Странный, непонятный приказ... Солдаты замерли, наливаясь праведным гневом. Многие десятки возмущённых взглядов уставились на искажённое криком лицо рыжебородого предводителя... Теперь понятно, почему монахи не остановились, проигнорировали это малодушное распоряжение! Духовные воины не побежали под спасительные стены замка, исполняя волю труса! Вот они где, истинные герои...
Слава и тому отважному рыцарю с немногочисленным отрядом мужественных латников, который, как и старый епископ, не подчинился позорному приказу! Храбрецы не оставили молящихся монахов с народной святыней, безо всякой вооружённой защиты, на поругание нечисти! Герои, наверное, ведут сейчас неравный, смертельный бой в чаще...
И в эту критическую минуту, основной части армии командующий приказывает отступать?! Да разве можно назвать такое простой трусостью? Нет, это, пожалуй, пахнет уже настоящим предательством… Сговором с нечистой силой! Теперь понятно, почему ведьме так легко удалось сбежать из тщательно охраняемого замка...
Эта внезапная, поразительная догадка прокатилась грозным гулом в вооружённой толпе. Над головами возмущённых лучников, арбалетчиков, копейщиков прозвучало, сначала негромко, а потом всё яростнее и отчётливее:
- Смерть! Смерть предателю!
Верные вассалы на холёных лошадях, обступившие предводителя тесным кольцом, шарахнулись от него в разные стороны, при этих словах, как от чумного... Ближайшие слуги первыми почуяли запах жареного и поспешили откреститься от изменника. На какой-то миг предводитель на вороном коне оказался в полном одиночестве, в самом центре окружившего его, разлившегося по обочинам дороги войска.
Кольцо вокруг надменного всадника медленно, и уже в полном молчании, сжималось... Но рыжебородый, будто бы не замечал смертельной опасности над своей головой. Он продолжал зло кричать, багровея от напряжения, на своих мрачных воинов, приказывая отрядам немедленно разворачиваться назад.
И вот, в общей неразберихе и гаме, тонко, почти неслышно, свистнула первая стрела... Она ударила рыжебородого всадника в защищённое металлической накладкой плечо, не причинив никакого вреда. Однако, этот первый выстрел стал своеобразным сигналом к нападению стаи на изгоя. И через секунду, уже с десяток новых стрел и острых арбалетных болтов рванулись к лёгкой цели. Они пробили блестящие латы, кожаные сочленения доспехов, впились в незащищённое горло...
С предсмертным хрипом, захлёбываясь кровью, рыжебородый повалился мешком с коня. Бросившиеся вперёд солдаты подняли ещё живое, трепещущее тело на копья и алебарды. С грозными криками, в едином порыве, воины со своей страшной ношей ринулись в лес, на выручку собратьям по оружию... На защиту Священного золотого креста.
***
Монахи, ведомые епископом, тем временем, с молитвенными песнопениями зашли уже глубоко в лес. Вокруг духовного воинства, приноравливаясь к их шагам, настороженно двигались с обнажёнными мечами латники... Закалённые в рукопашных схватках ветераны тревожно озирались по сторонам, ожидая нападения таинственного врага отовсюду и в любой момент.
Было тихо... Звучали только слова молитв и пересвист птиц. Непонятные, приглушённые крики долетали изредка со стороны остановившейся перед лесом армии. Там что-то происходило явно неординарное… Но насторожённым латникам некогда было обращать внимание ещё и на это.
За очередным поворотом лесной дороги участникам процессии открылся, наконец, наш завал. Нёсшие Священный золотой крест замерли… А вместе с ними остановились, как вкопанные, и латники.
Вскоре все они разглядели на вершине баррикады мою молчаливую фигуру, опёршуюся на меч, а рядом - молодую женщину с голыми ногами и непокрытой головой, в обрезанном, бесстыжем одеянии - явную ведьму. И без того дрожащие голоса духовных воинов запнулись на полуслове. Даже многое повидавший на своём веку епископ, едва не прервал спасительную молитву. Но потом, все священнослужители мужественно собрались с духом… Песнопения над лесом зазвучали с новой силой, уже громче и твёрже.
Нас разделяло метров пятьдесят... Монахи опустились на колени, следом за стариком-епископом, рядом со своей святыней, сверкающей золотом и разноцветными драгоценными каменьями. Они бережно поставили крест основанием на землю, предусмотрительно повернув его лицевой стороной к нам. Монахи, не прерывая молитв, принялось торопливо осенять крёстными знамениями себя, а также баррикаду и меня с Алиной... Как я понял - ближе приближаться к нечистой силе они не собирались.
Штурмовики, получившие приказ охранять духовное воинство и святыню любой ценой, также пребывали в задумчивости, поглядывая свирепо, то в нашу сторону, то на молящихся монахов. Воины рвались в бой... Яростные окрики великана со шрамом их едва удерживали на месте. Однако, бросить монахов и ввязаться в схватку с врагом, дисциплинированные штурмовики всё же не решались, разрываясь между чувством долга и азартом битвы.
В конце концов, подчинение приказу командира победило. Латники плотно перегородили узкую просеку, образовав вокруг поющих монахов непроходимый круг из щитов и мечей... И застыли в мрачном молчании, сверля нас ненавидящими взглядами.
Возникла парадоксальная ситуация. Наступающие замерли невдалеке, атакуя нас лишь одними молитвами, а мы стояли безмолвно на вершине баррикады, не проявляя никакой встречной инициативы...
- Однако, у нас, похоже, ничья, - с нервным смешком прокомментировал я вполголоса Алине сложившееся положение.
- Не спеши радоваться! - эхом откликнулась девушка, полуприкрыв глаза. - К нам сейчас на полных парах несётся основная часть армии… Только что они растерзали моего спрайта - своего предводителя. Теперь это - озверевшая, никем не управляемая толпа…
Не успела Алина закончить фразу, как из-за поворота показались бегущие с яростными криками люди. Впереди, словно страшное знамя, взбунтовавшиеся воины, высоко над головами, несли насаженное на длинные копья и алебарды окровавленное тело своего бывшего главнокомандующего.
Монахи прервали молитву, и с ужасом крутили головами, переводя взгляды с двух наших фигур, молчаливо наблюдавших с вершины завала за происходящим, на искажённые гневом лица бегущих... В растерзанном рыжебородом человеке в дорогих одеждах, все сразу же узнали хозяина замка. Но почему с ним так жестоко расправились? Что случилось?
Монахи с епископом вокруг креста и охраняющие их штурмовики, оказались меж двух огней. Духовные воины, в страхе и отчаянии, вновь заголосили истошно свои молитвы, ещё усерднее принявшись креститься и бить земные поклоны... А привыкшие к смертельным передрягам, суровые латники, лишь теснее сомкнули вокруг священнослужителей живое кольцо, на всякий случай выставив острые мечи и навстречу быстро приближавшимся соратникам.
С вершины баррикады, я мысленно твердил своему спрайту - могучему рыцарю с обезображенным лицом:
- Стоять! Держать строй! Охранять Золотой крест, и монахов с епископом, до последней капли крови... От нападений с любых сторон!
По движению губ богатыря, мне было хорошо видно, как он хрипло и яростно повторяет эти слова своим подобравшимся головорезам...
Вооружённая, неуправляемая толпа бешенным потоком обрушилась на ощетинившийся заточенными клинками строй штурмовиков. Казалось бы, что устоять против такого яростного напора невозможно никому... Но хаосу и анархии крайне редко удаётся взять верх над железной дисциплиной и порядком. Даже при огромном численном преимуществе... Не стал исключением и этот скоротечный бой.
Побурлив у живой преграды несколько минут, вооружённая толпа с проклятиями и стонами отхлынула назад, оставив на земле несколько корчащихся в агонии тел. Впрочем, отступив, бунтовщики тут же остановились, упёршись спинами в напирающих товарищей… И принялись осыпать ругательствами непоколебимый строй хладнокровных латников.
- Вы что, сошли с ума? - яростно орали люди в возмущённой толпе, подпрыгивая на месте от бешенства. - На кого посмели поднять свои мечи?! Мы же из одного войска!
- Вы - бунтовщики! - твёрдо и спокойно отвечали им соратники из-за стены сомкнутых щитов. - Убийство нашего господина - страшный грех. Всех вас ждёт суровое наказание от короля и проклятие церкви!
- Глупцы! - с горечью и досадой восклицали им с другой стороны, еле сдерживая напор. - Этот предатель приказал нам отступать без боя, бросив Священный крест и отдав вас самих на растерзание ведьме. Мы казнили труса… И торопились на выручку к братьям!
Латники в растерянности смолкли… И даже опустили свои мечи вниз. Впрочем, замешательство штурмовиков продолжалось недолго.
- Мы защищаем Христовых воинов, сражающихся с армией ведьмы силою Божьих молитв и Священного креста, - уже не столь уверенно прозвучали голоса из-за щитов. - И никто не помешает монахам в их духовной битве, пока она не окончена!
- Ну, это другое дело! - одобрительно загудели бунтовщики. - Пусть сражаются... Это правильно! Мы и не собирались никому мешать. Недоразумение вышло...
Монахи, приободрившись от таких слов и немного успокоившись, продолжили свои заунывные песнопения, обратившись теперь исключительно в нашу сторону. Слова молитвы подхватили и многие воины в толпе, опустившись в пыль на колени и осеняя себя крёстными знамениями... А какой-то коренастый арбалетчик с испещрённым оспой лицом, воскликнул, обращаясь к стрелкам, с энтузиазмом потрясая своим оружием:
- Братья! Нечего смотреть со стороны, как другие сражаются! Поможем Христову воинству, чем можем в их святом деле... Целься в ведьму и её приспешников!
Я только охнул от такого неожиданного поворота событий… Схватил в охапку Алину и бросился кубарем с вершины завала вниз, под защиту толстых стволов и веток. А вокруг уже свистели стрелы и арбалетные болты... Здесь, на трёхметровой высоте, на виду у всех, мы с девушкой представляли лёгкие мишени для опытных стрелков. Непростительное ротозейство с моей стороны!
Как я не старался действовать максимально быстро, одна из стрел всё-таки меня настигла… Калённый, стальной наконечник вошёл в спину, прямо в верхнюю часть левой лопатки. И пробил незащищённое тело… Сверху вниз, насквозь.
Алина, округлившимися от ужаса, глазами смотрела на торчащее у меня спереди, из-под ключицы, окровавленное остриё… На алое, увеличивавшееся прямо на глазах, пятно на тунике. Девушка готова была вот-вот разреветься…
Я же не чувствовал в горячке никакой боли. Только ощутил, как внезапно онемела, повиснув безжизненной плетью, левая рука... Мы с девушкой спрятались за баррикадой, прильнув к узкому просвету между упавшими стволами и продолжая следить за ситуацией.
Конец 28 части...