В 130 километрах южнее Улан-Удэ стоит большое село Новоселенгинск (2 тыс. жителей) - очень странное место! Его присёлки простираются вокруг на километры, и главной их достопримечательностью любоваться можно только издалека. Три сотни лет назад это был город с населением вдвое больше нынешнего, а в составе России его удержал гетман Левобережной Укpaины.
В не столь давние века, когда тут находилась английская колония, градообразующим предприятием города был декабрист, а его сын владел островом на Дальнем Востоке. Теперь - лишь пустыри да приземистые избы...
В приземистом пейзаже господствует неказистый Вознесенский храм (1888-97), а советская водонапорка упорно кажется его колокольней:
За храмом - и исторический центр, границы которого обводит белая ограда. В правой части - парная стела мемориала Победы и сельский ДК 1960-х годов, ну а всё остальное... Тут не обойтись без многобукафф.
Поколение за поколением русские землепроходцы рвались "встречь Солнцу" сквозь дебри тайги и мороз. В 1642 казаки с верховий Лены перебрались через горы на Байкал, а в 1648 поставили Баргузинский острог за морем. Там и служил енисейский казак Гаврила Ловцов - заурядный в общем десятник, которого Ухэр-нойон, дух байкальских ветров, выбрал изменить жизнь огромного края.
Точнее говоря, обходя берега Славного моря, Ловцов с отрядом укрылся от шторма в тихих заводях, и с удивлением обнаружил, что их образует большая река. В 1664-65 Ловцов вернулся на неё с отрядом из 85 человек, и из поставленных им караулов выросли Ильинский острог в Кударинский степи (позже заменённый неприступным Троицким Селенгинским монастырём), Верхнеудинск (позже разросшийся до стольного Улан-Удэ) и наконец Селенгинск в 8 верстах ниже крайней точки пути - устья Чикоя. Ловцов - парадоксальная фигура: по своему вкладу в освоении Сибири достойный Афанасия Пашкова (основал Нерчинск) или Петра Бекетова (основал Якутск), Гаврила оказался забыт и даже о родине его история сведений не сохранила.
Хотя он пробил первое русское окно на восток: уже в 1665 году мимо Селенгинского острога спустилось в Россию посольство сэцэн-хана (правителя Восточной Халхи) Бабы, а в 1668 поднялось 2-е в истории России посольство Ивана Перфильева в Пекин через ставку монгольского хана. Как и следующее, известное из школьных учебников посольство Николая Спафария, в 1674 году заставшее тут уже три десятка изб с двумя сотнями жителей.
В 1681 году острог стал центром Селенгинского воеводства, а в 1685 его окружила стена высотой в 5,5 метров: на русско-китайской границе впервые запахло войной. Собственно, границы и не было: от Байкала до Охотского моря к югу от Станового хребта протянулась как бы не самая обширная в истории человечества спорная территория. Россия успела закрепиться в Забайкалье и даже найти там столь позарез необходимые серебро-свинцовые рудники, и всё активнее проникала на Амур, то есть - на порог Маньчжурии.
Главной битвой той странной войны, на протяжении которой Москва и Пекин постоянно обменивались посольствами, стали в 1684-86 годах две обороны Албазина. Но оставив крепость, казаки уходили в Нерчинск, а вот на него, с учётом перехода на сторону России 40 родов воинственных конных эвенков, Цинские военачальники не решались идти.
Зато на их сторону перешёл измученный джунгарскими набегами правитель Средней Монголии, тушэту-хан Чихуньдордж. В Пекине быстро смекнули, куда употребить нового союзника: если Даурию не взять в лоб, почему бы её не отрезать? И ещё до официального принятия подданства тушэту-хан двинул свою орду вдоль Селенги на север.
И друг Петра I, посол Фёдор Головин, блокированный в остроге, уже поддался панике, как вдруг на крыльцо острожной избушки вышел седой малоросский казак, закурил трубку, оправил вусы (хотя всё ж вероятнее, что к тому времени у него была окладистая русская борода) да спокойно сказал "Я разумею, шо с цеми хадами робить!".
То был Демьян Многогрешный из Коропа, что под Новгородом-Северским, по рождению то ли мелкий шляхтич Игнатович, то ли и вовсе простолюдин. За какие грехи нажил он своё прозвище - история умалчивает, но сам Демьян никогда так себя не называл. Заняв высокие места в запорожской старшине, он был одним из противников Богдана Хмельницкого и Переяславской Рады, и с окончанием русско-польской войны в 1667 году оказался одним из лидеров антимосковского восстания левобережного гетмана Ивана Брюховецкого.
А в 1668 и сам получил этот титул из рук правобережного коллеги Петра Дорошенко. Тот, однако, видел Укpaину вассалом Турции, а мания своей непогрешимости пришла к её жителям лишь спустя века: трезво оценив геополитический расклад и соотношение сил, Многогрешный присягнул России в Глухове, но всё же выбил Глуховские статьи об автономии Левобережной Укpaины. В 1672 году в Батурине гетман Иван Самойлович обвинили его в тайном союзе с Турцией, низложенный гетман отправился в кандалах в Сибирь.
10 лет Демьян Игнатович провёл в тюрьме Иркутска, за 2 года на воле дослужился до "боярского сына", а как о том прослышал Самойлович - Многогрешного упекли за Байкал: теперь он считается первым ссыльным в Бурятии. Лишь в 1687 году, когда сам Самойлович был обвинён в саботаже похода на Крым, Демьян получил свободу, но уехать с Селенги уже не успел: с известием о последнем нашествии монголов рука гетмана вспомнила, как саблю держать.
Под его началом гарнизон из 294 человек при 2 пищалях и 6 мушкетах продержалась 13 недель, а дальше тушэту-хан осознал неприятную вещь: под его воинами тут горит земля - не затем оставили родину атаганы с цонголами, чтобы вновь покориться дому Цин! Со стороны Иркутска шло подкрепление, и вот в марте 1688 году украинский гетман и монгольский хан сошлись в бою на показанном в прошлой части перевале. Теперь он известен как перевал Убиенных - враг был разбит, но и защитники понесли немалые потери.
На соседней горе в 1998 году появился памятный крест, а у развилке дорог в пади Убиенных в 2016 году на частные средства поставили памятник Демьяну Многогрешному. Впрочем, совсем небольшой - с маршрутки я его не приметил, а в 2023-м, говорят, стелу и вовсе покурочил какой-то боевой бурят.
Тем временем в Нерчинске шли долгие тяжёлые переговоры при посредничестве французских иезуитов. Их итогом стал Нерчинский договор 1689 года - шедевр дипломатического искусства, который и спустя века обе стороны считают своим успехом. По факту, конечно, то был успех России - Амур она всё же взяла спустя полтора века, а на Даурию не претендовал больше никто и никогда.
Граница в нынешних Бурятии и Забайкальском крае, закреплённая в 1727 году Кяхтинским договором - самая стабильная в истории России: ни на йоту не меняется вот уже триста лет! Чхуньдордж присягнул Цин на всемонгольском курултае и правил ещё долго, Демьян Многогрешный служил в остроге приказчиком, а в последние два года жизни (1701-03) ушёл в Троице-Селенгинский монастырь.
Который с тех же 1680-х годов владел стратегическим предприятием - Селенгинским сользаводом близ нынешнего Гусиноозёрска. Снабжавший "белым золотом" по-Забайкалья, в 1719 он отошёл Селенгинскому комендантству, как переименовали воеводство на петровский манер. В 1762 границу (прежде доступную лишь казенным караванам раз в 3 года) открыли для купечества, и пожалуй, эту дату можно считать днём рождения Великого Чайного пути. Чай в характерных брикетах составлял до 95% импорта из Китая, а вдоль Селенги проходило до 60% всей торговли двух огромных стран.
То десятилетие стало расцветом Селенгинска: по населению (около 4 тыс. человек) он был сопоставим с Иркутском и существенно превосходил Нерчинск, а в его подчинении оставались купеческие Верхнеудинск и Троицкосавск (Кяхта). Открытая в 1765 году Селенгинская гарнизонная школа стала первым специальным учебным заведением Забайкалья, а среди её выпускников 1777 года был востоковед Александр Игумнов. Даже ссылали в Селенгинск не кого попало: в 1727-30 тут жил "арап Петра Великого" Абрам Ганнибал, а в 1744-63 - обвинённая в заговоре против императрицы Наталья Лопухина, похоронившая в Сибири мужа и сына, но перед смертью успевшая вернуться в Петербург.
И в общем окрестная степь спокойно вместила бы областной центр, но ликвидация административных функций в 1775-99 годах выбила из под Селенгинска почву, словно паводок реки: вдруг стало ясно, что город между Кяхтой и Верхнеудинском не нужен толком никому. Чуть дольше продержалась другая роль - военная: в 1796 году несколько сибирских частей были сведены в 41-й Селенгинский пехотный полк.
Триумфальную арку в его честь поставили в 2016 году за калиткой белой ограды. Пара пушек на переднем плане, у аллеи к мемориалу Победы, напоминают об участии селенгинцев в войне с Наполеоном, на которой они дошли до Парижа, но особенно отличились в битве при Островно под Витебском ещё когда враг наступал. Ещё селенгинцы обороняли Севастополь (где даже Селенгинская улица есть), участвовали в Первой Мировой... но к забайкальскому городу всё это имело отношение крайне условное: ещё в 1811 полк, вряд ли вспомнив про Демьяна Многогрешного, передислоцировался в Kиeв.
Ну а сюда война и второй раз пришла из Монголии: забайкальский казак и остзейский барон Роман Унгерн-фон-Штернберг, поднакопив сил в Урге, в июле 1921 года лихо ворвался в Советскую Россию возрождать империю Чингисхана. Обойдя Кяхту, он занял Новоселенгинск, разбил красных у Тамчинского дацана, а затем, столкнувшись ближе к Верхнеудинску с набравшейся опыта, выработавшей дисциплину и оснащённой броневиками Красной Армией откатился назад и вскоре был сдан заговорщиками. О жертвах тех боёв напоминает белый обелиск... впрочем, вернёмся пока в 19 столетие:
В 1822 году Селенгинск стал заштатным городом, и вообще не ждало его уже ничего, кроме тихого забвения. Вдобавок, как и многие сибирские остроги, он был основан там, где удобно обороняться, но не жить: узкий карниз у сопок ниже устья Чикоя регулярно страдал от наводнений, порой смывавших целые кварталы в Селенгу. Если что тут и строилось - то лишь за рекой, и в 1840 году власти приняли решение перенести на другой берег сам город.
Так на карте появился Новоселенгинск, официально учреждённый в 1844 году, а ещё два года спустя получивший на герб Феникса. Хотя с учётом предыстории это какая-то другая птица, восстающая не из пепла, а из под тёмной воды.
Или - не восстающая: по сути Новоселенгинск так и остался селом в 700 жителей. Учреждение в 1872 Селенгинского округа (с 1901 - уезда) не сильно помогло: хотя он занимал всё левобережье, включая Кударинскую степь, в начале ХХ века с 1 тысячей жителей (20% - буряты) Селенгинск оставался наименьшим городом не только всей Забайкальской области, но и своего же уезда.
Ведь там был заштатный город Мысовск (ныне Бабушкин) на Транссибе и несколько сёл покрупнее, как например Кабанск - важный центр еврейской ссылки. Большевики вспомнили про Новоселенгинск лишь в 1925 и, разжаловав в село, просто признали очевидное. Чёрное заколоченное здание на площади - не что иное, как управа конца 19 века:
И тем удивительнее в таком окружении смотрится дом Старцевых, похожий на возведённый по памяти ампирный дворец какой-нибудь подмосковной усадьбы.
Именно этим он в общем-то и является: в 1840-х годах, с переездом города, особняк для его богатейшего купца спроектировал декабрист Николай Бестужев. Памятник ему стоит во дворе с 1975 года, когда здание занял музей.
Бестужевское наследие, впрочем, тема для отдельной статьи (ссылка в конце материала!), но наследием декабристов музей не исчерпывается. Его этнографический отдел с костюмами местных бурят (или скорее монголов) и маской буддийской мистерии Цам.
А вот комната на самом верху - вполне официальная Крестовоздвиженская часовня, где перед большим деревянным крестом проходят иногда богослужения:
Как и подобает святыне, крест был обретён (найден в приречном песке) в 1770-е годы, но у него есть тыльная сторона, в музее представленная фотографией. Рискну предположить, что таинственный Диятьев - это Демьян Многогрешный:
Наконец, ещё одно свойство этого музея - в нём работают замечательные люди. Нам без доплаты провели экскурсию, а когда я посетовал, что для поездок по округе у нас нет машины, директорша после недолгий раздумий позвонила ночному сторожу Георгию и предложила за умеренную плату покатать гостей до начала смены, то есть в его нерабочее время. Пока он собирался да готовил машину - мы вышли за ограду да чуть прогулялись по селу:
На проходящей через Триумфальную арку улице Ленина (примерно там, откуда снят кадр выше) есть дом Хамбо-ламы Гомбоева, куда захаживали Бестужевы - правда, его облик с густой резьбой определённо моложе.
Теоретически, тут есть избы из Старого Селенгинска, перевезенных через реку. Но по адресу той, что была у меня в списке, нашёлся лишь пустырь. Большая часть Новоселенгинска - невзрачна и удручающе бедна, и за пределами белой ограды мне запомнился разве что огромный амбар за собором.
Но село, даже с музеем - это лишь половина Старо-Нового Селенгинска. У околицы сопку над рекой венчает крест в память о строителях острога (2015)... а мог бы стоять хоть трижды абстрактный, но именной памятник Гавриле Ловцову:
С обратной стороны это больше похожие на пагоду Кьиктийо, если бы колонизаторы крестили Мьянму:
За сопкой с крестом лежит Пристань - маленький дальний выселок, куда в советское время причаливали скоростные суда из Улан-Удэ и баржи до Красного Чикоя:
Предки его обитателей первыми перебрались на левый берег и жили погрузкой-разгрузкой судов с более высокой осадкой, уходивших вниз по Селенгу к Байкалу. Старогородскими мешочниками жителей Пристани называют и ныне, а сами они вот уже как полтора века держатся от остального села особняком:
От пристани хорошо видна скала Англичанка (откуда такое название - ссылка в конце статьи!)
Крест на её вершине стоит не просто так - под ним обустроена смотровая площадка:
Выше по течению раскинулся Новоселенгинск:
Напротив, за Конным и Перевозным островами и Старогородской протокой - то, что осталось от Старого Селенгинска:
Ниже открывается вид величественный и умиротворённый в своём безлюдии:
Луга полны коров:
Прогуливающихся по древнему керексуру - так называют курганы в характерных булыжных кольцах, наследие "культуры плиточных могил":
Англичанка отделяет от Новоселенгинска Посадскую долину, где по разные стороны невысоких гряд когда-то лежали Верхняя (она же Пристань), Средняя и Нижняя деревни. Они успели разрастись ещё до переезда города на левый берег, и на пике в конце 19 века их общее население вместе в Новоселегинском доходило до 4 тыс. жителей. Среди которых, судя по одинокому субургану, было немало бурят:
Теперь здесь 3 километра почти непрерывного культурного слоя, находками которого изобилует музей:
Взгляд назад, на Англичанку:
И скалу Пирамиду в устье Чикоя, долина которого скрывает немало своих красот от старого сользавода и казачьего курорта на Киранском озере до древних петроглифов в пещере Городового Утёса:
Завершает Посадскую долину кладбище в 5 километрах от Новоселенгинска:
Ну как кладбище... советский мемориал (1975) с аутентичными могилами Николая Бестужева (1855), Константина Торсона (1851) и их родни под обелисками литья Петровского завода:
Я бы сказал - не шедевр:
Ну а константой Посадской долины остаётся Старый Селенгинск:
Добраться туда - задача нетривиальная: нужно переехать Селенгу по мосту, пересечь Чикой на пароме, а дальше одолеть ещё 9 километров под горами либо на внедорожнике (причём - не каждом!), либо пешком.
С дрона его фотографируют явно чаще, чем с земли. Зимой проще - для прогулок по воде "ведь есть средство одно и оно называется лёд"...
А у меня, честно сказать, и желания пересечь Селенгу возникло: видеть красоты и не иметь возможности к ним подойти - в этом есть что-то астрономическое. Свет звезды Селенгинска, шедший до нас 180 лет:
Центр заречья-завременья - собор Спаса Нерукотворного (1784-89), скорость возведения которого напоминает сколь богат тогда был город. В 1915-м в нём пытались устроить монастырь, но уже к 1920 он сдулся до скита, а в 1929 в храме прошла последняя служба. Теперь чаще людей туда ходят коровы...
Рядом - Крестовоздвиженская часовня (1856), из которой и попал в музей Гетманский крест. Расписывал её, возможно, Михаил Бестужев, но фрески там вряд ли могли уцелеть.
Третье сооружение - обелиск над могилой Варфоломея Якоби (1769), удивительно старое надгробие по меркам всей России, не говоря уж про Сибирь. Выходец из Польши, Варфоломей Валентинович воевал за Россию в Дагестане, в Померании, на Балканах, а в 1740 вышел на покой селенгинским комендантом - раз в 3 года приглядывать за казенными караванами.
Раньше была ещё одна, деревянная часовня на кладбище, по одним данным 18 века, по другим - 1870-х годов. Теперь она стоит в "скансене" Верхней Берёзовки:
Напоследок - вид цветущей степи у просёлочной дороги по пути к Тамчинскому дацану:
См. также:
Музей Новоселенгинска, судьба декабриста и суть сибирской ссылки.
Скала Англичанка и английская колония в Сибири.