить, какая физическая дорога в каком срезе соответствует ей наилучшим образом и покинуть межпространство, перейдя в обычный полётный режим. Глойти всё проделывают на интуиции и гиперчувствительности, но древний волантер, к счастью, имеет навигационную систему, с которой может работать даже человек, не имеющий способностей. Маршрут может проложить практически кто угодно. Хотя Василиса никогда не пробовала.

— Выходим? — спрашивает Зелёный, нацепив навигаторские гоглы.

Вместе с центральным экраном они позволяют видеть структуры дорожного фрактала и не сойти при этом с ума.

— Мы на месте? — уточнил капитан.

— Да, выйдем прямо к точке.

— Зигзаг! Лево руля!

— Есть зигзаг! — отвечает Василиса. — Есть лево!

Она сейчас на пилотском посту и отвечает за курс. Бегущая внизу Дорога обозначила ответвление, возможность свернуть. Удивительный пример взаимодействия человека и Мультиверсума. Штурман решился, сформировал внутри себя намерение — и появился съезд, которого мгновение назад не было. Недаром глойти считают, что Мультиверсум — живой.

Васька поворачивает штурвал, управляя хвостовым пером, Зелёный передвигает на своём пульте рычаги, перераспределяя тягу ходовых пропеллеров. Так поворот быстрее и резче, по меньшему радиусу. И всё равно волантер — не самолёт, крутой вираж не заложит.

— Резонаторы стоп, — командует капитан.

Зелёный перебрасывает переключатель. Высокочастотная вибрация корпуса стихает, и только тогда становится заметно, что она была. Теперь чувствуется только солидная крупная дрожь от пропеллеров, передающаяся на корпус через фермы крепления мотогондол. Василиса — достаточно опытный член экипажа, чтобы замечать только смену ходовых режимов, но зато её — даже во сне. Просыпаться в своей каюте от изменения вибрации, секунду прислушиваться — вдруг будет команда: «Младший механик на мостик!» — и тут же засыпать снова.

— Руль прямо, тяга ровно, малый ход! — командует капитан.

Зигзаг окончен, волантер летит над обычной дорогой обычного мира.

— РЛС запускаем, не спим!

Авиационный радиолокатор — система бортового радиоэлектронного оборудования (БРЭО) — добыт сталкерами под заказ и обошёлся в кучу денег. Его скрутили с бомбардировщика в каком-то погибшем мире и доставили специально для волантера. Даже опытным сталкерам эта задача оказалась на пределе сил и возможностей — демонтировать без повреждений систему, которая почти неразрывно вплетена в бортовую электросеть военного самолёта — та ещё задача. Сталкинг — добыча ресурсов в постколлапсных мирах — весьма распространённое занятие у людей Дороги, но обычно они тащат что попроще и подороже: драгметаллы, хозтовары, материалы и инструменты. Найти среди них достаточно квалифицированного инженера, способного отличить узлы РЛС от других электронных блоков, не удалось. Операцию проводили в несколько этапов — сталкеры нашли кладбище практически неповреждённых самолётов, доставили туда их штурмана, Артёма, который по образованию радиоинженер, и под его руководством сняли аж три комплекта плюс кучу запчастей — проводов, разъёмов, кабелей, приборов и прочего. И даже при этом из всего привезённого (целый грузовик электронного хлама) с большим трудом удалось собрать нечто работающее. Василиса тогда исползалась в подпалубном пространстве, протаскивая кабели, будучи самой компактной из технически грамотной части экипажа.

РЛС запищала, разогреваясь, по экрану забегал лучик. Несмотря на все усилия, работа её осталась далека от идеальной. Иногда система даёт ложные срабатывания, находя воздушные цели там, где их нет, но в целом лучше, чем ничего. Если от атаки с земли волантер достаточно хорошо защищала высота, то с воздуха безоружный и тихоходный дирижабль весьма уязвим. Если радиолокатор показывал наличие летательных аппаратов, то экипаж «Добровольца» не выяснял, кто это летает, на чём и зачем — просто покидал срез. К сожалению, это невозможно сделать мгновенно, так что риск при переходах всегда остаётся. Что поделать, Мультиверсум — опасное место.

— Помех сегодня многовато, — пожаловался Зелёный. — То ли где-то источник излучения, то ли опять наводки в кабеле. Но воздушных целей не фиксируется.

Капитан включил бортовую рацию в сканирущем режиме. Если в эфире обнаружится активность — это ещё один признак того, что срез населён, достаточно развит для беспроводной связи, а значит, потенциально опасен. Люди — самая большая опасность Мультиверсума.

— Тишина, — констатировал он, когда радиостанция пробежалась по всем частотам. — Будем считать, что в первом приближении безопасно. Но не расслабляемся, мало ли что. Василиса, держи курс по метке.

— Есть, тащ капитан, пап!

***

Маяк увидели через полчаса. Как и большинство маяков Ушедших, он стоит на морском берегу — их системы традиционно используют энергию приливов. Видимо, ничего более стабильного и надёжного, не зависящего от внешних условий, не найти.

— Движения нет, — сообщил Зелёный. — Следов не видно.

Песчаный берег, переходящий в песчаный же пляж, на светлом фоне было бы несложно заметить человеческую деятельность.

— Снижаемся, — командует капитан.

Управление рулями высоты-курса и моторами перехватывает Зелёный. Васька пока еле-еле стажёр, ей рано. Волантер выходит на посадочную глиссаду — траекторию снижения. Правда, она не совсем «посадочная», волантеры никогда не садятся, повисают у самой земли. У них нет устройств для посадки, они либо летят, либо упали. За исключением специальных ангаров обслуживания, оборудованных посадочными стапелями — в одном из таких его и нашли, забытым и невесть сколько лет проторчавшим на приколе.

По мере снижения, Василиса, которой теперь не надо рулить, может спокойно рассмотреть маяк. Это толстая невысокая башня из тёмного камня, расширяющаяся вверху луковичным утолщением. Когда маяк включён, оно раскрывается лепестками, выпуская в небо луч яркого света. Но это лишь побочный эффект основной его функции — накачка энергией фрактальных структур Дороги. Чем больше маяков — тем устойчивей Мультиверсум, тем проще выходить на Дорогу, тем меньше коллапсов в срезах, хотя как это связано, никто толком не знает. Так что их миссия — поиск и восстановление работы маяков, — очень важна для всех. Хотя не все ей рады.

Кроме самой башни есть две пристройки, образующих в плане подкову с обращённым к морю внутренним двором. Говорят, когда-то в них жили те, кто охранял и обслуживал маяки, но это было очень давно, когда волантеры были обычным средством транспорта, а не уникальным единичным объектом. Что поделать, даже техника Ушедших не вечна.

— Дверь открыта. Плохой признак, — сказал Зелёный, когда волантер снизился на высоту трапа и завис, остановив пропеллеры.

— Василиса, остаёшься на вахте! — скомандовал папа.

— Есть, тащ капитан.

— При появлении кого угодно, кроме нас, первым делом набираешь высоту. Помнишь, как?

— Конечно, пап.

— Одновременно с подъёмом вызываешь нас по радио. Не ждёшь нас, не спасаешь нас — поднимаешься и работаешь с рацией. Это очень серьёзно, Вась, никакой самодеятельности. Мы не можем потерять волантер.

— Вас мы тоже не можем потерять, — буркнула Василиса недовольно.

— Мы, в отличие от волантера, не беззащитны. Так ты выполнишь приказ, или тебя заменить на вахте?

— Выполню, тащ капитан. Если что, взлечу как Винни-Пух на шарике, напевая про тучку-тучку-тучку. И буду ждать команды, чтобы вас забирать. Только вы уж её отдайте, команду эту…

— Не сомневайся. Пошли, Зелёный, посмотрим, что там есть.

Капитан с механиком проверили карманные рации, взяли оружие и фонари и спустились по трапу. Васька его сразу подняла и теперь пялится в обзорное стекло гондолы, одним глазом поглядывая на монитор хвостовой камеры. Никакого движения не видно, но она держит руку на рычаге вертикальной плавучести, чтобы волантер, если что, взмыл в воздух, как упущенный шарик.

— Рубка, ответь капитану.

Василиса подхватила из держателя микрофон на витом шнуре и, нажав кнопку передачи, ответила:

— Рубка на связи, принимаю хорошо, обстановка штатная.

— Мы входим, следи за местностью.

— Есть, капитан!

Дальше — тишина и напряжённое внимание. Иногда Василисе кажется, что их нет чуть ли не час, но, посмотрев на часы, она каждый раз убеждается, что прошло всего несколько минут. Очень тревожно.

— Внимание, рубка!

— На связи, — радостно ответила девочка.

— Мы выходим, как обстановка?

— Никого, пап! Всё спокойно!

***

— Ничего там нет. Пыль и мерзость запустения, — сказал Зелёный, когда они вернулись в рубку.

— А можно я посмотрю, можно? — взмолилась Василиса. — Я никогда не видела маяк изнутри!

— Ладно, — вздохнул бортмех, — проведу тебе экскурсию. — Только плавки надену. Искупаюсь заодно, погода хорошая.

— Я тоже купальник прихвачу, — обрадовалась девочка. — Отличная идея. Можно, пап?

— Идите, туристы, — отмахнулся капитан, — я подежурю.

— Основной зал башни, — показал Зелёный круглое помещение на первом этаже. — Эта колонна посередине — энергопровод к верхнему излучателю. Наверх или вниз сначала?

— Давайте наверх.

— Вот эта дверь сейчас открыта, но обычно она не видна. Открывается скрытым рычагом вот в этой нише. Ушедшие были помешаны на скрытых рычагах и тайных запорах, но у нас, к счастью, есть универсальный ключ. Пойдём…

Узкая лестница в полой каменной стене вывела их наверх. Стены, выглядящие снаружи каменными, изнутри практически полностью прозрачны — как тонированное стекло. Виден висящий у кромки прибоя волантер. Посередине — та же цилиндрическая колонна энергопровода, но здесь она расходится к потолку воронкой.

— Это излучатель, — похлопал по ней ладонью Зелёный. — Что именно он излучает — понятия не имею. Считается, что на таких маяках держался Мультиверсум. К сожалению, работающих почти не осталось, так что в этом отношении всё довольно хреново. Когда был сбой в работе маяков, Дорогу колбасило прямо на моих глазах, и мне это совсем не понравилось. Пойдём вниз?

Они спустились по лестнице до первого этажа, но не остановились и пошли дальше, в подземное помещение.

— Эта мандула посередине — генератор. Вот, энергопровод из неё выходит. Видишь ферму-толкатель, которая из пола торчит? Она жёстко, по принципу рычага с большим плечом, соединена с поплавком приливного привода. Когда прилив поднимает поплавок — он размером с приличный такой остров, пойдём купаться — покажу, — то вот эта хреновина, похожая на двусторонний молоток, давит вниз. А когда опускает — то наоборот, вверх. Понятно?

— Понятно. А на что давит?

— А вот это, Вась, и есть самая большая засада. Вот здесь, в нише, между приводом и основанием, стояли кубические кристаллы. Голубые, похожие на мутноватый хрусталь. Никто не знает, что они такое и откуда брались, но именно они преобразовывали колоссальное давление, развиваемое механикой приливного привода, в энергию. Видишь, голубоватая пыль в нише?

— Вижу.

— Это то, что от них осталось. Их ресурс огромен, они проработали сотни, если не тысячи лет, но потом рассыпались. А где взять новые — знали, наверное, только Ушедшие. Теперь привод болтается в нише, как, хм… карандаш в стакане, и маяк не работает. Хотя в целом исправен. Вставь кристаллы — и будет как новенький.

— Так это их мы ищем?

— В основном — да. Есть оптимистичная гипотеза, что часть маяков, известных по древним лоциям волантеров, не выработали ресурс, а были по разным причинам отключены. В них могли остаться кристаллы. А мы — идеальная команда для их поиска. У нас есть навигационное оборудование Ушедших, лоция маяков и транспортное средство для их поиска. Поэтому Конгрегация, которая курирует Школу Корректоров, и не поскупилась на этот фрахт.

— Круто!

— Не самое подходящее слово, Вась, — поморщился Зелёный. — Я предпочёл бы торговать старым хламом между срезами, а не спасать Вселенную.

— Почему?

— Потому что, став актором процессов вселенского уровня, ты получаешь такого же уровня врагов. А у меня семья. И у твоего отца семья. А у штурмана нашего вообще всем семьям семья. Они стали мишенью, потенциальными заложниками и так далее. Мы все под ударом. Поэтому я за то, чтобы быстренько выполнить задачу, отчитаться, получить плату и заняться обычной коммерцией. При этом, по возможности, подстраховаться от всяких придурков, которые не простят нам того, что мы сейчас делаем.

— Но мы же всех спасаем!

— По мнению одних. По мнению других — мешаем естественным процессам, препятствуем обновлению Мультиверсума, который должен сколлапсировать полностью, чтобы из него, как из первособытия, развернулся новый фрактал Вселенной. Люди странные, Вась. И чем выше мы летаем, тем больше заметны. Фигурально, разумеется, выражаясь. Пойдём купаться? А то пыли тут…

И они пошли купаться.

Глава 2. Корпорация «Волантер»

— Зигзаг!

— Есть зигзаг!

— Резонаторы стоп, рули прямо, ход малый.

— Есть стоп, есть малый, — отвечает Зелёный со своего поста.

— Есть рули прямо! — отвечает Василиса, вцепившись в штурвал. — Божечки, что тут случилось?

Дорога под волантером еле угадывается. Её чёрное покрытие сливается с чёрной обугленной землёй, чёрной сгоревшей травой, чёрными пеньками бывших деревьев. Небо затянуто сплошной пеленой низких туч, и даже воздух выглядит слишком плотным и грязным.

— Полный ход, рули на подъём! — быстро командует капитан.

— Есть полный!

— Есть рули!

— Набираем, набираем высоту команда, резче! Вы что, не слышите?

Василиса только сейчас обратила внимание, что помимо привычных звуков в ходовой рубке добавился новый — что-то негромко, но интенсивно трещит.

— Хренассе! — сказал бортмех, ставя рычаг подъёма на максимум.

— Что это, дядь Зелёный?

— Счётчик Гейгера, Вась. Мы его без тебя монтировали.

— Ой…

— Вот и ой. То, что ты видишь внизу, — иллюстрация того, что бывает, если дать обезьяне не обычную, а ядерную гранату.

— Лево руля.

— Есть лево.

— Пройдём над маяком. Высоко и быстро, — пояснил капитан. — Если даже на высоте трещит, страшно представить, что там внизу. Камера работает? Дайте максимальное увеличение.

— Сделано.

— Ход малый, резонаторы старт, уходим.

Туманный пузырь дороги, волантер неспешно плывёт малым ходом, все собрались вокруг экрана наружной камеры.

— Что же, — мрачно сказал Зелёный, — мне всегда было интересно, переживёт ли маяк ядерный взрыв.

— Ну, — с сомнением ответил капитан, — скорее, да, чем нет. Сама башня уцелела, хотя, судя по картине разрушений, она была в самом эпицентре.

— И дали по ней чем-то ну очень мощным. Это не тактический заряд, и даже не рядовая МБР. Это прям «кузькина мать» какая-то. Всё в труху.

— Но башня стоит, только крылья снесло. Крепко Ушельцы строили, — отметил капитан.

— А толку с неё теперь? — отмахнулся Зелёный. — Фонит так, что я даже в свинцовом скафандре туда не полез бы. Поставим пометку «заглянуть лет через сто с дозиметром». Куда теперь, кэп?

— Есть предложение, команда. Похоже, разведмиссия затягивается. Уже два маяка из списка не дали нам ничего, так что быстрой победы ждать не приходится. Поэтому предлагаю диверсифицировать цели.

— Пап, я не поняла… — озадачилась Василиса.

— Мы собирались совместить разведку с коммерцией. Мне кажется, пора перейти ко второй части плана. Вась, где там твой замечательный консультант по торговой логистике?

***

Идущий над дорогой волантер вальяжно проплыл над оградой и повис над парковкой рынка. Незаметным его не назовёшь, и рынок застыл. Продавцы, покупатели, посетители уличных кафе, просто праздные зеваки — все застыли, глядя вверх.

— На рекламных акциях мы можем сэкономить, — вздохнул капитан.

— Ага, — подтвердил Зелёный, — нарисовались — не сотрёшь. Скоро каждый караванщик на Дороге будет знать, что у него появился крупный конкурент. Кстати, Вась, намекаю — не всем это понравится.

— Пап, дядь Зелёный… — сказала Василиса виноватым голосом, выглядывая внизу палатку Мири и её деда. — Я тут кое-что кое-кому обещала…

— Васька! — трагическим тоном сказал капитан. — Ты опять? Зелёный, ты бы знал, сколько раз она вот так поступала! Наобещает, а я потом разгребаю…

— Пап, они нам с Лёшкой помогли, когда мы от каравана отстали!

— Ну и что?

— Кэп, — не согласился бортмех, — это по всем понятиям правильно. Васька наша, мы за неё по-любому впишемся. Она полноправный член экипажа и может говорить от его имени. Кроме того, я уверен, что дело того стоило.

— Клянусь, пап! Они хорошие!

— Кто «они», Вась? — вздохнул капитан.

— Да вон же, смотри!

Через парковку к волантеру неторопливо катится небольшая платформа на треугольных гусеницах, на ней возвышается седой бородатый мужчина в очках и кожаной жилетке. Рядом идёт девочка с металлическим протезом вместо левой руки.

— Это Мири и Брэн, они нас с Лёшкой подобрали, когда мы потерялись.

— За это я готов им помочь почти в чём угодно, — признал Иван. — Опускай трап, пойдём знакомиться.

***

— Шикарно тут у вас! — Мири с интересом оглядывает интерьер кают-компании.

— Я так рада тебя видеть! — обняла её Василиса. — Особенно с тем же числом конечностей.

— А, говно вопрос, теперь дед сталкерит больше, чем я. У него платформа прочная. Но я тоже рада тебя видеть, факт. Не думала, что ты и правда вернёшься, да ещё и на этой штуке…

— Я же обещала!

— Здравствуйте, меня зовут Брэн Карлсон, — представился тем временем её дед. — Простите, я там вам пол гусеницами поцарапал…

— Ничего, — мстительно покосился на Ваську капитан, — юнга потом отполирует. Я благодарен вам за то, что вы помогли моим детям.

— Не за что, она тоже нам помогла. Люди вообще должны помогать друг другу.

— И чем можем помочь вам мы?

— Насколько вы в курсе сложившейся в срезе ситуации?

— Василиса нам кое-то рассказала, — уклончиво ответил капитан, — но всегда лучше услышать из первоисточника.

— Тогда я вкратце введу в курс дела. Основной проблемой нашего мира стало тотальное минирование всех населённых земель. Население сильно сократилось за время войны, существенная часть территорий стала непригодной для проживания из-за использования химического оружия. Наш небольшой анклав сегодня находится на грани выживания. Мин столько, что вести хозяйственную деятельность практически невозможно. Нельзя возделывать сельскохозяйственные земли, максимум — вскопать вручную огород. Невозможно движение транспорта по дорогам — только пешком, с ручным тралом. Невозможна никакая производственная деятельность, кроме кустарной. Фактически мы живём только за счёт рынка, который даёт тонкий ручеёк продовольственных поставок. Увы, по крайне невыгодному для нас курсу — торговцы пользуются тем, что наше положение критическое. Единственная уникальная продукция нашего среза — протезы, единственная уникальная услуга — их установка. Но это не массовый продукт, на него не прокормить население, даже такое небольшое, как наше. Особенно когда цены диктуют поставщики.

— Печальная картина, — кивнул капитан. — Но чем можем помочь мы? Волантер не настолько вместителен, чтобы обеспечить альтернативный канал продуктовых поставок, да и нет у нас времени на такую масштабную гуманитарную операцию…

— Разумеется, — кивнул Брэн, — я не имел в виду ничего подобного. Глупо было бы использовать такой уникальный объект, как волантер, в качестве грузовика. Поэтому я хочу попросить у вас помощи в ликвидации источника проблем. Мины и беспилотники, их разбрасывающие, производятся огромным автоматическим заводом, скрытым под землёй. Если его остановить, то мы постепенно очистим нашу землю и сможем вернуться к нормальной жизни. Засеем поля, восстановим продовольственную безопасность, перестанем быть критически зависимы от импорта, а значит, сможем восстановить конкурентные цены.

— Звучит разумно. И что для этого надо?

— Доставить меня к заводу. Подходы к нему сплошь минированы, так что по земле не добраться, по низколетящим целям работают турели. Но если подлететь на большой высоте и опуститься прямо к входу, то я смогу попасть внутрь.

— Мы сможем, дед, — сказала решительно Мири. — Даже не думай, что я тебя отпущу одного.

— Мири!

— Дед!

— Детали можно обсудить и позднее, — сказал капитан. — Я понял, что вы хотите. В принципе, не вижу препятствий. Подлетим, опустимся, высадим. Но предупрежу сразу — волантер не боевая единица. У нас нет бортового вооружения, мы медленная и неманевренная цель. Так что воевать мы не можем.

— Воевать не потребуется. Я давно изучаю подходы — если пролететь над минами и оказаться за линией турелей, то дальше огневых точек нет. Скорее всего, внутри я уже смогу действовать свободно.

— Мы сможем! — упрямо повторила Мири.

Дед только вздохнул и глаза закатил.

***

— Ты тут живёшь? — спросила Мирена, оглядываясь. — Шикарно!

Василиса убрала в комнате, что случалось с ней нечасто, и немного гордится этим подвигом.

— Да, это моя каюта.

— Чёрт, — сказала девочка расстроенно, — наш дом тебе, наверное, показался кошмарной халабудой. Не думала, что ты привыкла жить как принцесса.

— Что ты! — рассмеялась Васька. — Принцессы живут совсем не так! Я один раз видела. Волантер у нас не так давно, не успела избаловаться. Мне у вас понравилось, правда. Всё, кроме умывания в бочке.

— У тебя тут даже ванная? — заглянула за дверь Мири. — Своя собственная? Только для тебя? Обалдеть! Неужто и вода горячая?

— И горячая, и холодная. Хочешь искупаться? Взрослые будут долго ещё разговаривать.

— К твоему сведению, — важно сказала Мири, — я считаю себя взрослой. Что бы там по этому поводу ни бухтел дед. Искупаться в настоящей ванне было бы очень круто, но мне как-то неловко… Да и переодеться не во что.

— У нас с тобой должен быть один размер, я найду тебе что-нибудь из своего. Заодно, пока будешь мыться, проверю и смажу твой протез.

— Блин, подруга, это точно не то, от чего я могу отказаться.

— Любишь с пеной? — спросила Васька, пуская воду в большую бронзовую ванну.

— Понятия не имею, — рассмеялась Мири, — я вообще ни разу в жизни не купалась в ванне, прикинь! Разве что в детстве, когда дед мыл меня в корыте. Но это вряд ли считается. Из колодца столько воды не натаскаешь, да и нагреть её нечем.

— Тогда с пеной! — решила Василиса.

Пока Мири отмокала в ванне так, что из пены торчал один нос, Василиса быстренько раскидала по столу её протез.

— Не так уж плохо. Сейчас смазку заменю, и тягу одну надо поправить…

— Блин, ванна — это офигенно! Спасибо. Буду до конца дней своих вспоминать. А с протезом сильно не морочься, его все равно скоро менять придётся. Маловат становится. Думала, протяну ещё годик-другой, а там уже постоянный куплю, но расту быстрее, чем ожидала.

— Это же хорошо. Вырастешь большая-пребольшая…

— Размер не имеет значения! — засмеялась Мири. — А вот на деньги попаду, это факт.

— А что там ваш с Кертом проект? Караваны, торговля, всё такое?

— Оказалось не так просто, — вздохнула Мири. — Керт разработал отличный план, как наладить поставки продовольствия. Короткое логистическое плечо, небольшой ассортимент, зато отличная цена. Мы придумали, как завезти кучу еды очень дёшево, и при том не разориться и даже прилично заработать. Керт вломил туда все накопления, даже то, что хотел на протез ноги потратить. Арендовали грузовик с водителем, договорились с глойти на проводку…

— И что?

— Оказалось, что нельзя вот так взять и привезти дешёвое продовольствие.

— Почему?

— Потому что это не нравится тем, кто продаёт его дорого. Очень не нравится. Нас предупредили, Керт их послал. Тогда наш склад сожгли со всем товаром. Керт еле спасся, но сказал: «Ладно, тогда будем торговать без склада, с колёс». Тогда грузовик сожгли тоже, а всех глойти предупредили, чтобы они не имели с нами дела. Впрочем, после того, как мы расплатились за грузовик, у нас не осталось ничего, кроме долгов. Так что Керт вернулся к своей доске и мелу, а я — в свои руины с военным хламом.

— Какие сволочи!

— Это бизнес, Вась. Вы собирались заняться торговлей? Имейте в виду, что вам не все будут рады.

— Зелёный говорил, да. Но я не думала, что всё так… Жёстко.

— Это ещё было не жёстко. А вот если бы мы продолжили, нас бы убили. Они даже на деда пытались надавить, но дед сразу выехал с винтовкой, он вообще крутой и ничего не боится. Неделю ночевал в палатке, сторожил, чтобы не сожгли. Обошлось.

— Отвратительная история, — сказала Васька, собирая обратно протез. — Надо что-то с этим делать. Кстати, я сосватала своим Керта как бизнес-консультанта. Потому что сами мы в торговле ничего не понимаем. Так, может быть, что-то вместе придумаем.

— Керт соображает, да, — вздохнула Мири из облака пены. — Но нам это не сильно помогло, как видишь.

— Не расстраивайся, попробуем ещё раз, вместе. Кстати, можно нескромную просьбу?

— Попробуй.

— Хочу посмотреть, как у тебя нейроразъём в руку вживлён. Но если тебе неудобно…

— Прекрати, — рассмеялась Мири, — он же в руку вживлён, а не в жопу. Чего тут неудобного? Смотри на здоровье.

Она положила мокрую культю на край ванны. Василиса осторожно обтёрла полотенцем пену. Рука кончается чуть выше локтя, шрам зажил, и кажется, что она такой была всегда. Разъём как будто растёт прямо из кожи — плоский, почти не выступающий, с чёрными матовыми контактами.

— Потрясающая технология, — сказала Василиса, осторожно, кончиками пальцев ощупывая место крепления разъёма. — Искусственная кожа, срощенная с настоящей, и разъём, который явно зафиксирован за кость. Знаешь, это одна из самых высокотехнологичных вещей, которую я видела в жизни. А я техник закрытой спецзоны Коммуны, к нам тащили образцы со всего Мультиверсума, я наковырялась в них вволю.

— Щекотно, — поморщилась Мири. — Это ты к чему?

— Просто странно. Сам протез довольно примитивный, механика плюс микрогидравлика. Насосик, аккумулятор, гидропередача, актуаторы. Управляющая им электроклапанная система отлично сделана, тонкая работа, но…

— Да что не так? Переведи со своего инженерского!

— Понимаешь, нейроразъём — технология на три ступени выше самого протеза. Не только твоего, дешёвого, но и дорогих тоже. Они принципиально же ничем не отличаются, кроме материалов и внешнего вида. Технически все более-менее одинаковы. Но вот разъёмы — совсем другой уровень. Ты знаешь, что они не электрические?

— Нет, не задумывалась над этим.

— Этот чёрный материал — диэлектрик, я проверила. Управление идёт не электрическими сигналами, а чем-то другим. В самом протезе есть преобразователь, дальше идут провода, но разъём… Знаешь, где я такое видела?

— Где?

— В управляющих системах волантера. Там, конечно, совсем другие мощности, толстые шины и всё такое, но вот этот чёрный диэлектрик, передающий энергию, на вид точно такой же.

— И что это значит?

— Понятия не имею.

— Тогда покажи, как включить душ, и выдай мне какое-нибудь полотенце, пока я не растворилась тут в пене.

***

Керт топчется возле своей расчерченной мелом доски. Что-то стирает, что-то, сверившись с толстым блокнотом, записывает. На левой ноге — пыльный кед. Вместо правой из брючины торчит примитивная железная ходуля с грубой стопой на шарнире.

— Мири, шикарно выглядишь! — парень окинул взглядом наряженную в василисин сарафан Мирену. — Я, конечно, надеялся однажды увидеть тебя в платье, но это прям неожиданно. У тебя что, сегодня свадьба? Надеюсь, со мной?

— Иди к чёрту, Керт, — отмахнулась девочка, — если бы ты видел, какая у неё там ванна… Я ради неё даже голой бы по рынку прошлась.

— Привет, — поздоровалась Василиса. — Я вернулась.

— Да уж вижу. Все только о вас и говорят. Мне уже голову просверлили вопросами, чем вы торгуете. Кстати, чем?

— Надеюсь узнать это от тебя, — засмеялась Васька. — Нам очень нужен кто-то, кто разбирается в межсрезовой торговле.

— Это таки будет стоить вам денег!

— Керт! — укоризненно сказала Мирена. — Не наглей.

— Мири, солнышко, информация — это мой бизнес!

— Он прав, — поддержала его Василиса, — это выходит за рамки дружеской услуги и будет оплачено. Но это не со мной надо разговаривать. Придёшь к нам на волантер?

— Спрашиваешь! Да все от зависти сдохнут, увидев, как я поднимаюсь по трапу! Это же волантер! Легенда легенд! Но если можно, ближе к вечеру. У меня самый разгар работы.

— С нас ужин!

***

На ужин Керт и Мири прибыли торжественно и под ручку, как парочка. На самом деле, Мири просто помогала Керту, который из-за самопального протеза ноги с большим трудом передвигался по наклонным плоскостям — таким, как трап волантера. Но смотрелось хорошо. Василиса подумала, что они, хотя и постоянно ругаются, хорошая пара.

— Я вам пол в коридоре поцарапал… — извинился Керт.

— Ничего страшного, юнга отполирует! — глумился над Василисой папа. — Рады приветствовать вас на борту волантера «Доброволец». Кстати, отличный сарафан, барышня, вам идёт.

Сарафан Васька Мирене подарила, когда узнала, что у неё практически нет одежды, кроме той, что на ней. Драной майки, поношенных штанов, растоптанных ботинок и жилетки с растянутыми карманами. Мири возмущалась и не хотела брать, но потом сдалась. Всё-таки, несмотря на сталкерский имидж, она девочка. Васька напихала ей целую сумку тряпок, сказав, что и половины не носит, потому что почти всегда в рабочем комбинезоне, и теперь с тайным удовольствием ловит взгляды Керта на новую, нарядную Мири.

Сам парень тоже принарядился — надел чистую рубашку, почти не драные брюки. Но вот с обувью ничего не поделать — один кед и одна кривая железяка.

Расселись за столом в кают-компании, Василиса взяла на себя обязанности стюарда — подала чай и пирожные. Кондитерка в запасах камбуза подходит к концу, но ради такого случая она решила не жалеть — и не прогадала. Мири и Керт не смогли удержаться — и переговоры пришлось отложить, пока они не съели последнее пирожное.

— Никогда не ела такой вкуснятины! — призналась непосредственная Мири.

— Это из моей любимой кондитерской в Центре, она возле нашего дома, — сказала Василиса. — Ешьте на здоровье!

— Давайте вернёмся к цели нашего визита, — важно сказал Керт, с сожалением проводив глазами последнее пирожное, исчезающее во рту Мирены. — Вы хотели обсудить ассортимент и логистику торговли для вашего предприятия? Кстати, оно как-нибудь называется?

— Корпорация «Волантер», — засмеялась Васька.

— Вась, ну какая мы «корпорация»? — сказал укоризненно Зелёный. — Корпорация — это форма организации бизнеса, основанная на долевой собственности и раздельной функции собственника и управления. У нас только первая часть, долевая. Зато собственники являются одновременно работниками, и не используется наёмный труд, так что мы никак не корпорация. Мы, скорее, кооператив.

— Не спешите, — сказал Керт, — «корпорация» звучит внушительнее, а там кто знает? Вполне возможно, что ваше предприятие расширится за пределы узкого круга первоначальных акционеров. Предлагаю оставить как рабочее название. Волантер — уникальный бренд, глупо было бы пренебречь таким маркетинговым преимуществом! Вам даже логотип не нужен, ваш летательный аппарат ни с чем не спутаешь. Итак, каким стартовым активом вы располагаете?

— Прежде всего — самим волантером, — сказал Зелёный. Транспортное средство с уникальной кросс-срезовой мобильностью, но, к сожалению, с весьма умеренными погрузочными объёмами.

— Это сколько в цифрах?

— Примерно стандартный контейнер, кубов семьдесят. По весу можем принять тонн десять, но с учётом отсутствия погрузочной арматуры, таскать эти тонны приходится на горбу. В планах есть кран-балка, но пока времени на неё не хватило, в приоритете более срочные модернизации.

— Значит, надо ориентироваться на товары небольшого объёма и веса, — Керт застрочил в блокноте. — Что у вас со скоростью хода и автономностью?

— Скажем так, мы в несколько раз быстрее автомобильного каравана — как по линейной скорости, так и по частоте переходов. Автономность… Тут ситуация сложнее. Ёмкость энерготанка большая, на полной зарядке мы можем летать долго, но мест, где его можно пополнить, раз-два и обчёлся.

— Понял, — Керт снова что-то записал в блокнот. — Надо сказать, что я, как только увидел ваш волантер над нашей парковкой, сразу задумался о его коммерческом использовании.

— Он только и думает о коммерческом использовании. Всего на свете! — фыркнула Мири. — Капиталист, одно слово.

— Я венчурный предприниматель! — возмутился Керт. — Но вернёмся к делу. Итак, я задумался, как использовать преимущества волантера: мобильность, непривязанность к стандартным караванным маршрутам, возможность перемещения по неблагоприятным для жизни срезам, относительно низкую уязвимость. И у меня есть для вас неожиданное предложение!

— Интересно, — покивал Зелёный. — Я вижу, ты парень сообразительный. Излагай.

— Сначала, если позволите, немного теории. Караваны перевозят относительно немного товаров довольно небольшого ассортимента. Этому есть несколько причин. Первая — рынок узок сам по себе. Развитых благополучных миров, избежавших коллапса, осталось немного, и их число сокращается. Но главное — они, как правило, не нуждаются в межсрезовой контрабанде. Самодостаточны, производят всё, что им нужно, сами. Также сказывается весьма небольшой спектр универсальных ценностей. Что может понадобиться одному развитому срезу от другого? Технологии? Они, как правило, либо несовместимы, либо не востребованы. Искусство? Оно не универсально, и что шедевр в одном мире, то хлам в другом. Полезные ископаемые? Требуют логистики в объёмах тысяч тонн, а не десятков. В результате межсрезовая контрабанда развитых миров тяготеет к криминальной и околокриминальной составляющей — оружие, наркотики, драгметаллы, работорговля. То, что запрещено внутри среза, но легко может быть добыто снаружи. Исключение — предметы коллекционирования, редкие животные, артефакты Ушедших и прочий штучный товар. Но это крошечный оборот. В результате межсрезовая торговля обслуживает в основном не нормальные, а постколлапсные срезы, вроде нашего. Их на самом деле довольно много.

— Да, — согласился Зелёный, — это совпадает с моим прогнозом. Судя по той статистике, которую мы успели набрать, коллапс прошло подавляющее большинство срезов Мультиверсума. При этом часть из них не подверглись полному вымиранию — люди вообще чертовски живучие. Чисто математически таких срезов, как ваш — сильно пострадавших, но частично выживших, — должно быть статистическое большинство среди населённых миров.

— Так и есть, — кивнул Керт. — Причём именно эти анклавы наиболее заинтересованы в караванной торговле. Во-первых, все они испытывают дефицит в продовольствии, медикаментах, одежде, технике и так далее. Импорт для многих критичен. Во-вторых, там достаточно мало людей, чтобы поставка караваном — пара грузовиков, редко больше, — была значима по объёму. Десять тонн продовольствия в нормальном мире — капля в океане, суточный оборот небольшого магазина. Десять тонн продовольствия на нашем рынке — неделя жизни всех.

— Мы уже слышали про вашу коммерческую инициативу с продовольствием, — сказал Зелёный.

— Увы, нерыночные методы конкуренции привели нас к банкротству, — признал Керт. — Но именно поэтому я предлагаю пойти другим путём.

— Каким же?

— Становиться ещё одним перевозчиком нет смысла. Рынок, как я уже говорил, небольшой, он практически заполнен и, как мы выяснили на своей шкуре, подвержен монопольным сговорам и картельным соглашениям. Вливаться в него на общих основаниях бесперспективно. Однако! Можно не вливаться, а встать над ним!

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Зелёный.

— Межсрезовая торговля сейчас организована крайне нерационально. Караванная система имеет низкий КПД из-за нулевой оперативности реагирования на запросы рынка.

— Не поняла, — призналась Василиса. — Это как?

— Я объясню, — ответил Зелёный. — Я и сам это просчитал. Караваны — средневековая модель торговли. Очень медленно, очень рискованно, но главное — невозможно прогнозировать спрос. Потому что пока ты из условного Китая дочапаешь на верблюдах до условного Константинополя, там с прошлого визита уже сменилась династия, было два набега варваров, одна чума и три неурожая. И твой товар, который ты закупал, исходя из потребностей позапрошлого года, уже никому не нужен, а нужен совсем другой. Но у тебя его нет. Такая модель остаётся прибыльной только в условиях сверхнаценок — чтобы то немногое, что ты сможешь продать с прибылью, гарантированно закрыло маржой операционные расходы. Поэтому Керту и сожгли товар — в таких условиях демпинг ломает рынок. Он придумал, как завезти продовольствие сильно дешевле? Молодец, да. Но он оставил без прибыли тех, у кого это продовольствие только часть груза, за счёт которого они перекрывали риски по другим категориям. И если для мелкого специализированного торговца, как Керт, это окно возможностей, то для большого универсального каравана, такого, как табор Малкицадака, например, это убивает весь бизнес.

— Почему? — спросила Мири.

— Они всегда берут товары с риском их не продать, например, потому, что срез, для которого они предназначались, накрылся. Но у них есть точки гарантированного сбыта — такие, как здешний рынок продовольствия. Они знают, что хотя бы это продадут точно, и закладывают норму прибыли, позволяющую закрыть гарантированным сбытом рисковый. Они приходят — а тут Керт уронил цены в три раза…

— В пять, — скромно сказал парень. — Они очень сильно задирают.

— Вот. Но они это делают не потому, что такие жадные — хотя и жадные, конечно. Просто модель караванной торговли требует нормы прибыли «сам десять», иначе становится убыточной.

— Именно поэтому я хочу реорганизовать модель! Причём в свою пользу! Я предлагаю организовать биржу!

Все молчали и смотрели на него с удивлением, и только Зелёный покивал с пониманием:

— Мысль здравая. Я так понимаю, что некий опыт у тебя уже есть — эта твоя доска с записями и есть примитивный прототип товарной биржи. Но, зная историю моего среза, биржи там стали возможны только с изобретением телеграфа. То есть, все упирается в скорость передачи оперативной информации о состоянии рынка.

— Именно! Вы понимаете правильно!

— Я системный аналитик, — пожал плечами бортмех.

— Если на каждой точке маршрута караван может получить информацию о ситуации на других точках, то риск нереализации товара снижается на порядок. А значит, его можно не закладывать в цену товара! Тот, кто организует информационную связность Мультиверсума, сможет продавать это как сервис, и, одновременно, будет иметь преимущество перед другими игроками, получая информацию первым!

— Проект амбициозный, — кивнул Зелёный. — Но как это реализовать технически?

— При помощи волантера.

— Использовать его как авизо? Это не даст принципиального выигрыша. Да, мы быстрее каравана, но те же курьеры почти не уступают нам в скорости.

— Нет, использовать его, чтобы добраться до маяка!

— Ты знаешь где найти маяк?

— Информация — мой бизнес! — гордо заявил Керт. — Караванщики обожают делиться слухами, байками и дорожными историями. Достаточно поставить им выпивку. Я недаром расположился на площади рядом с баром! Большая часть их рассказов, разумеется, чушь, но сравнивая информацию из разных источников, можно иногда узнать кое-что интересное.

— И что даёт маяк в плане твоей биржевой идеи?

— Маяки являются основой Дороги. И они позволяют передавать информацию прямо через её структуры.

— Ты уверен? — спросил Зелёный. — Я неплохо изучил один маяк, но никакого коммуникационного оборудования там не видел.

— Дядь Зелёный! — вмешалась Василиса. — Данька говорил, что корректоры получают информацию на свои браслеты. «По фракталу Дороги», что бы это ни значило.

— Технически это логично, — задумчиво сказал капитан. — Если структура дороги поддерживается энергией маяков, то модуляция энергетического потока должна считываться в любой её точке. Будь я Ушедшим, то непременно заложил бы такую возможность. Думаю, если наш наниматель имеет способ связи для корректоров, то он должен быть в курсе, как это работает. В любом случае, найти маяк — это дорогого стоит.

— Тогда осталось обсудить условия сотрудничества! — радостно потёр руки (настоящую об искусственную) Керт. — Я говорил, что отказываться от статуса корпорации рано?

— Блин, Вась, Керт собирается торговаться, — вздохнула Мири. — Пошли отсюда, это надолго…

Глава 3. Воздушное эхо войны

— Хочешь к нам в гости? — спросила Мири. — Как в прошлый раз? У нас, конечно, не так роскошно, как ты привыкла…

— Кончай, мне неловко! Тоже мне, нашла аристократку. Конечно, я буду очень рада! Только, чур, еда с меня. В прошлый раз вы нас с Лёшкой кормили, теперь моя очередь. Сейчас возьму продукты и велосипед.

Девочки спустились по трапу с велосипедом, на багажнике которого закреплена термосумка с продуктами. Васька честно спросила разрешения ещё немного выпотрошить продуктовый запас и отпросилась в гости, но папа с Зелёным отмахнулись, даже не слушая. Они вовсю спорили с Кертом, рисуя на притащенной в кают-компанию доске какие-то графики, схемы и формулы. Видно было, что это надолго.

— Эх, велосипед… — сказала Мири с завистью. — Отличная штука. Но не с моей рукой.

Она пощёлкала пальцами железного протеза.

— Может быть, когда поменяю на постоянный, тогда научусь. Но у меня теперь денег нет. Я тоже вложилась в наше с Кертом предприятие, дед меня чуть не прибил, когда узнал.

— Слушай, у меня осталось немного с зарплаты Терминала…

— Заткнись. Я обижусь.

— Прости, больше не буду. Думаю, если мои с Кертом договорятся, то с деньгами всё у вас будет нормально.

— У Керта.

— Что?

— У Керта будет нормально. Я-то тут причем? Я просто сталкер, а не член корпорации. Мне нечего вам предложить, кроме своего говённого протеза.

— Но Мири, ведь Керт…

— Вась, не начинай. Я знаю, что нравлюсь ему. Да он и не скрывает. Но блин, я должна быть собой, а не «девушкой Керта». Иначе я себя уважать не буду. Поэтому я вложилась в наш общий бизнес — чтобы он был общий, а не Керта. Бизнес накрылся, что поделаешь, но я попыталась. Меня не надо брать куда-то из жалости, или из симпатии, или потому, что я кому-то когда-то помогла, понимаешь? Я — это я, Мирена, уж какая есть. И я не полезу туда, где от меня никакой пользы. Я лучше на мины полезу, там от меня польза точно есть!

— Извини, Мири, не хотела тебя обидеть. Хорошо тебя понимаю, сама такая.

— Проехали, — буркнула Мирена. — Жизнь продолжается.

***

Брэн, увидев девушек, стал собирать товар. Василиса отметила, что по сравнению с прошлым разом, ассортимент стал шире и привлекательнее, видимо, с рабочей платформой им удалось расширить круг поиска.

— Мин больше становится, — рассказывал он по пути в посёлок, — но мощность у них снизилась. Трудно сказать почему. Возможно, просто нехватка сырья для взрывчатки — за последние годы сталкеры выгребли военное наследие почти подчистую. А может быть, это новая стратегия — отрывать не руку, а только пальцы. Протез в любом случае нужен, сбыт ничего не теряет, а сырьё экономится. Да и вероятность выживания повышается — с трупа ничего уже не получишь.

— Вы по-прежнему думаете, что заводом управляет ИИ? — спросила Василиса.

— Иногда я в этом сомневаюсь, — признался Брэн. — Есть косвенные признаки использования немашинной логики. Например, отсутствие адаптационного алгоритма, свойственного самообучающимся машинным системам. ИИ работает методом воронки выбора, то есть пробует варианты и оценивает последствия. Человеческий же разум использует метод моделирования. Я годами веду наблюдение за действиями Завода, за его реакциями, набираю статистику. Сегодня я поделился данными с вашим механиком, и он согласился с моим выводом — паттерн реагирования слишком сложный для алгоритмического. Но, с другой стороны, не могу представить себе, зачем каким-то людям понадобилось бы всё происходящее. В отличие от ИИ, у которого цель просто прописана в программе, людям требуется мотивация. Никто не будет годами разрабатывать стратегию и проводить регулярные тактические оптимизации просто так. Чаще всего в таких случаях речь идёт либо о деньгах, либо о власти, либо о совмещении того и другого в разных пропорциях. Но в нашем случае нет ни того, ни другого.

— Но ведь люди же платят за протезы? — удивилась Василиса.

— Это так, — кивнул Брэн, — но это внутренняя валюта Завода. Замкнутый финансовый цикл — полученные за протезы купоны Завод выплачивает сборщикам сырья, а те могут на них только купить протезы или оплатить их установку. То есть, даже собрав все эти купоны в одних руках, человек не стал бы богатым. Наш небольшой внешний рынок, который состоит из продажи протезов и установки их на заказ людям из других срезов, имеет ничтожный объём. Если принять за гипотезу, что Завод контролируется некой группой людей, то совершено непонятно, зачем им это нужно. Особенно с учётом того, что оборот медленно, но стабильно падает — вторичные ресурсы не бесконечны, всё, что можно было легко собрать, уже собрано, осталось то, что добывать опасно, а значит, сталкеры гибнут и население сокращается. Это тупик!

***

Когда добрались в посёлок, Василиса сняла с багажника сумку и принялась выгружать продукты.

— Вот сыр, хлеб, пирог, овощи, немного копчёного мяса, а это бутылочка бренди специально вам, Брэн, от папы…

— Спасибо, у нас прямо пир! — обрадовалась Мири.

— А это картошка, ты в прошлый раз спрашивала, что это такое… Нет, не хватай, она сырая, её ещё жарить надо. Или в углях запечь. В общем, будет вкусно.

— Спасибо твоему отцу за бутылку, — сказал Брэн. — А уж тем более — за согласие помочь с доставкой меня на Завод.

— Нас! — тут же поправила Мири.

— Ладно, нас. Куда от тебя денешься.

— Вот и не девайся. Блин, неужели мы наконец-то вскроем Завод? Это будет мегакруто, дед.

— Я бы пошла с вами, — вздохнула Васька, — но папа меня не отпустит ни за что.

— И правильно сделает, — покивал Брэн. — Нечего тебе там делать. Мири тоже нечего, но она хотя бы опытный сталкер, а ты на первой же мине подорвёшься.

— Да я и не спорю, — согласилась девочка. — Буду ждать вас на борту и волноваться.

После ужина заварили чай и уселись на крыльце. То есть, Васька с Мири уселись, а Брэн просто встал рядом на своей платформе. Он и так всё время сидит.

— Красиво тут, — восхитилась Василиса, глядя на закат над горами. — Жаль, что такой живописный срез остался почти без людей. Редко где такие пейзажи увидишь. Строгая такая, суровая красота. Мне нравится.

— Ты много срезов видела? — спросила Мири, выбирая пирожное из привезённой Васькой коробки.

— Да, уже несколько десятков. Пока маяки ищем, пошатались над Мультиверсумом. И это только начало… Пока только два нашли, и оба нерабочие.

— Я много слышала про маяки, а как они выглядят?

— Такая каменная цилиндрическая башня с луковичным утолщением наверху. Сбоку два крыла пониже образуют в плане подкову, но я не уверена, что они прямо обязательная часть. Мы видели один маяк, который побывал в эпицентре ядерного взрыва — так ему хоть бы что, а пристройки в труху. Может, они и не обязательные. Сам маяк, похоже, ничем не повредить. Зелёный говорил, что его стены даже УИн не берёт.

— Каменная башня, похожая на… Неважно на что, которую ничего не берёт? — сказал задумчиво Брэн. — Очень интересно. Знаете что, девочки, а не хотите ли прогуляться, пока не стемнело?

— Куда, дед?

— Тут недалеко приятель мой живёт…

— Блин, дед, ты про этого урода?

— Он, конечно, не красавчик, но что ты хочешь от боевого пилота-ветерана?

— Дело не в том, как он выглядит! А в том, что он говнюк озабоченный!

— Он тебя просто дразнит, Мири. Хотя, конечно, с башкой там не всё в порядке, факт. Впрочем, он безвредный.

— Противный и мерзкий!

— Я привык, — пожал плечами Брэн. — Так что, прогуляемся?

—Дед, будешь должен! Вась, приготовься — это пошлый мудила с юмором не выше жопы.

***

Идти оказалось действительно недалеко. Миновав два дома по единственной улице посёлка, они остановились перед совершеннейшей халабудой. Василиса ни за что не подумала бы, что тут кто-то живёт. Стены подперты палками, окна забиты фанерой, на крышу наброшен и придавлен кирпичами выцветший камуфляжный тент от какой-то военной техники.

— Хаример, это я, Брэн! — крикнул Мирин дед. — Не стреляй, пожалуйста. И отключи защиту.

— Кто там с тобой, жопа на гусеницах? Я вижу, что ты не один.

— Мири и её подружка.

— О, ты с девками? Тогда, конечно, заходи! Сейчас отключу турель.

— Только проверь, чтобы отключилась, а не как в прошлый раз.

— Да ладно, это была случайность.

Голос был скрипучий и странный. Громкий, уверенный, но неестественный, с призвуками жести и необычной интонацией.

— У тебя случайно нет насморка? — спросила Мири у Василисы.

— Нет, — удивилась та.

— У меня тоже. Не повезло нам.

Как только дверь открылась, Васька поняла, о чём она говорила. В крошечном захламлённом домике адски воняет. Сложно сказать, чем конкретно — букет состоит из запаха немытого тела, нестиранного белья, испорченной еды, застарелого мусора и какой-то резкой химии. Среди груды грязных тряпок, смятых упаковок и пустых бутылок стоит пилотское кресло, как будто вытащенное из кабины современного истребителя, только очень сильно замызганное, драное и потёртое. А в нём сидит…

Комната освещена тусклым маленьким фонариком, стоящим на столе, но того, кто в кресле, это явно не смущает. Вместо глаз у него сложный оптический блок, занимающий половину лица. Выше него — лысая голова в пигментных пятнах, а ниже нет даже рта. Вместо него какой-то коннектор, похожий на разъём для шланга пылесоса, переходящий в гофрированную пластиковую трубу, небрежно прихваченную изолентой к металлической сегментированной шее. Труба уходит под одежду — чертовски грязную тряпку, которая когда-то была верхней частью противоперегрузочного костюма. Нижняя часть отсутствует, да она и не нужна — тело заканчивается в районе пупка. Заканчивается ничем. Из закатанных до локтя рукавов торчат механические протезы. Видно, что дорогие и высококачественные, но их механика ничем не прикрыта.

— Это Хаример, — представил его Брэн.

— Твою приблуду помоечную я знаю, — сказал Хаример, — а это что за шлюшка?

Голос его доносится из глубины комбинезона. То, что заменяет инвалиду рот, в разговоре не используется.

— Я не шлюшка. Я Василиса. Механик, — девочка постаралась сдержаться и не нагрубить в ответ.

— Хаример, прекрати. Мири и так говорит, что у тебя юмор не выше жопы.

— Что значит «не выше жопы»? — возмутился тот. — А как же сиськи? У твоей, конечно, и говорить не о чем, два прыща, а у вот этой есть за что подержаться, клянусь инфракрасным режимом визора! Эй, детка, я сейчас вижу тебя голой!

Василиса взяла себя в руки и постаралась ответить как можно спокойнее:

— Не думаю, что это имеет значение. Вам явно нечем реализовать свои похабные фантазии. Стесняться вас — всё равно что стесняться говорящего попугая, которого какой-то дурак научил говорить скабрезности.

— А она ничего, — хрипло захохотало то, что заменяло Харимеру голос. — Не теряется. Да, детка, старого пилота разорвало пополам вместе с его штурмовиком ещё в третьей кампании. Это было жёсткое месилово, ты уж поверь! Я завалил того бомбера, как сучку на кровать, но его кормовой стрелок оказался хорош, да, Брэн?

— Хаример, мы же договорились.

— Брэн, Мири уже большая девочка, когда ты перестанешь кормить её с ложечки розовым говном?

— Ты что, упоротый?

— Конечно, упоротый. А как, ты думаешь, я живу? Только на метапромизоле.

— Ну и дурак.

— Иди к чёрту, Брэн, тебе тогда всё-таки повезло больше, у тебя хотя бы есть чем есть и чем срать. У меня шланг, кусок башки, кусок желудка и половина ливера работает на батарейках. Если это не повод становиться наркоманом, то что тогда вообще повод?

— Ничто не повод.

— Расскажи это моей жопе, которую ты отстрелил из тридцатимиллиметровой пушки. Она внимательно тебя выслушает и даже подмигнёт шоколадным глазом, если ты найдешь её среди обломков моего штурмовика. Они, небось, так и валяются в пустыне все эти шестнадцать лет. А может, их нашла и сдала на металлолом твоя юная сталкерша? Эй, Мири, ты не находила обломков ШУРДа1 с одинокой жопой внутри?

1 Штурмовик Ударный Реактивный Дальнего действия.

— Дед? — спросила Мири. — Что несёт этот огрызок?

— Хаример, заткнись, — сказал Брэн.

— И не подумаю! Мири, стальная ты крыска, твой дедушка вовсе не был таким пацифистом, как сейчас изображает. Он воевал в третью кампанию так же, как и я. Только с другой стороны. Но ему повезло больше — я отстрелил ему только то, что ниже жопы, а он мне и жопу тоже. А теперь он таскает мне еду и сырьё для метапромизола, вот такая коллизия.

— Не думал, что ты им сам вмазываешься, Хаример.

— Продаю больше, — сказал инвалид. — Не у всех сталкеров есть деньги на аптечки. Но и себя не обижаю.

— Блин, дед, мог бы и сказать, — недовольно сказала Мири. — Я всё равно догадалась. Для некомбатанта ты слишком ловко обращаешься с пушкой.

— Я собирался, честно. Но всё как-то откладывал…

— Ой, да плевать. Эта новость меня не шокировала. Но ты же не местный, зачем влез?

— Молодой был. Глупый. Думал, если победить, то всё кончится.

— Война никогда не кончается, — засмеялся своим металлическим голосом Хаример.

— А почему вам не сделали протез? — спросила его Василиса.

— Протез жопы? — рассмеялся бывший пилот. — Таких не бывает. Моим протезом, детка, стал штурмовик! Для того, чтобы летать, жопа не нужна. Я подсоединяюсь непосредственно к бортовым системам.

Он наклонил голову вперёд, и стало видно, что ниже шеи его тело соединено с креслом самым крупным нейроразъёмом из тех, которые до сих пор видела Василиса.

— Я ещё шесть лет потом летал! Четыре раза был сбит, но меня собирали по кускам, прикручивали недостающее и снова загружали в кокпит. Потому что пилот дороже самолета, детка. Намного дороже. А я был отличным пилотом, самым лучшим!

— А что потом?

— Приказ на следующий вылет однажды не пришёл. Я торчал на взлётной полосе две недели, но целей не выдавали. И тогда я понял, что война кончилась. Загнал штурмовик в ангар, откинул обтекатель кабины и включил протокол эвакуации для аварийной посадки. Моё кресло отключилось от планера и на автономных движках притащило меня к людям. Там-то я и встретился с Брэном-который-отстрелил-мне-жопу.

— И вы подружились? — изумилась Василиса.

— Ну, то, что мы покалечили друг друга, выяснилось гораздо позже. Просто два ветерана, оба из ВВС, оба инвалиды. А кто на какой стороне воевал, к тому времени уже было насрать. Вдвоём было легче выжить. Пока кресло летало, я разведывал хабар, а он на своих гусеницах его вытаскивал. Так что, когда сверили даты и время, только посмеялись, как нелепо шутит судьба. Раз уж не отстрелил ему жопу тогда, не достреливать же было. Ладно, припёрлись-то зачем? Не для того же, чтобы военные байки послушать?

— Представь себе, Хаример, именно для этого, — сказал Брэн. — Ты мне как-то рассказывал, как вы штурмовали чёрную башню…

— А, ту, похожую на…

— Хаример!

— …на то, что ты мне отстрелил вместе с жопой, и о чём я жалею больше, чем о ней. Да, было дело. Мы тогда много чего штурмовали. Утюжили с воздуха всё, что возвышается над почвой: дома, фабрики, мосты, склады, школы… Да вообще всё. Доктрина тотальной зачистки. И не надо так на меня смотреть, Мири, — другая сторона поступала так же, и твоему драгоценному деду тоже есть, что вспомнить. Так вот, на эту башню мы заходили с моря, в третьей волне. Первые две выбили ПВО почти подчистую. Кое-что ещё постреливало, но уже несерьезно, так что обработали мы её всем боекомплектом с трёх штурмовых звеньев, а это ни много ни мало — девяносто ШУРДов, по двенадцать ракет воздух-земля на машину в полной загрузке. Вывалили на неё всё это и ушли на разворот над морем. Заходим снова — две пристройки с боков в руинах, а самой башне хоть бы хрен. Из пушек для очистки совести прошлись — но, раз уж её ракеты не развалили, то пушки тем более, даже не поцарапали. Так и улетели на базу ни с чем. Потом ребята говорили, что они после нас дважды вылетали, но с тем же результатом. Стоит как заколдованная. А что за башня, зачем она — хрен её знает. Тогда много всего было недоразбитого, это сейчас одни руины.

— Похоже это на то, что ты описывала? — спросил Брэн Василису.

— Очень похоже. А где эта башня?

— Где-то на берегу. Я тебе что, генштаб? Мне координаты в бортовой комп кидают, я лечу. Запоминать всё, что я за десять лет ракетами расхреначил, мне как-то недосуг. А что, такая важная башня?

— Очень, — вздохнула Василиса.

— Ну, если очень… Есть один способ.

— Да давай уже, Хаример! — недовольно сказал Брэн. — Раз уж устроил тут день откровений — жги, не останавливайся.

— Координаты всех вылетов в памяти тактического компьютера моего ШУРДа.

— Ты хочешь сказать, что он так и стоит в ангаре?

— А куда он денется, Брэн? Это же автономный тактический узел класса Б-4. Помнишь, сколько их настроили после третьей кампании? Там топливо и боекомплект, солнечные батареи и автоматы предполетного обслуживания. Он закрыт и замаскирован, сталкерам туда не добраться. Открыть его могу только я, личным пилотским кодом.

— И ты это сделаешь?

— Почему нет?

— И что ты за это хочешь?

— Ты знаешь, Брэн. Ты знаешь.

— Метапромизол тебя убьёт, пилот. Нельзя жрать боевой коктейль на завтрак, обед и ужин.

— Во мне нечего убивать, стрелок. Всё ценное ты отстрелил шестнадцать лет назад. Во мне меньше двадцати процентов органики, и в основном это мозг. И он доставляет мне куда больше страданий, чем удовольствия. Я на восемьдесят процентов покойник, а покойника нельзя убить.

— Чёрт с тобой, я достану тебе компоненты. Хочешь заливать мозги боевой химией — на здоровье. Но как мы попадём к ангару и как его откроем? У меня нет пилотского кода.

— У тебя есть я. Я покажу дорогу, открою ворота, дам координаты и валите на все четыре стороны. Обратно тащить меня не придётся.

— Ты что задумал?

— Хочу полетать ещё разок.

— С ума сошёл?

— А что мне терять, Брэн? Моя синтетическая тушка отработала весь возможный и невозможный ресурс, оборудование еле тянет. Заменить её не на что — военные технологии, травмобот тут не поможет. Я всё равно скоро даже не сдохну — сломаюсь. ШУРД заправлен и снаряжен, я оставил его готовым к вылету, автоматика тактического узла за ним ухаживала все эти годы. Полечу куда глаза глядят, пока не кончится топливо в баках, и турбины не встанут.

— Хреновая идея, Хаример.

— Есть получше? У тебя есть внучка, торговля, жизнь. У тебя, в конце концов, есть жопа. А у меня только метапромизол. Да и тот почти не берёт, привык я к нему за столько лет.

***

Утром Брэн, Мири и Василиса вернулись на рынок. К висящему над парковкой волантеру местные уже привыкли, а вот караванщики, прибывающие с Дороги, стояли, разинув рты. Пара машин столкнулась, и теперь водители эмоционально выясняли, кто из них больший балбес. Трап поднят, и Василисе пришлось вызывать рубку при помощи карманной рации, которую она предусмотрительно взяла с собой.

— Либо так, либо часового ставить, — сказал сердито Зелёный. — Так и норовили залезть. То ли любопытные, то ли спереть что-нибудь целятся, а может, и то и другое. На ночь пришлось высоту набрать, потому что чуть по верёвке не залезли на борт.

— Волантеры — легенда Дороги, — сообщил Брэн, — неудивительно, что каждый хочет хотя бы пощупать.

— У нас важная новость, Дядь Зелёный, — сказала Васька, — про маяк.

— Кучно пошло, — удивился бортмех, — у нас тоже. В кают-компании как раз кофе и брифинг.

За столом кроме папы сидит, развалившись, Керт. В живой руке у него кофейная чашка, в искусственной — большой пухлый блокнот.

— О, добрались наконец, — обрадовался он, — привет, Мири.

— Здорово, капиталист, — ответила девочка. — Вижу, ты тут совсем освоился.

— Деловое партнерство требует доверия, — кивнул парень.

— А доверие требует кофе, — добавил капитан. — Что у вас за новости?

— Похоже, что в этом срезе есть свой маяк, хотя пока и непонятно, в каком он состоянии. В войну его пытались разбомбить, но не смогли.

— Ещё бы, — хмыкнул Зеленый, — чёрта с два его разбомбишь. Ушедшие строили крепко. Но это не значит, что он работает. Впрочем, проверить, разумеется, стоит. У нас тоже новости — Керт сумел сориентироваться в нашей навигационной системе координат, и мы теперь знаем, где тот маяк, о котором он узнал от караванщиков.

— Или думаем, что знаем, — скептически поправил капитан. — Глойти видят Дорогу не так, как наш навигатор, и совместить это сложно. Больше интуиции, чем расчёта. В любом случае, время поджимает. Сейчас Дорогу держит единственный маяк, и стабильность её под угрозой.

— Глойти жалуются, что маршруты начали сбиваться, — сказал Керт. — Уже два каравана не дошло вовремя, а один вообще пропал. Надеюсь, просто заблудился и найдётся. Это большая проблема — на рынке уже возник дефицит продовольствия. Ещё пара задержавшихся караванов — и нам грозит голод.

— Может, те кто сжёг наш склад, об этом пожалеют, — мрачно сказала Мири.

— Или просто поднимут цены, — не согласился Керт. — Плевать им.

— В общем, — подвел итог капитан, — надо решать, что мы делаем в первую очередь. У нас три задачи. Первая — разведать маяк, про который узнал Керт. Вторая — доставить Брэна ко входу Завода.

— И меня, — тут же вставила Мири.

— Это как хотите, хотя я и не одобряю участие юных барышень в разведывательных операциях. И третья задача, возникшая только что, — разведка здешнего маяка. Кстати, где он?

— Мы получим его координаты через некоторое время.

— Тогда эта задача временно откладывается. Остаются две остальных. У кого как с готовностью? Керт? Брэн?

— Всё моё со мной, — Керт потряс блокнотом.

— Мы тоже готовы, — сказала Мири, показав висящую на плече сумку.

— Отлично. Предлагаю отправиться к Заводу, высадить десант и сразу отбыть на поиски Кертовского маяка. Кто за?

***

Волантер движется средним ходом на высоте полукилометра. Ниже решили не спускаться, чтобы не попасть в зону поражения защитных турелей. По заверениям Брэна, они в первую очередь противопехотные, не могут задрать ствол выше, чем на тридцать градусов к горизонту.

— Высотных летающих целей нет с самой войны, — сказал он. — А коптеры летают низко.

Внизу разматывается пейзаж — нечто среднее между высохшей степью и пустыней. Много развалин. Большая часть из них просто огрызки разрушенных стен, но местами попадаются бетонные коробки, побитые, но почти целые. С крыши одной из таких их проводили биноклями три человеческих фигурки.

— Сталкеры, — пояснила Мири. — Рисковые ребята. Это окрестности завода, тут минирование плотное. А чуть дальше в горы — и уже можно на турель нарваться. Правда, и добыча тут бывает хорошая. Ближе к поселкам всё зачищено, а здесь мало кто промышляет, опасно.

— Но ты, конечно, лазила… — мрачно констатировал Брэн.

— Я опытная и везучая, дед.

— Все так думают… Вот, смотрите, видите эти люки?

На фоне жухлой редкой травы предгорий отчетливо выделяются несколько тёмных квадратов.

— Это замаскированные турели.

— Ну, так себе они замаскированы… — сказал капитан.

— Просто камуфляж от времени облез. Кроме того, с земли они не так заметны, как сверху.

— Сталкеры о них знают, на самом деле, — добавила Мири, — но что толку? Все равно хрен пройдёшь, они все сектора перекрывают внахлёст. А вот что дальше — это уже мало кто в курсе. Я один раз пролезла на вон ту гору — так думала, поседею вся, столько там мин.

— Мири! — возмутился Брэн.

— Да, я тебе не говорила дед, извини. Но, согласись, ты тоже не всё мне рассказываешь.

Тот мрачно замолчал, признавая её правоту. Волантер неспешно двигался над горной долиной. Василиса снова подумала, что тут очень красиво, и, если удастся изменить ситуацию, то этот мир будет хорошим местом для жизни.

— Нам туда, — показал Брэн. — Видите вон ту площадку?

— Вижу турели по периметру, — сказал капитан.

— Они развёрнуты наружу, не могут стрелять в сторону входа. Если зависнуть над площадкой и опуститься…

— Кэп! — сказал Зелёный, — у нас какая-то хрень на радаре. То ли опять наводки, то ли большая групповая цель. Десятки отметок.

— Вася, камеру на хвостовой сектор!

На большом плоском экране, выглядящем на фоне стильного стимпанк-интерьера рубки режущим глаз анахронизмом, ничего не разобрать.

— Далековато, — вздохнула Василиса, — нам бы камеру получше.

— Может, ещё попадётся. Пока поставили то, что нашли, — ответил Зелёный. — Но что-то там, безусловно, летит. Причём высоко и быстро, это не коптеры.

— Отставить снижение, — забеспокоился капитан, — машине полный ход, набор высоты.

— Есть полный! — ответил бортмех, двигая вперёд рукояти.

— Это ударные беспилотники, — сказал Брэн, когда на экране стали различимы силуэты.

— Воздушные цели числом до двадцати, скорость выше нашей, дистанция быстро сокращается! — доложил Зелёный.

— Это не они цели, — мрачно сказал капитан, — это мы цель. Чем они вооружены, Брэн?

— Скорее всего, пулемётами. Могут быть легкие авиапушки. Возможны ракеты воздух-воздух. Не думал, что БПЛА сохранились. Видимо, стояли в ангарах Завода на автоматическом обслуживании.

— На вид как обычные небольшие самолёты, — приблизил изображение капитан.

— Да, это серия БВМ-2. Беспилотный винтовой моноплан. Последняя судорога пятой кампании. Нормальной штурмовой авиации они не противники, но её к тому времени уже почти всю выбили. Пилотов тоже почти не осталось. Эти машины использовались как противодроновые — они быстрее и выше коптеров, они для них легкая цель.

— Мы тоже для них легкая цель, — сказал капитан. — Слишком медленно идём. Резонаторы старт! Уходим в зигзаг!

— Есть старт!

Василиса напряжённо смотрела на экран, где уже вполне отчётливо видна хищная стая атакующих беспилотников. Казалось, никогда ещё разогрев резонаторов не шёл так медленно. Ей показалось, что с пилонов под крыльями ведущего самолёта стартовали ракеты — но в этот момент волантер ушёл на Дорогу.

— Малый ход, — скомандовал капитан, — возвращаемся к рынку. Эта миссия сорвалась, извини, Брэн. Нам нужно хорошенько подумать, как быть дальше.

Глава 4. Особенности караванной торговли

Волантер медленно плывёт над Дорогой.

— Простите, что так вышло, — извинился капитан перед Брэном и Мири, — но мы не военный корабль. Понятия не имею, что будет, если ракета попадёт в баллон, и проверять не хочу. Возможно, это последний волантер в Мультиверсуме, и потерять его было бы обидно.

— Я понимаю, — вздохнул Брэн, — хоть на Мультиверсум посмотрел. Столько слышал о Дороге, но увидел впервые. При бесконечности пространств и ресурсов мы продолжаем грызть друг другу глотки на крошечных локальных пятачках. И душить ценами на продовольствие. Надеюсь, идея Керта сработает…

Когда высадка сорвалась, и волантер ушёл, Зелёный как временно исполняющий обязанности штурмана предложил несколько вариантов возвращения. На Дороге нет прямых путей и почти нет путей коротких. Для того чтобы возвратиться в срез, который только что покинул, иной раз требуется десяток переходов. Один из вариантов привлёк внимание Керта:

— Неподалёку очень приличный продуктовый рынок. Малопосещаемый и потому дешёвый.

— А почему малопосещаемый? — спросил капитан.

— Маршрут к нему почти непроходим из-за одного мира. Там вечная зима — мороз, снег, ветер и всё такое. Обойти не получается — что-то там с топологией. Для каравана слишком много хлопот — нужна гусеничная техника, сани-волокуши, тёплая одежда, зимняя солярка. Есть предприимчивые ребята, которых это не остановило, — они держат технику в соседнем срезе, и там же переваливают грузы. Фактически у них два каравана — зимний, который пересекает этот участок, и обычный, колёсный, который идёт дальше. Содержание перевалочной базы сильно удорожает логистику, но бросовая цена на продовольствие компенсирует. Не жируют, но и не в убытке. Волантер, как я понимаю, пролетит там без проблем. Мы можем загрузиться продуктами просто по пути, ведь нам всё равно возвращать Брэна и Мири. Ситуация в нашем срезе критическая, скоро люди начнут голодать.

— В этом есть здравая идея, — признал капитан. — Глупо летать с пустым трюмом, если можно с полным. Если уж мы не смогли организовать высадку на Завод, надо хотя бы решить продовольственную проблему, чтобы было время, пока Брэн ищет новое решение.

— Я обязательно что-нибудь придумаю, — заверил тот. — Мы провели разведку, это уже немало.

— Вопрос имею, — подал голос Зелёный. — Верю, что продовольствие там дешёвое. Но ведь не бесплатное же. За него придется чем-то платить. Чем?

— Это аграрный мир. Я не знаю, в чём выразился их коллапс, но у них большие проблемы с техникой и топливом. Им нужны внедорожные автомобили, сельхозтехника, бензин, солярка.

— У нас ничего этого нет, увы, — вздохнул капитан.

— У нас есть топливо! — подскочила Василиса. — Десятки тонн!

Она торопливо вытряхнула над столом содержимое поясной сумки.

— Вась, у тебя есть помада? — удивился папа.

— Злата подарила, цыганка. Я не пользуюсь. Да плюнь ты на помаду, я вот о чём!

Девочка отделила от кучки разнообразных предметов — ножика, мультитула, набора резиновых прокладок, гаечек и винтиков россыпью, мотка синей изоленты, почти чистого носового платка и так далее — стопку белых пластиковых карточек.

— Топливные карты Терминала! — восхитился Керт. — Без сканера не скажу, сколько тут точно, но навскидку — довольно прилично.

— Это остаток моей зарплаты.

— Да ты богатая невеста! — засмеялся парень. — Если бы мое сердце не принадлежало Мири, я бы задумался.

— Не верь ему, Вась, — сказала мрачно Мирена. — У него вместо сердца кошелёк.

— А вот и неправда! — возмутился Керт. — Кошельком я здесь, но сердцем всегда с тобой!

— Хватит, детишки, — сказал капитан. — Лучше скажите, где этот самый Терминал. Если аграрный срез отделён от Дороги, то от купонов им толку мало. Им нужно топливо.

Керт и Зелёный склонились над экраном навигатора, в очередной раз пытаясь свести воедино ориентиры караванщиков и древнюю карту Ушедших.

— В принципе, крюк небольшой, — сказал бортмех через какое-то время. Можем завернуть на Терминал.

— В свете коммерческих перспектив, — добавил Керт, — будет неплохо засветиться там с волантером. Мы сами себе прекрасная реклама, но даже лучшую рекламу надо где-то показывать. Терминал — место бойкое, слухи разлетятся быстро.

— Ну что же, Терминал так Терминал, — принял решение капитан. — Прокладывайте маршрут.

***

Как и над какими срезами летели к Терминалу, Василиса не видела. Пока капитан и бортмех несли вахту в рубке, она при посильной помощи Мири, Брэна и Керта безжалостно демонтировала переборки кормовых помещений.

Пассажирский вип-лайнер, практически летающая яхта, «Доброволец» имеет огромные роскошные каюты, но совсем небольшой трюм. В нём, наверное, хранились деликатесы для пассажиров, а также свежие полотенца, комплекты роскошного белья, наборы хрустальных бокалов и бутылки с дорогим вином… Всё это Василиса воображала, откручивая крепления перегородок к шпангоутам. Волантер достался команде с консервации, то есть ничего этого на нём не было. Просто пустой, небольшой и не слишком удачно организованный трюм. Теперь в гондоле будет на пару роскошных кают меньше, зато по задней грузовой аппарели в освободившееся пространство можно загнать большой магистральный тягач с фурой. Или затащить несколько контейнеров — для этого девочка как раз монтировала кран-балку с погрузочной лебёдкой.

— Тебе не жалко? — спросила Мири, крутя в руках витой бронзовый светильник.

— Ничуть, — отмахнулась Васька. — Зачем нам столько кают? Кроме того, всё это никуда не денется. Сложим компактно, а если что — прикрутим на место. Судя по крепёжным местам, гондола универсальная, и перегородки можно переставлять как угодно. Хочешь — летающий отель, хочешь — летающий грузовик. Хотя я думаю, что грузовые волантеры всё же выглядели иначе. Нелогично делать такую небольшую гондолу, если собираешься возить груз. Если бы я делала грузовой волантер, оставила бы от гондолы только ходовую рубку с каютами экипажа, а вместо всего остального сделала открытую подъёмную платформу. Опустил её на землю, загрузил, поднял, закрепил, полетел. Куда удобнее, чем пропихивать грузы через задний трап. Но ничего, мы и так справимся…

***

Над парковкой Терминала ранним утром повис волантер. Выходящие после завтрака к своим машинам караванщики застывали в дверях, разинувши рты. Откинулся бортовой люк, плавно выехал и коснулся земли трап. По нему вприпрыжку сбежала девочка. Огляделась, кивнула своим мыслям, и быстро зашагала к главному зданию.

— Добро пожаловать в Терминал. Хотите заказать комнаты? Поесть? Заправиться? Требуется текущий ремонт транспортного средства? Услуги по капитальному ремонту вновь доступны в полном объеме. Также для гостей вип-номеров открыта возможность бесплатно воспользоваться медицинской помощью, — вещает за стойкой очередному караванщику Алина.

— Привет, Алинка! — Василиса кинулась через холл бегом и от всей души обняла кибер-хостес.

— Здравствуй, я тоже рада тебя видеть. Несмотря на то, что ты сейчас создаёшь избыточную деформирующую нагрузку на панели моего корпуса.

— Прости!

— Это была шутка, — укоризненно добавила Алина, отпрянувшей в испуге девочке. — Я прочно изготовлена, ты не способна повредить меня мышечным усилием. Можешь обнимать сколько угодно. Я этого не чувствую, но рада выражению твоих эмоций.

— Ты научилась шутить?

— Пока выходит не очень, но я тренируюсь. Гости реагируют по-разному, я набираю статистику. Возможно, однажды смогу выступать в стендапе. С номером «Робот, которая пыталась шутить».

— Это ведь тоже шутка, да? — осторожно спросила Васька.

— Да, это шутка. Название для номера надо будет доработать. Что привело тебя на Терминал? Внешние камеры фиксируют на парковке волантер. Это твой?

— Наш. У меня много планов, но в первую очередь я хотела увидеть тебя — и обналичить топливные талоны.

Девочка выложила на стойку карточки и пододвинула их к Алине.

— Ты хотела бы получить их номинал топливом? Это возможно, благодаря тебе наши цистерны полны и поставки больше не прерываются. У тебя есть ёмкости достаточного объема?

— Давай обсудим это с нашей командой, ладно?

— Ты имеешь в виду одного целого, и трёх частично функциональных представителей человечества, которых я наблюдаю на внешних камерах? Они движутся сюда.

— Да. Есть ещё папа, но он остался на волантере.

— Они сейчас войдут в дверь. Я готова к переговорам. Теперь я могу решать стратегические вопросы без Киба!

— Ого, ты не только шутишь, но и хвастаешься! — засмеялась Василиса. — Да ты совсем очеловечилась!

— Спасибо. Когда это говоришь ты, это звучит позитивно. Хотя Киб-2 с тобой бы не согласился.

Алина повернулась к вошедшим.

— Добро пожаловать в Терминал. Хотите заказать комнаты? Поесть? Заправиться? Требуется текущий ремонт транспортного средства? Услуги по капитальному ремонту вновь доступны в полном объеме. Также для гостей вип-номеров открыта возможность бесплатно воспользоваться медицинской помощью. Хотя передвижение внутри здания на транспортных средствах запрещено, — обратилась она к Брэну, — для вас мы сделаем исключение.

— Спасибо, девушка, — с интересом уставился тот на неё. — Но мы по торговому вопросу.

— Во избежание недоразумений — я не девушка и не человек. Я Алина, кибер-хостес Терминала. Обсудить вопросы торгового взаимодействия мы можем в малом конференц-зале отеля. Следуйте за мной.

Алина зашагала по коридору, команда последовала за ней. В конференц-зале круглый стол и удобные стулья, один из которых пришлось отодвинуть, чтобы Брэн смог подъехать поближе.

— Могу я предложить вам чай или кофе?

— Благодарю, не стоит, — сказал Зелёный. — Давайте лучше обсудим варианты сотрудничества. На какое количество топлива мы можем рассчитывать исходя из этих талонов?

Он постучал пальцем по стопке Василисиных карточек.

— Сумма обязательств Терминала по ним составляет семьдесят тысяч литров топлива по вашему выбору. Терминал в данный момент предоставляет два вида — бензин-ординар с октановым числом девяносто три и дизельное топливо стандартного качества, летнее.

— Семьдесят тысяч литров! Это же очень много! — удивилась Василиса.

— Терминал высоко оценил помощь, — сказала Алина. — Для нас это количество топлива не является значительным. Вы хотите получить весь объём разом? Вы располагается собственными ёмкостями или хотите приобрести их?

— А у вас можно купить? — оживился Керт. — Какие? Почём? Что насчёт доставки?

— Терминал не предоставляет услуг доставки. Однако может предоставить в аренду или выкуп стандартные автомобильные цистерны. Стоимость может быть учтена в топливе. Также Терминал готов принять и другие виды взаимозачета.

— Это какие? — быстро спросил Керт.

— Терминал с некоторых пор пересмотрел свою роль в межсрезовой торговле. Он заинтересован не только в предоставлении услуг топливо-заправочного комплекса, но и в создании собственных торгово-логистических предприятий. Мы готовы рассматривать разные виды партнерства и участвовать в них, в том числе и предоставляя материальные ресурсы Терминала. Мы можем обсудить подробности и условия для достижения взаимовыгодного соглашения.

— Я вам не нужна для этого? — спросила Василиса. — Хочу прогуляться.

— Конечно, Вась, иди, — сказал Зелёный.

— Я с ней! — вскочила Мири. — От торговых соглашений меня клонит в сон.

— Иди, внучка, — махнул рукой Брэн. — Мы тут сами.

***

Девочки вышли в вестибюль.

— Спасибо, Вась, — сказала Мири. — Мне самой было как-то неловко. Попасть в другой мир и всё просидеть в переговорной? Нет уж! Я хочу оглядеться!

— Я устрою тебе экскурсию. Я тут всё знаю. Хочешь есть? У меня, кажется, не весь абонемент в ресторане проеден.

— Блин, хочу, конечно! Я не то чтобы голодная, но никогда не отказываюсь пожрать.

На входе в ресторан их приветствовал робот-метрдотель:

— Добрый день, уважаемые гости. По распоряжению администрации Терминала вам открыт неограниченный партнёрский кредит.

— Ого, кажется, Керт уже до чего-то доторговался, — засмеялась Мири. Прикинь, Вась, никогда не была в ресторане. Как тут добывают еду?

— Прошу вас за столик, — поклонился робот, — официант подаст вам меню.

— Что такое «меню»? — спросила Мири, когда они сели.

— Список того, чем тут кормят. Делаешь заказ — то есть, говоришь, чего тебе хочется, — это готовят, а потом официант приносит.

— Блин, как-то долго, нет?

— В ресторан ходят, когда никуда не торопятся. Это, ты удивишься, такой способ досуга.

— Действительно, удивлюсь. Что за досуг такой — сидеть и ждать, пока тебе пожрать принесут?

— Я тоже не большой любитель ресторанов, — призналась Василиса. — Но многим нравится. Вот, наше меню. Смотри — тут первые блюда, тут вторые…

Пока сидели и ждали еду, Мири с интересом рассматривала в окно Терминал. Заправочные порталы с колонками, огромную парковку, прибывающие и отбывающие караваны, ряды складов и гаражных боксов — часть из них открыты, в них маячат угловатые силуэты ремонтных ботов.

— Странно, что тут нет рынка, — сказала Мири. — Такое место бойкое.

— Думаю, теперь будет. Раньше Терминал работал в ограниченном режиме, но сейчас появились возможности расшириться, и Алинка их не упустит.

— Да, она ушлая тётка, хоть и пластмассовая.

Со стороны бара внезапно послышались унылые причитания. Голос показался Василисе знакомым.

— Что ж вы за люди такие? Хотя, какие вы, нафиг, люди… Что ж вы за роботы, а? Вам что, жалко? Налейте бедной Доночке хоть пивка! Лучше, конечно, водочки, но хоть пивка-то налейте? Я третий день сухая, как лист, я же так с ума сойду!

— Вы не входите в список гостей Терминала и не имеете расчётного счёта. Готовы оплатить заказ на месте?

— Да чем я тебе оплачу, дурак железный? У Доночки нету денежек! Совсем-совсем нету! Все бросили бедную Доночку, все забыли, никто её не любит, пива ей не наливает! Налей пива, жопа железная!

— Вы не входите в список гостей Терминала и не имеете расчётного счёта. Готовы оплатить заказ на месте?

— Эх, а у тебя ведь и жопы-то нет… Ты просто говорящий кран, да? Прикручен, вон, к стойке болтами…

— Я робобармен. Наливаю напитки с идеальной точностью и могу рассказать анекдот из списка.

— Так налей с идеальной точностью!

— Вы не входите в список гостей Терминала и не имеете расчётного счёта. Готовы оплатить заказ на месте?

— И это, по-твоему, смешно? Надеюсь, хотя бы анекдот бесплатно?

— Анекдот! — объявил бармен. — Заходят в бар контрабандист, рейдер и глойти. Контрабандист заказывает стакан водки, рейдер заказывает стакан водки, глойти заказывает стакан водки. Контрабандист видит, что в стакане муха, устраивает скандал, ему приносят новый стакан. Рейдер видит, что в стакане муха, молча выкидывает её, выпивает водку.

Официант замолчал.

— Тебя что, заклинило? А глойти?

— А глойти хватает муху, трясет её над стаканом и кричит: «Выплюнь, выплюнь немедленно!»

— Совсем несмешной анекдот… И вообще, ты, по-моему, издеваешься над бедной Доночкой. Которая трезвая уже третий день!

Василиса повернулась к бару и увидела растрёпанную девушку в круглых очках с разными стёклами — лиловым и малиновым.

— Донка? — удивилась она, — ты что тут делаешь?

— А ты ещё кто? — уныло спросила девушка. — Я тебя знаю?

— Ты вела караван со шмурзиками, а мы с братом ехали пассажирами.

— Я постоянно с этими шмурзиками, чтоб им облысеть, — пожаловалась Донка, — как будто Доночка не может отвести караван никуда, кроме как в Эрзал. А у меня там аллергия! На пыльцу! Приходится надираться, чтобы не чихать! А они выпить не давали!

— Кто?

— Ну, мужик какой-то с рыжей бабой. Неважно. Я их не запоминаю, у меня мозг не для этого. И тебя не помню. Я, наверное, упоротая была, да?

— Скорее, пьяная, — сказала Василиса. — Но я не очень разбираюсь.

— Хрен редьки не слаще. А теперь я трезвая! Уже три дня! А этот железный болван мне не наливает! И все меня бросили!

— Кто тебя бросил? — спросила девочка.

— Если б я помнила… Караван какой-то. Я их досюда довела. Помню, вечер был, какой-то праздник, объявили, что бар бесплатный… И всё, больше ничего не помню. Проснулась в каком-то гараже, выползла, похмелье страшное, и никого нет. Уехал мой караван, а я даже не помню, какой и куда. Третий день тут слоняюсь. Сплю в холле. Здесь тётка есть такая пластиковая, знаешь?

— Знаю, это Алина.

— Она меня не гонит и поесть даёт. Но выпить — ни капли! Бедная Доночка и просила, и плакала, и ругалась — я знаешь, как могу ругаться? — Ух! Но ей плевать, что я третий день смертельно сухая. Я уже не помню, когда я так долго была трезвой! Впрочем, — горестно сказала девушка, — я вообще мало чего помню. Хотела с караваном уйти — никто не берет. У всех уже есть глойти. А ты, говорят, Донка, пьянь подзаборная. Не хотим с тобой связываться. Разве не сволочи?

— Да, как-то негуманно, — согласилась Василиса.

— Детишки! — воодушевилась вдруг Донка. — А купите бедной Доночке выпить? Что вам стоит?

— Мне не кажется, что это хорошая идея, — покачала головой Васька.

— Ну, купите! Ну, пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста!

— Напоминаю, — сказал бармен, — бар не отпускает спиртные напитки детям!

— Вот вы гады… — снова впала в уныние глойти, — все вы заодно. Бедная я бедная, никому не нужная Доночка! Так и сгину в этой дыре, умру от трезвости!

Мири придвинулась к Василисе и шепнула ей на ухо:

— Нам не помешала бы глойти. Мне и Керту. Нанимать их у цыган чертовски дорого.

— Даже такая никчёма? — удивилась Васька.

— Для начала любая сойдет.

— В любом случае, бросить её тут было бы неправильно, — вздохнула девочка. — Я и сама была в её положении. Осталась тут одна с больным братом, если бы не Алина, не знаю, что бы делала. Эй, Донка!

— Что, детишки? Придумали, как раздобыть выпивки?

— Придумали, как забрать тебя отсюда, — решительно сказала Мири. — Ты готова выслушать, или будешь продолжать говниться на бармена?

— Отчего-то мне кажется, что это будет не лучшее предложение в моей карьере, — серьезно сказала Донка. — Но к чёрту, остозвездило тут торчать. Излагай, однорукая!

***

На площади вокруг дирижабля суетятся ремонтные боты, облепив нижнюю часть гондолы, как муравьи дохлого жука. Они тащат металлические фермы, листы профиля, тросы и штанги.

— Мы тут немного распорядились твоим приданым, — сказал Василисе Зелёный, наблюдающий за процессом. — Топливо будет на внешней подвеске. Не хочется загонять бензовоз в гондолу, провоняет всё. Опять же если перестрелка — пусть лучше солярка будет снаружи. Так что в гондоле остался пустой трюм. Нам бы ещё пару тракторов — и был бы полный комплект для обмена.

— Я знаю, где их взять, — сказала Василиса. — Но прежде всего, хочу тебе представить — это Донка. Она глойти, и она полетит с нами. Если, конечно, никто не против. Мири и Керт договорились с ней о сотрудничестве.

— Внезапно, — признал Зелёный. — Ну, так-то места на борту пока хватает. Если кэп не возражает — почему нет.

— Эй, мужчина, — сказала Донка задушевным тоном, — вы такой представительный!

— Это вы к чему, барышня?

— Такой представительный мужчина наверняка угостит даму водочкой!

— Да, Дядь Зелёный, — вздохнула Васька, — забыла предупредить. Надо весь алкоголь на борту убрать под замок. И замок найти покрепче.

— Эй! — вяло запротестовала Донка. — Так нечестно!

— Мы договорились! — твёрдо сказала Мири. — Никакого алкоголя, пока ты на борту.

— Вы злые, злые… Ладно. Я потерплю. Я не алкоголичка какая-нибудь! Я в любой момент могу бросить! Просто не хочу…

— Да уж, — покачал головой Зелёный, — умеешь ты, Вась, проблем на нашу голову найти. Ну да ладно, что там про трактор было?

Ремонтные боты закатывают прицеп-цистерну на подвешенную под гондолой платформу. Оранжевая бочка портит изящный силуэт волантера и вообще выглядит очень чужеродно.

— Ничего, — успокоил Василису Зеленый. — Платформа разборная. Довезём бочку, отсоединим фермы, затащим их в трюм до следующей оказии.

— Папа, Брэн, это Донка. Она глойти. Керт с Мири взяли её в компанию. Она странная, и от неё надо прятать алкоголь, но мы же не можем её тут бросить.

— Вась… — сказал папа безнадёжным голосом и только рукой махнул.

— А ещё у меня есть идея, где взять технику на обмен. Я рассказывала тебе про рейдеров Бадмана? У них просто прорва всякой колёсной дребедени. Некоторая даже ездит. А ещё Бадман звал нас в гости с волантером, хотел наладить торговлю.

— Рейдеры? — с сомнением сказал капитан. — С ними вообще можно иметь дело?

— С Бадманом можно, — сказала Донка. — Бадман вменько. Ну, для рейдера, конечно. И давно ищет рынки сбыта.

— Получится ещё один крюк. Этак мы никогда до маяков не доберёмся…

— Так тут же недалече, — ответила Донка. — Я вас доведу за полдня. Только налейте бедной Доночке вкусной водочки — и оглянуться не успеете!

— Донка! — сказала строго Мири.

— Ты не понимаешь, однорукая. Я глойти. У меня вместо башки жопа. И в этой жопе, кактусом промеж булок, торчит фрактал Дороги. Я могу это терпеть, я такой родилась. Но я не могу с этим работать. Трезвой не могу. Трезвый человек не станет трогать кактус, торчащий у него в жопе.

— Она права, Мири, — подтвердил Керт. — Все глойти малахольные. Нужно ей выпить — дайте, чёрт с ней.

Капитан молча вышел из кают-компании и вернулся с бутылкой. Так же молча налил стакан и подвинул глойти.

— Закусить? — спросил он.

— Спасибо тебе, добрый человек! — ухватилась за стакан Донка. — Счастья тебе, неба и мира! Пусть Мультиверсум будет добр к тебе, как ты добр ко мне! А закуски не надо. Закуска градус крадёт.

Девушка, ничуть не смущаясь направленных на неё взглядов, одним махом опростала емкость. Зажмурилась, даже перестала дышать, прислушиваясь к себе. Потом выдохнула и сказала с чувством:

— Вот теперь я жива! Куда там вам надо было? К Бадману? Подержите мой стакан!

***

Волантер плывёт над пустыней в закатных лучах. Тень имеет непривычные очертания из-за висящей под гондолой цистерны, но на ходовых качествах это практически не сказалось.

— Надеюсь, они не начнут по нам палить, — нервно сказал капитан. — Не устроят себе солярочный дождь.

Внизу суетятся рейдеры — мчатся в клубах пыли машины, бегают люди, кто-то машет руками, кто-то — оружием. Волантер медленно и величественно снижается — на всякий случай не над лагерем, а чуть в стороне.

— Есть касание! — сказала Василиса, следящая через нижнюю камеру за подвешенной платформой.

— Стоп машина! Опустить трап!

От лагеря к месту приземления мчится небольшой кортеж — красивая ретромашина и пара мотоциклов с колясками, над которыми на длинных шестах подняты белые флаги.

— Надо полагать, встречающая делегация, — сказал Зелёный. — Хотя оружия при них многовато.

— Это ж рейдеры, — пьяно засмеялась Донка. Пока летели, проходя срез за срезом, она выпросила себе второй стакан и теперь пребывает в гармонии с собой и Мультиверсумом. — Они даже в сортир без дробовика не ходят.

Кортеж лихо затормозил у трапа, подняв тучу пыли. Из роскошного авто неторопливо вылез Бадман. Мотоциклы встали просто так. Видимо для солидности.

— Приветствуем волантер! — торжественно заорал главный рейдер, как только трап опустился. — Не бойтесь, мы хорошие ребята! Дикие, но симпатичные!

Мотоциклисты заржали сквозь тряпки на лицах.

— Приветствуем знаменитого Бадмана, — сказал капитан, спускаясь ему навстречу.

— Ха! Да мы знакомы! Вы же те самые контры, которые вернули мне Худую Дарлинг!1 Хорошо, что я вас тогда не убил. И рад, что смешные ребятишки добрались благополучно, — рейдер без смущения ткнул грязным пальцем в стоящую на трапе Василису.

1 Эта история рассказана в книге «Небо над дорогой».

— Васька! Васька! — замахал руками один из мотоциклистов, сдергивая с лица тряпку и поднимая очки. — Помнишь меня?

— Привет, Худая, — обрадовалась девочка.

Она сбежала вниз по трапу и обнялась с пыльной рейдершей.

— Я теперь Худая Ловкая! — похвасталась та. — Ты принесла мне удачу! Вы надолго?

— Не знаю, это как переговоры пройдут. У моих есть предложение для Бадмана.

— Это здорово, — кивнула Худая Ловкая, — а то дела в последнее время не очень. Караванов почти нет — ни поторговать, ни ограбить. Так что Бадман счастлив. Не рассчитывайте быстро свалить, он устроит из вас шоу. Нам тут чертовски не хватает хороших новостей.

Худая Ловкая была права — вариант «быстренько договориться и свалить» даже не рассматривался. Команду со всем возможным почтением доставили в лагерь, Бадман залез на капот своего монстр-трака с микрофоном и заорал:

— Я знаю, что некоторые из вас, придурков, бубнят, что, мол, жизнь стала говно. Что караванная торговля подыхает, что контры обходят нас стороной, что нам скоро будет нечего жрать и нечем заправлять наши тачки. Да-да! Если Бадман не напинал вам ваши татуированные жопы за такие разговоры, это не значит, что Бадман их не слышит! Бадман слышит всё! И вот что я вам скажу, братья по колесу — Бадман всё порешает! Даже если для этого придётся кой-кого порешить! Все вы видите вон тот волантер, да? Если кто-то лежит угашеный и не видит — пните его, чтобы проснулся и посмотрел! Так вот, этот волантер тут потому, что Бадман об этом договорился! И тем говнюкам, которые шепчутся по углам, что «Бадман, мол, уже не тот» — да-да, я знаю про вас, засранцы! — этим трусливым слабакам я предлагаю задуматься! Кто ещё, кроме Бадмана, имеет такие связи, что единственный в Мультиверсуме волантер первым делом летит к нему? Кто там ныл, что нам скоро будет нечем заправляться? А ну, разули глаза и посмотрели на цистерну горючки у него на подвесе! Что вы на это скажете, ссыкуны и маловеры? И это только начало! Начинаются новые времена! Сытые времена! Весёлые времена! Но об этом мы поговорим потом, а сейчас — у нас праздник в честь наших друзей! Всем пить и веселиться, ведь для этого мы и живём на свете!

Рейдеры ответили ему недружными, но громкими воплями. По лагерю разгорались костры, включалась музыка, открывались бутылки и начиналось веселье.

В командирском шатре Бадмана меж тем относительно тихо. На столе еда и напитки, но все трезвые, и разговор идет серьёзный. Мири периодически шлёпает по руке тянущуюся к стаканам Донку. Бадман смотрит на это с удивлением, но никак на комментирует.

— Я понял, что эта горючка не нам, — говорит он, — но мне надо как-то развеселить людей. И вам не надо опасаться попыток экспроприации. Я не дурак. Одна бочка топлива не решит наших проблем, а вот регулярная торговля — ещё как решит. Вам нужно два дизельных трактора? У меня есть подходящие тягачи. Как раз небольшие, влезут вам в трюм. Прикрутить к ним плуги — дело нехитрое. Я их готов вам подарить, потому что нам они нафиг не впёрлись. Для рейда слишком медленные, а сажать тут нечего, некому и негде. Но! Мне нужно что-то, что изменит ситуацию. Мне нужны поставки. Мне нужен выход на рынки Мультиверсума. Мне нужны контракты на охрану и сопровождение. Мне нужно хоть что-то, чтобы занять моих головорезов, иначе они начнут задумываться, а им нечем. Они же как злые дети — сначала всё разнесут к чертям, а потом сядут на руинах и вымрут от пьянства. О них некому позаботиться, кроме меня, но это не помешает им вздернуть меня на стреле крана, если я не удержу ситуацию.

— Я предлагаю вам большой бизнес, — сказал Керт.

— Этот пацан у вас кто? — спросил Бадман, обращаясь к капитану. — Не обижайтесь, но у нас за всех говорит главный, то есть я.

— Выслушайте Керта, — ответил Иван. — Торговля — его зона ответственности.

— Как скажете, — Бадман пожал могучими татуированными плечами под кожаной жилеткой. — Говори, парень.

— Вам нужно топливо. Я дам вам топливо. Столько, сколько сможете увезти. И это не разовая поставка, а постоянный канал. Вам нужен рынок сбыта техники? Тут вы ошибаетесь, не нужен. Вам нужна сама техника. Если мы договоримся — вам понадобится каждая машина, которую вы сможете удержать на ходу! Вам нужны контракты на охрану и сопровождение караванов? У меня есть идея получше!

— Излагай, парень, — кивнул Бадман. — Поёшь ты сладко, но что с ценой?

— Зачем вам торговать с караванами, охранять караваны, грабить караваны? Зачем размениваться на мелочи? Вам нужен свой караван!

Иллюстрация к тексту. Жанр: Подростковая проза, Научная фантастика, Героическая фантастика

Глава 5. Продукты сельского хозяйства

Василиса не застала конец переговоров, ушла болтать с Худой Ловкой. Торговые дела представлялись ей скучными и взрослыми. Выросшая в Коммуне, она почти не сталкивалась с деньгами, поэтому рассуждения о прибыли ей чужды. Это всего лишь деньги. Иногда они нужны, но это инструмент, а не цель.

— Я тоже ничего в этом не понимаю, — соглашалась с ней Худая Ловкая. — Я люблю мчаться по пустыне на моте, люблю жить с колёс, люблю пить пиво и плясать. Торговля — это уныло.

Васька составила ей компанию, с трудом отказываясь от многочисленных предложений выпить. Рейдеры были искренне рады визиту волантера и выражали свою симпатию, как умели.

«Донку бы на моё место, — думала Василиса. — Вот кто был бы счастлив!»

Впрочем, они отлично повеселились и так — поплясали под громкую ритмичную музыку, покатались вокруг лагеря на моте, покидали дротики в мишень. (У Василисы вышло не очень, но Худая Ловкая обыграла всех — видимо, не зря её назвали «ловкой».) Прилично выпившая рейдерша хотела выйти на ринг и «показать этим мужикам, как дерётся настоящая Худая», Васька её не без труда, но отговорила.

Потом сидели на пороге сарайчика, смотрели на шумное веселье вокруг и просто болтали.

— Может, я и дура, — твердила Худая Ловкая, — но не настолько, как ты думаешь. Всё это весело, пока ты молодая. Пьёшь, гоняешь на моте, стреляешь. Прикольно, но дальше что?

— Бадман говорит, что вы все как дети.

— Бадман умный. Мы не хотим взрослеть. Взрослеть — тупо. Пока ты как ребёнок — тебя всё радует. Как только ты решил, что взрослый, — труба. Теперь ты отвечаешь за весь этот поганый мир вокруг. И должен либо менять его, либо меняться сам, и вообще что-то со всем этим делать. Но это не прикольно.

— Мне кажется, — сказала Васька, — это как в розовых очках ходить. Мир вокруг всё равно не розовый, ты просто себя обманываешь.

— Лучше уж сама себя. А тебе не хочется себя обмануть? Ах, да, ты даже не пьёшь. Как ты выносишь эту реальность?

— С большим интересом, — рассмеялась девочка. — То, что она не такая, как мне хочется, делает её непредсказуемой. В моей жизни есть место странному.

— А странным? Есть в твоей жизни место странным?

— Что ты имеешь в виду?

— Вот это.

Худая Ловкая повернулась к ней лицом, обхватила за плечи, притянула к себе и поцеловала в губы. Она не отрывалась, обнимая Ваську всё крепче. Губы её были твёрдые и упругие, от неё пахло алкоголем, потом, пылью и бензином. Василиса не отталкивала, пытаясь понять, нравится ей или нет. Она целовалась с мальчиком, теперь целуется с девушкой. Есть разница? Потом решила, что это интересный опыт, но, пожалуй, достаточно. Потому что руки Худой уже переместились с плеч ниже, и это не то, чего Ваське хочется.

— Не надо, — отстранилась она. — В моей жизни есть место странным, но это место не здесь.

— Я обидела тебя? — зашептала Худая. — Прости, прости, я дура!

— Я не обиделась. Но давай останемся просто подругами.

— Извини, извини, извини. Просто вдруг так одиноко стало…

— Я всё понимаю. Твоя жизнь не так хороша, как ты пытаешься себя убедить. Знаешь, что? Просто иди сейчас спать.

— Ты посидишь со мной, пока я не усну? — спросила рейдерша неожиданно жалобно. — Я не буду приставать, честно.

— Посижу.

Когда Худая Ловкая уснула — на это не потребовалось много времени, — Васька ушла ночевать на волантер. Чем закончились переговоры, ей рассказали уже утром.

***

Выйдя с чашкой кофе на прогулочную палубу, Василиса наблюдала, как похмельные рейдеры загоняют по грузовой аппарели в трюм два гусеничных тягача. Они похожи на старинные трактора — открытые, без кабин, с жёсткими сиденьями и мощными рычагами фрикционов. Рычат и плюются в небо чёрным дымом из коротких труб. Видно, что привычные к колёсной технике рейдеры не очень умеют с ними управляться, но дело потихоньку идёт. Так что Василиса удержалась от порыва побежать и предложить свою помощь, просто встала у поручней ограждения, дождавшись вышедшей за ней Мири.

— В общем, — сказала та, втягивая в себя кофе с довольным хлюпаньем, — договорились вчера. Но ты правильно ушла. Керт занудил всех насмерть. Донка дорвалась до бутылки какого-то местного самогона и накидалась в хлам. Бадман оказался куда умнее, чем можно было подумать. Но, в целом, результат всех устроил.

— И до чего договорились? — Василиса заметила, что рейдеры внизу на неё пялятся, сообразила, что вышла в коротком халатике, и поспешно отошла от края площадки. Снизу донёсся разочарованный свист.

— Бадман снаряжает собственный караван. Он идёт на Терминал за топливом, затем на наш рынок. С ними Керт, и Донка за глойти. Если, конечно, не помрёт сегодня с бодуна — вчера она совсем себя не жалела. Но Бадман заверил, что рейдеры умеют справляться с похмельем.

— Боюсь, только «клин клином», — фыркнула Василиса. — Если никогда не трезветь, то и похмелья не будет!

— В общем, я иду с Кертом, а дед остаётся с вами. Вы меняете топливо и трактора на продукты и тоже приходите на рынок. Там и встречаемся.

— Ты же не хотела в караванщики?

— Не брошу же я его одного. Да и за Донкой глаз да глаз, а то опять напьётся и потеряется. Так что я попрощаться вышла. Вы сейчас отбываете — вон, уж всё закатили, — а мы остаёмся. Надеюсь, скоро встретимся.

Девчонки обнялись, и Мири убежала собираться в дорогу.

***

В какой-то момент Василиса поймала себя на том, что перестала с восторгом и ужасом вглядываться в каждый новый срез, ожидая невесть чего. Выходя из зигзага, она сосредоточена на рулях и тяге, следит за высотой и экраном РЛС, деля вахту то с отцом, то с бортмехом. А за борт смотрит уже потом и без особого интереса. То ли устала, то ли привыкла.

— Малый ход, резонаторам стоп.

— Есть стоп, есть малый!

— Рубка, доклад!

— РЛС — чисто! Задняя сфера — чисто! Ветер слабый, осадки отсутствуют, местное время — примерно середина дня. Тепло, похоже, что лето, — доложил Зелёный.

— Дорога под нами, идём ровно! — скорректировала курс рулями Василиса. — Высота семьсот метров.

— Средний ход! — скомандовал капитан.

— Есть средний.

Внизу неторопливо плывёт неуклюжая тень. Дорога — непременный элемент их путешествия — в этом срезе старая, давно не езженая, заметена листьями и пылью, но посередине недавние следы.

— Тут кто-то проезжал, — констатирует Зелёный.

— Керт говорил про специальный караван. Может, это они, — ответил капитан. — Вон, кстати, не их ли лагерь?

Внизу на площадке, бывшей некогда парковкой большого логистического центра, стоит разнообразная техника: гусеничные вездеходы, внедорожники на огромных мягких колёсах, санные волокуши, прицепы с цистернами, вагончики на лыжном шасси. При виде волантера по лагерю забегали люди, но их немного — человек пять.

— Скорее всего, дежурная группа, — сказал Зелёный. — Следят за техникой, готовят к следующему рейсу, пока основной караван ушёл с грузом. Спустимся поболтать?

— А не начнут они палить сдуру? — засомневался Брэн. — Мы для них, как ни крути, конкуренты.

— Не похоже, — ответил бортмех, — оружия на виду нет, машут скорее пригласительно. О, вон тряпку какую-то на палку привязали. Она не то чтобы совсем белая, но сойдёт.

— Ладно, — решил капитан, — информация может пригодиться. Самый малый, лево руля, снижение.

Караванщики оказались неагрессивными. Волантер рассматривали с большим интересом, о конкуренции не волновались.

— Даже будь у вас десять дирижаблей, — сказал их главный, седой редкозубый мужик в замасленном комбинезоне, — всё равно вам и сотой части не вывезти. Так что не будьте себе врагами, не роняйте цены.

— Нам пофиг, не подумайте, — заявил второй, — мы всё равно своё возьмем, но вот вам для справки курс, по которому мы меняемся.

Он протянул бумагу, где вручную разлинована таблица. В левой графе — продукты: «Пшеница мешок. Пшеничн. мука мешок. Мясо суш. Картофель мешок. Колбаса в асс.»

— Только не забирайте, у меня один экземпляр!

— Вась, сними своим телефоном, — попросил отец, — хоть какая-то от него польза будет.

— Я пейзажики снимаю! — возмутилась Васька. — Когда-нибудь попаду туда, где есть компьютер, и всё солью, а то память заканчивается.

— В общем, главный там некто Евграф Муслиныч, то ли народный староста, то ли председатель колхоза, то ли царь-анпиратор. У них там хрен чего разберешь, всё странно. Но вы не парьтесь, они вам будут рады. Мы просто физически не можем вывезти то, что они готовы продать. И техники не хватает, и девать некуда. Со жратвой по живым срезам обычно проблем нет. Это с технологиями беда.

— Я бы так не сказал, — ответил мрачно Брэн.

— А, вы вон откуда… — посмотрел на его платформу мужик в комбинезоне. — Вы исключение, да. Но к вам не пускают. Грозятся сжечь и товар, и технику. Такая мафия засела… Да дело ваше. Удачной торговли. И сразу предупреждаю, на переходе будьте внимательны. Ветер там ну очень злой.

***

Ветер оказался не просто «злой». Ветер ударил в борт волантеру, как взрывная волна. Стоящий на ногах капитан и стоящий на гусеницах Брэн повалились на палубу ходовой рубки. Василиса и Зелёный удержались в креслах ходовых постов буквально чудом.

— Носом к ветру! Полный ход! Высоту поднимаем! — кричал капитан, пытаясь привести в вертикальное положение Брэна. Тяжёлая гусеничная платформа этому никак не способствовала.

— Брось, потом поднимем! — ругался Брэн.

Он отсоединил нейроразъёмы, бодро пополз к свободному креслу и втащил себя туда сильными руками.

— Сносит, кэп! — сказал бортмех, когда волантер развернулся носом на ветер, и его перестало раскачивать.

— А что вы хотите от дирижабля? — хмыкнул Брэн. — Парусность огромная, пропеллеры маленькие, устойчивость к боковому ветру нулевая. Как бывший хвостовой стрелок авторитетно заявляю — погода тут для вас ну совсем нелётная. Чудо, что платформу с цистерной не потеряли.

— Вась, запиши или запомни — надо стеклоочистители какие-то приколхозить. Раз уж диск Кента тут поставить некуда, — недовольно сказал капитан.

«Диск Кента» — центробежный судовой стеклоочиститель.

— Можем идти по навигатору, — сказал Зелёный, — но он показывает только дорогу. А от неё мы сейчас стремительно удаляемся жопой вперёд. Ветер сильнее, чем наши моторы.

— Высота решает, — сказал Брэн, — набирайте высоту. Ветер никогда не дует в одну сторону на всех высотах. Ваша ошибка — слишком низко зашли.

— Привыкли определяться визуально, выходить на небольших высотах, — объяснил капитан.

— Плохая привычка. Но ничего — поднимемся выше облаков, станет легче.

В облаках волантер ещё немного поболтало, но все уже пристегнулись к креслам и волновались только за цистерну. Обошлось — ремботы Терминала отлично закрепили платформу. Зато над облаками засияло солнце. Снег с обзорного стекла постепенно обдуло, и стало можно любоваться на раскинувшееся внизу облачное море.

— Возвращаемся на курс, — удовлетворённо сказал Зелёный. — Тут ветра почти нет. Ну, как мне кажется.

— Забортный анемометр тоже запишите, — сказал Брэн. — Как вы без него летаете вообще?

— Мы начинающие воздухоплаватели, — вздохнул капитан. — Учимся методом тыка понемногу.

— Главное, чтобы это не был тык в землю… — проворчал Зелёный. — Мы над дорогой, лево руля!

— Есть лево! — завращала штурвал Василиса.

— Пять минут до перехода!

***

Наверху солнце, вокруг небо, внизу — поля. Поля, поля, поля, много полей. Местность сверху выглядит мозаикой разноразмерных прямоугольников, рассечённых просёлками и небольшими речушками. Главная большая дорога одна, по ней умеренное движение. По мере того, как волантер снижается, становится видно, что это, в основном, повозки на гужевой тяге. Редкие трактора тянут за собой целые вереницы прицепов, но большая часть трафика — одинокая телега, запряжённая лошадью.

— Ой, нет, не лошадью, — сказала Василиса, приглядевшись. — Это какое-то… Я не знаю, что.

— Дай глянуть! — Зелёный взялся за бронзовую подзорную трубу на карданном подвесе — один из немногих приборов, которыми пользовались неведомые создатели волантеров.

Они вообще в этом отношении придерживались странного аскетизма, оснастив рубку довольно скудным набором контрольных инструментов. Пришлось, как выражается бортмех, «колхозить» — теперь на фоне изящных, но немногочисленных стрелочных шкал поселились мониторы наружного обзора, панель радиостанции, круглый экран РЛС и многое другое. Выглядит не так красиво, зато летать стало удобнее и безопаснее.

— Да, это нечто! Похоже на… Фиг его знает, на что.

Повозки внизу неторопливы, зато тяжело нагружены. Лошадь бы такой груз не утащила. А вот те причудливые существа, которые тут выполняют их роль, — запросто. Но выглядят они странно — огромные, больше бизона размером, с совершенно безволосой, покрытой костяными шипами шкурой.

— На динозавров похожи, — сказала Василиса. — Будет интересно рассмотреть их вблизи.

Шанс посмотреть в глаза местной тягловой силе вскоре представился. Дорога упирается в большой рынок, и центральная площадка на нём достаточно просторная, чтобы туда мог заехать целый караван. Или опуститься волантер.

Местные жители отреагировали на опускающийся летательный аппарат удивительно индифферентно. Никто не бежал ни к нему, ни от него, никто не кричал и не показывал пальцем. Люди поднимали головы, щурились, разглядывая, и насмотревшись, возвращались к своим делам. Как будто у них тут каждый день по три волантера приземляется.

К трапу подошёл всего один человек. Коренастый, среднего роста, с обветренным загорелым лицом, в рабочем комбинезоне, соломенной шляпе, пыльных сапогах и с пухлой картонной папкой в руке.

— Здравствуйте, — сказал он спокойно. — Зовите меня Евграф Муслиныч. Я говорю за всех.

— Вы тут главный? — уточнил Брэн.

— Я говорю за всех. Разговаривайте со мной.

— Мы хотели бы обменять цистерну солярки и два трактора на продовольствие.

— Обменивайте. Вот курс обмена солярки на разные продукты, — он достал из книги разлинованный вручную лист. — Тракторы надо сначала смотреть.

— Вот наличие продуктов на ближнем складе, — он достал другой лист, — их можно загрузить прямо сейчас. Если нужны другие — придётся ждать доставки. Я знаю, вы привыкли быстро, но у нас это занимает от суток до недели, смотря откуда везти. Если предупредите заранее, привезём к следующему прилёту на ближний склад.

— А можно погулять тут и посмотреть? — спросила Василиса.

— Можно, девочка. Гуляй и смотри, если найдёшь, на что.

— Это безопасно? — заволновался папа.

— У нас абсолютно безопасно. Никто никогда не обидит ребенка. Никто ничего не возьмёт без спроса. Можете не волноваться. Как посмотреть на трактора?

Василиса оставила взрослых решать скучные вопросы и пошла погулять. Интересного вокруг действительно немного. Прилавки полны продуктов сельского хозяйства. Их много, они отлично выглядят и вкусно пахнут, но и только. Пожилая женщина в платке немедленно вручила ей яблоко, а на вопрос об оплате только рассмеялась.

— Девочка, никто не возьмет с тебя денег за еду! У нас так не принято!

— Это потому, что я из другого мира?

— Нет, это потому, что еда у нас ничего не стоит. Нет достаточно мелкой монеты, чтобы заплатить за одно яблоко. Даже за ведро яблок!

— Ничего себе!

— В столовой, правда, придётся заплатить — но это за готовку. Сами продукты слишком дешёвые, чтобы кто-то остался голодным.

— Спасибо.

— Не за что. Хочешь апельсин? Банан? Грушу?

— Нет, не надо, — отказалась Василиса, — я не голодная.

Она пожалела, что с ними нет Мири — вот кто не избалован фруктами. Налопалась бы сейчас от пуза, а потом провела познавательную ночь в гальюне.

— А чем это так пахнет? — спросила она женщину.

— Пахнет? — удивилась она. — Да вроде ничем особенным.

— Ладно, извините, я пойду.

Лёгкий ветерок приносит резкий неприятный запах, как будто серы и аммиака в смеси с цветочными духами. Источником его оказался огромный сарай чуть в стороне от рынка. Возле его стены аж глаза слезятся, но местные, кажется, ничуть этим не смущаются. Веснушчатый пацан в соломенной шляпе стоит рядом и преспокойно лопает виноград с большой кисти.

— Привет, — сказал он Василисе. — Ты с дирижабля?

— Это волантер. Но да, с него.

— Хочешь винограда?

— Нет, спасибо. А чем так воняет?

— Воняет? — озадачился он. — Нет, не чувствую. Хотя… Ты про троглов, наверное. Караванщики тоже жалуются, что пахнет, а мы привыкли. Кстати, меня Серёга зовут, а тебя?

— Меня — Василиса. А троглы — это что?

— Троглы — это троглы. Хочешь посмотреть?

— Хочу, конечно.

— Пойдём.

За широкими воротами сарая оказалось нечто вроде гаража — если это слово применимо к гужевому транспорту. Посередине — вереница огромных телег на больших деревянных колёсах, по бокам — стойла. В стойлах троглы. Они выглядят так странно, что Василиса даже забыла о запахе, от которого сначала чуть не задохнулась.

Больше всего животные смахивают, пожалуй, на стегозавров из Лёшкиной книжки про палеонтологию. Только поменьше и не такие широкие. Длиннее ноги, нет позвоночного гребня, но морды похожи — роговыми шипастыми щитками во весь фас. Толстая серая шкура на боках тоже покрыта шипообразными выростами, торчащими в произвольных местах. К роговым щиткам морды прикручены толстыми болтами насквозь крепёжные рымы — видимо, для того, чтобы запрягать их в телеги.

— Им не больно? — спросила Васька.

— Ну что ты, — ответил Серёга, продолжая есть виноград, — это ж кость. У них и шкура толстенная, так-то. Чтобы трогл что-то почувствовал, его надо ломом треснуть, наверное.

— А как же ими управляют?

— А вот, смотри, — Серега поднырнул под символическое ограждение стойла. — Да не бойся, они безвредные. Смотри только, чтобы на ногу не наступил.

Василиса пригнулась и прошла под закрывающей проход деревянной палкой, подумав, что она такую тушу точно не удержит. Впрочем, если трогл захочет пойти погулять, то и стена не станет препятствием. Но животное никуда не собирается, флегматично жуя зелёную массу из кормушки перед мордой. За раз трогл заглатывает ведра два корма, хватая его широкой, как у гиппопотама, пастью. Васька отметила, что зубов в этой пасти нет, но есть костяные широкие пластины, которыми животное перетирает траву, капая соком. Травяную нарезку подаёт в кормушки лента транспортёра, ещё одна неторопливо плывёт сзади. Трогл удачно продемонстрировал, для чего она, заодно указав источник запаха — задрал хвост и навалил огромную кучу.

— Фу! — сморщилась и зажала нос Василиса.

— Да, немного пахнет, — пожал плечами Серёга, — ну так гадят все, извини, не фиалками. Зато какое удобрение! И вот, смотри, как ими управляют.

Парень показал вживленные за ушами прямо в голову маленькие колечки.

— Они доходят до нервных узлов. К ним крепятся вожжи. Так что тут всё просто. Это, ещё когда их выводили, предусмотрели.

— Так их выводили?

— А ты думала, они сами появились? Нет, они искусственно созданные. Биотехнологии Эрзал.

— Это где шмурзики?

— Вот не знаю. Но когда пришла железная ржа, они нас спасли.

— Ржа?

— Ну, я тогда ещё не родился, но в школе учат, что какая-то зараза стала разрушать металлы, в первую очередь, соединения железа. Вся техника, большая часть конструкций, мосты, дома… Много людей погибло. Но потом завезли троглов, и они нас спасли. На них и пахать, и возить, и мясо отличное, и шкура крепкая, удобрение само валится, а их рога… — Серёга постучал кулаком по роговому щиту, трогл не обратил на это никакого внимания, — это уникальная штука! Они очень прочные, почти как сталь. Но в специальном растворителе размягчаются, и их легко обрабатывать. Из них сначала вообще всё делали. Вот, смотри.

Парень достал из ножен на поясе небольшой нож. Он не железный, больше похож на пластмассовый, но Серёга легко снял им стружку с деревянного ограждения стойла.

— Сейчас ржа прекратилась, понемногу начали снова железо добывать, но много где так и используют троглокость. Она ничего не стоит и её много. Троглы легко плодятся, не болеют, жрут любую органику, производят удобрения, так что урожаи отличные, успевай только собирать.

— Слушай, я как раз хотела спросить. А зачем вы производите столько продуктов, если сбыта для них нет?

— А это тоже из-за троглов. Мы же их взяли в кредит.

— В смысле?

— Срез Эрзал поставил нам троглов, технологии разведения, химикаты для обработки троглокости и так далее под обещания поставок продовольствия. Нам-то деваться некуда было, люди вымирали реально, так что согласились не торгуясь. Когда мы немного на ноги встали, то всё вкладывали в сельское хозяйство — распахивали, сеяли, снова распахивали и сеяли ещё больше. Эрзал нам и посевной материал дал — у нас, вишь ты, хоть яблоки, хоть ананасы — и всё под любой климат районировано.

— Да они прям благодетели! — удивилась Васька.

— Ага, щазз! — Серёга сплюнул в пыль. — Мы почти всё, что выращивали, отдавали им. Сами только что не голодали. Эрзальцы поставили даже прямой портал в свой срез, туда уходили тысячи тонн. Но потом с ними что-то случилось — портал закрылся, больше никто не приходил и долг не требовал.

— Я слышала, у них там какая-то экологическая катастрофа была, и теперь там одни шмурзики.

— Ну, может быть, — равнодушно сказал Серёга, — дело давнее, я сам не застал. В общем, с тех пор у нас жратвы до чёрта. Который год бубнят, что надо бы сократить посевы, но все никак. Наголодались все за эти годы, да и Евграф Муслиныч против. Говорит, надо искать сбыт, а не сокращать производство. Потому что у нас дофига чего не хватает — ни техники, ни топлива, а производства только пищевые, их нам из Эрзала подогнали.

— Может, наши помогут, — сказала Василиса. — Сейчас Керт развернётся со своим караваном, найдёт, как вывозить больше. Ладно, спасибо за экскурсию. Пойду я.

— Обращайся, — засмеялся Серёга. — Винограда точно не хочешь? Вкуснючий.

— А давай, — согласилась Василиса, — вроде уже принюхалась, и правда, не так сильно воняет.

***

Два трогла без особого напряжения тянут автоцистерну с топливом, которую обычно таскает магистральный тягач в полтыщи лошадиных сил. Импровизированная упряжь трещит, а самим животным явно всё равно. На них верхом, в установленных между шипов на спине сиденьях, устроились «водители» — два очень похожих паренька, возможно, братья. Они ловко манипулируют вожжами, закреплёнными на заушных имплантах своих «тягачей», а те спокойно им подчиняются.

Как только утащили цистерну, на её место тут же закатывают огромный деревянный воз — точнее, даже контейнер на колёсиках. Трогл просто толкает его костным налобным щитом — оказывается, они и так умеют. Рога со щита спилены, видимо, это такой специализированный «толкач», как портовой буксир.

— Автоцистерна им оказалась чуть ли не ценнее, чем само топливо, — сообщил Зелёный Василисе, — представляешь? Этот их Евграф Муслиныч аж затрясся, когда мы сказали, что можем отдать её вместе с соляркой.

— Думаю, из дерева и костей сложно сделать большую ёмкость, — кивнула Васька.

— Из дерева и костей?

— Ага. Я тут случайно нарвалась на минилекцию по истории среза. У них страшнейший дефицит металла.

— О, это ценная информация, Керт будет счастлив.

Затрещали пускачи, за ними затарахтели дизеля. Местные механизаторы готовились выгонять трактора.

— Вся гондола теперь выхлопом провоняет, — вздохнул бортмех. — Всё-таки есть что-то неправильное в идее превратить наш лайнер в каботажный сухогруз. Надеюсь, это временное решение. Но из меня вообще торговец хреновый. Не возбуждает меня это всё.

— Понимаю вас, Дядь Зелёный, мне тоже это кажется каким-то… Неромантичным. А вот Керт будет в восторге — сколько мы всего набрали!

Трогл-толкач, упершись башкой, заталкивает по трапу дощатый контейнер.

— Видала? Даже кран-балка не потребовалась. Монтировали мы с тобой её, монтировали, а они так затолкали.

— Ничего, на разгрузке пригодится, — засмеялась Васька. — Или надо с собой трогла взять. Как вы думаете, продадут они нам трогла?

— Думаю, Евграф Муслиныч маму родную продаст, если ему ещё цистерну подогнать. А ведь в коллапсных срезах брошенной техники много пылится. Живой грузовик найти сложно, моторы скисли, а бочка стальная — что ей сделается? Но уж больно эти троглы вонючие.

— Местные привыкли. Но я не всерьёз, конечно, — чем его кормить в полёте?

Трогл-толкач, управляемый ловким молодым наездником, осторожно сошёл по трапу задом, грузовая аппарель втянулась в гондолу, погрузочный люк закрылся. С прогулочной палубы им замахал руководивший погрузкой Брэн.

— Пойдем, Вась, — сказал бортмех, — закончили здесь. Теперь надо довезти полученное.

***

Опыт — великая сила. Подняв волантер на максимальную высоту, при выходе с Дороги оказались сразу выше облаков. Ветер тут умеренный, моторы справляются. По приборам идти не очень удобно, точность навигационного устройства Ушедших довольно приблизительная, но, чтобы не потерять направление, хватает. Василиса, посмотрев на забортный термометр, забеспокоилась, не помёрзнут ли овощи, но Зелёный флегматично ответил:

— Не успеют.

И действительно, прошли быстро и без приключений. С базой караванщиков решили на этот раз не контачить, пролетели над ней, не снижаясь, и вскоре ушли в следующий «зигзаг».

Через несколько переходов внизу показался знакомый рынок.

— Малый ход, резонаторы стоп, выходим на глиссаду, — скомандовал капитан.

— Есть ход, есть стоп, есть на глиссаду! — бодро отчиталась Василиса. — Ого, я вижу, нас встречают!

Керт, просматривая записи о товаре, аж светится.

— В первый раз вижу нашего бизнес-воротилу таким счастливым, — сказала Мири.

— У всех свои радости, — согласилась Василиса. — Как вы добрались? Как Донка? Где она, кстати?

— Караван Бадмана решил сделать ещё одну ходку, Донка с ними. Ей нравится — рейдеры совершенно не против алкоголя и наркотиков.

— Как им Мультиверсум?

— Они в восторге, но, кажется, больше от перспективы пограбить, чем поторговать. Боюсь, не выпустили ли мы джинна из бутылки. Кстати, у них высокий спрос на протезирование — профессиональные риски и всё такое. Поехали за своими инвалидами, привезут их сюда. А у нас теперь своя лавка!

— Ух ты, круто!

— Пойдём, покажу!

Лавка составлена из трёх соединённых вместе стальных контейнеров, в которых прорезаны двери и окна. Вывески нет, но она и не нужна — тут и так все знают, кто и чем торгует. В задний контейнер нанятые грузчики таскают мешки и ящики с продуктами.

— Да, оптовые скидки предоставляются, — гордо вещает стоящий в дверях Керт. — Да, цена действительно такая. Мы социально ответственная компания, выступающая за справедливые наценки. Наш срез не должен голодать!

Собравшиеся торговцы недоверчиво качают головами, изучают ассортимент и расценки, написанные на доске мелом, что-то там себе прикидывают, но пока ничего не покупают.

— Им нужно время, чтобы оценить ситуацию, — сказал Василисе Керт. — В прошлый раз к тем, кто купил у нас дёшево, пришли и всё отобрали. Теперь боятся.

— А ты?

— Что я?

— Ты не боишься, что снова придут и сожгут? У вас ведь теперь гораздо больше товара, чем в прошлый раз.

— Для начала, стальные контейнеры не горят. Кроме того, видишь вот этот знак?

На стене контейнера довольно грубо намалёван хохочущий череп в мотоциклетной каске и очках.

— Вижу. И что?

— Это эмблема Бадмана.

— Думаешь, это их остановит?

— Думаю, их остановит не это.

Вскоре разгрузка закончилась, продовольствие перетаскали в контейнеры, и Василиса вернулась на волантер — помогать папе и бортмеху отсоединять и разбирать платформу. Она действительно оказалась хорошо продумана — состоит из отдельных простых частей, как детский конструктор, причём каждую часть спокойно переносят два человека. В результате, убранная в трюм, разместилась там довольно компактно.

— Может, ещё пригодится, — сказал капитан. — Хотя я не в восторге от торгового каботажа.

— Думаю, — ответил Брэн, — вскоре Керт выстроит свою логистику. Я его с детства знаю, они с Мири в песочнице совочками дрались. Вы удивитесь, как далеко может зайти этот пацан.

— Если не остановят, — пессимистично заявил Зелёный.

Глава 6. Рынок без крыши не стоит

К вечеру Керт устроил, как он это назвал, «пиар-презентацию с фуршетом». Арендовал в уличном кафе столики, при помощи Брэна и Мири расставил их перед главным контейнером, водрузил ящики с фруктами. Апельсины, бананы, яблоки, груши, виноград и так далее. Вплоть до киви и манго.

— Бесплатное угощение от торгового дома «Мирикерт!» Подходите и пробуйте! Завтра открывается торговля, и вы сможете купить по самым лучшим ценам! А сегодня — мы вас просто угощаем!

— «Мирикерт»? Ты серьёзно? — сердито зашипела на него Мири, отозвав в сторону.

— «Кертомир» звучит хуже, — ничуть не смутился парень, — и читается двусмысленно, как будто это мой мир, а не наша с тобой компания.

— Она «наша с тобой»? А почему я не в курсе?

— Потому что тебе по приколу делать вид, что ты ничего не понимаешь.

— И чего же я не понимаю? — Мири угрожающе защёлкала стальными пальцами протеза.

— Что мы пара. Что ты моя девушка. Что все моё — твоё. Ты можешь это сколько угодно игнорировать, но на самом деле знаешь. Ещё с тех пор, как я отдал тебе в песочнице любимый набор формочек и ведёрко. И не надо ничего говорить — иди лучше покорми первых гостей. Наконец-то они решились.

— Ведёрко я сразу вернула, — смущённо пробормотала Мири и вернулась к столам.

— Ух ты, — сказала Василиса, — это было круто. Прости, я не подслушивала специально, вы громко говорили.

— Я и не скрываю, — ответил Керт. — Никогда не скрывал. Но надо однажды назвать вещи своими именами. Как ты думаешь, она не обиделась?

— Ни одна девочка на свете не обидится на признание в любви, — заявила Васька уверенно.

— Точно?

— Уверена. Правда, — вздохнула она, — я теоретик. Мне ещё никто в любви не признавался.

— Не сомневаюсь, это в твоей жизни непременно случится. Пойду, помогу Мири с угощением.

Люди постепенно перестали стесняться и подошли к столикам. Фрукты вкуснейшие, даже Василиса готова лопать их до расстройства желудка. А уж местные отнюдь не избалованные деликатесами жители просто не смогли удержаться. Керт этим вовсю пользуется — завязывает разговоры, что-то эмоционально объясняет, активно жестикулирует, быстро пишет какие-то расчёты на доске, демонстративно подчёркивая итоговые цифры.

«У него действительно торговый талант, — подумала Василиса. — Надо же, кому-то это не скучно».

И тут все разговоры стихли. Люди стали медленно отступать от столов, расходясь в стороны. Спешно доедали то, что у них в руках и удалялись в темноту за кругом освещённых фонарём столов. К контейнеру, нехорошо глядя на Керта, медленно подошли вооруженные мужчины.

Василисе они показались типичными караванщиками: простая походная одежда, пыльная обувь, обветренные лица, укороченные дробовики — такими удобно пользоваться в кабине, одной рукой держа руль. Но их лидер выглядит иначе: тренировочные штаны с лампасами заправлены в укороченные кирзачи, поверх грязноватого растянутого тельника наброшен потасканный пиджачок, не скрывающий надетой под него оружейной перевязи, на голове — серая мятая кепочка, в руке двуствольный «хаудах» (обрезанное до пистолетного размера крупнокалиберное ружьё). Лицо у него неприятное — небритое, с маленькими острыми глазками и кривой усмешечкой.

— Ты в прошлый раз чего-то не понял, пацан? — спросил он негромко, но в установившейся тишине очень отчётливо.

— Да тут и понимать нечего, — твёрдо ответил Керт. — Я не дам уморить земляков голодом ради ваших прибылей. Буду продавать что хочу и как хочу.

— Сам спалишь, или помочь? — усмехнулся мужик в кепочке. — Если сам, то мы тебя, может быть, не очень сильно побьём. Чисто закрепить урок. А если нам придётся свой бензин тратить, то извини, тобой не ограничимся. И девчонке твоей не позавидуешь, да и вообще, я смотрю, многие тут не понимают, как устроен мир. Надо учить…

— Эй, — обратился Керт к людям, — вы и дальше позволите им душить торговлю?

Те только попятились в темноту.

— Ну, что выбираешь? — спросил главарь.

— Ты вот это видел? — Керт постучал по эмблеме рейдеров на контейнере.

— Намекаешь, что у тебя крыша? — усмехнулся тот. — Не совсем, значит, тупой? Просто наивный? Видишь ли, пацан, тут моя поляна. А значит — на стволе я вертел твоего Бадмана!

— Серьёзно? — переспросил, выходя из за контейнера, мускулистый рейдер. — А не коротковат стволик?

— Бадман? — побледнел мужик в кепочке, опуская «хаудах». — Ты тут откуда?

— Да вот, решил посмотреть, кто моего коммерса кошмарит. Ты, шавка мелкая, на кого лапку задрал? Я что, зря логотип разрабатывал? — Бадман показал на свою эмблему на контейнере. — Тэзэ писал, трёх дизайнеров за срыв дедлайна повесил! В одно продвижение бренда сколько боеприпасов ушло! А ты, брателло, его игноришь. Не по понятиям выходит.

За оградой парковки взревели моторы и зажглись фары. Площадка у контейнеров как будто превратилась в сцену, освещённую рампой. Сколько рейдеров там — не разглядеть, но караванщики тут же опустили дробовики.

— Мы что? Мы просто водилы… — торопливо сказал один из них. — Мы тут не при делах вообще…

Бадман стоит один и без оружия, но ни у кого даже мыслей нет на него напасть.

— Мой косяк, базару нет, — признал кепконосец, осторожно, без резких движений, убирая оружие в кобуру на перевязи. — Осознал, проникся, буду должен. Перетрём?

— Позже, — величаво отмахнулся Бадман. — Мы тут всерьёз и надолго, время будет.

***

Рейдеры Бадмана без всякого стеснения заняли половину парковки — и никто слова им не сказал. Запылали костры в бочках, полилось пиво в импровизированном баре, забумкала в колонках музыка.

— Привет, Васька, — обнялась с ней Худая Ловкая. — Возвращаю ваше имущество!

Она откинула покрывало с коляски мотоцикла — там, свернувшись компактным калачиком, спит Донка. Только босые грязные пятки наружу торчат.

— Пусть у вас отоспится, а то в лагере снова накидается, а нам завтра в дорогу.

— Как тебе Дорога?

— С непривычки сцыкотно было, — призналась Худая Ловкая. — Но уже пообвыклась. Вообще, я довольна. Перспектива появилась. Я теперь разведка при караване, это повеселее, чем в рейды ходить, да и поприбыльней. А надоест — осяду, где захочу. Да хоть бы и тут. Наймусь к вашему Керту в охранники, буду сидеть на стуле и в потолок плевать. А то, может, и торговлю освою.

— Хороший вариант, — порадовалась за неё Васька. — А вы тут надолго?

— Похоже, что навсегда, подруга, — Худая Ловкая хлопнула Ваську по плечу так, что она аж присела. Бадман хочет типа санатория организовать. Мы целый автобус инвалидов своих притащили — кто без руки, кто без ноги, кто без глаза. Общак собрали на протезы, и дальше будем с торговли туда башлять. Раньше им ничего не светило, а тут, глядишь, новую жизнь начнут. Пока получат протез, пока привыкнут — будут тут порядок держать. Наши отморозки и с одной рукой на одной ноге здешней гопоте фору дают. В общем, Бадман берёт здешний рынок под свою крышу, так что местная мафия может пойти и в сортире повеситься. Будет, конечно, брать долю малую, но зато беспределить никому не даст. Бадман — это голова!

— Ну, не знаю, — засомневалась Васлилиса, — как-то это…

— Рынок без крыши не стоит! — засмеялась Худая Ловкая. — Закон бизнеса!

***

— Да, Вась, так это и работает, — подтвердил Зелёный. — Когда нет государства, которое само по себе суперкрыша, то на каждый ресурс кто-то да садится. В средневековье из атаманов поумнее, типа Бадмана, вырастали первые владетели. Пришёл с дружиной, сел в деревне — крестьяне его людей кормят, он разбойникам их обижать не даёт. Потому что они уже не просто так, а его крестьяне. Потом ещё пара деревенек, потом замок построил — и хоба! — готов новый барон. Сговорились несколько таких баронов, сами бывшие разбойники, вместе от набегов отбиваться, выбрали промеж себя главного — вот тебе и княжество, сиречь протогосударство. Генезис власти – он такой.

— Как-то это некрасиво, Дядь Зелёный. Почему нельзя просто договориться?

— Потому что, Вась, как ни договаривайся, непременно найдётся хитрожопый, которому плевать на договоры. Если ресурс можно отнять — его обязательно отнимут. Лучше быть к этому сразу готовым.

С утра у Керта пошла торговля. Мири считает деньги, Брэн, прицепив к своей платформе тележку, выкатывает мешки и ящики, Керт пишет на доске приход-расход, принимает заказы на следующую поставку и вообще ведёт бухгалтерию.

— Делишки крутятся, бабосы мутятся? — спросил подошедший Бадман. — Это хорошо, только не забывай долю старины Бадмана отсчитывать.

— Я дела веду честно! — возмутился Керт.

— Стопэ-стопэ, не надо нервов. Если бы я думал, что ты нечестный, я бы с тобой иначе разговаривал. Но бухгалтерию сводить не забывай, у меня грамотный человечек есть, будет приглядывать. Без обид, доверие доверием, а порядок должен быть.

— Не вопрос, — согласился парень.

— Смотрю, товар уже кончается?

— Да, рынок дефицитный, всё сметают. Это и хорошо — фрукты долго не пролежат, холодильников у нас нет.

— Значит, нужны холодильники. Что-то ещё? Ты записывай, записывай. Мало ли где чего плохо лежит по срезам, а мы подберём. А вообще, мой юный, но ушлый партнёр, — Бадман потрепал Керта по плечу, — ты прав. Расширяться надо. Хорошо, у нас была машина с резонаторами, а ты подобрал глойти-потеряшку. Она хоть и без башки совсем, но это ничего, у нас все такие. Вписалась, так сказать, в коллектив. Но этого мало, друг мой. Нужны ещё машины, ещё глойти.

— Да где ж их взять? — удивился Керт.

— Тут тебе повезло, у тебя есть волшебный Бадман. Пару машин в комплекте с глойти я обеспечу, а ты думай, куда мы направим новые караваны.

— А где вы их найдёте? — спросила Василиса, помогавшая зашивающейся Мири с торговлей. — Арендуете у цыган? У меня есть знакомства…

— Нет, что ты, девочка, — засмеялся Бадман. — Аренда средств производства, лизинг и всякий аутсорс — плохая основа для бизнеса. Основные фонды должны быть в собственности корпорации, это тебе любой бизнес-коуч скажет.

— Но разве можно купить глойти?

— В бизнесе, кроме прямого выкупа активов, есть такие явления, как слияние и поглощение.

— Это как? — заинтересовалась Василиса.

— Вот, допустим, есть караван. Возит он, допустим, шмурзиков. Знакомо?

Васька закивала, вспомнив свои приключения.

— Караван — смотреть не на что, пара грузовых шарабанов да машина глойти. Прибыль у них аккурат себя прокормить, расширяться некуда, да и не на что — и рынок крошечный, и оборотных средств кот наплакал. Даже если они напрягутся и заведут себе третий грузовик — им просто некуда продать три грузовика шмурзиков, потому что они нафиг никому не нужны. Тупиковый мелкий бизнес, который упёрся в свой потолок. Их ждёт только деградация основных фондов и потеря бизнес-компетенций. Однажды им будет не на что зарядить зоры для резонаторов, и они выйдут в тираж. Понимаешь?

— Да, спасибо, вы понятно объясняете.

— И тут я делаю им предложение! Вступайте в корпорацию Бадмана! Ваши фонды переходят в наши активы, вы перестаете быть самостоятельным игроком на рынке. Но! — Бадман поднял вверх указательный палец на мускулистой татуированной руке. — Каждый из вас будет зарабатывать больше! Потому что корпорация Бадмана обеспечит вам и товар, и рынок! Это и есть «слияние».

— А если они не согласятся? — просила Васька.

— Девочка! — ухмыльнулся рейдер. — Когда предложение делает Бадман, то от него не отказываются! Иначе вместо слияния произойдёт поглощение.

— А чем поглощение отличается от слияния?

— Тем, что я их освежую, зажарю на костре и сожру!

Бадман выдержал паузу, со зверским оскалом глядя, как наливаются изумлением и ужасом глаза Васьки и Мирены, но потом махнул рукой и захохотал:

— Шучу, шучу, что вы так напряглись! Моя кровожадность немного преувеличена. Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя. На самом деле всё будет по согласию. Ну, почти. Я просто заберу у них глойти с машиной, и обеспечу его лояльность. Куплю, запугаю, возьму семью в заложники… А остальные могут смело валить куда хотят. И куда смогут — без глойти-то…

— Звучит кошмарно, — сказала Василиса.

— Бизнес — суровая штука, — согласился Бадман. — Это вам не караваны грабить, приходится играть жёстко. На сколько у вас товара осталось?

— К вечеру всё распродадим, — ответил Керт.

— Хорошо. У тебя, кажется, были планы?

— Да, пойдём на волантере искать маяк.

— Дело нужное. Теперь я вышел на Дорогу и кровно заинтересован в её проходимости. А мы пока сгоняем к себе за гусеничной техникой, надо пробивать дорогу к тому срезу со жратвой.

— Там уже есть база караванщиков, — напомнила Василиса.

— И это прекрасно! Слияние или поглощение, девочка. Слияние или поглощение!

***

Вечером собрались в кают-компании. Караван Бадмана, возглавляемый его «колесницей Джагернаута» — монстр-траком с таранным бампером — ушёл на Дорогу, оставив небольшой лагерь на парковке. Там пили, гуляли и веселились инвалиды рейдерского труда, ожидая своей очереди на протезирование. Они, несмотря на увечья, вооружены и не выглядят беззащитными, так что за торговой точкой приглядят — не зря на ней этот жутковатый логотип.

— Отлично заработали, — сообщил Керт, раскладывая перед собой бумаги. — Но это, конечно, паллиатив. Мы упираемся в неструктурированность рынка. На Дороге нет даже единой валюты! Ходят топливные купоны Терминала, рубль Коммуны, разнообразные драгметаллы по сложным курсам, но преобладает тупой бартер. Это адски неудобно!

— Я вижу, — сказал капитан, — ты не оставил своих грандиозных амбиций?

— Ни в коем случае! — горячо заявил Керт. — Если построить Биржу Мультиверсума, мы сможем стать её валютным центром!

— Ничего себе, — засмеялся Зелёный, — наш паренёк хочет стать директором Центрального Банка Мультиверсума!

—Кто-то же должен, — серьёзно ответил Керт. — Почему не я? Мародёрить пустые срезы и обменивать хлам на продовольствие Бадман прекрасно сможет и без меня.

— Рад, что ты это понимаешь, — сказал Брэн.

— Что Бадман однажды меня бортанет из бизнеса? Конечно, понимаю, это очевидно. Если бы он мог принять идею равного партнёрства, то не командовал бы рейдерами. Я ему нужен на первом этапе, пока он не освоился. Потом кинет.

— И тебя это не смущает? — удивилась Василиса.

— Он мне тоже нужен только на первом этапе. Я не хочу всю жизнь торговать яблоками на рынке. Я хочу изменить межсрезовую торговлю и возглавить её!

— От скромности он точно не помрёт, — шепнул Зелёный капитану.

— Иногда таким удаётся покорить мир, — ответил тот. — Иногда — нет. Но если кому это и удаётся — так именно им.

Василиса, сидя рядом, их услышала, но смотрит она на Мири. Точнее, на то, как Мири смотрит на Керта. Это такой интересный взгляд…

***

После того, как Керт сделал своё признание, Васька в конце концов отловила Мирену и зажала её в углу.

— Ну что, что ты ему скажешь? — вцепилась она.

— А я должна что-то сказать?

— Он признался тебе в любви. Практически предложил тебе руку и сердце. Точнее, предложил разделить кошелёк, что для Керта даже важнее. На такое нельзя ничего не ответить! Промолчать и делать вид, что ничего не случилось, будет просто свинством!

— Я не знаю, что ответить, чтобы он не обиделся, — вздохнула Мири.

— Ты ничего к нему не чувствуешь? Совсем? — расстроилась Васька.

— Чувствую, конечно. Мы с детства дружим. Мы много раз целовались — пока ему не спротезировали нижнюю челюсть. Потом он стал стесняться, хотя я не была против. Мы даже…

— Неужели?

— Нет, не то, что ты вообразила. Просто обнимашки, зашедшие чуть дальше. Под футболку и только! Не хочу спешить, знаешь ли.

— Вау!

— В общем, Керт, после деда, самый близкий мне человек. Но, Вась… Я для него всегда буду в лучшем случае на втором месте. На первом — грандиозные планы по созданию глобального рынка с его последующим захватом. На это он жизнь положит, возможно, что и в буквальном смысле.

— Но ведь не обязательно всё кончится плохо!

— Нет, ты не поняла. Я боюсь не того, что его убьют или что-то в этом роде. Я выросла в мире, где смерть всегда в шаге, и мы умеем жить с этим. Просто наши отношения для него – ценность второго порядка. Если их не станет, он расстроится. Но если не станет его планов — он умрёт, наверное.

— Может, это не так уж и плохо? — неуверенно произнесла Василиса. — У человека должна быть большая мечта и настоящая задача.

— Не знаю, — призналась Мири. — Я почти не помню родителей, выросла с дедом. Плохо себе представляю, как выглядят так называемые «нормальные отношения».

— Мне повезло, — сочувственно вздохнула Васька, — у меня хорошая семья. Всегда знала, что для папы на первом месте мы: мама, я, брат. Но вдруг это не единственный хороший вариант? Вдруг быть соратницей человека, который хочет изменить мир, тоже интересно?

— Может, ты и права. Но что-то мне мешает сказать: «Да, Керт, я с тобой отныне и до конца». Мне кажется, что я потеряю с этим выбором что-то важное. Может быть — себя.

***

— Теперь, когда мы определились со стратегией, — подытожил капитан, ― предлагаю перейти к тактике. Чтобы строить глобальный рынок, нужна Дорога, а чтобы была Дорога, нужны маяки.

— Твои предложения, Кэп? — спросил Зелёный.

— Предлагаю следующее. Берём Керта — он всё равно всё продал и ничем не занят, — и идём искать маяк по его наводке.

— Пап, можно я останусь с Мири и Брэном? — спросила Василиса. — Подожду вас здесь? Пока вы вернётесь, узнаем о здешнем маяке — где он, что с ним. Как минимум — получим координаты. Прилетите — и сразу туда! Будет у нас, при удаче, два маяка. Кучу времени сэкономим!

— Вась, — проницательно сказал папа, — а не собираешься ли ты устроить тут очередное приключение в твоём духе? Я ничего не имею против Мири с Брэном, но привык что у моей дочери две ноги и две руки. Я уже не так молод, чтобы менять свои привычки.

— Пап! Я не полезу к маяку! Да никто не полезет! Мы просто прогуляемся за координатами. Тут недалеко. Вы же быстро вернётесь, я не успею натворить глупостей!

— Только на это и надеюсь, — вздохнул папа. — Только на это…

***

Кресло Харимера оторвалось от пола, разбросанный по полу мусор полетел во все стороны, сдуваемый воздушными струями.

— Горизонтальные движки сдохли, — признался Хаример. — Придётся взять меня на буксир. Принёс то, что я просил?

— На, забирай, — Брэн нехотя отдал пилоту упаковку прозрачных капсул. — Только я тебя умоляю, не принимай сразу. Ты нам нужен вменяемым.

— Да что ты! — рассмеялся безногий старик. — Это всё для последнего полета. Помчусь как ангел небесный! Всё равно приземление не предусмотрено.

— Ты знаешь моё мнение, — сказал сердито Брэн.

— А ты знаешь, что мне на него насрать. Так мы выдвигаемся? Топливо в кресле не бесконечное.

Летящее на высоте полуметра кресло Харимера привязали верёвкой к гусеничной платформе Брэна. Василиса ведёт за руль велосипед, на который навьючила сумки с едой и водой, Мири идёт пешком впереди.

— Не помню, когда в последний раз выползал из своей берлоги, — ворчит старый пилот, — чем тут так странно пахнет?

— Это свежий воздух, — ответила Мирена.

— Мне не нравится.

— Всем плевать.

— Брэн, твоя внучка меня совсем не уважает.

— А есть за что? — огрызнулась девочка. — Ваши с дедом военные подвиги мне, извини, до лампочки. Убить много людей — не доблесть, а глупость.

— Тут ты права, девчонка, — неожиданно согласился Хаример, — особенно учитывая результат. Но иногда просто нет выбора. Да что там, его почти никогда нет.

— О, воздушные дьяволы! — воскликнул он, помолчав. — Я забыл свою чертову жратву!

— У меня есть еда, не переживайте, — ответила Василиса.

— У меня нет желудка, дурочка! Я не могу жрать вашу сухомятку! Мне нужна моя смесь! Придётся возвращаться.

— Я сгоняю на велике и догоню вас, — предложила Васька. — Тащиться всем обратно — слишком долго. Где она?

— Слева от того места, где стояло кресло. Большой синий цилиндр, его ни с чем не спутаешь.

— Я быстро!

Василиса оседлала велосипед и поехала к хижине пилота. Харимера ей было жалко — хоть он и неприятный тип, но в его решении отправиться в последний полёт есть романтическое безумие, которое ей импонирует. Как ни крути, на такое надо решиться.

Цилиндр, представляющий собой алюминиевую капсулу размером с две трёхлитровых банки, она нашла быстро. Засунула в одну из сумок, а потом заметила ещё кое-что. Из-под груды мусора торчит совершенно обычный фотоальбом. Отчётливо понимая этическую сомнительность этого поступка, Василиса не смогла удержаться и раскрыла.

В нынешнем Харимере осталось слишком мало человеческого, чтобы его можно было узнать, но этот молодой пилот в лётном комбинезоне не мог быть никем другим. На фото ему лет двадцать, он стоит у крыла незнакомого летательного аппарата и улыбается на камеру во все зубы. Да, у него есть зубы, волосы и, конечно, ноги. У него вообще отличная фигура — это видно на следующем фото, сделанном на пляже. Молодой человек в плавках слегка картинно позирует на берегу, обнимая сразу двух смеющихся девушек. Широкие плечи, квадратики пресса, выпуклые бицепсы, широкая искренняя улыбка. В него, наверное, постоянно влюблялись. Вот Хаример в парадной форме, на какой-то военной церемонии — может быть, выпуск из училища? Вот в гражданской одежде за столиком в кафе — надо же, здесь были кафе? На заднем плане улица города, она не в фокусе, но это нормальная мирная жизнь, не то, что сейчас. Люди, зелень, витрины, машины. Вот он снова с девушкой — кажется, одной из тех, с пляжа. Она встречается на снимках всё чаще, они пара. А вот и свадьба — невеста в белом платье, пилот в парадном кителе. Вот она беременна, вот с младенцем… Его держит на руках усталый, уже не улыбающийся, с похудевшим лицом, одетый в военное пилот. На этом снимке альбом закончился, и Василиса опомнилась. Ей ведь ещё догонять! Сунула альбом в сумку, вскочила на велосипед и помчалась по улице.

Пока она рассматривала фотографии давно прошедшей мирной жизни, её спутники ушли из посёлка и двинулись дальше по дороге. Их даже почти не разглядеть, так, крошечные фигурки вдали. Ну да ничего, на велосипеде быстрее. А альбом… Может быть, Харимеру захочется взять его в свой последний полёт? Или хотя бы пересмотреть перед ним? А может, он вспомнит, что его жизнь не всегда состояла из одной только войны и передумает? Интересно, что стало с его женой и ребёнком? Хотя вряд ли что-то хорошее…

Василиса крутила педали, размышляя о том, как жестоко обошлась жизнь с Брэном и Харимером. А ведь когда-то им тоже было пятнадцать, они были молоды и красивы. (По крайней мере, Хаример, фото Брэна она не видела.) Вряд ли они ожидали такой судьбы, когда размышляли о своём будущем. Какой смысл строить планы на будущее, когда может случиться вот такое? Ведь какой бы важной персоной ты не казалась себе самой, Мироздание может просто снести тебя в кювет и не заметить. Как пронёсшийся грузовик. И вот ты уже подсчитываешь потери и думаешь, как жить дальше с тем, что осталось. А какие были планы и перспективы!

Когда за поворотом показались летающее кресло и гусеничная платформа двух ветеранов последней войны, она ускорилась. Раздался громкий хлопок, дорога полетела навстречу, и мир для Василисы погас.

Читать книгу