Когда Иван был маленьким и жил в школьной квартире, он часто слышал, как за тонкой дощатой загородкой сосед дядя Вася, муж школьной учительницы, бывший фронтовик, включал свой новый радиоприёмник «Родина» и ловил разные радиостанции. Обычно сначала слышалось громкое «Говорит Москва!», потом раздавалось какое-то бульканье, и словно из-под земли слышался качающийся приглушённый звук: Говорит «Голос Америки»! Что вещал «Голос», через стенку было не разобрать. После некоторого времени наступала тишина и потом дядя Вася начинал возмущаться: «Глушат, сволочи! И без того ясно, что не так мы живём. Не так!». Затем было слышно, как дядя Вася принимал на плечо очередную фронтовую и громко крякал. Становилось тихо, но ненадолго. Наступала музыкальная часть вечера, которая особенно нравилась маленькому Ване. Дядя Вася брал гармошку и играл «Сербиянку»: «Сербиянка рыжая, четыре поля выжала. Пятое не выжала, потому что рыжая!» Маленький Ваня однажды спросил отца: «Кто такая сербиянка?». Отец улыбнулся и сказал:
- А ты поди, спроси!
Ваня отправился к дяде Васе и спросил:
- Дядь, Вась. А кто такая сербиянка?
- Ну, это девушка такая из Сербии. У них там все…
- А почему она пятое поле не выжала?..
- Так в песне же ясно сказано – «потому что рыжая»!
-А что такое пятое поле?
- Это то поле, которое она, наверное, не собиралась жать…
Прошло много лет. Ваня стал Иваном. И только тогда, когда началась эпоха приватизации методом ваучеризации, он понял, наконец, что пятое поле - это то, что не успела ещё выжать рыжая колонна прозападных предпринимателей. Это - РУССКАЯ ДУША.
«Поле, русское поле…
Светит луна или падает снег, —
Счастьем и болью вместе с тобою.
Нет, не забыть тебя сердцем вовек.
Русское поле, русское поле…
Сколько дорог прошагать мне пришлось!
Ты моя юность, ты моя воля —
То, что сбылось, то, что в жизни сбылось.
Не сравнятся с тобой ни леса, ни моря.
Ты со мной, мое поле,
Студит ветер висок.
Здесь Отчизна моя, и скажу, не тая:
— Здравствуй, русское поле,
Я твой тонкий колосок.
……………………………»
ПРИМЕЧАНИЕ: Эту песню для русского человека написал Ян Френкель на стихи Инны Гофф.