Часть9
Начало читать здесь Часть8
Так что, гарнизон гудел словно улей, строя всевозможные догадки и нелепые предположения. Все всё знали, впрочем, только до определённого предела. Но стоило появиться на улице Верке, как все вокруг сразу замолкали, а потом опять начинали говорить о своих делах как ни в чём не бывало.
Верка шла по улице словно бы не замечая ни откровенно косых взглядов, ни недвусмысленных намёков. Многие вопросы, которые так самозабвенно интересовали всех, так и остались для многих без ответа. В общем, тщательно всё рассудив и глубоко поразмыслив все сошлись на том, что Верка, была человеком странным. Это всем стало ясно, как день, потому что она никогда о себе ничего не говорила, а если и говорила – то вскользь. При этом она не напоминала не способную связать двух слов дикарку. Просто другого объяснения, всему происходящему, никто не мог дать.
— Чёрт его знает, что там у неё в голове и о чём она думает, — говорили все недоумевая, от следующих одну за другом ошеломляющих новостей.
— И чем думает, — добавляли самые язвительные, ехидно ухмыляясь при этом.
Поэтому уже седьмую Веркину беременность гарнизон встретил гробовым молчанием. Но надо сразу признать, что всё это делалось вовсе не из-за равнодушия к Веркиной судьбе. Наоборот! Пожалуй, всё происходящее настолько было шокирующей неожиданностью, что все жители городка впали в оцепенение от этой очередной новости. Откровенных разговоров и сплетен больше никто не заводил – гарнизон кажется привык, или что вполне вероятно, все к тому времени уже просто давно махнули рукой.
Никто не хотел больше об этом говорить, – ни о Верке с её бесконечными беременностями, ни от кого, да как это произошло. С другой стороны, всё это было не так уж и важно теперь. В любом случае об этом никому не хотелось даже думать и ломать в очередной раз голову. Всё равно никому ничего не было понятно в этой абсурдной для всего гарнизона истории. У всех теперь была другая тема для разговоров. Всех больше волновали офицерские дела. Армия стремительно сокращалась, многие части, такие как вертолётная, расформировывались. В общем, все в городке боялись остаться без работы.
На людях Верка держалась строго и достойно. Это, конечно, всегда выглядело несколько странно, потому что и так все всё знали про неё. Выходила она куда-нибудь по делам только с детьми, со всеми встречными услужливо здороваясь. В ответ ей тоже здоровались кивком головы, деланно улыбались, угощая случайными конфетами детей. И тем не менее, все сторонились Верки. И вердикт звучал у всех одинаковый: у Верки не все дома. Естественно, что женщины неодобряли такую дерзкую и неслыханную вольность. А мужики хмыкали. Да Верке плевать скорее всего было на все разговоры. В действительности, Верка была образцовой матерью, коих поискать ещё с днем с огнём следовало. Дети учились и она с детьми потихоньку училась. Книжки хорошие им читала, стала немного красивее говорить, даже уверенность в ней какая-то появилась.
Веркиных детей стали звать вместо нянек за детьми присмотреть. Пока сами гулять пойдут. Все знали, что Веркины дети друг за другом хорошо смотрели и за чужими присматривали. Вот и доверяли им своих детей, за труды приплачивая. Все заработанные деньги они до копейки приносили матери. Старший, Колькин боцманёнок вообще в четырнадцать лет устроился грузчиком в ближайший магазинчик.
Хозяин, Усик Дмитрий Александрович, бывший полковник на пенсии, знал Верку и её детей, он-то и взял Веркиного старшего сына на подработку. Мальчишка гордо приносил деньги матери и говорил басовито, подражая мужикам:
— Мам, это тебе на тетрадки и ручки младшим. Я ещё конфет и шоколада накупил им.
Верка брала деньги, а в серых как озёра глазах, плескались слёзы, вот-вот готовые ручьями побежать по худому лицу.
— Ты только не переживай, мам. Честное слово! Всё будет нормально. Там знаешь какие ящики мы грузим! Знаешь, сколько мы получаем? — и не сдерживаясь уже тараторил Серёжа хвастливо, по-ребячески, заглядывая в материны глаза, ища в них одобрения,
Верка хлопотала по хозяйству, смотрела за детьми, исправно посещала родительские собрания между очередными родами. Она так и оставалась худой, с втянутым и плоским животом, правда на лицо ещё больше осунулась.
— Жизнь штука сложная, но у кого она лёгкая в наше время? — так рассуждает Верка и ни на что не ропщет. Да и кому жаловаться-то ей?
Верка часто думает. Думает о том, что живёт свою жизнь так, как может, никого ни в чём не упрекая и не сожалея о прошлом. Бесполезные сожаления только портят настроение и вызывают изжогу.
И правильно делает! Я не могу сказать, правда это или нет. Потому что я не знаю. А врать не хочу. Во всяком случае, мне хочется думать так о ней…
