«Когда мать приводит к вам ребенка, вы имеете дело с системой “мать, младенец, отец”: именно этой системе необходимо помогать», — писал Серж Лебовиси. Сегодня в рубрике «Практика» расскажем клинический случай из опыта этого французского психиатра и психоаналитика, ведущего специалиста в области детского психоанализа. Поводом к терапевтическим консультациям малышки Жаклин и ее матери стала тяжелая анорексия девочки.
До рождения*
«Жаклин было 12 недель, когда ее срочно направили ко мне в связи с тяжелой анорексией», — рассказывал психоаналитик на франко-русском коллоквиуме по психоанализу, который проходил в Москве в конце 1990-х.
Из истории этой семьи известно, что мать ребенка была старшей из шести дочерей. Она постоянно подвергалась упрекам со стороны своей матери (бабушки Жаклин) в том, что плохо заботилась о своих сестрах. Кроме того, она выслушивала материнские советы о том, что ей не стоит заводить собственных детей. Чтобы поскорее покинуть родительскую семью, она вышла замуж и муж-военный увез ее в другую страну.
После рождения первенца (это был мальчик) супруги вернулись во Францию, однако вскоре развелись. Когда спустя несколько лет никто из них так и не создал другую семью, они решили сойтись снова.
Желая закрепить воссозданный союз, женщина предложила родить второго ребенка. Муж согласился, однако считал, что если родится девочка, то это принесет большие проблемы. Так появилась Жаклин.
Первая встреча
На первую консультацию у Сержа Лебовиси Жаклин пришла вместе с родителями. Мать рассказывала свою историю, а отец проявлял «материнские навыки», раскрывая младенца (встреча проходила жарким летним днем). Сама девочка в свои 12 недель умело держала соску, время от время засовывая ее себе в рот, и могла пить из бутылочки.
После первой встречи мать сообщила психоаналитику, что Жаклин выздоровела и всё идет хорошо, семья уехала в отпуск. По возвращении неприятности возобновились — и тогда началась психотерапия.
Мать, отец, дочь
«Я регулярно встречался с ребенком и матерью, которая держала на руках напряженную девочку и настоятельно заявляла, что я некомпетентен и думаю только о том, чтобы убедить ее, что детям не нужно есть», — делился опытом Серж Лебовиси.
Мать не могла вернуться к своей работе секретарем и описывала кормление ребенка как мучение: шесть бутылочек в день, каждая отнимает полтора часа времени… «Это больше, чем полный рабочий день», — сетовала она. Часто Жаклин спала в супружеской постели, между родителями, поскольку у матери не было сил отнести ее обратно в кроватку. Присутствие младенца делало невозможными сексуальные отношения между мужем и женой.
Что касается отца, то он еще долго не ходил на консультации вместе с женой и дочерью.
«Он звонил мне, упрекал в бессилии и заявлял, что может оставить мне свою жену и дочь, раз они мне так понравились. Говорил, что сам он уйдет со своим сыном», — рассказывал месье Лебовиси.
Проклятые девочки
Терапия продолжалась еще несколько месяцев (до выздоровления девочки). Постепенно аналитик узнавал всё новые подробности из жизни семьи.
Оказалось, что в семье матери над девочками вот уже четыре поколения тяготеет «проклятье». У прабабушки Жаклин родились близнецы — мальчик и девочка. Мальчик умер при рождении, его «убийцей» объявили выжившую сестру (бабушку Жаклин) и отказались от нее. Таким образом, бабушка Жаклин выросла без матери и встретилась с ней уже будучи взрослой женщиной.
На одной из консультаций мать Жаклин рассказала аналитику сон. Она кормит младенца из бутылочки, но это не ее дочь (скорее, это ее сын, вернувшийся в младенчество). Затем высовывается рука, вырывает у нее бутылочку, бросает на пол и разбивает.
«Здесь перед нами разработанный и повторяющийся сценарий, ставящий перед нами много вопросов, — делает вывод французский психоаналитик. — Желание не быть ответственной за анорексию? Желание уморить голодом представителя мужского пола, ее мужа, которого она лишает сексуального удовлетворения — удовольствия, в котором ей самой всегда было отказано… Наказать себя за это проклятье — быть девочкой?».
Ответы на эти вопросы могли бы быть даны в результате длительной психоаналитической психотерапии.
Выздоровление
В возрасте девяти месяцев Жаклин начала хорошо есть, через несколько недель ее мать вышла на работу — до аналитика дошли эти хорошие новости.
Что позволило получить такой эффект? По словам Лебовиси, консультации становятся терапевтическими благодаря вмешательству наблюдателя (психоаналитика), его способности к слушанию, к идентификации и эмпатии ко всем участникам процесса — и к матери, и к младенцу.
«В голове родителей есть нечто, запускающее функционирование того, что есть в голове ребенка, — был уверен месье Лебовиси. — Это предполагает, что у родителей имеется прошлое, собственный опыт, то есть история не в смысле рассказа, а история, которая пишется поколениями».
* Материал подготовлен на основе статьи С. Лебовиси «Фантазийное взаимодействие и трансгенерационная передача».