Часть 1.
Глава 1. Вместо пролога (продолжение)
Девушка лежала на диване, укрывшись, не смотря на духоту, одеялом. Озноб колотил ее, лоб был покрыт испариной.
Саша беглым взором резанул по комнате. На стене – видавший виды красный ковер, обойки, просившиеся на покой. Ремонт запоздал лет на двадцать. Учительская работа – святая, а зарплата – нищенская. А когда семейная чета – учительская, все что можно сделать – навести порядок и поддерживать чистоту, стирая с огромных книжных полок пыль.
Видно, отразилось всё это в глазах Снегирева: глядевший на него Семен Андреевич под колючим взором сник, и еще раз убедился в правильности его оценки участковым врачом.
– Сколько дней температура?
– Три... – жалобно и приниженно проскулил учитель. Будто пойманный за непотребщиной.
– Олежек, – обернулся Саша к стоящему за спиной другу и неопределенно указал пальцем в сторону, – скорую!
– Но, – попробовала тихонечко возмутиться жена Семена Андреевича.
– Никаких «но»! – отрезал Снегирев.
– Участковая сказала...
– Участковой здесь нет. Да и я, наверное, пойду, – Саша развернулся и шагнул к выходу.
Он был обидчив и человеческое горе не оценивал, а мерил индивидуальным, особенным мерилом. Олег это знал. И, не смотря на дружбу, от этой сцены ему стало противно. Хирургом Снегирев был отменным, но и скотиной – порядочной. Особенно в поведении. Казалось, ничто его не могло задеть.
– Саша! – веско, словно толкнул в грудь, остановил его Чичурин.
– С госпитализацией вы опоздали ровно на три дня! –без интонации произнес он, поднятые пальцы трусились перед лицами испуганных родителей. – Олег, на пару слов!? – Едва вышли в коридор, наклонился к уху, горячо и гневно зашептал, – Олег, срочно – это не просто срочно. Это – сейчас же! В гнойную и – прокалывать сустав. Дренаж... Капельницы! Не знаю, что там за участковая, но удавить ее можно! Как гниду!
Он обернулся и заметил, как чета учителей застыла в дверном проеме. С недоверием, надеждой и испугом глядели пожилые люди на молодых врачей. Одного из них Семен Андреевич учил физике и математике в школе. Жаль, не пригодились знания. Олег прекрасно разбирался в предметах, даже выигрывал школьные олимпиады.
Снегирев замолчал, выжидающе поглядывая на хозяев.
– Доктор, мы все слышали. Это правда?
Саша поиграл желваками.
– Олег, я подожду в коридоре. Заодно «скорую» вызову. Подготовь девочку, – добавил, стараясь сдержать гневное, неожиданно откуда-то взявшееся, раздражение.
Саша, как и все опытные врачи, знал – куда звонить, чтоб машина приехала быстрее. И пренебрегать знаниями не стал. Ситуация требовала.
В рану на ноге у Нины попала инфекция, и, безошибочно определил Снегирев, развилось гнойное воспаление сустава. Заполненный гноем, он стал причиной боли. И сильнейшим источником заражения. Предупредить болезнь было проще, чем расхлебывать последствия. А последствия могли быть не просто серьезными... Бороться с воспалением в суставе сложно. И дело не в специализации и квалификации.
На дворе распустила волосы ночь. Спустила косы с темных домов, пока, наконец, её тяжелые космы не упали на землю, ослепляя мраком. Снегирев взглянул на мобильник. Час! Час, как он вошел в квартиру. А казалось – минуты.
«Наверно, уже и шашлыки подошли...» – не к месту, с тоской подумал он, закрывая глаза. Возник желанный образ: косой разрез палатки, сложенные друг на друга баллоны акваланга. – «Странно, почему не звонят? Забыли?» И снова переключился на насущные проблемы. Врач в Снегиреве был сильнее, чем, как говорил Есенин: «московский озорной гуляка».
Спустился Олег. «Скорая» в пути. Мгновения, когда делать нечего. Нечего, и висит неловкое молчание. Каждый думал об одном, но каждый – по-разному. Олег размышлял о грубости, Саша – о глупости.
– Чего ты завелся? Нагрубил хорошим людям.
– Я? Хорошие люди сами себе нагрубили. Точнее, наср...ли! И по башке размазали! Вонь стоит! – вскипел Сашка, и таким жаром повеяло от него, что Олег не ожидал... – Чего нагрубил? Да они были у меня! – И добавил уже спокойно, с трудом совладав с собой. – Когда в плановой дежурил. Аккурат, дней шесть назад! Уже тогда воспаление началось. Направление выписал, список лекарств! Ложитесь, гости дорогие, колено прокалывать будем.
– И что?
– Да, ничего! Покивали головой, а сами – бочком – бочком... И – поминай, как звали. Ты видел, какой сепсис у девочки? – спросил Саша, перескочив на насущное.
– Видел.
– И что?
– И ничего! От того, что ты гавкал, а не говорил, ничего не изменится.
– Да я б волком завыл, если б у них после этого глаза открылись!
Олег, ты что, бл..дь, не понимаешь? – воскликнул Снегирев и вплотную подошел к другу. Его руки подрагивали в немом крике, обращенном в небо. – Да она на тот свет – через пять дней! – Снегирев сквернословил страшно. Чичурин же давно исключил даже простые ругательства из лексикона. Потому и скривился. И от слов, сказанных сгоряча, тоже.
– Типун тебе на язык.
– Да хоть два, перетерплю, если буду не прав.
Во двор, поскрипывая сочленения и работяще тарахтя мотором, вкатился УАЗик. Из открытой двери выглянула русая голова водителя. – Ребята, вы «скорую» вызывали?
– Мы.
– Случилось то что?
– Бери носилки, пошли, – распорядился Снегирев и застыл в недоумении, когда водитель и усом не повел. – Ты чего замер? – нагловато спросил он.
– Я врача слушать привык. – Так я врач! Давай бегом!
Из машины появился фельдшер и сестра.
– Снегирев, ты что ли? Ты же не здесь живешь! Чего бузишь?
– Ребята, не до разговоров...
Чичурин так и не перекусил. Поехал вместе с бригадой в больницу. Снегирев потянулся сзади на крепко сбитом «автобусике». Домчали быстро, на резвых конях. Девушку подняли в отделение. Минуя приемный покой. Оставляя родителей заполнять бумаги. Шелест бумаг, разбавленный приглушенными голосами, мягким призраком потек по пустынному коридору.
Длинный полутемный переход напоминал картину из американского триллера. Не было лишь мерцающей, готовой погаснуть, лампы в дальнем конце. Выкатили носилки из грузового лифта. Олег взял девушку, растрясенную в машине, за руку. Кожа была горячая и сухая. После слов Снегирева, Чичурин оценивал происходящее серьезнее. Нина очнулась от забытья, непонимающе озиралась по сторонам. Когда с ее губ сорвался стон, он легонько сжал ладонь.
– Потерпи, – было страшно жаль красивую, донельзя истощенную скоротечной болезнью, девушку.
И ни с того, ни с сего разболелась душа за Семена Андреевича и его супругу. А тут еще Снегирев со злыми пророчествами. И больно кольнул в груди страх – Саша слыл прекрасным диагностом. Ошибаться не умеет. Если не знал наверняка, воздерживался от предположений. А если говорил, то под каждым словом готов был подписаться.
– Чичурин! – вдруг окликнули сзади. – Ты ж только ушел?! – из процедурной на звук высунулся дежурный врач. Хоть это и запреща# лось, он грешным делом покуривал там.
Огромное, во всю стену, окно распахивалось настежь, открывая вид на широкую, освещенную улицу, отдаленную прибольничным парком. Вид – красивейший. Раскидистые старые клены подхватывали руками-ветками небо, не давая ему рухнуть, а гирлянды фонарей разбивались калейдоскопом красок на мохнатых лапах. Усевшись на широченный подоконник, можно удобно расположиться с сигареткой и попивать кофе.
– Тебя Снегирев ищет, – вместо ответа сказал Олег.
– О! – удивился тот. – И он здесь? Ему же до смены еще два дня бухать! – То, что Сашка закладывает за воротник, секретом не было. – Привезли кого-то? – наконец, задал нужный вопрос дежурный. – Укладывай в шестую. Свободная.
Из темноты коридора забубнил голос и следом появился Снегирев.
– Какая палата? – Он приподнял одеяло, обнажил согнутую, распухшую ногу. Сустав раздулся, вырос вдвое от нормального, контуры сгладились, и даже в полумраке коридора виднелась краснота кожи, опасно перебравшаяся на голень и бедро.
– Ни хрена себе! – присвистнул дежурный, и спросил тихо, чтоб никто не слышал. – Вы на какой помойке ее нашли? Саша, опять ты отличился?
– Нет, сегодня – Чичурин.
– Так он, вроде, по помойкам не лазает.
– А я, значит, лажу?
– Выходит, так.
– Соседка моя, – пояснил Олег, прерывая бесполезный спор.
– Сейчас займемся.
Когда посеревшие от переживания родители поднялись по лестнице, Олег и Саша уже вышли из отделения и дежурили у широченной металлической двери, перекрывающей вход. Чичурин в задумчивости застыл у окна, поглядывая на спокойно спящий город, а Снегирев развалился в неудобном кресле для посетителей. Вытянул длинные ноги, и, втянув голову в плечи, делал вид, что спит.
– Олежек, Олежек, – взмолилась мать, – расскажи, как там Нина!
Семен Андреевич замер. Он постарел лет на двадцать. Раньше выглядел подтянуто, моложаво, с озорным блеском в глазах. Теперь превратился в разбитого бедой старика.
Чичурин виновато отвел глаза, бросая взгляд на оживившегося Снегирева, который облокотившись на подлокотники, чуть привстал. – Плохо! – подал голос хирург. – Если повезет, то сустав вскры# вать не придется, ограничимся дренажем колена. Дней десять полежит под капельницами, а там – смотреть будем.
Женщина ахнула, отступила на шаг, будто получила пощечину. Семен Андреевич подхватил ее под руки и гневно взглянул на врача. Словно говорил: «Молодой человек, не надо быть настолько жестоким!»
«А что я должен сказать? – зло подумал в ответ Снегирев – Сказать, что нужна ампутация выше колена? Девочке, которая еще и жить не начала? Которая собралась поступать в институт, вкусить прекрасные студенческие годы? ... Нет, не успеет Кирилл. В такую жару инфекция распространяется быстрее, чем ее успеваешь локализовать. Я ведь просил их, умолял госпитализироваться. Торопил. Разве что на коленях не ползал. Не убедил! И, что?! Все – напрасно!».
Саша, прикрывая глаза, как в живую представлял операцию. Конечность у Нины согнута. Сустав занимает положение, увеличивая собственную емкость. Наполнился жидкостью. Гнойным экссудатом с примесью фибрина и бактерий. Местная анестезия, и тонкая игла прокалывает колено. Вставляется дренаж. Промывается сустав. Рекомендации времен царя Гороха. Через какое-то время пойдет жидкость с хлопьями. Будет ли адекватное дренирование? Если синовиальная оболочка нарушилась, а ведь вполне могла, нога ведь несколько дней неподвижна, дело плохо – трубка дренирует сама себя. Поможет ли дренирование сустава и введение антисептических жидкостей? Вряд ли. Скорее, воспаление захватило сумку сустава и околосуставные мягкие ткани. Там развиваются флегмона и абсцессы. Необходима срочная артротомия. Иссекается сустав широкими разрезами, вскрывается... А если уже пошло омертвение связочного аппарата? Хрящей? Кости? Резекция сустава? А ведь пошло! Пошло! Ведь налицо грозные симптомы: околосуставные изменения в мягких тканях, боковые движения в колене...
Снегирев до боли стиснул челюсти, сдерживая стон. Захотелось вскочить, подлететь к этой псевдо – интеллигентной паре, открыть глотку и залить матом. Гневным, пролетарским. А еще и от души врезать! «Что же вы натворили?»
... Люди рассыпались по маленькому, выстеленному плитами из мраморной крошки, пяточку, отстраняясь друг от друга. Пожилая пара отошла в дальний темный угол, где учитель пытался успокоить супругу. Снегирев вскочил и медленно расхаживал взад-вперед, на четко очерченном куске, шагами вымеряя размеры каждого квадрата, на которые смотрел, внимательно изучая. Олег созерцал город. Только теперь в его выражении появилась грусть – такая же, как и он – не смотря на молодость, седая.