Казахская молодежь рвется в вузы, а неказахская идет в рабочие профессии

В то время как казахская молодёжь в большинстве своём стремится попасть в университеты, юная поросль, представляющая национальные меньшинства нашей страны, куда чаще выбирает обучение в системе технического и профессионального образования (ТиПО). Последняя объединяет прежние городские и сельские ПТУ, техникумы, педагогические и медицинские училища, её задача – готовить рабочие кадры, а также специалистов среднего звена.

Большая разница

Общее количество студентов высших учебных заведений, с одной стороны, и учащихся средних специальных (колледжей), с другой, в Казахстане вполне сопоставимо: в 2022/23 учебном году, по данным Бюро национальной статистики, первых насчитывалось 572,2 тысячи, а вторых – 525,9 тысячи. При этом если в вузах обучались 500,5 тысячи юношей и девушек, принадлежащих к самому крупному и государствообразующему этносу, то в системе ТиПО таких было на треть меньше – 377,7 тысячи.

А теперь посмотрим на другие этнические группы, входящие в топ-10 наиболее многочисленных в нашей стране. Начнём с русских. В казахстанских университетах и институтах их количество в прошлом учебном году составило 30,6 тысячи, тогда как в колледжах – 79,9 тысячи, или в два с половиной раза больше. Аналогичная ситуация и с украинцами – 2,8 и 6,9 тысячи соответственно. У немцев разница ещё более внушительная (трёхкратная) – 2,2 и 6,8 тысячи.

Соотношение в пользу среднего специального образования характерно не только для представителей этносов, которые принято называть европейскими, но и для тюркоязычных народов нашей страны, за исключением казахов. В частности, среди молодых узбеков тех, кто обучается в вузах, почти в полтора раза меньше, чем осваивающих будущие профессии в учреждениях ТиПО (13,7 и 20,1 тысячи), уйгуров – в два с половиной (3,8 и 9,5 тысячи), татар – в 1,8, азербайджанцев – в 2,2, турок – в 1,9 раза.

Помимо казахов, есть только ещё одна этническая группа из числа входящих в десятку самых крупных, где студенты вузов количественно преобладают над учащимися колледжей. Это корейцы. Впрочем, в их случае разница невелика – 2,3 против 1,9 тысячи. К слову, в позднем СССР корейцы по такому показателю, как число обучающихся в высших учебных заведениях в расчёте на каждые 10.000 человек населения, занимали второе место среди всех народов, живших в той огромной стране, после евреев. А на третье в середине 1980-х поднялись казахи с показателем 232 (для сравнения: у русских он составлял 203, а в целом по Союзу – 188).

Соотношение количества студентов вузов и учащихся колледжей в разрезе наиболее крупных этнических групп Казахстана в процентах (данные за 2022/23 учебный год)

Казахи – 57,0 % и 43,0%
Русские – 27,7% и 72,3%
Узбеки – 40,1% и 59,9%
Уйгуры – 28,8% и 71,2%
Украинцы – 28,5% и 71,5%
Немцы – 24,6% и 75,4%
Татары – 35,2% и 64,8%
Азербайджанцы – 31,1% и 68,9%
Корейцы – 54,5% и 45,5%
Турки – 34,5% и 65,5%

Главное – статус?

В СССР с его жёсткой плановой экономикой приём в вузы строго регламентировался: ежегодно им выделялось определённое количество мест с разбивкой по специальностям, и за эти рамки выходить было нельзя. В университеты и институты могли поступить лишь от четверти до трети выпускников школ, причём далеко не всем это удавалось с первого раза. А потому высшее образование считалось престижным, оно означало обретение более высокого социального статуса относительно остальных, возможность добиться жизненного успеха. И казахи продемонстрировали большее, чем у многих других этносов, стремление и готовность получить его.

Сейчас совершенно иные времена. В отечественные вузы зачисляют в том числе тех, кто еле-еле, на «тройки», окончил школы, причём они поступают даже на бюджетные места в рамках госзаказа (на целый ряд инженерных, аграрных, некоторых других специальностей, где для получения гранта достаточно набрать минимальный пороговый балл – 50 из 140 возможных) и уже тем более на платные отделения.

Поскольку высшее образование в современном Казахстане стало, по сути, массовым, диплом о его наличии сегодня не даёт обладающему им молодому человеку особых преимущество с точки зрения социального статуса. А кризис перепроизводства людей с «корочками», причём часто не подкреплёнными соответствующим уровнем знаний и навыков, привёл к значительному превышению предложения над спросом на них и соответственно к серьёзным проблемам с трудоустройством по специальности.

Однако родители-казахи – конечно, не все, но очень многие – продолжают считать вузовские дипломы чуть ли не единственным пропуском в успешную жизнь и ориентируют на это своих детей, пусть даже те не проявляют особых способностей к получению высшего образования. А успех в их понимании – это стать начальником, иметь доступ к ресурсам (прежде всего, к государственным) и власть над другими.

Кроме того, для нас, казахов, важно, чтобы, когда мы женим сыновей или выдаём замуж дочерей, можно было козырнуть перед сватами и другими новыми родственниками наличием у них высшего образования (к слову, за невесту, окончившую университет, во многих регионах РК дают больший калым, чем за ту, которая окончила колледж).

В таком подходе стремление к той самой «статусности» явно преобладает над здоровым прагматизмом, над реальной заботой о будущем тех, кого мы родили и вырастили. А вот представители многих других этнических групп демонстрируют именно прагматичный, рациональный подход.

Какой вариант лучше?

Если в вузах на грантовой основе сегодня обучаются чуть больше трети от общего количества студенческого контингента, то в колледжах – свыше 60 процентов учащихся. То есть, в системе ТиПО возможность бесплатно, за счёт государства получить профессию почти вдвое выше, чем в системе высшего образования. Но главное заключается в другом.

Допустим, подросток, мягко говоря, неважно учится в школе. И после 9-го класса перед ним встаёт выбор – либо перейти в 10-й, а затем в 11-й, где учебная программа ещё сложнее, либо пойти в колледж. В первом случае он ещё два года будет мучить себя, родителей и учителей, потом, возможно, преодолеет на ЕНТ пороговый уровень (сейчас для этого ежегодно предоставляются аж пять попыток) и будет зачислен в университет, чтобы окончить его, при самом благоприятном раскладе, в 21-летнем возрасте с туманными перспективами трудоустройства по полученной специальности. А во втором случае этот же подросток уже в 17 лет завершит своё обучение в колледже, обретёт профессию, начнёт зарабатывать на жизнь. И к 21 году он будет твёрдо стоять на ногах, имея квалификацию, практические навыки и первоначальные накопления, например, на квартиру или на открытие небольшого собственного бизнеса.

Так вот, судя по тем цифрам, которые даёт официальная статистика, большинство казахских юношей и девушек выбирают первый вариант, а большинство представителей национальных меньшинств – второй. Последние в гораздо меньшей степени озабочены «статусностью» (к тому же им гораздо сложнее, чем представителям титульного этноса, пробиться в органы власти, в правоохранительные структуры). Они не стремятся стать непременно «белыми воротничками», о чём мечтает значительная часть казахской молодёжи, их вполне устраивают «синие».

Тем более что, освоив рабочую специальность, сегодня можно зарабатывать намного больше, чем выпускники вузов. За мастерами высокого класса – авторемонтниками, парикмахерами, кафельщиками, мебельщиками и другими – потенциальные клиенты стоят в очередях, готовы платить им большие деньги.

Так кто в итоге оказывается в выигрыше?

https://spik.kz/1787-kazahskaja-molodezh-rvetsja-v-vuzy-a-nekazahskaja-idet-v-rabochie-professii.html