Уходящая натура
Почему сегодня о том, как умирают / как убивают фестивали? Просто завтра – 105-летие со дня рождения Аллы Яковлевны Шелест, великой балерины, хореографа, народной артистки РСФСР.
До 2020 года в Самаре ежегодно проходил Фестиваль классического балета имени Аллы Шелест. Его придумала Светлана Петровна Хумарьян и проводила его вместе с театром более четверти века. На самарской сцене в рамках фестиваля выступил весь цвет отечественного балета. Это был чудесный праздник для зрителей, прекрасная школа для самарских танцовщиков и убедительный урок того, что классическое искусство – это не навязший на ногах/зубах/ушах набор скучнейших штампов, а широкое поле для фантазии и импровизаций.
Но в один прекрасный момент фестиваль убили. Кому он помешал? Об этом продолжают судачить, звонить в кассу, теребят администрацию… Собственно, большой разницы в том, «почему», нет. Может, заела невозможность организовать систему откатов при наличии совести в лице Светланы Петровны, и проще, чем ее переделать, – отменить Шелестиану и водрузить на ее место чегой-то иное. Может, дело не в деньгах, а в необходимости сочинить фестиваль, который стал бы иллюстрацией чьей-нибудь диссертации. А может, просто надоело: столько суеты, а гастроли какого-нибудь агентства в те же сроки – куда как доходнее.
В итоге – нет Фестиваля Шелест. И это не единственное убийство на отечественных просторах. Живы еще дедушки и бабушки, которые помнят тольяттинские и самарские рок-фестивали конца 80-х – начала «нулевых». Какое-то время Власти нужны были рокеры как демонстрация ее (Власти) открытости и толерантности, да и «собратых» вместе «альтернативщиков» легче было контролировать. Потом контролировать стало некого и незачем, да и более важные дела у нее (Власти) нарисовались.
Дискотеки аннигилировали сами по себе: обязательность пропагандистского пролога исчезла вместе с великим государством, а проводить конкурс танцполов? Нелепица.
Не могу сказать, что в последнее время ничего нового не родилось. Люда Патратти со товарищи придумала Квартирную триеннале, инициировав тем организацию музейных пространств в бывших квартирах, подвалах, дворах и палисадниках. Получилось здорово. Держу кулачки, чтобы им не помешали, например, короли точечных застроек.
Меркушкин дал политический толчок губернскому фестивалю народного творчества, но наши умельцы умудрились праздник, которого лет 25 ждало многотысячное население сёл и малых городов, превратить в агитку худших советских образцов.
***
Так и просится история, которую связывают с тем, чье имя я бы не стал произносить всуе. История, как говорят очевидцы, случилась в момент одного из кризисов Грушинского движения. Тот, чье имя… – ну, вы поняли – задал вопрос своему подчиненному, в компетенции которого находился фестиваль: «А до этого [до кризиса] какую роль мы играли в организации Грушинского?» – «По сути, никакую». – «Вот поэтому они и живы до сих пор».
