(С) Богачев А.В., 2014
Первые сведения о болгарах содержатся в «Истории Армении» Моисея Хоренского, который писал свой труд, опираясь на не дошедшую до нас «Начальную историю Армении» сирийского автора Мар Абас Катины. Автор «Истории Армении» и его предшественники говорят о болгарах, «живущих на северной равнине у подошвы великой Кавказской горы, в долинах, в глубоких продольных ущельях, начинающихся с южной горы до устьев великой равнины» уже при царе Бахаршаке, правившем в середине II века до н.э. Однако современными историками эта дата ставится под сомнение. Вероятнее всего, Мар Абас Катина, писавший свой труд в конце IV века, наложил современные ему знания об обитателях Предкавказских степей на древнюю этническую карту (полутысячелетней давности), которую сам автор представлял весьма смутно. Это подтверждается ещё и тем, что античные авторы последних веков до нашей эры, при всей своей осведомлённости, о болгарах ничего не знали. Вероятнее всего, в Восточной Европе болгары появились в конце IV века. И их приход был связан с движением гуннов. Иоанн Антиохийский сообщает о союзнических отношениях болгар и Византии во время войны с готами в 480 г. Захарий Ритор в своей «Хронике» пишет о болгарах, «народе языческом и варварском», обитающем за Каспийскими «воротами». Готский историк VI в. Иордан в своём известном труде «О происхождении и деяниях гетов» говорит о воинственных болгарах, места расселения которых «тянутся над Понтийским морем». Таким образом, источники середины I тысячелетия сообщают о болгарском племени, обитавшем где-то в степях Северного Причерноморья, Северного Кавказа и Прикаспия. При этом во всех этих хрониках болгары упоминаются как бы попутно, в контексте каких-то (не связанных с ними напрямую) исторических событий. Более пристальное внимание историки средневековья стали уделять болгарам несколько позднее. И связано это с тем, что в VII веке именно болгары собрали под свои знамена целый ряд кочевых народов и выступили в качестве главной военно-политической силы в степях Северного Предкавказья. Новый племенной союз, известный как Великая Болгария, поднялся на обломках Западно-Тюркского каганата и объединил родственные племена кутригур, утигур, оногур и других кочевников тюркского корня. С 30‑х гг. VII века все они выступают под единым этнонимом – болгары. Кратковременное существование Великой Болгарии связано с именем хана Кубрата – потомка одного из знатных тюркютских родов, основателя династии Дуло. О том, что прочность Великой Болгарии держалась главным образом на авторитете Кубрата, свидетельствует тот факт, что созданная им держава распалась сразу же после его смерти. Возможно, что это объединение племён просуществовало бы ещё какое-то время, если бы сыновья Кубрата вняли совету своего отца: «никоим образом не отделять друг от друга жилья, и чтобы они добрым расположением друг к другу охраняли свою власть» (Никифор). В «Краткой истории» Патриарха Константинопольского Никифора содержатся очень важные сведения о расселении болгар. Сыновья Кубрата «по прошествии недолгого времени отделились друг от друга, и каждый из них отделил себе свою часть народа. Из них первый сын по имени Ваян, остался, согласно приказу отца, на родной земле по сю пору. Второй, именуемый Котрагом, переправившийся через реку Танаис, поселился напротив него; четвертый перешёл через реку Истр в Паннонию, которая ныне находится под властью аваров, и поселился путём заключения союза среди местных племён; пятый же, обосновавшийся в Равенском Пентаполисе, стал подданным ромеев. Последний из них, третий брат, по имени Аспарух, перейдя реки Данапр и Данастр, поселился в местности около Истра, заняв удобную для поселения местность». Так называемые «серебряные болгары» во второй половине VII в. переселились в районы Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья и впоследствии создали здесь раннефеодальное государство Волжская Болгария. Из общей массы восточноевропейских кочевнических древностей V–VI вв. вычленить именно болгарские археологические материалы практически невозможно. В Восточном Приазовье найден ряд погребений VII в., которые исследователи небезосновательно рассматривают как болгарские эпохи Великой Болгарии Кубрата. Наиболее древними памятниками болгар на Средней Волге являются курганные могильники новиковского типа (Самарская область) и Шиловский курганный могильник (Ульяновская область). В литературе помимо термина древние болгары используются понятия праболгары, протоболгары и ранние болгары. В самом общем смысле всё это синонимы. Однако специалисты зачастую праболгарскими (протоболгарскими) называют древности VII – первой половины VIII в., а раннеболгарскими – материалы конца VIII – IX в.
Праболгары на Средней Волге
В настоящее время в Среднем Поволжье выявлено две группы раннеболгарских подкурганных захоронений. Характерной особенностью первых, выделенных Г.И.Матвеевой в особый “новинковский” тип памятников, является наличие каменных обкладок курганов и камней в их насыпях (Матвеева, 1997б). Курганы второй группы камней в насыпях не имели.
Новинковский тип праболгарских памятников второй половины VII – VIII в. выделен Г. И. Матвеевой и назван по первому раскопанному ею же в начале 80‑х годов XX века памятнику – Новинковскому курганному могильнику (Матвеева, 1997б). Все известные сегодня памятники этого типа сосредоточены на Самарской Луке в Волжском и Ставропольском районах Самарской области. Общее количество известных памятников около 30. Научным раскопкам (кроме Новинковского) подвергались могильники у сёл Брусяны, Малая Рязань, Рождествено, Осинки, Выползово. Целенаправленным изучением памятников новинковского типа занимались А. В. Богачёв, Р. С. Багаутдинов, С. Э. Зубов, С. Ф. Ермаков, Д. А. Сташенков. Археологические находки в массе своей представлены материалами из подкурганных (встречено лишь несколько грунтовых) захоронений. Характерной особенностью всех курганов было наличие крупных известняковых камней в их насыпях, представлявших собой своеобразную выкладку над погребениями. Интересно, что в наиболее ранних курганах (VII – начало VIII в.) эта наброска из камней была весьма мощной, а в самых поздних (конец VIII в.) – скорее символической. Известно несколько случаев, когда погребённый лежал внутри оградки из камней. В кургане находилось от 1 до 12 погребений-ингумаций (случаи кремации единичны). Человеческие костяки лежали вытянуто на спине в овальных или подпрямоугольных ямах глубиной до 1 м. Могильная яма, как правило, была простой – с ровным полом и отвесными стенками. Но иногда в ней были сделаны ступени, подбои и ниши. В самых ранних погребениях скелеты лежат головой на восток, в более поздних – на север, в самых поздних – на запад. Погребальный инвентарь чрезвычайно разнообразен. Это и керамическая посуда, и оружие, и украшения, и орудия труда, и конская упряжь. Коллекция керамики представлена кувшинами, горшками, мисками. В могилах посуда размещалась чаще всего у головы погребённого, реже – в районе пояса или у ног. Нередки случаи находки керамики вне могилы – в курганной насыпи. Вероятно, это остатки погребальных тризн. Украшения, элементы одежды и предметы туалета были найдены и в мужских, и в женских, и в детских захоронениях. В мужских погребениях это, как правило, металлические части (пряжки, накладки, наконечники) поясных наборов, серьги, перстни. В женских – всевозможные бусы, подвески, пронизки, серьги, булавки, игольники, копоушки, браслеты, зеркала. В детских – амулеты, бусы, сунаки. Оружие и предметы вооружения найдены, как правило, во взрослых мужских захоронениях. Это сабли, палаши, наконечники стрел и копий, топоры, кистени, колчанные крючки и костяные накладки на луки. В мужских же захоронениях найдены элементы конского снаряжения: стремена, удила, украшения узды и изготовленные из кости обкладки передней луки седла. Причём последние нередко украшались изящным орнаментом. Анализ погребального обряда и инвентаря позволяет сделать вывод, что памятники новинковского типа оставлены племенами болгар, которые мигрировали на Среднюю Волгу из районов Северного Кавказа и Приазовья во второй половине VII века после распада Великой Болгарии хана Кубрата. Население, пришедшее в район Самарской Луки, антропологически и этнически было неоднородно. Об этом, в частности, свидетельствуют данные антропологии ранних болгар и наличие ещё одного типа погребального обряда – раннеболгарские захоронения под земляными курганами с ровиками. Ранние болгары, в том числе население, оставившее памятники новинковского типа, явились этнической основой сформированного на Средней Волге государства Волжская Болгария.
Курганы с земляными насыпями выявлены в Старомайнском и Сенгилеевском районах Ульяновской области (Урень II, Старомайнский I, Шиловка), а также на Самарской Луке в Ставропольском районе Самарской области (Брусяны III). Поскольку погребальный обряд этих курганов был достаточно полно описан Р.С. Багаутдиновым (Багаутдинов, Богачев, Зубов, 1998), в настоящем издании мы остановимся лишь на отдельных наиболее специфических его моментах.
В отличие от праболгарских курганов новинковского типа, в курганных насыпях этой группы не было камней. Диаметр курганов был от 20 до 40 м, при высоте 0,25-0,3 м (принимая во внимание то, что некоторые из них регулярно распахивались). Практически под всеми насыпями (за исключением Шиловка к.2) были исследованы ровики. Причем, лишь единожды (Урень II к. 2) ровик имел в плане форму разомкнутого кольца; в остальных случаях ровик имел подквадратную (или подпрямоугольную) в плане форму. Чаще всего ровик находился в пределах курганной насыпи. В одном случае небольшой ровик окружал могилу, находившуюся за пределами курганной насыпи (Урень II к. 4); единожды подрямоугольный ровик одной своей половиной далеко выходил за пределы насыпи (Брусяны III к. 2). Интересно, что все подпрямоугольные ровики были сориентированы вдоль оси СЗ-ЮВ. Во всех случаях рвы прорезают материк. В них, как правило, найдены отдельные кости животных (овцы, лошади), иногда - остатки конских черепов, фрагменты керамики. В одном кургане конские черепа находились вне рва на уровне погребенной почвы (Урень II к. 2); в одном - на уровне погребенной почвы рядом с могилой найден целый скелет лошади (Брусяны III к. 2). Во всех рвах обнаружены следы горения - сажа, угольки, прокалы. В кургане 1 у с. Шиловка в ров была вставлена бревенчатая ограда, которая частично сгорела. Кроме того, в Шиловском 1 кургане в насыпи прослежены остатки деревянных конструкций.
Под насыпями курганов этой группы находилось не более двух захоронений. Могилы имели овальную или подпрямоугольную в плане форму, по размерам они соизмеримы с физическими параметрами погребенных. Лишь погребение в кургане 1 Брусянского III могильника имело круглую в плане форму диаметром 5 м. Длинные оси подпрямоугольных и овальных могил были вытянуты вдоль оси СЗ-ЮВ с отклонениями. Как правило, могильные ямы имели отвесные стенки и плоское дно. Однако, известны могилы с подбоями (Урень II 4/2, Шиловка 2/2), катакомба (Шиловка 1/2), а также яма, по дну которой проложена кольцевая канавка (Брусяны III).
Большинство погребений было полностью или частично разрушено. Вероятно, их ограбили в древности, но мы не исключаем возможности ритуального повреждения костяков. Там, где были зафиксированы непотревоженные (хотя бы частично) кости человеческого скелета – погребенные лежали вытянуто на спине. Ориентировка погребенных на могильниках Урень II и Старая Майна I – северо-запад; в Шиловке – восток. Различия в ориентировках на памятниках обуславливается разной хронологией (см. ниже).
В группе погребений с ровиками выделяется несколько комплексов (Шиловка к. 1, Урень II к. 3, Брусяны III к. 1), характер обряда и инвентаря которых позволяют, по мнению Р.С. Багаутдинова, предполагать наличие особого социального статуса захороненных здесь людей.
Именно эти захоронения позволяют провести параллель с поминальными храмами и оградками с территории Восточнотюркского каганата (Амброз, 1982. С. 210-215). Такой же - поминальный - характер, по мнению А.К.Амброза, имели комплексы из Перещепины, Глодос и Вознесенки, которые были «попыткой создать государственный культ из культа царских предков» (Амброз, 1982.С. 220). Однако, находки курганов со рвами на Средней Волге и в междуречье Сала и Маныча (Власкин, Ильюков, 1990), говорят о довольно устойчивой поминально-погребальной традиции раннесредневекового тюркского населения (Багаутдинов, Богачев, Зубов 1998).
Наиболее яркой находкой, связываемой исследователями с самыми первыми, пришедшими на Среднюю Волгу праболгарами, являются костяные пластин из Шиловского курганного могильника.
Шиловские костяные пластины – украшенные искусной высокохудожественной сюжетной резьбой обкладки передней луки седла раннесредневекового всадника (не исключено, что этими пластинами был украшен щит воина по окружности). Они были найдены в Ульяновской области в 1992 г. экспедицией СамГУ под руководством Р. С. Багаутдинова во время исследования Шиловского курганного могильника, оставленного праболгарами во второй половине VII в. (Багаутдинов, Богачёв, Зубов, 1998). Они являются одним из самых значительных открытий в археологии болгар, да и во всей раннесредневековой археологии. Все рисунки на костяных пластинах выполнены резцом мастера. На них можно проследить три сюжетные линии. Первая – противостояние двух космических начал, выраженное в борьбе двух крылатых драконов, под лапами которых сидят зайцы. Вторая показывает схватку человека и медведя, задравшего антилопу или лань. Третья – сражение людей-степняков (в лёгкой облегающей одежде и с луками) и тяжеловооруженных пеших и конных воинов (в кольчугах, шлемах, с копьями). На одном из обломков изображена осада крепости, за стенами которой засели тяжеловооруженные воины. Пластины представляют собой образец высокого искусства, ранее не встречавшегося и, вероятно, не местного происхождения. Даже беглый перечень сюжетов позволяет учёным предполагать присутствие в этом удивительном комплексе нескольких изобразительных традиций, восходящих к различным культурам отдалённых областей Евразии. По мнению Р. С. Багаутдинова, нашедшего и опубликовавшего пластины из Шиловского курганного могильника, истоки этих изобразительных традиций следует искать в Иране, Китае и в среде раннетюркских этносов Евразии. Прежде всего бросается в глаза связь с художественным наследием Сасанидского Ирана. В иконографии иранцев встречаются фантастические крылатые существа с туловищем льва – сэнмурвы. Крыльями они очень напоминают североевропейских драконов, но самих драконов иранцы изображали в виде трёхголовых змеев, совершенно не похожих на драконов из шиловской коллекции. Однако в китайском искусстве драконы выглядят именно так. Согласно китайской мифологии, дракон соединяет в себе атрибуты не менее девяти существ: голова верблюда, шея змеи, когти орла, чешуя карпа, брюхо моллюска, лапы тигра, уши коровы, рога оленя, глаза демона... На шиловских пластинах образы драконов тоже собирательны, но в отличие от них китайские драконы не двуногие, а четырёхногие. Ещё одна деталь, позволяющая обращаться к китайскому наследию, – изображение зайцев. Наряду с драконом, связующим небесные и земные миры, заяц у китайцев символизирует Луну. Его обычно и изображали сидящим на Луне и готовящим эликсир бессмертия. Видимо, подобный заяц и показан на костяной пластине из Шиловских курганов. Для тюрок (а болгары были тюрками) дракон является обитателем воздушной сферы. На земле, по представлениям алтайцев и тувинцев, он связан с личными драгоценностями (эртине) и олицетворяет их. Согласно тувинским поверьям, драгоценности, которых должно быть девять (как и атрибутов китайского дракона), придают силу и приносят счастье в этом мире. У алтайцев драгоценности, связанные с драконом, должны помещаться вместе с ними в могилу. Шкура зайца у алтайцев символизировала удачу на охоте и использовалась как изображение посредника между людьми и светлыми духами. У якутов и алтайцев заячья шкура приносилась в дар хозяину тайги. Одного из героев мансийской мифологии Эква-Пырища, который выступал как посредник между высшими духами и людьми, изображали в виде зайца. Таким образом, заяц в китайской, тюркской и угорской традициях мыслится как существо, с помощью которого можно получить эликсир бессмертия, удачу на охоте и связаться с высшими духами. Всё это позволяет приблизиться к пониманию сцены схватки драконов на средневолжских пластинах. Другой сюжет – охота на медведя, терзающего лань. Любую сцену терзания травоядного животного хищником заманчиво связать с так называемым звериным стилем, широко распространённым в искусстве народов иранского корня – скифов, савроматов, сарматов. Не исключено, что и в данном случае художник отобразил древний иранский миф, переосмысленный сибирскими племенами. Вероятнее всего, изображение медведя исходит из среды тюркских и угорских народов. Сама сцена охоты доносит до нас распространённый в героическом эпосе различных по происхождению народов сюжет об охотничьих подвигах богатырей. Какой же народ мог создать произведение искусства, вобравшее в себя иранские, китайские, тюркские и угорские традиции? Очевидно, тот, который объединил в силу условий своего существования все эти культуры. Таким народом могли быть только древние тюрки, а к ним принадлежат и болгары.
Волжские болгары были вассалами хазар и платили дань хазарскому кагану. Таким образом, политически территория Среднего Поволжья входила в государство Хазарский каганат и была его северной окраиной.
