В начале лета 1937 года, затем зимой 1939-го Антуан ездил в Германию с целью получить представление о нацистах, их образе мыслей.
Он отказался от встречи с Герингом, который изъявил желание увидеться с писателем-летчиком, и покинул Германию, заключив: «В мире, где воцарился бы Гитлер, для меня нет места!»
Прежде чем начать повествование, вспомним о потерях двух мировых войн и затаим дыхание на 1 минуту поминая убитых….
Первая мировая война: убито солдат – более 10 млн; мирных жителей – более 11 млн. Планета потеряла более 21 млн. своих жителей.
Вторая мировая война: убито солдат – более 24 млн; мирных жителей – более 46 млн. Планета потеряла более 71 млн. своих жителей.
1939 год – выходит в свет «Планета людей» и в ней мы впервые читаем строки летчик-пацифиста: «Можно откопать забытых деревянных идолов, можно воскресить старые-престарые мифы, которые, худо ли, хорошо ли, себя уже показали, можно снова внушить людям веру в пангерманизм или в Римскую империю. Можно одурманить немцев спесью, оттого что они – немцы и соотечественники Бетховена. Так можно вскружить голову и последнему трубочисту. И это куда проще, чем в трубочисте пробудить Бетховена.
Но эти идолы – идолы плотоядные. Человек, который умирает ради научного открытия или ради того, чтобы найти лекарство от тяжкого недуга, самой смертью своей служит делу жизни. Быть может, это и красиво – умереть, чтобы завоевать новые земли, но современная война разрушает все то, ради чего она будто бы ведется. Ныне речь уже не о том, чтобы, пролив немного жертвенной крови, возродить целый народ. С того часа, как оружием стали самолет и иприт, война сделалась просто бойней. Враги укрываются за бетонными стенами, и каждый, не умея найти лучший выход, ночь за ночью шлет эскадрильи, которые подбираются к самому сердцу врага, обрушивают бомбы на его жизненные центры, парализуют промышленность и средства сообщения. Победа достанется тому, кто сгниет последним. И оба противника гниют заживо».
Еще не началась Вторая мировая война, но Сент-Экзюпери ужу предупреждает: «война сделалась просто бойней» - у него в памяти возникновение и ход этой войны. Мир клокочет, как перегретый котел: то там, то здесь вспыхивают локальные конфликты – Хасан, Халхин-Гол, Испания, Мюнхенский сговор, Зимняя война, Афганское восстание, Арабское восстание….
Пилот-писатель задается вопросами и ищет ответ: «Быть может, потому-то все в мире сейчас трещит и шатается. Каждый страстно ищет веры, которая сулила бы ему полноту души. Мы яростно спорим, слова у нас разные, но за ними – те же порывы и стремления. Нас разделяют методы – плод рассуждений, но цели у нас одни.
… Чего ради нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые одной и той же планетой, мы – команда одного корабля. Хорошо, когда в споре между различными цивилизациями рождается нечто новое, более совершенное, но чудовищно, когда они пожирают друг друга.
Чтобы нас освободить, надо только помочь нам увидеть цель, к которой мы пойдем бок о бок, соединенные узами братства, – но тогда почему бы не искать такую цель, которая объединит всех? Врач, осматривая больного, не слушает стонов: врачу важно исцелить человека. Врач служит законам всеобщего. Им служит и физик, выводящий почти божественные уравнения, в которых разом определена сущность атома и звездной туманности. Им служит и простой пастух. Стоит тому, кто скромно стережет под звездным небом десяток овец, осмыслить свой труд – и вот он уже не просто слуга. Он – часовой. А каждый часовой в ответе за судьбы империи.
Вы думаете, пастух не стремится осмыслить себя и свое место в жизни?
Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить и умирать спокойно, ибо то, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти (Планета людей, 289-290).
Как своевременно звучит призыв: «Да, я готов уснуть. На одну ли ночь, на века ли – когда уснешь, будет уже все равно. И тогда – безграничный покой! Но там – там закричат, заплачут, сгорая в отчаянии… думать об этом нестерпимо. Там погибают, не могу я смотреть на это сложа руки! Каждая секунда нашего молчания убивает тех, кого я люблю. Неудержимый гнев закипает во мне: отчего я скован и не могу помчаться на помощь? Отчего этот огромный костер не разнесет наш крик по всему свету? Держитесь!.. Мы идем!.. Идем!.. Мы спасем вас!» (Планета людей, 257).
Экзюпери говорит это не от безысходности: его друг погибает в Андах и он своим призывом мобилизует всех неравнодушных людей: «Держитесь!.. Мы идем!.. Идем!.. Мы спасем вас!». Может он через десятилетия обращается к нашей молодежи, мужчинам-воинам принять участие в СВО?
Хочу поделиться с читателями взглядами на войну великого французского гуманиста и пацифиста Антуана де Сент-Экзюпери.
Краткая предыстория карьеры военного летчика.
В 1921 году записывается курсантом во 2-й полк истребительной авиации, затем его переводят в Марроко (французская колония в Африке) где он получает право на управление военным самолетом. После окончания курсов для офицеров запаса в Аворе ему присваивают звание младшего лейтенанта.
1 сентября 1939 года Германия вторглась в Польшу. 3 сентября Великобритания и Франция объявили Германии войну.
4 сентября 1939 года, на следующий день после объявления Францией войны Германии, Сент-Экзюпери является по месту мобилизации на военный аэродром Монтодран под Тулузой, а 3 ноября был переведён в авиагруппу дальней разведки 2/33, которая базировалась в Орконте. С этой авиагруппой будет связана вся его карьера военного летчика.
18 октября он выступил по радио: «Пангерманизм оправдывает себя ссылками на Гёте и Баха. Гёте и Бах, которых нынешняя Германия сгноила бы в концентрационных лагерях… призваны таким образом оправдать применение иприта и бомбардировки мирных городов…»
В конце ноября 1939 года он пишет своей возлюбленной Нинель де Вогюэ (1908-2003):
«Я не прошу ни чинов, ни пособия. Я прошу, чтобы меня послали на фронт, в истребительную авиацию. Для меня это жизненная необходимость. И пусть это трудно, пусть даже безумно сложно, я все равно не испытываю угрызений совести оттого, что прошу: это первая моя к тебе просьба о столь большой услуге.
… Я обязан участвовать в этой войне. Все, что я люблю, - под угрозой. В Провансе, когда горит лес, все, кто не сволочь, хватают ведра и лопаты. Я хочу драться, меня вынуждают к этому любовь и моя внутренняя религия. Я не могу оставаться в стороне».
Вот что пишет Марсель Мижо, один из биографов Сент-Экзюпери, о Нинель де Вогюэ: «И что удивительного, что при взаимопонимании, существовавшем между Антуаном и Н. (так шифрует автор возлюбленную Сент-Экзюпери) он сделал ее своей духовной наследницей? Удивительно скорее другое - то, что, не будучи профессиональным литератором, она не только справилась со своей задачей, но и написала под псевдонимом Пьер Шеврие блестящую книгу о своем друге, из которой все исследователи Сент-Экзюпери черпали и черпают бесценную документацию о писателе-летчике».
10 мая 1940 года немцы внезапно обогнули линию Мажино с фланга и через Бельгию молниеносным броском вторглись во Францию (в точности повторив маневр, разработанный генерал-фельдмаршалом Шлиффеном в 1905 году, но в связи с поражением Германии в Первой мировой войне, отправленном в архив и через 35 лет введенном в действие уже во время Второй мировой войны).
Немцы вошли в Париж 14 июня 1940 года.
22 июня Франция капитулирует. Подписано перемирие.
Сент-Экзюпери совершает несколько боевых вылетов на самолёте «Блок-174», выполняя задачи по аэрофоторазведке.
22 мая на самолёте «Блок -174» Сент-Экзюпери со своим экипажем из трех человек совершает сложнейший разведывательный полёт над Аррасом. За выполнение задания командования он награждается Военным крестом «За боевые заслуги» с пальмой, о чем объявлено 2 июня 1940 года в приказе по армии.
Свои наблюдения, переживания, размышления и выводы в небе над Аррасом он опишет в философской повести «Военный лётчик».
Справка.
1.Французский Военный крест "За боевые заслуги" был учреждён 26 сентября 1939 года для награждения как военных (офицеров, унтер-офицеров, солдат, целых воинских подразделений), так и гражданских лиц, особо отличившихся в военное время.
Вот несколько примеров наблюдений, описаний и размышлений пережитых экипажем разведывательного самолета с высоты небес:
1. Передо мной внезапно возникает жуткий образ: Франция, из которой вываливаются внутренности. Надо немедленно зашивать. Нельзя терять ни секунды: эти люди обречены.... С земли подобное не увидишь и метафора подобная в голову не придет….
2. Мне позволено все, потому что в эту секунду я прекрасно сознаю, что делаю. Я иду на смерть. Я иду не на риск. Я принимаю не бой. Я принимаю смерть. Мне открылась великая истина. Война - это приятие не риска. Это приятие не боя. Наступает час, когда для бойца - это просто-напросто приятие смерти.
3. Я умираю не для того, чтобы задержать нашествие, потому что нет такой крепости, укрывшись в которой я мог бы сопротивляться вместе с теми, кого люблю. Я умираю не ради спасения чести, потому что не считаю, что задета чья-либо честь, - я отвергаю судей. И я умираю не от отчаяния. И все-таки я знаю: Дютертр, который сейчас смотрит на карту, рассчитает, что Аррас находится где-то там, на курсовом угле сто семьдесят пять градусов, и через полминуты скажет мне:
- Курс сто семьдесят пять, господин капитан...
И я возьму этот курс.
4. Летя над Аррасом, я принял на себя ответственность за толпу, которая была подо мной. Я связан лишь с тем, кому я даю. Я понимаю лишь тех, с кем я связан неразрывными узами. Я существую лишь в той мере, в какой меня питают мои корни. Я неотделим от этой толпы. Эта толпа неотделима от меня. На скорости пятьсот тридцать километров в час и на высоте двести метров, теперь, когда я спустился под свое облако, я сочетаюсь с ней в этом вечернем сумраке, как пастух, который одним взглядом пересчитывает, собирает и объединяет стадо. Эта толпа уже не толпа; она - народ. Разве могу я отчаиваться?
5. Поражение... Победа... Я плохо разбираюсь в этих формулах. Есть победы, которые наполняют воодушевлением, есть и другие, которые принижают. Одни поражения несут гибель, другие - пробуждают к жизни. Жизнь проявляется не в состояниях, а в действиях.
Вот почему я не снимаю с себя ответственности за поражение, из-за которого не раз буду чувствовать себя униженным. Я неотделим от Франции. Франция воспитала Ренуаров, Паскалей, Пастеров, Гийоме, Ошедэ. Она воспитала также тупиц, политиканов и жуликов. Но мне кажется слишком удобным провозглашать свою солидарность с одними и отрицать всякое родство с другими.
Продолжим наш разговор в следующем эссе.