Аккуратным стебельчатым швом вышила она ему рубашку. Это были строчки из её стихотворения «Сорок трав»:
У тебя тяжелый нрав —не помогут сорок трав: все по-твоему выходит, ты всегда бываешь прав.
И в воспоминаниях дочь ярко описывает эту фотографию, где запечатлены они трое: Маргарита Агашина- серьезная, в темном платье и янтарных бусах, «расфуфыренная» Елена Агашина с бантом и «мужественный папа, поэт, фронтовик, любитель дальних дорог» – Виктор Урин. Брезентовая куртка отца распахнута и строчки на рубашке так и приковывают взгляд: «Ты всегда бываешь прав!» На обратной стороне карточки, свекровь Маргариты Агашиной написала: «До чего же смешная рубаха у Вити с надписью Ритиного четверостишия! Очень метко охарактеризован он!»
Эти воспоминания Елены Агашиной идут как бы послесловием к трёхтомному изданию М. Агашиной - маленькие аккуратные книжечки пудрового цвета с золотым тиснением.
«Что-то вроде легенд об А.М.К.» – так называются эти воспоминания. Этими инициалами Агашина Маргарита Константиновна вышивала белые скатерти в подарок, помечала белье в прачечную.
Маргарита Агашина любила делать маленькие, но памятные, нестандартные подарки. Так Инне Гофф – подруге по Литинституту, к тому времени уже знаменитому автору стихов, ставшей песней «Русское поле», она подарила снопик колосьев, перевязанных зеленой ленточкой. Такой вот необычный букет, вместо банальных цветов.
Поэту Луконину на его 50-летие Агашина подарила маленькие валеночки: белый и черный, в память о тех, что носил он в своем бедном, голодном детстве.
Вспоминает дочка и о разных творческих придумках мамы: конкурсах и инсценировках с участием всей семьи. Как она могла простой «суп из топора» так преподнести, что его съедали самые привередливые.
Отношения между родителями Елена назовет в этих своих воспоминаниях «причудливыми». И признается, что понимает мать с точки зрения женщины, но других мамы и папы у нее не было, и не будет.
После очередного и окончательного разрыва было разорвано много фотографий, а из песен и стихов вымарывались слова. Но рождались другие, полные отчаяния: «А вот из песни выкинули слово, а эта песня всё-таки жива!»
Все её стихи и песни с мотивами грусти, отчаяния, горькой бабьей доли – все они рождены из этой любви.
И как позже признается Агашина в одном из стихотворений:
Я не хочу начать сначала,
Ни изменить, ни повторить!
И разве это так уж мало:
Всё время ждать,
Всю жизнь любить?
У нас в библиотеке есть маленький неказистый сборник Виктора Урина «Говори, Мамаев курган!» Я из женской солидарности не стала читать его стихи.
Но дочка утверждает, что в стихах отца она тоже находила незримое присутствие той, кому он принес столько горя и страданий.
...Ничто не тронулось в поднебесье
В ненарушаемой тишине ...
И только Зыкина пела песню,
Твою «Березку» дарила мне....
Они умерли в разное время, вдали друг от друга. Маргарита в 1999, похоронена на центральном кладбище Волгограда. Виктор умер в 2004 году в Нью-Йорке.
А перед смертью она всё таки на что-то надеялась как будто:
«С кем мне, мой милый, прощаться
В час, когда я соберусь?»
Но мы с Вами, дорогие читатели, отмечаем в этом, високосном, 2024 году – дату со дня рождения Маргариты Агашиной.
29 февраля 2024 года ей бы исполнилось 100 лет!
Так давайте, вспомним и посмотрим, как и чем она жила, обратившись к самому главному свидетельству поэта – его стихам и воспоминаниям современников.
Передо мной третий том сочинений Маргариты Агашиной Волгоградского издательства, выпущенный в 2010 году.
Здесь воспоминания «коллег по цеху» и письма читателей. Когда читаешь эти письма, то понимаешь, что нельзя назвать Маргариту Константиновну несчастливой. Несмотря на горькую женскую судьбу, на неверность мужа и последующую с ним разлуку, она всё таки состоялась в другом - получила своё признание как поэта при жизни.
Письма эти такие трогательные и добрые. Многие просят прислать им сборник стихов, что в их городах не достать эти издания. Кто-то едет специально на Волгоградскую землю, чтобы своими глазами увидеть берёзку, воспетую Агашиной. Так один из читателей из города Липецка, работник санэпидемстанции специально поехал в Волгоград и поднялся с трепетом на Мамаев курган. А экскурсовод ему сказал, что никакой березки нет, что всё это фантазия автора.
Однако, агашинская березка – это не собирательный образ, а вполне конкретное дерево.
Давайте, для начала вспомним слова знаменитой песни.
Ты тоже родился в России —
краю полевом и лесном.
У нас в каждой песне — берёза,
берёза — под каждым окном.
На каждой весенней поляне —
их белый живой хоровод.
Но есть в Волгограде берёзка —
увидишь, и сердце замрёт.
Её привезли издалёка
в края, где шумят ковыли.
Как трудно она привыкала
к огню волгоградской земли!
Как долго она тосковала
о светлых лесах на Руси —
лежат под берёзкой ребята, —
об этом у них расспроси.
Трава под берёзкой не смята —
никто из земли не вставал.
Но как это нужно солдату,
чтоб кто-то над ним горевал.
И плакал — светло, как невеста,
и помнил — навеки, как мать!
Ты тоже родился солдатом —
тебе ли того не понять.
Ты тоже родился в России —
берёзовом, милом краю.
Теперь, где ни встретишь берёзу,
ты вспомнишь берёзку мою,
её молчаливые ветки,
её терпеливую грусть.
Растет в Волгограде берёзка.
Попробуй её позабудь!
В одном из своих блокнотов Маргарита Агашина пишет, что к ним домой как-то пришли волгоградские школьники: «Это квартира Агашиной?» И посетовали, что им дали в школе задание написать о знаменитой березе. А что писать то? Это же не Пушкин, про которого и критики полно, и содрать можно...
Агашина вспоминает, что очень разозлилась тогда, но рассказала ребятам, что в 1965 году, в год 20-летия Победы жители города Волгограда решили посадить деревья в честь солдат, не вернувшихся с войны.
И Федор Иванович Рыкунов, старый работник завода «Красный Октябрь» посадил березку, а рядом поставил табличку с именами четырех своих погибших братьев.
Еще тогда же Маргарита Константиновна сказала школьникам, что в их юношеские годы нужно больше читать, больше думать своей головой, а не «сдирать с критики».
Помните письмо работника санэпидемстанции из Липецка? Агашина на него подробно ответила и выслала автору письма свою книжку.
И в мельчайших подробностях указала путь к березе в одном из рассказов своего цикла «Рассказы о стихах»:
«...Надо ехать не до остановки «Мамаев курган», а до Центрального стадиона. Перейти проспект Ленина и идти к станции электрички, там такая широкая асфальтовая дорога с газонами в середине. Как дойдёшь до первой дорожки с правой стороны, надо свернуть и идти по этой дорожке к Мамаеву кургану. По обеим сторонам дорожки много деревьев с табличками. И вот справа увидите берёзу – теперь она уже не берёзка, а берёза, самая большая в этом парке, а перед ней – табличка:
Смертью храбрых
погибли
в 1941–1945
братья
Рыкуновы
Иван – 1899
Степан – 1907
Василий – 1912
Сергей – 1914
От брата Фёдора Ивановича»
Надо обязательно найти эту березу, жива ли она еще?
Кто-то, не зная адреса, так и пишет на конверте, как Ванька Жуков: «Волгоград. Поэту Маргарите Агашиной» И письма доходят! С пометкой от адресного стола Волгограда, чтобы доставили письмо адресату.
А было еще письмо от невропатолога на пенсии, который спрашивал Маргариту Константиновну о песне « А где мне взять такую песню?» И, наверное, точно подметил, что она тесно связана со стихотворением:
Так что гадать, что не было, что было
Надеяться: мол, было, так пройдет!
Когда о том, как я тебя любила
На всю Россию Зыкина поёт!
Так, по словам этого невропатолога со стажем, он пытался, как будто Агашина его пациент, «прикоснуться к глубинным «подводным течениям»» её личности....
Читатели искренне от души пишут не комплименты, а теплые, трогательные слова благодарности Человеку, Поэту, который научил их ценить и видеть прекрасное в простом.
Так, Татьяна Брыксина, поэт из Волгограда, напишет в одной из своих статей, посвященных Агашиной:
« Дорвавшись до Цветаевой, Пастернака, Ахматовой, Мандельштама, Гумилева, Анненского, Иванова (ряд можно продолжить), мы пытались учиться у них, намеренно усложняли форму, осваивали метафористику, стесняясь порой называть березу березой, любовь любовью, а горе горем, и, как следствие, теряли массового читателя – подавай элиту!
Где она сейчас – вожделенная элита? Сидит перед компьютерами? Носит плейеры в ушах? Лениво листает примитивного Пауло Коэльо и непотребного Владимира Сорокина? И в то же время, размягчившись сердцем за праздничным столом, у дачного костерка или на речном песочке все мы по сию пору запеваем со слезой в голосе: «А где мне взять такую песню?» да «Подари мне платок…» Это кое о чем говорит.»
В воспоминаниях поэта, прозаика, литературного критика, переводчика Тамары Жирмунской есть такой эпизод. Она делала свои домашние дела и вполуха слушала радио. Там звучала песня, в которых были простые, но очень горькие слова:
Что было- то было!
И нет ничего.
Люблю, как любила
Его одного.
Я плакать- не плачу:
Мне он не велит.
А горе- не море.
Пройдет. Отболит.
"Чьё это, чьё?", - спрашивает себя Тамара, и вот в конце песни объявляют: «Слова Маргариты Агашиной...»
И мысленно обращается к ней Тамара, говоря о том, что никогда та словом не обмолвилась о своей женской судьбе.
«Но стихи тебя выдают. И, знаешь, почему они такие неотразимые? Потому что каждое слово оплачено твоей судьбой. И оплачено по ценам черного рынка. Слышишь, подруга?...»
Да, Агашина писала о себе и обо всех женщинах России, которые не видели в жизни помощи, заботы, не жили, как «за каменной стеной...»
А Агашина писала стихи, виртузно вплетая между строк имя любимого. Которого нет рядом.
«Вить и вить верёвку,
а волокна тонки.
И чего в головку
не взбредёт девчонке…
Ритм слушался её беспрекословно. Все слова попадали в свои лунки. Поэтесса точно качалась на качелях. Всё шибче, шибче. Кульминация поджидала в конце:
…чтобы не забыть самого родного.
Вить, вить…»
Вот ёще одно такое честное, выстраданное.
Желание
Уж я бы тебя попросила —
ни гордость, ни совесть не в счёт!
Какая-то чистая сила
не спит и просить не даёт.
И вот я в трех соснах – плутаю.
И, где не молчится, – молчу.
Не жду. Не зову. Не мечтаю,
но как перед смертью – хочу:
пускай, на беду работягам —
ребятам дорожных бригад —
задует буран по оврагам,
по балкам, как здесь говорят.
Измает сугробами ноги,
пристудит рубаху к спине.
И вот – ты собьёшься с дороги,
и вот – постучишься ко мне!
А я бы не крикнула «Милый!»
и не замерла на груди.
А я бы тебя накормила.
А там – хоть трава не расти.
Татьяна Брыксина вспоминала, что Агашина делала какую-то необыкновенную настойку на апельсиновых корочках, и приговаривала, что Виктор Урин очень любил, чтобы к его приезду стоял графин с этой настойкой.
Не вспомню бед, обид и вин.
Упрек не повторю.
Сухих, и значит, легких вин
Тебе не подарю.
Пусть ночь пройдет. И сто пройдет.
И где ты — все равно.
Тебя все ждет, тебя все ждет
Она — мое вино.
Она — не для того, кто слаб,
Она — крепка, чиста.
Горька, как слезы русских баб,
Как их любовь, проста.
Проста, горька и тяжела,
И от нее — больней!
Но — уж какая б ни была,
А ты вернешься к ней.
Тебя прошу не о любви,
А только об одном:
Ее ты водкой не зови,
Зови моим вином.
А мне — не нужно ничего.
И даже все равно —
Чиста ли совесть у того,
Кто пьет мое вино.
Помяните Маргариту Агашину, открыв томик с её стихотворениями.
Это лучшее признание по мнению поэта:
А для меня
гораздо больше значит,
когда, над строчкой голову склоня,
хоть кто-то вздрогнет,
кто-нибудь заплачет
и кто-то скажет:
— Это про меня.