Осенний дождь вкрадчиво барабанил по запотевшим окнам палаты. Над семиэтажным зданием больницы нависли угрюмые чёрные тучи, отдалённый грохот намекал: гроза скоро доберется и сюда. Жалюзи затрепетали. Ветер дул всё громче. Солнце не показывалось, небо осталось тёмно-синим, хотя приближался девятый час утра.
8 сентября. Завтра предоперационный день. Я не знаю, как моя девочка всё это переживёт. Утешаюсь только ею, её светлыми фразами… Дочурка в курсе предстоящего, но раскрепощена, весела, уравновешенное чадо. А мне ничего не хочется. Страшно. Терапия эффективна, но жестока, как мегера. Таблетки сожрали почку. Теперь – удалять…
Ариадна тяжело вздохнула и отложила дневник. Вести его она начала ровно два года назад, в день, когда они с мужем забили тревогу, потому что дочери становилось хуже и хуже. Девятое сентября свело их семью с Иваном Николаевичем Расстегаевым – чудесным доктором и человеком. Но он озвучил страшный диагноз…
Вспоминая это, Ариадне хотелось плакать. Она не плакала с момента, как услышала два страшных слова – «непроизвольное самозачаровывание»…
Убрав мановением волшебной палочки блондинистые волосы в тугую косу, женщина принялась щекотать спящую дочь за носик. Верх её белой пижамки задрался, оголив животик. Ариадна хохотнула, присела на край кровати, осторожно дотронулась до бортика и тихонько постучала по нему. Железо мелодично зазвенело, кровать скрипнула. Тогда же бежевые стены озарил первый, ещё блеклый солнечный лучик.
- Ну вот… - услышала Ариадна хныканье дочери. – Ну почему-у-у!
- Апрель, ты же не дома! – добродушно ответила женщина, поднимая дочь с кровати. – Идём! Умоемся, расчешем наши локоны.
Синие глаза Апрель вмиг наполнились жалостью и едва уловимым страхом. И без того ужасно худая девочка голодно сглатывала слюну, угоманивая урчащее от пустоты брюшко.
- А мне больно делать не будут? – встревоженно пролепетала бедняга, прижимаясь к расчёсывающей её маме.
- Чуть-чуть только, Апрелюша, - последняя, не отрываясь от плетения волосяного кружева на голове малышки, потрепала её свободной рукой по плечу. – Не бойся. Пойдём.
- Голодом тебя не заморят, не переживай! – недовольно проворчала пятнадцатилетняя на соседней койке. – А вот кровь всю оставшуюся точно высосут! – она продолжала что-то чиркать в школьной тетради, положив на колени учебник по зельеварению. Апрель, на миг отойдя от мамы, обернулась и вытаращила глаза.
- Давай-давай, время-время-время! – Ариадна ускорила шаг и поволокла за собой ошарашенную дочь. Вдобавок оторопев от умывания холодной водой, Апрель почему-то совсем закрылась в себе. Через пару минут палата была покинута. Мимо мчались кабинеты, кабинеты, кабинеты… Туда-сюда сновали взмыленные медсёстры, а вот молодой парень, будущий врач, идёт рядом с опытным специалистом и всё время смотрит в блокнот, делая какие-то пометки растрёпанным карандашом. А в конце коридора пусто и мрачновато. Ничего и никого не слышно и не видно. Раз – и Апрель уже сидит у мамы на коленях. Девочка не знала, почему ей вдруг стало так страшно. То ли после слов соседки по палате, которая старше на десять лет, то ли от окружающей её гнетущей темноты…
Ариадна приобняла крошку и принялась старательно тереть ей указательный палец.