Горящие немецкие танки на полях Украины, мёртвые нацисты, погибшие наши, бойцы разных возрастов и не киношная, настоящая война. Бои, нехватка сна, недоедание, пот, очень редкие слёзы, ругань и много крови, усталость, резь сгоревшего пороха, чад спалённых домов, вонь человеческого мяса с раскалённым металлом каркасов машин.
- На поле танки грохотали…
Хорошие книги не имеют возраста и временных границ, непонятные моменты чаще всего условны и легко становятся намного яснее. Виктор Курочкин прошёл свою часть страшной бойни командиром САУ и о них же, самоходках с самоходчиками, написал одну из лучших книг про Великую Отечественную, настоящую, полную живых людей, а не штампованно-картонного пафоса.
- Солдаты шли в последний бой…
Последний бой определение странное. Оно кажется верным и даже чуть, совсем слегка и с неуловимой надеждой, радостным. Он же последний, этот бой, конечный, за ним завершится это вот всё, со смертями, визгом пуль и осколков, грохотом разрывов, гибелью взявшего у тебя бычок на покурить, он ставит точку, этот бой, точка, баста и ша. Ага.
Последний сталинградский штурм комбата Синцова из «Живые и мёртвые» стоил ему почти оторванной правой кисти, инвалидности и многого, ставшего недоступным.
Последний бой Саши Малешкина закончился представлением к Звезде Героя. Последний, бывший первым и единственным. Режиссёр фильма, возможно с подачи самого Курочкина, подарил Малешкину жизнь, разменяв его на сержанта Домешека, спасшего пехотинца из танкового десанта и лёгшего в землю не зная о такой крохотной и такой важной победе, складывающейся кусочками мозаики, вылившейся в парад на Красной площади следующим летом.
- А молодого командира несли с пробитой головой…
Тех командиров несли, искали и собирали очень, чересчур очень, много. Мальчишки, не успевшие узнать жизни, воспитанные отцами, помнившими ещё «За веру, царя и Отечество», отцами, штурмовавшими Перекоп, гнавших врагов от Крыма до Волочаевки, шли и становились командирами. И не возвращались к матерям, братьям, сёстрам и остальным. Часто вместе с ними уходили навсегда и их отцы.
Война дело молодых и лекарство против морщин – типа красиво и глубокомысленно звучащие глупые слова юноши, армию и уж тем более войну не нюхавшего. Его дело Камчатка, откуда ему знать о даже не взрослении, а о старении на войне?
- По танку вдарила болванка…
«На войне как на войне» моей полки тонкая, в ней 110 стандартных книжно-советских страниц, 6,52 печатных листа, набранных средним шрифтом. «На войне как на войне» не измеришь авторскими знаками или метрами киноплёнки, её вес в ином.
Война, штука сложная и злая, складывается из тысяч мелочей, и по ним воевавшие понимают таких же, узнают, даже если между ними лежит не один десяток лет.
Холод, сырость, кубометры вырытой земли, сгоревшая пустая каша, порванная и грубо зашитая засаленно-задубевшая форма, неуставной вшивник под ней, размен нужными ништяками, вроде сиги на эфки, между танкистами-мазутой и махрой-пехотой, грубо сделанные сувениры на память, от жиги из патрона до сине-выцветшей детско-задорной татуировки. Война, как и люди на ней, всегда остаётся собой, меняются территории со временем.
- Прощай, родимый экипаж…
Повесть Курочкина рассказывает о нескольких днях жизни пацана с лейтенантскими погонами. О его экипаже из опытных и из-за того чутка нагловатых Домешека, Щербака и Бянкина, относящихся к Сане Малешкину не как старшие к младшему, а как и должно к командиру – с уважением, от крохотного до огромного, ведь в смешно-ушастом нескладном Малешкине прячется немалый стержень, гнущийся, но не ломающийся.
Байки, быт, жизнь на злой, нечестной, грязной и навсегда не отпускающей заразе-войне, вот главное этой книги. И мимолётные упоминания о погибших второстепенных героях всего лишь эхо случившегося, случающегося сейчас и обязательно ожидающего в будущем куска жизни, постоянно вырываемого у не желающего жить мирно человечества.
- И залпы башенных орудий в последний путь проводят нас…
2 ТТ и 2 ППШ чёрно-белой ленты проводили Мишку Домешека, неунывающего и ни перед чем не сдающегося. А как проводили Малешкина, нелепо погибшего от осколка случайного снаряда за три абзаца до конца повести, Курочкин не написал.
Да и какая разница?
Главное тут другое – хорошие книги пробирают вне зависимости от времени, когда были написаны. И пусть нас разделяет полтыщи лет, век или чуть больше полтинника – без разницы.
Горящие немецкие танки на Украине.
Горящие наши танкисты.
На войне, снова и снова, как на войне.