У российской киноиндустрии появился исторический шанс — не просто отвоевать все утраченные десятилетия назад позиции, но и стать мировой законодательницей киномоды и «кузницей вселенных». После 2022 года и массового введения санкций индустрия, вопреки всем ожиданиям, получила мощнейший стимул к развитию и сейчас находится в самом начале пути. Как международная изоляция отбросила российское кино в 1920-е и почему это хорошо, о волне молодых талантов и еще не решенных проблемах «Российской Федерации сегодня» рассказал режиссер и сценарист, автор фильмов «Довлатов» и «Воздух», лауреат премий «Ника» и «Серебряный лев» Венецианского кинофестиваля Алексей Герман-младший.
Три параллельные истории
- Алексей Алексеевич, давайте для начала поговорим о патриотическом кино. Не кажется ли вам, что у нас с ним сложилась странная ситуация? С одной стороны, мы говорим, что историю страны нужно уважать и любить, а за ее искажение вообще предусмотрена ответственность. С другой — у нас выходят ленты, где советские танкисты жмут руки эсэсовцам, советские летчики предают Родину, а войну выигрывают заградотряды НКВД и заключенные штрафбатов. Как одно с другим сочетается?
- Во-первых, давайте оговоримся — коллег я обсуждать и осуждать не хочу и не буду. Но сама по себе проблема существует. Прежде всего — в понимании. Во-первых, что такое искажение истории? У нас до сих пор по целому ряду вопросов, касающихся Великой Отечественной войны, идут ожесточенные споры. Когда мы говорим с разными историками — абсолютно компетентными — они зачастую рассказывают нам совершенно разные вещи об одном и том же событии. И для одних какой-либо факт является искажением истории, а для других — нет.
Вот вам пример: сколько погибло наших солдат на Невском пятачке? Одни говорят, что 50 тысяч. Другие — 64—65. Третьи — 100 тысяч и так далее. Или вот совсем свежая история со съемок «Воздуха», где наши исторические консультанты — а у нас их было несколько — спорили прямо на съемках по поводу соотношения потерь нашей авиации и немецкой. Один к двум? Один к пяти? К семи? Нет ясности. Или вот например — у нас у каждого пилота в фильме есть радиостанция. Но в реальности такого не было. Мы сознательно здесь отступили от исторических канонов ради драматургии. Это можно считать искажением истории или нет?
Есть и еще одна проблема. У нас, по сути, в стране сейчас сложились сразу три истории, которые друг с другом часто не совпадают: ультралиберальная, «официальная» и ультрапатриотическая. Во время подготовки к съемкам «Воздуха» я был шокирован тем, что некоторые жестко задокументированные, совершенно несомненные факты, оказывается, начали народом забываться. Или даже сознательно стираться. Возьмем, например, положение СССР на первых этапах войны. Немцы под Москвой. Блокирован Ленинград. Множество городов и поселков под вражеской оккупацией. Если брать ту же авиацию, то наши самолеты в самом начале были объективно хуже немецких. Еще раз — это правда, никакая не выдумка. Но если об этом говорить прямо, честно и открыто — можно спровоцировать негативную реакцию у достаточно большой части общества и, опять же, получить обвинения в искажении истории.
Что с этим делать? Мое мнение — надо как-то максимально прояснить спорные исторические моменты. Как это сделать — я не знаю, скажу честно. У нас есть замечательные писатели-фронтовики — тот же Константин Симонов, огромные архивы документов, зафиксированные воспоминания ветеранов. Давайте их поднимем, проанализируем, как-то обобщим. Сколько это займет времени — пять лет, десять, пятнадцать, двадцать — даже приблизительно не могу сказать.
- А что касается прямой выдумки? Как, например, в фильме «Нюрнберг», где сюжет посвящен борьбе советской разведки с нацистским подпольем, которого в реальности никогда не существовало.
- Понимаете, выдумка может быть талантливой и интересной. Вообще, на мой взгляд, все искусство — и в том числе, конечно же, кинематограф — это выдумка. Возьмите каноническую уже историю Моцарта и Сальери. Это же тоже выдумка. Сюжетные перипетии фильма «Титаник» — выдумка, что не мешает всему миру его смотреть и им восхищаться. Даже большое количество великих советских фильмов основано на выдумке, совершенно сознательно внедренной в повествование ради создания драматургии. Поэтому такие разговоры я лично считаю сродни попытке открыть ящик Пандоры.
- Сейчас в кинематографе появился еще один тренд — ремейки советских мультфильмов. Уже вышли в прокат «Чебурашка» и «Бременские музыканты», готовятся «Домовенок Кузя» и «Попугай Кеша». Как вы на это смотрите? Опыт Голливуда, когда массово переснимали классику Disney, например, ни к чему хорошему не привел.
- Огромная беда нашего кинематографа и нашей мультипликации — то, что мы потеряли сказочников. Потеряли тех прекрасных, замечательных выдумщиков, которые подарили нам те же советские мультфильмы. И замены им пока что нет. На то было много причин. Во-первых, у нас в полной мере не сменилось поколение. У нас попросту нет такого же количества талантливых людей, какое было в Советском Союзе. Во-вторых, нам изначально, до 2022 года, не всегда было нужно свое кино. Были успешные проекты — как, например, мультфильмы про «Трех богатырей», но их было недостаточно. Оно только сейчас, когда мы находимся под санкциями, начало развиваться такими темпами, которыми должно было развиваться на протяжении последних тридцати лет. У нас наконец-то появился зрительский и студийный спрос, который, я уверен, и будет продуцировать новые таланты.
Нет, не поймите меня неправильно. Российское кино было и раньше. Но оно всегда было нишевым, всегда находилось в тени голливудского. Снимались какие-то громкие проекты, но скорее в порядке исключения. Сколько нам теперь потребуется времени, чтобы этот тридцатилетний разрыв преодолеть — я не знаю. Но качественный скачок мы, думаю, увидим уже через три-четыре года. Дело в том, что мы раньше даже не представляли емкость талантов нашей страны. Талантливые люди просто не могли пробиться в индустрию — не было денег, ресурсов, времени, поддержки, возможностей и так далее. Сейчас эта картина меняется. В киноиндустрию вливается новая кровь, появилось огромное количество очень ярких и самобытных кадров. Так что движение вперед определенно есть. И оно уже приносит плоды. Только надо это поддерживать. Молодые таланты надо холить, лелеять и носить на руках. Именно они будут формировать новую индустрию.
- В свое время гиганты Голливуда завели практику приглашать на громкие франшизы — например в киновселенную Marvel — режиссеров независимого авторского кино. Давать им бюджеты и актеров первого эшелона, чтобы они сняли блокбастер со своим уникальным видением. Не стоит ли нам перенять эту практику?
- Понимаете, в случае с Голливудом это все же скорее попытка, скажем так, косметически поменять систему, которая уже не очень хорошо работает. На Западе кинопроизводством управляют студии. С огромным количеством чиновников, директоров, менеджеров и так далее. И инерция этих студий так или иначе будет гнуть к земле любого, даже самого талантливого человека. У нас такого нет. Во-первых, потому что нет таких гигантских и неповоротливых киностудий, как та же Disney, а во-вторых, потому что у нас пока что, к счастью, нет подобной закостенелости. Вообще, самое страшное, на мой взгляд, что с нами может случиться, — забюрократизированность. Но мы этого ухитряемся избегать. Яркий тому пример — нашумевший сериал «Слово пацана». Я прекрасно понимаю, что он очень важен для киноиндустрии — важен как раз потому, что это итог творческого поиска и свободного авторского видения.
Новые смыслы и новая честность
- К чему сейчас вообще движется российское кино?
- Вообще, у нас сейчас сложилась уникальная ситуация. Мы, по сути, откатились на сто лет назад, в 1920-е. Но не в плохом смысле, ни в коем случае. Наоборот — 1920—1930-е были временем, когда о только-только зарождавшемся советском кинематографе говорил весь мир. Когда у нас творили такие гении, как Дзига Вертов, Сергей Эйзенштейн. А родилось это все во многом из маленьких студий, из театральных кружков, но самое главное — из огромного желания, неукротимой энергии большого количества талантливых людей. Сегодня мы оказались в точно таком же положении. Нам, как и тогда, нужно формировать свой киноязык, искать свои подходы — и заниматься этим должна и будет талантливая молодежь. Старое кино, как и старое политическое мироздание, себя исчерпало. Обратите внимание, например, как стремительно теряют в популярности кинокомиксы, еще несколько лет назад гремевшие на весь мир. Да, это связано в том числе с качеством фильмов, но основная причина, на мой взгляд, иная. Мировое общество взрослеет. Ему уже не интересен фэнтезийный эскапизм. И это новое взрослое общество потребует новых смыслов и новой честности. Плюс — колоссальный скачок технологий. Благодаря тем же нейросетям то, на что раньше уходило по несколько недель, скоро будет делаться за сутки. Вы представляете, как это подстегнет развитие кинематографа?
- Не приведет ли это к обратному эффекту? Массовое распространение интернета, например, в свое время практически убило электронный самиздат: когда любой желающий получил возможность выкладывать свое творчество в Сеть, электронные библиотеки оказались завалены откровенным мусором.
- А и пусть приведет. Я лично верю, что количество потихоньку будет переходить в качество. Другой вопрос, что в этом количестве качество зачастую сложнее обнаружить. Это правда. Но ничего дурного в этом нет. Нам сейчас как никогда нужны выдумщики миров. Мы потеряли это умение, для кинематографа оно практически стало утерянным искусством. И не только в России. Возьмите сверхпопулярные франшизы с многомиллиардными армиями фанатов — «Звездные войны», «Стартрек». За ними стоят люди, придумавшие собственную уникальную эстетику, социологию, философию и так далее. Причем придумавшие десятилетия назад — еще в 1960—1970-е годы. И нам, если мы хотим на это поле мировой кинематографии зайти, нужны люди, способные не копировать уже существующее, а создавать свое, принципиально новое. Мечтатели. Визионеры. И у нас сейчас есть исторический шанс. Он сохранится недолго. Поэтому жизненно важно его не упустить.
- Не следует ли как-то оградить зрителя от мусора? Создать специальную комиссию, например, которая будет отсматривать все новые релизы и решать, что допускать до широких масс, а что нет.
- А это уже обратная сторона медали. Понимаете, регуляторных механизмов и контрольных органов у нас полным-полно. Их более чем достаточно и больше, я уверен, не надо. Иначе мы можем повторить ошибку Советского Союза, которая состояла в том, что огромное количество живых и абсолютно невредных для государства фильмов было запрещено или запрещалось еще до начала съемок. Именно поэтому мы и проиграли конкуренцию американскому кино — не кинематографисты проиграли, а чиновники. В наше время не получится зрителю говорить, что ему смотреть, не выйдет им командовать, особенно в нынешний век развития технологий. Он сам должен выбирать.
Голливуд не уходит — мы сами его выгоняем
- Тем не менее кинотеатры до сих пор стараются всеми правдами и неправдами заполучить свежий голливудский релиз. В 2023-м, например, одним из самых кассовых российских фильмов стала короткометражка «Три добрых дела» — потому что перед ней в качестве «предсеансного обслуживания» показывали «Аватар-2».
- Такое действительно было. И даже в какой-то степени остается. Но мы это преодолеваем. У нас растет посещаемость, растут сборы. Притом что два года назад все думали, что индустрия вообще рухнет. У нас вот прямо сейчас в прокате идут три отечественных фильма, которые уже собрали свыше миллиарда рублей — «Холоп-2», «Мастер и Маргарита» и «Бременские музыканты». То есть зритель-то голосует рублем. Никто же его в кинотеатры не загоняет, правильно?
- Так может взять и запретить отечественным кинотеатрам транслировать западное кино? Раз уж у нас стало так много своего хорошего.
- Это была вынужденная мера — иначе мы бы просто не досчитались к сегодняшнему дню половины кинотеатров. То, что она и сейчас в какой-то степени сохраняется — ну да, сохраняется. Все еще можно посмотреть протащенный каким-то образом в Россию голливудский фильм на большом экране. Но это все понемногу уходит. Само собой, по мере того, как растет наша индустрия и перенастраивается зритель. Ускорять этот процесс какими-то жесткими санкциями, на мой взгляд, не нужно. Хотя, с другой стороны, я знаю, что сейчас все же готовятся определенные решения, направленные на ограничение доли зарубежных фильмов в российском прокате. Причем решения не политические, а индустриальные — то есть сами прокатчики планируют их вводить. Подробностей пока что рассказывать не могу, но, думаю, через пару месяцев все и так станет всем ясно.
- Вы наверняка слышали истории, как спектакли и даже детские утренники становятся объектами внимания МВД и прокуратуры, если там, например, мужчины надевают юбки и платья — даже если это обосновано сюжетом — или показывается что-то еще, в чем люди видят «оскорбление традиционных ценностей». Даже депутаты Госдумы уже просили не жаловаться на все подряд. Может ли эта тенденция навредить российской киноиндустрии?
- Тут мы снова открываем ящик Пандоры, к сожалению. Такое вот бесконтрольное доносительство — в том числе, например, для сведения каких-то личных счетов — способно в итоге парализовать не только киноиндустрию, но и государственный механизм. Тут нам как раз нужно найти такой подход, такие выработать правила и такой сформировать взгляд, чтобы не удариться в бюрократизацию и тотальное запрещение. Вот мы с вами говорили про необходимость выдумывать новые миры. Давайте представим: какой-нибудь сценарист придумал российскую космическую станцию будущего, где живут инопланетные расы. И у одной расы будет голубая кожа и антеннки на голове. И полов, например, пять вместо двух. И на этого сценариста напишут заявление в прокуратуру. А теперь представим, что это массовое явление. Сможем ли мы в таких условиях эти самые новые миры продуцировать и не упустить наш исторический шанс? Ответ, я думаю, ясен.
Или другой пример. Вот я живу в Петербурге. Городе, где, помимо всех красот, площадей, памятников, каналов и дворцов, есть одна огромная проблема. У нас регулярно обваливаются старинные здания. Очень частая картина: рухнул кусок фасада, повредил чей-то автомобиль, кого-то поранил или вообще не дай бог убил. Это факт. Такое происходит. То есть комплекс жилищно-коммунального хозяйства в Петербурге не всегда справляется. Надо ли про это снимать? Надо. И уже снимали, кстати, — помните фильм «Дурак» Юрия Быкова, где в центре сюжета треснувшая многоэтажка и тщетные попытки одного из жильцов у кого-то по этому поводу добиться справедливости? Может ли это быть воспринято как какой-то политический выпад, который ни в коем случае нельзя допускать до широких экранов? Может быть — особенно на местах. Будет ли это политическим выпадом на самом деле? Нет. И вот таких примеров может быть масса. Поэтому, повторюсь, должен быть максимально взвешенный, тонкий подход к кинопроизводству.
- Получается, в киноиндустрии у нас сейчас в целом все хорошо? Или есть какие-то нерешенные проблемы?
- Конечно, есть. Да, фильмопроизводство у нас не упало. Доля отечественного кино в прокате растет. Мы устояли — и во многом благодаря адекватной политике государства, которому можно только искренне сказать «спасибо». Но проблемы есть, и тревога есть. И я думаю, что многих неприятностей, которые еще только могут случиться, мы пока что просто не увидели. Например, у нас в любой момент может произойти блокировка огромного количества программного обеспечения, которое сейчас все в основном импортное. Если это вдруг случится, если наши «партнеры» научатся это делать по месту фактического нахождения оборудования, на котором это программное обеспечение установлено, нам будет очень худо. Кино станет невозможно ни смонтировать, ни озвучить. Кто-то успеет изолироваться от интернета и спастись, кто-то нет. Да это апокалипсическая картина, и этого может и не случиться. Но повторюсь, опасения такие существуют. Нам бы ближайшие годы еще продержаться — а там уже надеюсь, что появятся свои, импортозамещенные аналоги.
- Время от времени обостряется дискуссия, что делать с теми, кто каким-то образом запятнал свою репутацию — уехал из России и развернул за рубежом подрывную деятельность или принял участие в пресловутой «голой вечеринке». Каково ваше мнение на этот счет?
- Знаете, это очень сложный и неоднозначный вопрос, и я бы предпочел от ответа на него воздержаться. Я не хочу никого судить. Я остался. И никуда не уезжал даже на день весь 2022 год. Работал над фильмом. Старался достойно делать работу. Потерял многих друзей. И я уверен, что каждый отвечает только за себя. Я лично, например, стараюсь не ходить на модные премьеры или светские мероприятия. Противоестественно выпячивать свое эго, когда в Белгороде гибнут люди. Мне просто кажется странным и неуместным улыбаться и фотографироваться, когда такое где-то происходит. Поэтому — да, каждый сам за себя в ответе. Больше здесь добавить нечего.