Как известно, ИГ (Исламское государство, первоначально ИГИЛ - Исламское государство Ирака и Леванта) появилось в Ираке в 2013 г. в качестве реакции суннитского меньшинства на доминирование шиитов (при Саддаме Хусейне Ираком управляли сунниты, но американцы в 2003 г. поставили у власти шиитов). Из Ирака ИГ распространило своё влияние на часть Сирии, а позже ему присягнули экстремистские группировки Афганистана, Ирана, Пакистана, Филиппин, Индонезии, Египта, Ливии, Алжира, Сомали, Мали и Нигерии. Большая их часть ранее объявляла себя подразделениями «Аль-Каиды»*, но перешла на сторону ИГ из-за ослабления «Ль-Каиды» и гибели её признанного лидера Усамы бен Ладена в 2011 г.
Ослабление «Аль-Каиды» и массовый переход её сторонников под знамёна ИГ вызваны и идейными причинами. «Аль-Каида» ставила главной целью войну с «крестоносцами», т.е. христианским миром, имея в виду прежде всего США. Национальные подразделения организации в значительной степени учитывали местные интересы, и были относительно терпимы и к местным традициям, включая противоречащие догматам салафизма.
ИГ же в полной мере глобальное движение. Оно стремится воссоздать ранний Халифат со всеми его атрибутами – рабовладением и работорговлей, массовыми казнями «неверных» и «отступников», отрицанием каких-либо национальных или расовых интересов и особенностей. Это интегральное движение: для ИГ врагами в равной степени являются сионистский Израиль и шиитский Иран, светская Турция и монархии Персидского залива, «крестоносный» Запад и коммунистический Китай, Россия и Мозамбик. В идейном, организационном и, если можно использовать это определение, культурном планах между «велаятами» (провинциями) ИГ в Ливии и Пакистане, Нигерии и на Филиппинах нет никакой разницы. И этим ИГ привлекательно для крайних исламских радикалов – своей универсальностью, интернациональностью и предельной нетерпимостью ко всем, хоть в какой-то мере не разделяющим его ценностей. Если «Аль-Каида» пыталась сотрудничать с шиитским Ираном и союзничала с афганским Талибаном – национальной группировкой, то ИГ нетерпима к ним не меньше, чем к Израилю или США.
Поэтому, когда в 2018-19 гг. основные силы ИГ в Ираке и Сирии были уничтожены иракской и сирийской армиями, американскими и российскими силами, курдскими «пешмерга» и шиитскими ополченцами, оно не исчезло. В Африке ИГ даже усилилось, но в странах Азии, казалось, её звезда закатилась.
Но не тут-то было: в последние месяцы ИГ всё активнее даёт о себе знать, в т.ч. в тех странах, в которых, казалось бы, это можно ожидать меньше всего.
В Турции подпольные ячейки ИГ появились в 2013 г.: в этой стране было множество беженцев из Сирии, среди которых распространялись идеи ИГ. Сторонники ИГ встречались и среди обосновавшихся там выходцев из Афганистана, Ирака, российского Северного Кавказа, государств Центральной Азии и Ирана (из числа иранских суннитов – курдов, хузестанских арабов и белуджей).
Среди граждан Турции ИГ нашла поддержку преимущественно среди бедных и религиозных курдов-суннитов. В 1980-е при поддержке силовиков в Турецком Курдистане появилось движение «Хезболла» (не путать с ливанской шиитской «Хезболлой»), терроризировавшая сторонников Рабочей партии Курдистана и алевитов (мистическое течение в исламе, считающееся близким к шиизму). В 1990-х «Хезболла» стала значительной силой (по данным турецких СМИ – 20 тыс. активистов и около тысячи боевиков), и вышла из-под контроля властей. В 2000 г. «Хезболла» была разгромлена спецслужбами и исчезла как организация, но радикальные настроения, в первую очередь приверженность салафизму, в курдских районах сохранились. Они стали благодатной почвой для создания ячеек ИГ.
Салафитские проповеди находят отклик не только в курдской среде (20 млн., или 24% населения Турции), но и среди других мусульманских меньшинств Турции, сталкивающихся с отношением к себе как к «неполноценным» туркам. А это – большие массы населения: около 8 млн. арабов, 5-6 млн. татар (преимущественно крымских), до 3 млн. кавказцев (абхазов, адыгов, чеченцев, дагестанцев, осетин, ногайцев, карачаевцев, балкарцев), 1,3 млн. албанцев, от 120 тыс. до 1,5 млн лазов, 300-600 тыс. помаков (болгар-мусульман), 400-1000 тыс. хемшилов (армян-мусульман), 100 тыс. боснийцев (потомками боснийцев считают себя ещё 2 млн.). Всего же меньшинства составляют не менее 40% населения Турции.
Турция объявила ИГ (тогда ещё ИГИЛ) террористической организацией сразу после его появления. В 2013-17 г. террористами ИГ было совершено в Турции множество терактов, в которых погибли 300 и получили ранения сотни людей. В те годы турецкая армия воевала с ИГ на территории Сирии. Одновременно появлялись непроверенные, хотя и довольно убедительные, сообщения о неформальных связях турецких чиновников и военных с ИГ, прежде всего о покупках турками у ИГ нефти. Но к 2017 г. усилия турецких спецслужб практически свели деятельность ИГ в Турции на нет.
Однако в 2023 г. турецкая полиция вновь начала сообщать об арестах боевиков ИГ. А в январе 2024 г. в Стамбуле террористы ИГ ворвались в католическую церковь Святой Марии в Стамбуле, убив одного человека. Нападавшие оказались выходцами из России и Таджикистана, но турецкие правоохранительные органы начали «шерстить» и местных исламистов. И выяснилось, что ИГ в Турции вовсю восстанавливается. За месяц арестовано 140 боевиков ИГ, а всего с лета 2023-го, когда спецслужбы начали фиксировать активизацию группировки, задержано около 500 человек.
Однако не всё так просто. Азербайджанский телеграм-канал AZfront, со ссылкой на Московский институт Ближнего Востока утверждает, что в Турции боевиков ИГ ловят, но большинство отпускают. «…Освобождение задержанных подозреваемых в принадлежности к «Исламскому государству» продолжается более быстрыми темпами, чем в предыдущем году, о чем свидетельствуют цифры, представленные в парламенте министром внутренних дел Турции Али Ерликаем. Во время обсуждений в Комитете по бюджету и планированию 8 ноября Ерликая заявил, что по состоянию на 1 ноября полиция задержала 2057 подозреваемых в принадлежности к ИГ в этом году, из них 524 были арестованы по предъявлению обвинений. Это указывает на то, что три четверти подозреваемых в принадлежности к ИГ были освобождены турецкими властями…
Считается, что прокуроры и судьи получают указания из канцелярии президента Эрдогана занимать снисходительную позицию по отношению к радикальным группировкам, которые составляют основную базу поддержки правящей Партии справедливости и развития (ПСР)».
Насколько это верно, неизвестно. Но не вызывает сомнений факт, что терпимое отношение властей к радикальной исламистской пропаганде, и, в частности, раздувание антиизраильских и антизападных настроений в обществе в связи с войной Израиля с ХАМАСом способствуют укреплению позиций ИГ в Турции. Тем более, что эрдогановская ПСР ведёт жёсткую борьбу с оппозицией, стоящей на светских позициях, что само по себе ослабляет борьбу властей с салафистско-джихадистскими настроениями в обществе.
Культурные особенности и традиции Турции не дадут ультрарадикальным исламским течениям, самым крайним из которых является ИГ, прийти к власти в стране. Хотя бы потому, что европеизация и секуляризация турецкого общества глубоко затронула даже консервативные и религиозные слои населения. Но заигрывание властей с исламизмом, пусть даже с его не сильно радикальной составляющей, опасно для страны. И для самой власти: ведь ИГ всё равно, с кем воевать – с иранскими «еретиками» или турецкими «отступниками». Поле их активности необходимо сжимать, а не давать ему возможность расширяться, подавляя светские течения.
*Запрещены в РФ.