Он был красив, статен, образован. Школу закончил с золотой медалью. Учился в Киевском университете имени Шевченко. И очень любил свою страну.
Україно, Ти - моя молитва,
Народ мій є! Народ мій завжди буде!
Будущему поэту было шесть лет, когда началась ВОВ. Ребенок все остро впитывал в себя, запоминал, закреплял в голове, чтобы потом, спустя десятилетия, оставить бессмертные строчки.
Я вас встречал в те горестные годы,
Когда огонь до неба доставал...
***
Тогда вас люди называли п*ами,
Ведь вы лизали немцам сапоги,
Кричали "Хайль" осипшими басами,
Ревели «Ще не вмерла...»" от тоски.
***
Где вы прошли – пустыни и руины,
Для трупов не хватало больше ям.
Плевала к*овью "Нэнька Украина"
В хозяев ваших, прямо в *орды вам.
Вы б пропили ее, забыв о Боге,
Вы б выжили и нас с своей земли,
Когда бы Украине на подмогу
С востока не вернулись "москали".
Теперь вы снова, подвязавши кости,
Нацистов новых кликаете в гости –
На сало украинское и хлеб.
Вы будете слоняться на чужбине,
Покуда *ёрт вас всех не заберёт.
Но знайте — не погибла Украина
Фа*истам даст отпор и не умрёт!
1959 г.
Ведь была же такая реальность. Была. Василь это видел, он их встречал.
Его творчество включено в школьную программу Украины. И маленький Вова Зеленский, наверное, тоже заучивал наизусть эти строчки.
Вот здесь Василь родился
Мама и седой дед –
самые дорогие его сердцу люди.
Дедушка – Федор Трофимович, называл внука «моє кирпате безсмертячко».
Дед не ходил в школу, но самостоятельно научился читать, писать, любил книги, и долгими вечерами рассказывал внуку об историческом прошлом своего народа. А ещё Федор Трофимович был известен тем, что искусно вышивал рушники и рубашки.
Мама имела только начальное образование, однако наизусть знала почти весь "Кобзарь" Шевченко и, конечно, заучивала стихи своего сына. Василий посвятил матери много стихов.
Я хотів би, як ти, прожити,
Щоб не тліть, а завжди горіть,
Щоб уміти, як ти, любити,
14.09.1955
У Івася немає тата.
Несмотря на любовь мамы и дедушки, Василию не хватало отца. Он его не знал, не помнил, ни разу не видел, но... тосковал и мечтал о том времени, когда папа постучится в его дверь.
У Івася немає тата.
Не питайте тільки, чому
Лиш від матері ласку знати
Довелося хлопчині цьому.
У Иваси заветная мечта, чтобы отец взял его за руку, повел бы в кино. Ну пусть бы дернул его за ухо. Надавал бы ему раз или два. Все равно бы он слушался папу и ловил бы его слова. И однажды сосед ему говорит:
— Ти пустуєш тута, — озвався,
А тебе дома батько жде…
Батько жде…!!!! Ног не чуя под собою бросился Ивася домой. Сердце его стучало, трепетало, вот сейчас он увидит отца. Он вбежал в дом, огляделся:
— Дядько кажуть, приїхав тато,
Тільки чому ж його нема?..
Не увидел Ивася тату, сосед его обманул. Ивасю стало стыдно за соседа, понял он:
Догадався, чому єхидно
Захіхікав сусіда вслід.
И нет, страшнее, для Иваси людей, кто бездумно и безжалостно расковыривает чужие раны.
Бо ж немає тим іншої кари,
Хто дотепи свої в іржі
Заганяє бездумно в рани,
У болючі рани чужі…
14.08.1958. "Кривда"
Но однажды... в его дверь постучали. Это был отец. Он вернулся к жене, сыну.
Прошло то время, когда я тебя ждал.
Василий накрыл стол, поговорил с отцом, оставил его ночевать, а утром честно сказал:
«Ты был нужен мне в детстве, когда я плакал по ночам. Я остро нуждался в тебе в школьные годы, но ты пришел слишком поздно».
И проводил его до вокзала. Больше они не виделись.
«Ти знаєш, що ти — людина».
Василь оставил такие напутствия: цените, любите эту жизнь. Потом будет поздно.
Сегодня все для тебя –
Озера, рощи, степи.
И жить спешить нужно,
Любить спешить нужно –
Смотри же не проспи!
Ти знаєш, що ти — людина.
Ти знаєш про це чи ні?
Усмішка твоя — єдина,
Мука твоя — єдина,
Очі твої — одні.
Більше тебе не буде.
Завтра на цій землі
(1962 год. За год до смерти)
«Що в тридцять смертi в очi подивлюсь».
Поэты предчувствуют время своей смерти. Он умер за три недели до своего 29-летия. Почечная недостаточность. И как рассказывал его друг и коллега Николай Снежко:
«С детства мы росли на холодном полу в хатах, где весной хлюпала вода.»
Да и курил Василь по-страшному. Две пачки "Примы" в день. Какой организм такое выдержит?
Однако, всё ловко подвели к "оку всесильного КГБ". Эта организация, оказывается, подстроила зверское избиение Василия, что спровоцировало опасную болезнь.
Дело было так. К Василию приехал друг, проживающий в родном селе поэта.
Они хорошо посидели, душевно поговорили, выпили. Проводив гостя, Василь вспомнил, что у него сигареты закончились, подбежал к вокзальному буфету, но там уже закрывались, не откликнулись на его просьбу. Произошел скандал, вызвали милиционеров. Василь стал оскорблять их, называл "полицаями" и те его избили.
Вот фамилии этих милиционеров. "Микола Негода, Вітя Онойко, Петро Жук".
Это было в апреле 1962 года. А умер Василь в декабре 1963 – через год и восемь месяцев. Били ли они его, спровоцировали ли затаившуюся болезнь? Кто знает настоящую правду?
"Поэт без камня за душой", –
так называли его некоторые критики. Николай Снежко считает:
«Василий был не просто коммунист, — делает паузу, поднимает указательный палец. — Коммунист-утопист! Верил, что могут быть равенство, труд, свобода».
Как-то поэт выступал в Черкасском пединституте. Из зала поступила провокационная записка:
"Какую это вы самостоятельную Украину имеете в виду, когда пишете: "Хай мовчать Америки й Росії ... Маю я святе синівське право з матір'ю побуть насамоті"?". ("Пусть молчат Америки и России... Имею ли я святое сыновнее право с матерью побыть наедине?").
Василий спокойно ответил: "У меня Украина одна. Если автор вопроса знает вторую – пусть скажет. Будем выбирать".
«Мамо, Все буде добре».
Умирал Василий тяжело. Возле него постоянно сидела мама, смотрела на него тоскливым взглядом, гладила по руке и видя, как кожа отслаивается, кусала губы, чтобы не разрыдаться, отворачивалась от него, чтобы сын не видел ее слез. А он успокаивал ее:
«Мамо, все буде добре».
Временами терял сознание, а когда приходил в себя, пытался улыбнуться, пошутить: «Мамо, я вже був на тому свiтi. Тiльки на цьому краще». («Я уже был на том свете. Только на этом лучше»).
Он понимал, что это его последние дни. Ему уже ничего не нужно. А как же мама? Как же она будет жить? Это ей нужна поддержка, ей нужна помощь.
И за два дня до смерти пишет письмо в Литфонд:
«Мамо моя працювала в колгоспi 27 рокiв... Перший день моєї смертi може стати першим днем її жебрацького животiння. Вiд усього серця прошу вас не допустити цього, коли це можливо, видiлити їй з коштiв лiтфонду бодай мiнiмальну суму, котра б гарантувала її вiд голодної смертi».
Анна Федоровна пережила сына на 35 лет. И бесконечно печалилась о том, что:
«Вася не зносив хорошої одежини, не з'їв смачного куска хлiба, не поїздив по свiту подивитись, як люди живуть. Вiн купував книги. Працював день i нiч, писав у кухнi… »
Почти каждый день она через весь город ходила к нему на могилу, разговаривала с ним, сообщала новости.
- Сын Олесь вырос, сынок. Вот уже внучка у тебя родилась. Назвали ее Мирославой.
- Времена наступили другие, сынок. Вернулись паны, господа, капиталисты. Теперь те, кого ты называл "псами" герои Украины, сынок... сынок.
Но Анна Федоровна не успела ему рассказать, что у Мирославы родился сын - Гордей. А фамилию правнуку дали Симоненко.
Ей было неведомо тогда, что внучка с правнуком эмигрируют в Канаду.
Именем Василия Симоненко
названы улицы во многих украинских городах. Памятник стоит в Черкассах. Есть музей его памяти. В 2015 году «Укрпочта» выпустила памятную марку.
То, что происходит сегодня, это следствие,
а причину ищите во времена Никиты Хрущева, Петра Шелеста. Все корни сегодняшних бед исходят оттуда. Он украл чужую землю, распорядился судьбами людей, как со своими крепостными.
Самая важная и нужная российская территория, оказалась за пределами России.
«В знак безграничного доверия русского народа братскому украинскому народу!!».
Доверия! Теперь эти строчки из указа вызывают массу эмоций, которые лучше придержать, затушить.
Этот "кукурудзник" ( так называл его Василь) заложил мину под российско-украинские отношения.
Это по его настоянию и инициативе были освобождены сотни тысяч *андеровцев, которые в те годы *верствовали, у*ивали русских, украинцев, евреев, поляков.
Их освободили, простили, амнистировали.
Им дали второй шанс! Шанс для нового предательства! Они ведь не раскаялись, не смирились, просто ловко приспособились, притворялись, занимали руководящие посты везде, где только можно. И ждали своего часа.
Те, кто оказался в лагерях, сразу показали свой жестокий нрав там. Вот эпизод, взятый из книги В. Ронкина: «На смену декабрю приходит январь».
"*андеровцы подожгли воровской барак, предварительно, заколотив его двери. Выскакивавших из окон бросали обратно. С той поры воровская власть в зоне кончилась». Пришла власть *андеровцев.
У вас никаких ассоциаций не возникает?
А потом они вернулись. С них снимали судимость, поражение в правах, помогали с жильем, работой, возвращали или возмещали конфискованное имущество. Их ловко приравняли к ветеранам ВОВ. Они устраивались на хорошую работу, становились коммунистами, проникали в органы власти и продолжали гибко и скользко наслаждаться жизнью, посмеиваясь над настоящими патриотами.
Выросли их потомки со злобой в душе, с камнем за пазухой. Их так воспитывали.
Кто такой Кравчук? Какую характеристику можно дать этому человеку, если первый президент Украины сам же с гордостью рассказывал, что в детстве, когда жил в селе под Ровно, помогал бандеровцам, знал их место расположения в лесу и потихоньку носил им продуктовые передачи.
... Если бы Василь Симоненко дожил до сегодняшних дней, что бы он написал? Какие бы слова нашел? На чью бы сторону встал?