Заключенного №7 вернули в камеру после 16-часового допроса.
Следователи менялись, вопросы по заранее согласованному с начальством списку повторялись снова и снова, а он знай твердил, что ни в чем не виновен.
Методы воздействия тоже варьировались, внезапно сменяя пряник на кнут и обратно. "Седьмой" несколько раз терял сознание, начинал заговариваться, но нужных ответов не давал.
Он бы, голубчик, запел у нас, как соловей, - думал начальник 4-го отдела главного управления МГБ Сергей Карташов, - если б мы применили к нему особое воздействие. Но Сам, как в Конторе называли Сталина, строго-настрого запретил. Велел добиться признания, но держать в живых до суда. А как тут добьешься, если нельзя по-настоящему надавить?
Под номером 7 во внутренней Лубянской тюрьме содержался шведский дипломат Рауль Валленберг, хотя достоверно знали об этом всего несколько человек. Тот самый Валленберг, которого историк Лев Безыменский спустя много лет назовет в своей книге будапештским мессией.
Во время Второй мировой войны дипломат, работавший секретарем шведского представительства в Будапеште, убедил венгерский МИД позволить ему выдать 4 500 охранных паспортов для местных евреев, "располагавших родством или связями в Швеции".
Дело было осенью 1944 года, когда у немцев дела шли неблестяще. С востока их теснила Советская армия, на западе, освободив Францию, наступали союзники. В этой неразберихе Валленберг на свой страх и риск существенно превысил лимит охранных документов, выдавая их уже практически без счета.
"Ситуация тут волнующая и полна приключений", - писал он в письме матери.
Валленберг создавал так называемые "шведские дома" в Будапеште, которые имели статус экстерриториальности, и селил там евреев, ожидавших спасительных документов для выезда из страны. Даже основал небольшой "шведский" госпиталь, куда помещал больных и раненых. Он лично на своем студебеккере метался по стране, вытаскивая евреев из колонн и эшелонов, которые направлялись в концлагеря для уничтожения.
Никто не знает достоверно, сколько жизней ему удалось спасти. Определенно десятки тысяч. Осенью 44-го процесс реализации "окончательного решения еврейского вопроса" заметно ускорился. Гитлер говорил: "Зачем щадить бестий, которые несут нам большевизм?" Все, кого удалось спасти Валленбергу, были бы в противном случае несомненно уничтожены.
Так как же человек, рисковавший всем ради спасения людей от Холокоста, оказался в тюрьме на Лубянке? Как мог получить статус военнопленного кто-то сугубо штатский, да еще и гражданин страны, с которой Советский Союз не только не воевал, но и тесно сотрудничал?
Советские войска вошли в восточную Венгрию в январе 45-го года. И буквально через четыре дня после того, как был освобожден Будапешт, Валленберга арестовали агенты СМЕРШа.
17 января генерал армии Николай Булганин отдал письменный приказ командующему Вторым Украинским фронтом:
«Обнаруженного в восточной части Будапешта по улице Бенцур Валленберга арестовать и доставить в Москву. Соответствующие указания контрразведке Смерш даны».
Несомненно дипломата сочли шпионом, учитывая сферу деятельности этого управления. СМЕРШ расшифровывалось как "смерть шпионам". Во времена Сталина подобные нелепые и воинственные названия в духе сегодняшних исламских террористов выбирались нередко. Только вдумайтесь, в названии государственной силовой структуры не борьба со шпионами, не противодействие их работе, а именно смерть. Понятно, что арестованного этой организацией человека вероятнее всего попросту ликвидируют.
Но Валленберга пока держали.
Допросы следовали за допросами. От заключенного №7 требовали, чтобы он сознался, будто вывозил венгерских евреев в обмен на поставки оружия нацистам.
Основания для таких подозрений имелись. В 44-м году Адольф Эйхман действительно искал посредников для связи с международными еврейскими организациями, чтобы выторговать для Рейха 10 тысяч грузовиков с продуктами, патронами и прочими товарами, необходимыми для обеспечения армии на Восточном фронте, в обмен на жизни части венгерских, а затем и других восточноевропейских евреев.
Гиммлер давал Эйхману следующие инструкции: "Извлеките мне из евреев все, что можно извлечь. Обещайте им то, чего они требуют. Потом мы посмотрим, что выполнять, а что нет".
Замечу в скобах, что нацисты поступали в точности так же, как сегодня ведет себя палестинский Хамас, цинично торгующий жизнями заложников. Шантажировали людей, родственников и близких которых угрожали уничтожить. И требовали "гуманитарной помощи" у тех, кого при других обстоятельствах отправляли бы в лагеря смерти. Нацизм имеет свойство перерождаться, являясь миру в новых формах и вновь намереваясь "извлечь из евреев все, что можно извлечь".
Короче говоря, в 44-м году многие влиятельные фигуры в Германии стали понимать, что война проиграна и следует через голову Гитлера как можно скорее добиться мира с западными державами, чтобы составить единый фронт против Сталина. Советской госбезопасности важно было добиться от Валленберга признания, что он лично замешан в этих политических играх.
Начальник СМЕРШа Виктор Абакумов говорил подчиненным: "Следствие надо довести до признания Валленберга в сотрудничестве с американской разведкой и международным сионистским центром".
Но заключенный упрямо твердил, что он шведский дипломат, подданный нейтрального государства, и к шпионской деятельности не причастен. Требовал встречи с консулом, подавал жалобы на незаконное задержание, написал письмо Сталину с просьбой разобраться.
Надо сказать, что шведский МИД неоднократно (8 раз письменно и 5 раз при личных встречах) обращался с запросами о местонахождении и судьбе соотечественника. Но замминистра иностранных дел СССР Андрей Вышинский заявил, что вопрос не по адресу и у нас, мол, такого человека нет.
Собственно вскоре после ареста Валленберга советские спецслужбы попытались замести следы, сообщив через подконтрольное им венгерское «Радио Кошут», находящееся в Москве, что дипломат погиб в Будапеште во время уличных боев. Досадный несчастный случай, какие на войне происходят ежедневно. Вопрос, соответственно, закрыт.
Был ли Валленберг в самом деле шпионом? Никаких доказательств этому не существует. И хотя он имел самые обширные контакты и с американцами, и с нацистскими властями, и с венгерскими чиновниками, усмотреть в этом злонамеренные действия против СССР невозможно.
На момент загадочного исчезновения Валленбергу было 33 года (вот и еще одна рифма с другим мессией, спасавшим людей и поплатившимся жизнью).
С тех пор на свободе никто его больше не видел.
«Я наполовину Валленберг и наполовину еврей, я не пропаду», - с улыбкой говорил о себе дипломат, имея в виду, что по отцу он происходил из прославленного аристократического рода Валленбергов, а по матери имел довольно отдаленные еврейские корни. До войны Раулю довелось некоторое время учиться в Хайфе, где, общаясь с евреями, он немало узнал об антисемитизме и погромах. С тех пор Валленберг относился к евреям с симпатией и участием. Ему нравилось в шутку называть себя одним из них, хотя оснований для этого было явно недостаточно.
Мог ли он тогда представить, что его насмешливое обещание "я не пропаду" однажды будет подвергнуто самому суровому испытанию?
Как бы то ни было, при всех стараниях сталинских мастеров заплечных дел, ни сломить, ни принудить шведа к сотрудничеству не удалось. Тот же Абакумов, докладывая Сталину, что дело Валленберга не продвигается, получил в ответ туманное указание: "Держите его пока, он может пригодиться".
Вот и держали.
После интенсивных допросов перевели арестанта с Лубянки в тюрьму Лефортово, где он больше года просидел без единого допроса, будто ожидая чего-то. Но в 47-м его вновь перевели во внутреннюю тюрьму МГБ.
Развязка была близка.
Когда на карте мира появился Израиль, заключенный №7 стал для советского руководства обузой. Если бы выяснилось, что гэбэшники держат у себя спасителя тысяч евреев, о добрых отношениях с Израилем можно будет забыть. А Сталин поначалу всерьез рассчитывал сделать новое еврейское государство своим верным союзником на Ближнем Востоке.
Отпустить Валленберга - тоже неприемлемый вариант. Тогда не только факт его содержания под стражей, но и все подробности допросов, липовых обвинений и попыток вербовки непременно станут достоянием мировой общественности. Западная пресса просто с ума сойдет от счастья.
Более того, факт шпионажа доказать не удалось, как и принудить шведа сотрудничать. Так что вышел бы не только скандал, но и позор для МГБ, признание собственной некомпетентности, репутационный урон главной спецслужбы страны.
Стало быть, выход оставался один, беспроигрышный. Нет человека - нет проблемы.
17 июля 1947 года на свет появляется вот этот документ (фамилия заключенного написана через одну "л" - то ли по безграмотности, то ли в знак пренебрежения):
"Известный Вам заключенный Валенберг сегодня ночью в камере внезапно скончался предположительно вследствие наступившего инфаркта миокарда", - говорится в рапорте.
Ниже очень красноречивая приписка той же рукой:
"Приказано кремировать без вскрытия".
С чего бы это? Почему не подтвердить предположение об инфаркте? Было, что скрывать?
Видимо, да, поскольку практически все документы, касающиеся дела Валленберга, уничтожены. Не исключено, что в закрытом архиве ФСБ что-то еще хранится, но даже по истечении 75-летнего срока, когда дела должны быть рассекречены, нет никаких бумаг, проливающих свет на тайну смерти будапештского мессии.
По признанию генерала Павла Судоплатова, Валленберга незадолго до "инфаркта" поместили в секретную токсикологическую "Лабораторию Х", после чего у пациента, как это порой случается в российских тюрьмах, внезапно оторвался тромб... Вчера был здоров, ни на какие недомогания не жаловался, а сегодня - пожалуйте в крематорий без вскрытия.
Впрочем, о том, сделали ли шведу смертельную инъекцию, можно лишь догадываться, располагая воспоминаниями Судоплатова и единственным рукописным рапортом, поданным даже не на бланке, а на обычном листе бумаги, и никем не завизированном.
Однако все тот же Лев Безыменский не поленился поговорить с бывшим главой КГБ Владимиром Крючковым, которому приписывается фраза "Да расстреляли мы его, слишком много знал". В беседе с историком Крючков (который, впрочем, не был непосредственным участником событий) подтвердил факт ликвидации неудобного заключенного, хотя оговорился, что человек он был замечательный и его устранение стало роковой ошибкой.
Версии о расстреле придерживались и другие источники. Так что не исключено, что история с инфарктом - всего лишь удобная форма для сообщения родственникам и шведскому МИДу.
Но в сухом остатке так ли уж важно, каким именно способом расправились со шведом? Факт есть факт: советские спецслужбы убили человека, не причинившего никакого вреда, а напротив, вошедшего в историю как спаситель десятков тысяч невинных людей, обреченных на смерть.
Возможно, такова участь мессии - спасая других, ты неизбежно заканчиваешь распятием.
В 45-м в Будапеште агентам СМЕРШа не пришлось искать Валленберга, он пришел к советским военным сам. Решил представиться, сообщить, что он представитель нейтральной страны, дипломат. Это разумно, поскольку в горячке войны могут не разобраться, кто ты есть, а так все должно быть цивилизованно.
Некоторые историки делают вывод, что швед был не только шпионом, но и двойным агентом, работая и на американцев, и на Москву. Потому он якобы и пришел сам, ведь советские военные были представителями его начальства. Однако эта версия точно так же недоказуема, как и в целом любое отношение Валленберга к шпионскому ремеслу. Все основано лишь на догадках и предположениях.
Кто-то, возможно, продолжая библейскую метафору, увидит в добровольной сдаче Рауля явный символизм. Так и должен поступить мессия, сознательно принося себя в жертву. Но, честно говоря, все указывает на то, что Валленберг не понимал, какое ничтожное значение его дипломатический иммунитет имеет в подлинно азиатской системе ценностей Советского Союза.
Так или иначе, сегодня мы вспоминаем о молодом шведе не только как о герое, но и как о мученике.
В 1963 году в Израиле Валленбергу присвоено звание Праведника народов мира. Его именем называют улицы и школы, памятники ему стоят в Будапеште, Лондоне, Тель-Авиве, Стокгольме, Братиславе.
В Москве в районе Яузских ворот тоже поставили памятник, но очень странный, будто карикатурный.
Тут, впрочем, есть своя логика. Убиваем человека безо всяких серьезных оснований, а затем спустя полвека реабилитируем (что, кстати, странно, его ведь даже не судили и ни в чем официально не обвиняли).
Ставим ему памятник, но такой, что без чтения имени на табличке не опознают даже родственники. Формальности соблюдены, ответственных нет, всё культурненько. Ни российское правительство, ни прокуратура так и не назвали советский режим и его спецслужбы преступными, так и не обнародовали все обстоятельства той гнусной расправы. Потому что времена меняются, названия тоже, а всемогущая госбезопасность остается все той же, только еще более могущественной конторой.
А учитывая нынешнюю политику России, не удивлюсь, если памятник Валленбергу и вовсе снесут. По-тихому, без лишнего шума. Если есть хоть малейшее основание считать человека шпионом, именно этот выбор и сделают наследники КГБ. И никакой ореол мученика и спасителя этому не помешает.
*Комментарии приветствуются, но если не можете быть корректными, лучше ничего не пишите. Удалю и заблокирую.
**Если эта статья показалась вам важной и интересной, публикуйте ссылку на нее в соцсетях, советуйте знакомым, правда нуждается в распространении.