Булгаков. Александр Пушкин
В середине 30-х годов Михаил Афанасьевич Булгаков работал над своей новой пьесой «Александр Пушкин»[1].
В то время о Пушкине писали много и многие, ибо в 1937 году исполнялось 100 лет со дня трагической гибели поэта на дуэли. Планировалось широко отметить эту дату в культурных кругах. Театры так же готовились к постановкам пьес о Пушкине. Возможно, что именно эти обстоятельства и подтолкнули Булгакова к написанию пьесы «Александр Пушкин». Решение о создании пьесы было принято летом 1934 года. 30-е годы были весьма плодотворными в творчестве Михаила Булгакова: писатель одновременно работает над своими комедиями, инсценировками «Мёртвых душ» и «Войны и мира», а так же над романом «Мастер и Маргарита».
Цель, поставленная Булгаковым, была «воскресить минувший век во всей его истине» (А. С. Пушкин), воскресить правду характеров и исторических обстоятельств, повлекших к гибели великого поэта. В пьесе о А.С. Пушкине Булгаков обращается к кульминационным последним трагическим дням жизни поэта. В этих условиях, художественное слово обретает особую выразительность, насыщается драматизмом эпохи, а так же раскрывает своеобразие индивидуальности каждого действующего лица.
Перед началом работы над пьесой Булгаков перечитал все произведения Пушкина, его письма, воспоминания современников об Александре Сергеевиче. С особым тщанием Булгаков изучал материалы о последних днях Пушкина, о дуэли с Дантесом и о смерти поэта. Здесь Булгакова поджидала главная трудность: огромное количество противоречий и несостыковок в имеющихся в архивах материалах. Поэтому Булгаков был вынужден обратиться к помощи В.В. Вересаева[2], который являлся автором популярной в то время книги «Пушкин в жизни», следовательно, был отлично осведомлён в вопросах биографии Пушкина. Булгаков предложил Вересаеву стать соавтором будущей пьесы о последних днях Пушкина без… Пушкина. Вересаев согласился, ведь кроме знания вопроса (жизнь Пушкина), писателей связывала между собой так же крепкая дружба. Обязанности соавторы пьесы поделили между собой следующим образом: Вересаев поставляет биографический и исторический материал, а Булгаков обрабатывает полученный материал, пишет непосредственно сам текст произведения и договаривается с театрами о постановке пьесы на сцене.
В дневнике супруги Булгакова, Е.С. Булгаковой[3], в заметке от 25 августа 1934 года, мы читаем: «у М.А. возник план пьесы о Пушкине. Только он считает необходимым пригласить Вересаева для разработки материала. М. А. испытывает к нему благодарность за то, что тот в тяжелое время сам приехал к М. А. и предложил в долг денег. М. А. хочет этим как бы отблагодарить его, а я чувствую, что ничего хорошего не получится. Нет ничего хуже, когда двое работают»[4].
18 октября того же года Е.С. Булгакова пишет в дневнике: «Днем были у В. В. Вересаева. М. А. пошел туда с предложением писать вместе с В. В. пьесу о Пушкине, то есть чтобы В. В., подбирал материал, а М. А. писал.
Мария Гермогеновна встретила это сразу восторженно. Старик был очень
тронут, несколько раз пробежался по своему уютному кабинету, потом обнял М.А.
В. В. зажегся, начал говорить о Пушкине, о двойственности его, о том, что Наталья Николаевна была вовсе не пустышка, а несчастная женщина.
Сначала В. В. был ошеломлен - что М. А. решил пьесу писать без Пушкина
(иначе будет вульгарной) - но, подумав, согласился»[5].
После Булгакова остались тетради с черновыми записями, содержащими материалами для будущей пьесы, датированные осенью 1934 года. Главным образом это выписки из писем современников А.С. Пушкина (в том числе предоставленные Вересаевым), с описаниями внешности поэта, его положения при дворе, его карьерного положения. Некоторые из этих выписок затем прямо вошли в реплики персонажей.
17 декабря 1934 года Булгаков заключил договор с Театром им. Евгения Вахтангова на постановку пьесы об Александре Пушкине. В первой подготовительной тетради у Булгакова уже была готова к тому времени «разметка действий», которую он уже не менял на протяжении последующих трёх редакций пьесы:
«Акт первый.
Картина первая: 1. У Пушкина.
Картина вторая: 2. У Салтыкова.
Акт второй.
Картина первая: 3. Бал у Воронцовых.
Картина вторая: 4. III-e Отделение.
Акт третий.
Картина первая: 5. У Геккеренов.
Картина вторая: 6. Дуэль.
Картина третья: 7. Квартира Пушкиных.
Акт четвертый.
Картина первая: 8. Вынос.
Картина вторая: 9. Мойка.
Картина третья: 10. Станция»[6].
Тогда же, к середине декабря 1934 года, были уже набросаны две первые картины и сцена с Данзасом, привезшим раненого Пушкина . Об этом пишет Е. С. Булгакова в своём дневнике: «Прекрасный вечер: у Вересаева работа над "Пушкиным". Мишин план. Самое яркое: в начале - Наталья, облитая светом с улицы ночью, и там же, в квартире, ночью тайный приход Дантеса, в середине пьесы - обед у Салтыкова (чудак, любящий книгу), в конце - приход Данзаса с известием о ранении Пушкина»[7]. 28 декабря Е. С. Булгакова записала: «Пьеса уже видна. Виден Николай, видна Александрина, и самое сильное, что осталось в памяти сегодня, - приход слепого Строганова, который решает вопрос - драться или не драться с Пушкиным Дантесу»[8].
Уже 12 февраля 1935 года М.А. Булгаков читал у Вересаева написанный текст пьесы с 4-й по 8-ю картины, а спустя полтора месяца, 27 марта того же года, черновая рукопись пьесы была закончена целиком. Некоторые сцены там ещё отсутствуют. Например, там нет сцены Натальи Пушкиной с Николаем I и Жуковским, эта сцена пока есть только в предварительных набросках. В последней картине отсутствует персонаж – А. Тургенев. Между прочим, такие персонажи, как Александра Гончарова, Жуковский и Дантес в черновой рукописи описаны гораздо красочнее и ярче, чем в окончательном варианте постановки. Литераторам Бенедиктову и Кукольнику отводилось более значительное место в пьесе.
Следует заметить, что между Булгаковым и Вересаевым, по мере работы над пьесой, стали всё более и более обостряться и накаляться отношения. Писатели не сходились, главным образом, в трактовке образа Пушкина и Дантеса. Вересаев требовал полной исторической достоверности, Булгаков же настаивал на литературной переработке характеров и обстоятельств действия. К слову сказать, сам Вересаев толковал образ Пушкина ошибочно. Например, в своей статье «В двух планах» Вересаев
отделил Пушкина-человека от Пушкина-поэта: «В жизни - суетный,
раздражительный, легкомысленный, циничный, до безумия ослепляемый страстью.
В поэзии - серьезный, несравненно-мудрый и ослепительно-светлый, - «весь
выше мира и страстей»»[9].
С этой огрублённой трактовкой личности Пушкина Вересаевым были категорически не согласны такие видные деятели, как Н. Пиксанов, Д. Щеголев, М. Цявловский, Г. Винокур и др. Писатель В. Каверин приводил слова литературоведа В. Шкловского: «это Пушкин, от которого отняли перо и чернила». М. Цявловский писал, что В. Вересаев упорно в своих статьях и книге «Пушкин в жизни» развивал мысль «о полной разобщенности Пушкина-человека и Пушкина-поэта», и заявлял, что эти мысли В. Вересаева совершенно неприемлемы.
Пушкинист А.Г. Рабинянц в своей работе «Из творческой истории пьесы М. Булгакова «Александр Пушкин». Булгаков и пушкинистика 1920-1930 г.г.» писал: «Однако мысль В. Вересаева о "двух планах" пушкинской личности оказалась очень живучей, В 1930-х г.г. в статьях других авторов она доводилась до крайности. С поэтом вообще не считались как с человеком, и он лишался каких бы то ни было личных мотивов, взглядов, желаний. О нем сочиняли самые разные, подчас странные книги и пьесы. В 1935 году самому Вересаеву пришлось защищать от таких авторов Пушкина, ибо, как
он писал, "даже при жизни Пушкина никакие Булгарины не печатали о нем
подобных гнусностей", как некоторые ученые и критики в 1930-х г.г. Именно к
пушкинистам обращался со словами "пощадите классика!" В. Стенич, в борьбе за
"пристойное обращение с пушкинским наследием" нужны были очень серьезные
Меры»[10].
Конфликт между Булгаковым и Вересаевым достиг своего апогея 19 мая 1935 года, на следующий день после того, как Булгаков прочёл свою пьесу перед актёрами вахтанговского театра, на которой присутствовал Вересаев со своей супругой. 19 мая Вересаев пишет Булгакову разгневанное письмо: «...Вы не сочли нужным изменить даже то, о чем мы с вами договорились совершенно определенно. {...} Я до сих пор минимально вмешивался в Вашу работу, понимая, что всякая критика в процессе работы сильно подсекает творческий подъем. Однако это вовсе не значит, что я готов довольствоваться ролью смиренного поставщика материала {...} Образ Дантеса нахожу в корне неверным и, как пушкинист, никак не могу принять на себя ответственность за него. Крепкий, жизнерадостный, самовлюбленный наглец, великолепно чувствовавший себя в Петербурге, у Вас хнычет, страдает припадками сплина {...} Если уж необходима угроза Дантеса подойти к двери кабинета Пушкина, то я бы уж считал более приемлемым, чтобы это сопровождалось словами: «Я его убью, чтобы освободить вас!» И много имею еще очень существенных возражений»[11].
На что Булгаков отвечает: «всякий раз шел на то, чтобы делать поправки в черновиках при первом же возражении с Вашей стороны, не считаясь с тем, касается ли дело чисто исторической части или драматургической... Я ввожу в первой картине ростовщицу. Вы утверждаете, что ростовщица нехороша и нужен ростовщик. Я немедленно меняю. Что лучше с моей точки зрения? Лучше ростовщица. Но я уступаю … (О Дантесе): Он нигде не хнычет. У меня эта фигура гораздо более зловещая, нежели та, которую предлагаете Вы»[12].
Образ Дантеса был одним из главных камней преткновения писателей. Л. Е. Белозерская (1895 - 1987) - вторая жена Булгакова (1924-1932), описывает в своих воспоминаниях: «Мы бывали у Вересаевых не раз. {...} Помню, как Викентий Викентьевич сказал: "Стоит только взглянуть на портрет Дантеса, как сразу станет ясно, что это нешность настоящего дегенерата!" Я было открыла рот, чтобы, справедливости ради, сказать вслух, что Дантес очень красив, как под суровым взглядом М. А. прикусила язык» [13] Булгаков пишет Вересаеву: «Нельзя трагически погибшему Пушкину в качестве убийцы противопоставить опереточного бального офицерика. Дантес не может восклицать: "О, ла-ла!" Дело идет о жизни Пушкина в этой пьесе. Если ему дать несерьезных партнеров, это Пушкина унизит»[14]. В образе Дантеса, в его ярко выраженной эгоцетричности и безрассудности видна система ценностей, противоположная ценностям Пушкина. Персонажа, подобного Дантесу, нет ни в одной из предыдущих пьес Булгакова. Образ Дантеса у Булгакова получился необычным, сильно отличающимся от представлений пушкинистов 30-х годов об убийце великого поэта.
В феврале 1935 года компаньон Булгакова начинает писать собственные сцены. Так Вересаев описывает любовную сцену между Дантесом и Натальей Пушкиной, пишет диалог Долгорукова и Богомазова на балу, а так же ряд других сцен. Наконец, что, возможно, и послужило причиной окончательного разрыва писателей, Вересаев написал сцену смерти Пушкина, где зрителю являлся сам поэт, который произносит реплики из воспоминаний Даля.
Булгаков соглашается только на мелкие исправления текста своей рукописи. [Например, реальное историческое лицо - ростовщик Шишкин (образ, подсказанный Вересаевым), в черновых редакциях был ростовщицей Ольгой Аполлоновной Клюшкиной, урожденной дворянкой Сновидовой] Сцены же, написанные Вересаевым, писатель отказывается включать в свою пьесу, обосновывая свой отказ невозможностью их постановки. Литературовед В. Новиков замечает «Спор Булгакова с В. В. Вересаевым о том, как раскрывать трагедию Пушкина (приведший к разрыву совместной работы над пьесой), отражал не только различие позиций, но и принципиальное различие драматурга и прозаика в подходе к драматической сущности слова, его выразительности (иной, чем в прозе). Булгаков критиковал сделанные В. Вересаевым вставки, сцены, добавления в текст пьесы из-за отсутствия в них драматизма: "Ваш вариант не вышел, и это вполне понятно. Нельзя же, работая для сцены, проявлять полное нежелание считаться с основными законами драматургии"»[15]. Далее В. Новиков поясняет нам, в чем же видел эти законы драматургии Булгаков? «Это очень важно для понимания его мастерства драматурга. По мнению Булгакова, - пишет Новиков, - В. Вересаев в своих вставках и сценах, сделанных в текст пьесы, впал в комментаторство, заменил сценическое действие простым рассказом, и это лишило пьесу, а значит, и драматическое слово главного - той силы выразительности, которую оно должно иметь как основное сценическое средство»[16].
Вересаеву же категорически не нравится такое положение вещей, и, в письме соавтору от 6 июня 1935 года[17], он просит убрать своё имя с титульного листа пьесы «Александр Пушкин». Булгаков принимает это предложения, но, тем не менее, выполняет перед Вересаевым все финансовые обязательства, согласно заключённому между ними договору.
Прежде чем перейти к дальнейшей истории пьесы «Александр Пушкин», скажем несколько слов о языке этого произведения.
Приступая к работе над рукописью, Булгаков написал с боку листа: «На необработанном языке». В своей первой черновой тетради писатель отвёл целый раздел, где собирал выражения, характерные для эпохи Николая I. Современный язык и
построение фраз нашли своё отражение, главным образом, в сцене "III-е Отделение". Слова Николая I после того, как он услышал стих Пушкина, звучат так: «Этот человек
способен на все, исключая добра. Господи вседержитель! Ты научи, как милостивым быть! Старый болван Жуковский! Вчера пристал ко мне, сравнивал
его с Карамзиным!» (черновая редакция). Такого рода речевые обороты придают речи персонажей неистребимый оттенок современных Булгакову речевых оборотов. Поэтому в окончательной редакции слова самодержца звучат более сдержанно и плавно: «Этот человек способен на все, исключая добра. Ни благоговения к божеству, ни любви к отечеству. Ах, Жуковский! Все заступается... И как поворачивается у него язык... Семью жалко, жену жалко, хорошая женщина...»[18]. Вот как воспринимали эту сцену современники Михаила Афанасьевича. Е. С. Булгакова записывает в дневнике после одного из чтений пьесы весной 1935 года: «Невероятно понравилась пьеса. {...} Жуховицкий говорил много о высоком мастерстве Миши, но вид у него был убитый: "Это что же такое, значит, все понимают?!" Когда Миша читал 4-ю сцену, температура в комнате заметно понизилась, многие замерли»[19].
С какими источниками работал Булгаков? По воспоминаниям современников Булгакова, а так же по письмам писателю к Вересаеву было установлено, что драматург, при подготовке материала к пьесе, работал со следующими книгами: Лемке М. К. "Николаевские жандармы и литература 1826-1855 г.г.", Щеголев П. Е.
"Дуэль и смерть Пушкина", "Литературные воспоминания" И. И. Панаева, "Приключения Лифляндца в Петербурге", "Воспоминания" В. А. Сологуба, "Записки" А. В. Никитенко, Н. И. Греча, "Петербургские очерки П. В. Долгорукова и с целым рядом других работ.
В своей пьесе Булгаков использует смелый новаторский приём: он не показывает самого Пушкина на сцене. О присутствии в пьесе Пушкина нам говорят авторские ремарки. Чья-то тень мелькает перед нами один раз в первом действии, когда больной поэт проходит через столовую в свой кабинет, а так же в конце пьесы, когда «группа людей» проносит «кого-то» - образованный зритель понимает, что этот «кто-то» - смертельно раненый на дуэли поэт Пушкин. Развитие действия в пьесе нацелено на раскрытие образа поэта, его личности. Булгаков постепенно разворачивает картину заговора против поэта и выводит всех действующих лиц, плетущих интригу против Пушкина (Битков, Дубельт, Бенкендорф, Николая I). Используя драматические средства, Булгаков раскрывает социальные и исторические причины трагедии Александра Пушкина. Из обстоятельств, из сцепления сцен вырастает фигура Пушкина - великого поэта и смелого человека, вступившего в схватку с деспотизмом.
О титанической работе Булгакова-драматурга блестяще высказался А. Г. Рабинянц: «Булгаков создавал свое произведение в полемике с критиками, поэтами, пушкинистами. Взявшись за самую трудную, мало исследованную тогда историю дуэли и гибели, он самостоятельно изучал материалы, не принимая на веру ни одного пушкинистского утверждения". Вместе с тем не лишено основания и другое
утверждение: "О роли Николая I в событиях пушкинской смерти Булгаков почти
полностью согласился с А. Поляковым, П. Щеголевым, М. Лемке, Г. Чулковым, М.
Цявловским, Б. Казанским", В этом вопросе Булгаков оказался не выше
пушкиноведения 1930-х г.г. Сегодня, на основе новых материалов, автор книги
"Пушкин в 1836 году" С. Г. Абрамович пишет, что "поведение Николая I в деле
Пушкина не было, конечно, ни единственной, ни тем более определяющей
причиной январской трагедии... Никакого "адского" злодейства царь не
совершил: наивно приписывать ему некие тайные козни и заранее разработанные
планы, направленцые на то, чтобы погубить Пушкина. Николай I не давал себе
труда быть интриганом, он был слишком самодержцем, чтобы испытывать в этом
потребность»[20].
Над своей пьесой «Александр Пушкин» Булгаков работает долго и тщательно. Едва ли не дольше, чем над остальными своими драматическими произведениями. Причиной этому обстоятельству служит то, что судьба тягостная судьба поэта близка полной лишений судьбе самого Булгакова. У Михаила Афанасьевича была маленькая, почти призрачная, надежда, что его пьесу поставят ко дню 100 летия со дня смерти Пушкина в 1937 году.
Новые, непредсказуемые характеры, которые вводит в своё произведение М.А. Булгаков, создают у читателя (в идеале – зрителя) ощущение подлинности происходящего. Изображая главных лиц своей пьесы, таких как Наталья Николаевна Пушкина (Гончарова) (1812-1863) или император Николай 1 (1796-1855), Булгаков следовал штампам современной ему пушкинистики. В одном он оказался несомненно прав: переписка Дантеса с бароном Людвигом Геккерном (1791-1884), его приемным отцом, опубликованная только в 1995 г., показала, что Дантес на самом деле испытывал страсть к жене Пушкина и она отвечала Дантесу некоторой взаимностью.
«Правда обстоятельств и психологическая правда в характеристике персонажей в пьесе Булгакова сливаются. С сочувствием драматург рисует бедственное положение поэта (он весь в долгах), показывает назревание семейной трагедии (Наталья Николаевна назначает Дантесу свидание). В резком контрасте с положением Пушкина в пьесе изображается "процветающая чернь" - Салтыков, Кукольник, Долгоруков, Бенедиктов. Словно светлый луч среди этой черни появляется графиня Воронцова, восхищающаяся гением Пушкина: "Как чудесно в Пушкине соединяется гений и просвещение!" Она одной своей репликой разит наповал Бенедиктова, которого светская чернь всячески возносит: "И, право, Бенедиктов - очень плохой поэт. Он пуст и неестественен". Воронцова затем с гневом отчитывает князя Петра Долгорукова, заявляя ему прямо в лицо, что он негодяй и висельник»[21].
При написании пьесы Булгаков учитывает знание каждым русским человеком трагической судьбы А.С. Пушкина. Предчувствие гибели поэта наполняет особой атмосферой реплики и действия персонажей, которые, сами не ведая того, движут действие пьесы к трагической развязке. Для Булгакова важна не столько правильная расстановка персонажей, на чём так настаивал Вересаев, а возможность передать читателю (зрителю) столкновение характеров и воль героев, приведших к драме финала.
III Отделение – могущественная сила, плетущая подлую интригу против Пушкина. Картину всевластия тайной полиции создают образы наглого Дубельта, зловещего Бенкендорфа, который фактически отдал приказ об убийстве Пушкина. Поражает лицемерие Николая I, который, как говорит Булгаков, «ничем себя не выдав, стер его с лица земли».
В «Александре Пушкине» Булгаков поднимает тему противостояния художника-творца и деспотической власти. До этого Булгаков уже развивал эту тему в своей пьесе о Мольере «Кабала святош». В писавшемся одновременно с «Александром Пушкином» романе «Мастер и Маргарита» эта тема так же выносится автором на первый план.
В связи с отмечанием в СССР в 1937 г. столетия со дня его гибели Пушкина, в 30-е годы образ поэта стал частью официального мифа и все опасные параллели между самодержавием пушкинских времен и коммунистической властью, воплотившейся в диктатуре Сталина, цензурой не замечались.
Однако, наиболее острые углы при работе над пьесой Булгаков все-таки сгладил. Так, например, в окончательный текст пьесы не попал диалог между жандармскими начальниками, который находился в черновой рукописи
:
"Б е н к е н д о р ф. Много в столице таких, которых вышвырнуть бы надо.
Д у б е л ь т. Найдется".
Дело в том, что после убийства С. М. Кирова (Кострикова) (1886-1934) 1 декабря 1934 г. осуществлялась высылка «дворянского элемента» и прочих политически неблагонадежных лиц из Ленинграда и Москвы, а в этом эпизоде можно было усмотреть намёк на данное мероприятие.
Пушкин, по-Булгакову, пал жертвой заговора власти, которая ощущала поэта враждебным себе. Светское общество (Строганов, Долгоруков и проч.)., а так же поэты-завистники (Владимир Бенедиктов (1807-1873) и Нестор Кукольник (1809-1868)), играют в пьесе второстепенные роли.
Булгаков, устами одного из второстепенных персонажей – некоего офицера из последней части пьесы, утверждал: «Сограждане! То, что мы слышали сейчас, правда! Пушкин умышленно и обдуманно убит! И этим омерзительным убийством оскорблен весь народ!». «Массовые сцены в финале "Последних дней", - как отмечал В. Новиков, - насыщены большим смыслом. Строя заключительные сцены в "Последних днях" как выражение "мнения народного", Булгаков явно опирается на традиции самого Пушкина, в частности - на его трагедию "Борис Годунов", где "мнение народное" оказывается силой, определяющей судьбу узурпаторов. Но одновременно он использует и опыт советской драматургии, в том числе и опыт МХАТа, в постановке массовых сцен, отражающих накал социальных противоречий»[22].
Символичен финал пьесы: в семье бедного станционного смотрителя, разыгрывается знаменательная картина прощания с поэтом. Заметим, что эта сцена происходит под вой пурги, в морозную ночь. Вспоминаются цитируемые в пьесе стихи Пушкина: «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя». «И в кромешной тьме забитой России - в нищей хате - звучат вещие слова, свидетельствующие о бессмертии поэта: "Из-за тех стихов никому покоя... Я и то опасаюсь: зароем мы его, а будет ли толк? Опять, может, спокойствия не станет?.." Здесь по-булгаковски просто, но в то же время сильно выражена идея великой роли Пушкина в просвещении России, в пробуждении ее сознания»[23].
Булгаков беспокоился и переживал по-поводу судьбы своей пьесы. Михаил Афанасьевич боялся, что её постигнет судьба остальных его пьес, и не допустят к постановке. Русский актер, режиссер, педагог, театровед Борис Евгеньевич Захава (1896–1976) писал Булгакову: «Дорогой Михаил Афанасьевич! {...} Какие могут быть сомнения?! Пьеса, разумеется, принята. Я надеюсь, что к началу сезона (1 сентября) мы получим пьесу в окончательной редакции. Со всеми замечаниями, которые были высказаны на обсуждении. Вы вольны считаться, как сами найдете нужным. Единственное, что следует считать установленным, это необходимость шире и полнее показать отношение к Пушкину широкой разночинной общественности. Как Вы это сделаете - путем ли введения новой дополнительной сцены (мой совет) или же путем
развития сцены на Мойке (рецепт Миронова), - это совершенно предоставляется
на Ваше с Викентием Викентьевичем усмотрение. Немедленно по открытии сезона,
получив от Вас окончательную редакцию текста, мы составим режиссуру
спектакля и наметим исполнителей главных ролей. До 1-го января режиссуре
будет предоставлено время для кабинетной проработки замысла. С 1-го января
должна будет начаться репетиционная работа и работа художника над макетом
(художник, я думаю, В.В. Дмитриев - как Вам кажется?). Летом 1936-го года
осуществляется монтировка. С осени 36-го года репетируется, в монтировке и
выпускается в юбилейные дни. {...} Ваш Б. Захава»[24]. Газета «Вечерняя Москва» 5 сентября 1935 года сообщила: "Драматург М. А. Булгаков закончил новую пьесу о Пушкине. Пьеса предназначается к постановке в Театре имени Вахтангова»[25].
10 сентября 1935 года Булгаков сдал пьесу в театр. Репертком 20 сентября разрешил к постановке пьесу «Александра Пушкин». Композиторы Сергей Прокофьев и Дмитрий Шостакович заинтересовались пьесой Булгакова, как основой для будущей оперы.
Планам и надеждам Булгакова не суждено было сбыться. Пьеса при жизни писателя так и не была поставлена на сцене.
11 февраля 1936 года Булгаков пишет своему другу философу-литературоведу П. С. Попову (1892-1964): «Об Александре Сергеевиче стараюсь не думать, и так велика нагрузка. Кажется, вахтанговцы начинают работу над ним. Во МХАТ он явно не пойдет»[26].
В марте 1935 года вышел целый ряд критических разгромных статей [27] о творчестве Булгакова. Керженцев, глава комитета по делам искусств СССР того времени, в «Советском искусстве» сделал доклад о недопущении к постановке пьесы Булгакова.
Договоры с театрами были расторгнуты. Харьковский театр русской драмы даже требовал через суд Булгакова вернуть аванс за запрещенную пьесу, но Булгаков выиграл этот судебный процесс.
Пьеса была «Александр Пушкин» была допущена к постановке лишь летом 1939 года. Вот текст протокол Реперткома от 26 июня 1939 года:
«Протокол э 345
"Александр Пушкин" М. Булгаков-пьеса в 4-х действиях {...}
Пьесу вернее было бы назвать "Гибель Пушкина". Автор имел целью
изобразить обстановку и обстоятельства гибели Пушкина.
Широкой картины общественной жизни в пьесе нет. Автор хотел создать
лирическую, "камерную" пьесу. Такой его замысел осуществлен неплохо.
Заключение политредактора: Разрешить.
Политредактор ГУРК Евстратов»[28].
24 октября 1939 г. Состоялось заседание художественного совета при дирекции МХАТа, на котором Булгаков читал свою пьесу «Александр Пушкин». Пьеса была поставлена уже после смерти писателя - 10 апреля 1943 г. Учитывая пожелания Главреперткома, пьеса «Александр Пушкин» была переименована в «Последние дни».
Комментарии:
[1] Собр. соч. в 5 т. Т.3. Пьесы. М.: Худож. лит., 1992
[2] Викентий Викентьевич Вересаев (Смидович) (1867-1945) - известный русско-советский писатель.
[3] Булгакова, Елена Сергеевна (1893-1970) третья жена русского советского писателя и драматурга Михаила Афанасьевича Булгакова.
[4] Булгакова Е.С. Воспоминания о Михаиле Булгакове Издательство АСТ. 2006г
[5] Там же.
[6] ГБЛ, ф. 562, к. 13, ед. хр. 5, л. 194
[7] Михаил Булгаков. Письма М.: Современник, 1989 с, 358
[8] Там же, с. 358
[9] Вересаев В. В. В двух планах: статьи о Пушкине. М., 1929. с. 140
[10] сб. «Проблемы театрального наследия М. А. Булгакова», Л. 1987. с.79-80
[11] Михаил Булгаков. Письма М.: Современник, 1989 с. 334-335
[12] Там же.
[13] Белозерская-Булгакова Л. Е. Воспоминания. М., 1990, с. 105
[14] Михаил Булгаков. Письма М.: Современник, 1989 с. 340-343
[15] Новиков В. В. Михаил Булгаков - художник. - М.: Моск. рабочий, 1996. - 357 с
[16] Там же.
[17] Как отмечает литературовед В. Новиков, письмо Булгакова к Вересаеву - это своеобразная исповедь драматурга, дающая представление о его лаборатории, о глубоком понимании им законов драматургического искусства. Для него все было важно - и правда истории, и естественное раскрытие характера героя (без подсказки автора!), и возникающий в связи с этим конфликт. И главным было, (…), драматическая выразительность слова. (там же)
[18] Собр. соч. в 5 т. Т.3. Пьесы. М.: Худож. лит., 1992.
[19] Чудакова М. Жизнеописание Михаила Булгакова. М., 1988, с. 420
[20] сб. «Проблемы театрального наследия М. А. Булгакова», Л. 1987. с.79-80
[21] Новиков В. В. Михаил Булгаков - художник. - М.: Моск. рабочий, 1996.
[22] Там же.
[23] Там же.
[24] ИРЛИ, ф. 369, э 232
[25] «Вечерняя Москва», 5 сентября 1935 года
[26] Михаил Булгаков. Письма М.: Современник, 1989
[27] 10 марта в "Литературная газета" опубликовала статью Б. Алперса
"Реакционные домыслы М. Булгакова". 17 марта в "Советском искусстве"
появилась "чудовищная по тону" заметка о "Пушкине", в которой Булгаков и
Вересаев названы "драмоделами".
[28] ЦГАЛИ, ф. 656, on. 2, ед. хр. 129.
