В Монголию мы приехали с детьми, сыном и дочкой. Детский садик имелся, школа для детей советских специалистов тоже была построена. Монголы, которые хотели, чтобы их ребенок стал «даргой», то есть начальником, старались устроить своих ребятишек в советский детсад и потом в советскую же школу. С монгольскими детьми никаких проблем никогда не было, я за два года жизни в Монголии не могу вспомнить ни одного конфликта. Единственное, что меня сначала удивляло, а потом смешило, это набеги малышни на наш огородик.
Я садила под окнами, куда какой-то советский специалист завез настоящую землю, укроп, лук и в первый год посадила морковку. Так монгольские малыши вырывали её, как только вырастал хвостик! Потом я поняла, почему. Свежая морковь в магазинах нашего города не продавалась, только сушеная. Но её грызть не будешь, а спецы в своих огородах садили настоящую, вкусную. Чтобы детей не гонять, на следующий год я просто морковь садить не стала, нет соблазна и никто грядки не вытаптывает.
Монголы в своем понимании мироздания и жизни сильно отличались от нас. Конечно те, которые обрусели, или занимали высокие должности, мало отличались от русских, только что раскосыми глазами. Они почти все учились в СССР, переняли наши привычки и прекрасно общались на русском языке. Простые монголы во многом сохранили национальный колорит и свое восприятие жизни. Например, монгол мог сказать русскому, с которым подружился: сделай моей жене ребенка, чтобы умный был как я, а красивый, как ты. Молоденькая знакомая монголочка имела ужасный горбатый нос, от которого русская девушка топиться бы побежала, однако с гордостью всем говорила, что её папа — европеец! Монголам ребенок с русскими широко открытыми карими глазами и небольшим носиком казался очень красивым. Моя дочка в свои 3 года была именно такой, и я боялась выпускать её одну гулять. Помню, как перепугалась однажды, когда дочка ехала на своем трехколесном велосипеде, одновременно что-то напевала, вертела головой и смеялась, в этот момент мимо на коне проскакал монгол.
Он так низко наклонился, чтобы посмотреть на личико дочки, что я перепугалась и со всех ног бросилась к ней. С одной стороны я понимала, что он бы её не забрал, с другой стороны я знала, что любой ребенок в монгольской семье считается своим, даже если рожден другими людьми.
Дочке в Монголии жить нравилось, хотя нам с мужем от её выходок было иногда не очень весело. Утром встает, ещё глаза не открыла, крик на весь дом: кофу хочу. Однажды большую кружку кофе, которую я налила себе и оставила без присмотра, потянула на себя и выплеснула на коленки. Другой раз прищемила пальчики дверью автомашины. Заболел зуб, пошли в больницу, такой крик подняла, что все больные быстренько от кабинета стоматолога рванули к выходу. Один раз умудрилась пнуть кота в коридоре. А кот жил в этом доме давно, считал себя хозяином и любил спать на теплых батареях. Кинулся на дочку, как собака, рванул за ногу, вырвал кусок кожи. В результате, детская врач после всех этих событий стала заходить к нам каждый вечер, как она объясняла, на всякий случай. Так что можно сказать, что дочка в местной больнице была звездой первой величины.
Местным монголам дочка очень нравилась. Хотя мне казалось, что монгольские ребятишки не хуже наших, прелестные дети с раскосыми глазенками и пухлыми щечками. Так что почему им так хотелось иметь другой разрез глаз, не знаю. Посмотрите несколько фотографий, сами убедитесь, что я права.
Прелестные дети!