1. Неизвестное хуже худой вести ((Народная мудрость)
«Неизвестность — хреновая штука. Можно гадать до бесконечности, но обычно все догадки рушатся прахом, потому что ты всё равно не готов к тому, что тебя ждёт» (А. Пехов. Страж)
Если кто-то считает, что «у животных инстинкты, а у людей – разум», пусть посмотрит на антипрививочное движение.
Вот, скажем, из последнего. В России, по данным Роспотребнадзора, за первую половину 2023 года заболело корью 4274 человек, а к сентябрю (за девять месяцев) - более восьми тысяч. Вроде немного, но по сравнению с 2022 годом – больше в 288 раз. Корь – чрезвычайно заразная болезнь, гораздо более заразная, чем ковид. Но она неплохо контролируется вакцинацией. Беда в том, что всю последнюю четверть века антипрививочные настроения в нашей стране (и в других тоже) не прекращались и время от времени становились очень заметными. А заболели по большей части как раз непривитые, в том числе взрослые.
«- До сих пор я думал, что наш депутат – разумная тётка. И тут оказалось, что она антипрививочница!
- Но в остальном-то она разумна?»
(Из подслушанного)
История антипрививочного движения началась вместе с историей вакцинаций. Как известно, кроме чрезвычайно опасной чёрной оспы, существовала гораздо более «мирная» коровья. Люди, переболевшие ею, становились невосприимчивы и к натуральной чёрной оспе. Английский врач Эдвард Дженнер собрал множество наблюдений и наконец решился на эксперимент: заразил ребёнка коровьей оспой, а после выздоровления юного пациента проверил, удастся ли заразить его теперь уже и чёрной оспой. А затем предложил применять «вакцинацию» (от vacca – корова) повсеместно.
И это было началом антипрививочного движения.
Бог ты мой... всё происходило так, словно люди не болели коровьей оспой до Дженера! И словно бы люди, надеясь на более лёгкое течение болезни, не заражали сами своих детей чёрной оспой, «взятой» от больных, у которых она протекала легко. Дженер и сам в детстве чуть не умер от оспы, полученной с помощью такой «вариоляции», потому что, как вы понимаете, тяжесть болезни зависела всё же от особенностей больного.
А при чём тут инстинкты?
При том, что бояться незнакомого – вообще-то нормальная поведенческая реакция. И эта боязнь у людей далеко не всегда выливается в осознаваемый страх: она может проявить себя как отторжение, неприятие и насмешки. Что и произошло.
А ещё – в попытки убедить себя, что страх оправдан.
Но у части животных, кроме собственно реакции страха, есть ещё и любопытство (давайте для простоты назовём это так). Вот, скажем, крыса.
«Даже чувство жажды на время отступило. Важнейший закон крысиной жизни: попал в новое место – сперва осмотрись»
(Т. Виноградова. Пассажирка Истории)
Как это выглядит?
Короткими пробежками, останавливаясь и принюхиваясь, крыса обежит комнату по периметру, и не один раз; затем рискнёт отойти от стены, встанет столбиком, снова принюхается и прислушается; и только убедившись в безопасности (а заодно запомнив, куда в случае чего можно метнуться), подойдёт к корму или питью.
И страх, и исследовательское поведение адаптивны, но они конкурируют друг с другом. Например, сравнение агрессивных и одомашненных крыс показало, что у первых чувство страха тормозит исследовательское поведение, и они справляются с предложенными в экспериментах задачами в несколько раз медленнее одомашненных, у которых чувство страха снижено. Об этом можно подробнее прочитать тут
А как же Чучундра?
«Едва Тэдди заснул, мангуст соскочил на пол, отправился осматривать дом и в темноте натолкнулся на Чучундру, мускусную крысу, которая кралась по стене. Чучундра — маленький зверек с разбитым сердцем. Целую ночь она хныкает и пищит, стараясь заставить себя выбежать на середину комнаты, но никогда не решается на это»
(Р. Киплинг. Рикки-Тикки-Тави)
У киплинговской Чучундры преобладает страх. Но Чучундра на самом деле – не крыса, а гигантская белозубка. Неудивительно, что сказочная Чучундра ведёт себя не так, как серая крыса-пасюк.
2. Один добытый опыт важнее семи мудрых поучений (пословица)
А это про то, что личный опыт кажется важнее, чем абстрактное знание. К тому же, как ни удивительно, в быту многие совершенно не умеют понимать, что такое низкая или высокая вероятность, подменяя её бинарным да/нет. Вот и получается, что на слова «прививки снижают заболеваемость во столько-то раз» сетевой собеседник уверенно отвечает: «Но свекровь моего троюродного брата привилась – и всё равно заболела!».
А цифры тем временем говорят за себя. Вот, скажем, опыт применения вакцины против ковида в Израиле; как известно, по числу вакцинированных эта страна во время пандемии сильно опережала многие другие.
Наглядно, правда?
А здесь – карта распространения кори в Нидерландах.
Там же, кстати, в 1984 и 1991 году случились две крупные эпидемии полиомиелита. Они тоже возникли в группе религиозных лиц, отказавшихся от вакцинации. На остальное население заболевание не распространилось.
А ещё цифры показывают, что риски от вакцинации намного ниже, чем от болезни.
Это только два примера. По другим заболеваниям картина сходная.
Есть ещё одно последствие кори, не попавшее в таблицу – уменьшение у переболевшего ею количества антител к другим перенесённым когда-то заболеваниям. То есть, снижение иммунной защиты.
Чем плохи абстрактные цифры: они не воспринимаются как непосредственная угроза. В лучшем случае – как отсроченная. А отсроченную угрозу мы не ощущаем в полной мере. «Может, ничего и не случится!»
Зато прививка для человека, испытывающего по её поводу опасения, это угроза непосредственная. Решать, прививаться или нет, надо «вотпрямщас».
Вы по-прежнему уверены, что мы подходим к этому вопросу с позиций какого-никакого, а всё-таки разума?
©Татьяна Виноградова для Синего Сайта
Не пропустите новые публикации, подписывайтесь на наш канал, оставляйте отзывы, ставьте палец вверх – вместе интереснее! Приносите своё творчество на Синий Сайт! Самые интересные работы познают Дзен!
#синий сайт #полезно для авторов #литература #биология