Как я писала, Люся ждала гостей. Для тех, кто не в курсе, прочтите предыдущие ее истории.
-День был обычный, пасмурный, с мокрым снегом. В такую погоду, как говорят, нос на улицу не высунешь. Я, конечно же, никуда не пошла. Натопила печку и сидела на мягком старом диване, рассматривая фотографии. Нахлынули воспоминания. Смотря на одну старую фотографию, где мы стоим компанией с моими друзьями, я подумала, как нас много было и весело мы жили в детстве. Я даже еще не успела досмотреть альбом, как мне показалось, что кто-то стучит в дверь. Взглянула в окно, стоит кто-то в натянутой на глаза кепке, или какой-то шапке с козырьком, в каком-то мешковатом плаще. Я подумала, что мокрый снег идет, наверное, так вырядился. Оделась, пошла спросила кто, слышу:
- Людка, открой.
Так меня в юности звали мои друзья. Голос, вроде и знакомый, но какой-то, как замогильный. Я спросила, ты кто?
-Пришедший как-то рассмеялся раскатистым, булькающим смехом.
- Что, Людка, друга не узнаешь?
И начал мне рассказывать, как в юности мы росли, я даже немного влюблена была в него, а он сильно в меня влюблен был. Потом Александр уехал учиться, да так где-то и сгинул. Родителей у него тогда не было, утонули они, а бабушка погоревала, а что делать. Рассказывали, что видели, якобы, на теплоходе домой он ехал, а потом никто ничего не знает. Не доехал. Я в то время в город уехала учиться, особо и не вспоминала про Сашку. А тут такие мысли нахлынули, воспоминания. Ему сказала, что сейчас выйду, а в дом не приглашу. Ты знаешь, в тот момент я даже не подумала, что он может не жив уже. Даже неудобно самой вспомнить. Одела шубку норковую, быстренько марафет навела и вышла, а он сидел на бревнышке, у елки. Подхожу я к нему такая вся расфуфыренная. Он повернулся, лица я не вижу, один козырек и плащ-накидка, и говорит:
- Людка, ты красавица была, такой и осталась и начал рассказывать, что он хорошо живет, узнал, что я не замужем и за мной приехал. Мол все эти годы нельзя ему было приезжать, он без меня жить не может и все в этом плане.
- А я, как в тумане, первая любовь, видно, во мне проснулась. Говорю, что, мол, чего мы тут сидим, пойдем, провожу тебя в боковушку, чайку попьем. Он пошел со мной. Дошли до двери, где палочка стоит в земле, я ее взяла, чтоб дверь открыть и как пелена с меня спала. Говорю, почему ты мне своё лицо не показываешь, плащом закрылся. Он как расхохочется, да так страшно:
- Раскусила, брось палку.
- А я мертвой хваткой за нее держусь и его концом палки с землей от себя отталкиваю. А палка ни во что не упирается, как будто проходит сквозь него, один только плащ. Немного его отодвинула, заскочила в дверь боковушки и палочку изнутри поставила. А сама побежала к себе в дом. Я не буду описывать, какая метель началась, ни неба, ни земли, темень. Крик, ругань, кричал он, плакал, звал меня. Такой стук стоял, что казалось, что окна сейчас вылетят. Но дома я уже не боялась и все происходящее расценивала, как полагается. Правда подумала, а что бы было, если бы я его в боковушку пригласила, или того хуже, с ним пошла. Но такого не могло бы быть. Какой-то бы выход все равно нашелся. Вот такая история.
Долго все это продолжалось, а потом в окно я увидела мордочки друзей своих. Сказали, что прибежали мне на помощь, наблюдали из домика на колесах. Туда я дорожку чищу и для них дверь не запираю. Себя они старались не раскрывать, видя, что мне помощь не требуется. Чай мы грели, дедушку с палочкой добрым словом вспоминали. Кстати, палочка опять прежней стала. Дождусь наста, побегаю по лесу, а потом в город съезжу, надо обратно до распутицы приехать.