— Поговорим об этом чуть позже, — сказала Алина. — Сначала я вас покормлю и…Как зовут твоего сына?
— Бар.
Алина чуть приподняла брови. Она хотела сдержаться и не смогла:
— Странное имя. Его мама очень любит выпить?
Мальчик переводил глаза с отца на эту женщину, которая, похоже, решала – впустить или не впустить их в дом. Вряд ли он понял смысл ее слов, но почувствовал насмешливую интонацию. Взгляд ребенка ожег Алину такой ненавистью, что она осеклась.
— Это цыганское имя, — сказал Николай, — И я бы советовал тебе воздержаться от иронии. Не тот случай.
— Раздевайтесь, — решила Алина, — Давайте поедим, а потом переоденем мальчика во что-нибудь, что сойдет за домашнюю одежду. Завтра можно будет купить…
Еда была еще горячей. Алина поставила перед малышом котлету с картофельным пюре, положила вилку. Но ребенок схватил котлету руками, бросил ее, обжёгшись, и обиженно завыл. Это был не детский, а какой-то животный звук.
Алина посмотрела на мужа испуганно. Это она виновата в том, что случилось? Когда она думала о том, чтобы взять ребенка из детского дома, она боялась вот таких сложностей – сможет ли она их преодолеть?
— Не спеши, — говорил Николай мальчику, — Сейчас остынет…
— Я есть хочу, — теперь мальчик плакал…
Николай стал кормить его сам. Насаживал на вилку кусок котлеты, дул на него, потом вкладывал малышу в рот, который тот открывал широко, как галчонок. Это одновременно был и урок – Бар увидел, что чего нужны столовые приборы.
Ребенок был очень худенький, почти истощенный. Естественным желанием было дать ему как можно больше еды. Но известно, что так делать нельзя. Лучше чаще и понемногу.
— Еще! — потребовал Бар, уничтожив свою порцию.
— Давай, дружок, ты сейчас помоешься, — предложила Алина, — Подберем тебе одежду, а потом будем пить чай с пирогом…
Начались обычные вроде хлопоты, но напряжение повисло в воздухе. В этот раз супруги словно играли роль – делали вид, что всё нормально.
Ребенок был слишком мал, и в гардеробе не нашлось ничего, что бы ему подошло.
— Иди, выкупай его, — сказала Алина мужу, — И пусть до завтра походит в твоей футболке, хоть она и будет ему до пят. Можно подвязать пояском. А завтра поедем в магазин и выберем то, что нужно.
Она заваривала чай, нарезала большими кусками яблочный пирог – к счастью, он был уже остывшим, и прислушивалась к звукам, доносившимся из ванны. Обычно был слышен только шум льющейся воды. Но сейчас Алина слышала то испуганный крик, то высокий, почти истерический смех. Не было сомнения, что все эти звуки доносятся и до соседей.
Наконец, Николай вышел из ванной с ребенком на руках. Бар был завернут в махровое полотенце.
— Мы там здорово наплескали, — сказал муж с виноватым видом,— Может быть, ты сразу подотрешь, чтобы не протекло вниз? Я бы и сам убрал, но он меня не отпускает.
Ребенок и вправду обоими руками в него вцепился.
…Они не просто наплескали. На полу в ванной стояла вода, вещи были беспорядочно разбросаны. Часть из них намокла. Туалетные принадлежности упали с полочки. Всё это было так не похоже на аккуратного Николая, что Алина оторопела на мгновение. А потом поспешно принялась наводить порядок.
Сначала – избежать наводнения. Внизу живет старушка, дети у нее разъехались, сделать ремонт - ей не по силам и не по деньгам. Грязное бельишко цыганенка Алина положила в машинку, запустила стирку. Вспомнила ужасные резиновые сапожки – в такой-то мороз ребенок надевал их на голые ноги. Однако в душе молодой женщины царило такое смятение, что она не могла сейчас искренне жалеть этого мальчишку.
…Его нужно было кормить как маленького. Первый кусок пирога он ел так жадно, что большая часть начинки вывалилась на тарелку. От чая отмахнулся, всё тянул руки к блюду с пирогом и требовал:
— Дай!
И опять Николай отламывал кусочки и клал ему в рот.
У них была угловая «хрущевка», и спальню они давно перегородили, сделали из двух комнат – три. Две комнатки получились крохотные, но супруги решили, что так будет лучше. Одна комнатка предназначалась под детскую. Ведь они до последнего не теряли надежды, что станут родителями.
Николай пошел укладывать сына и пропал. Алина сидела в кухне, бесцельно кромсала ножом ломтик хлеба и ждала его. Вот теперь настало время, когда им нужно было поговорить.
Говорят, что лучше откладывать разговор с пьяными. Пусть сначала выспятся и протрезвеют. В итоге пьяный и кругом виноватый человек спокойно спит. А его близкого в это время испепеляет ярость. Теперь, когда в доме стало тихо, все то, что Алина так тщательно сдерживала в себе последние часы, пробудилось. Надо было переключить мысли, убедить себя, что теперь у нее есть шанс на то, чтобы….
Алина пошла в детскую… Ребенок спал, раскинувшись, сбив одело. А Николай заснул в кресле, возле него. Отложить разговор до завтра? Нет, этого она не могла. Она потрясла мужа за плечо. И когда тот поднял голову, шепотом велела ему:
— Пойдем, поговорим.
Он пошел за ней покорно. В кухне Алина прикрыла за собой дверь, как будто их могли подслушать, но муж снова открыл ее.
— Вдруг он проснется, заплачет, а мы не услышим…
— Не бойся, я не буду кричать, я его не разбужу…
Это было сказано тоном холодным, даже ядовитым. Алина ничего не могла с собой поделать. Она налила себе еще вина. Успокоительных капель всё равно дома не было.
Николай сел напротив, положил на стол руки, смотрел на них. Вид у него был как у ученика, который готовится получить выволочку. Алина молчала, ждала.
— Я знаю, что ты хочешь спросить о его матери, — наконец сказал он, — Ну да… она цыганка…
— Прямо из табора? — уточнила Алина.
— Нет, у нас там что-то вроде их поселка. У них свои дома, их дети учатся в школе… Ну что я тебе могу сказать? Так получилось.
— Исчерпывающий ответ. Зачем же ты тогда приехал? Логичнее было бы развестись, и жить со своей настоящей женой и сыном, чем забирать ребенка у матери. Кстати, она его отдала без вопросов?
— Я бы не ушел, - начал было Николай, но Алина перебила его:
— А это уж, извини, не ты бы один решал. В мои планы никогда не входило становиться старшей женой в гареме. Мне стоило сказать, что у тебя кто-то есть, как я собрала бы вещи. Со свистом. Ты только что ясно дал понять – это твоя квартира. Правильно, я на нее претендовать не буду. И на дачу тоже. Забирай все.
В этот момент Алина подумала (и наверняка об этом же подумал и Николай), что у нее за душой нет ничего. Она всю себя отдала этому браку, этой семье. А куда она может уйти? Только к старым родителям. Ей придется начинать всё с нуля – побрякушками, которые она делает, она себя не прокормит. Надо будет получать профессию…А пока – торговаться, чтобы что-то получить при разводе.
Таким образом весь план Алины летел к чертям, но она была под властью минуты. Ей с болезненной дотошностью хотелось знать – ее муж жил с этой цыганкой или действительно случай? Звезды сошлись, так получилось… Хотя что это меняет.
— Она уехала, — сказал Николай, — Уехала и больше не приедет.
И он, сбиваясь и мучительно подбирая слова, как мог кратко, не вдаваясь в подробности, рассказал все…Встреча с этой Томилой – действительно, случайный эпизод. Вахтовики отмечали чей-то день рождения, все были пьяны…Девушка красивая, она потом искала с ним встреч, но он никогда и не думал о том, чтобы бросить семью.
Потом она куда-то пропала, и после он увидел ее на улице с маленьким ребенком. Но ни слова она не обмолвилась о том, что это его сын. А в этот раз, перед тем, как ему улетать домой, мальчика привела к нему какая-то старуха.
— Бери его и увози, — сказала она, властным жестом подталкивая к нему цыганенка.
Николай оторопел.
— Это твой сын, — сказала старуха, — Могу поклясться.
— А где Томила? — спросил он.
Николай решил, что с цыганкой что-то случилось. Может, ее сбила машина, а может – она неизлечимо больна. Но странно, что ребенка отдают ему. Неужели у мальчика нет другой родни? И неужели он действительно его отец?
— Томилу мы выгнали, — сказала старуха.
— За что? — оторопел он. Потом сообразил, — Из-за меня?
— Забирай ребенка, — снова велела старуха.
Николай увидел, что ее костлявые пальцы сжали плечо мальчика, и цыганенок заерзал, наверное, ему было больно. Но он молчал.
— Мы сказали Томиле, что если когда-то она вернется, то без него…Без этого…
И старуха грязно выругалась. Она подтолкнула малыша к Николаю п повернулась, чтобы уходить.
— А бумаги на мальчика? — запоздало крикнул он ей вслед.
Но она только отмахнулась. Она спешила прочь так быстро, что юбки клубились вокруг ее худых ног.
— Ну ты сама понимаешь, что бросить его я не мог. Я не знаю, по какой причине его так возненавидели цыгане, но это все-таки ребенок. Похоже, его почти не кормили и вечно шпыняли…
— Но как ты его провез, без документов, без всего…
— Да ребята прикрыли…Велели уезжать сразу, у одного из наших сестра работает проводницей в поезде. Она купилась на жалобную историю про цыганку, которая бросила сына.
— И тебе не пришло в голову – сразу, там, где ты работаешь, сдать мальчика каким-нибудь социальным работникам?
Николай смотрела ей прямо в глаза:
— А если это и вправду мой сын? Мой единственный сын и другого не будет… Мы же с тобой прикидывали вариант, что возьмем кого-то на воспитание. А что, если это судьба?
— Судьба? — уточнила Алина.
Она быстро соображала.
— Я тебе говорила об условии, — напомнила она, — Так вот оно – мы берем сразу двух детей. Дело в том, что я тоже была в детском доме и выбрала девочку.
— Зачем? — поразился он, — Если уже есть ребенок. Я могу сделать тест – и если он мой, родной…Ты выбрала кого-то, со мной даже не поговорив?
— Я вижу, ты со мной посоветовался, и тебе не в чем себя упрекнуть, — сказала она ядовито, — Или, по-твоему, если я оказалась бесплодной, то должна смириться с чем угодно? Другой муж заваливал бы жену подарками, чтобы она забыла обо всей этой истории. Я же хочу только одного – взять ту девочку. Тебе все равно придется этого малыша – твой он сын или нет — на время отдать в тот же детдом, пока ты не оформишь документы. Так вот – оформлять будем сразу на обоих детей.
— Ну, если ты села на серого…
Это было его выражение, означающее, что Алина беспричинно упрямится и не намерена уступать. Но видно было, что он уступает, соглашается. Что ж, спасибо и на том.
— Это случилось давно, — сказал Николай с просительной интонацией, — Бару уже идет шестой год. Кроме этого — больше ни разу…
Алина уже дернула плечом. Один раз – или постоянно, в любом случае это значило одно – в его жизни она не была единственной.
— Сделай тест, — посоветовала она, — И, если он все же не твой, откажись от этого ребенка. У меня, конечно, нет опыта, но мне кажется, у него еще тот характер – мы его не потянем.
— Ты представляешь, в каких он воспитывался условиях? Дети быстро меняются. Теперь он попал в хорошую семью, он может быстро научиться…
— Если не ошибаюсь, от него были в ужасе даже цыгане. Но, конечно, смотри сам.
Она догадывалась, что порядочность не позволит Николаю отступить. И, если ребенок и вправду окажется его сыном – вариантов нет. Николай его не бросит.
— Запиши его не Баром, а Борей, — последнее, что посоветовала она в этот вечер, — Всё привычнее звучит. Дети не будут дразнить.
- Давай завтра вместе поедем в этот детский дом и поговорим, — предложил муж.
Алина не ответила. Она ушла в проходную комнату и стала стелить себе на диване. Это было глупо и по-детски, в стиле «не подходи ко мне, я обиделась». Но Николай понял и ни на чем не настаивал. Лучше ему было сейчас оставить ее в покое. Слишком многое обрушилось на нее в этот вечер.
Алина же, хоть морально и устала страшно, не могла заснуть почти до самого рассвета. Она вспоминала, что врач в детском доме хотел отправить Симу на обследование – ему не нравилось сердце девочки, похоже им надо будет заняться серьезно. И врач добавил:
— Если будет выявлен тот диагноз, который я предполагаю – шанс у девочки появится только в семье, с любящими родителями.
Продолжение следует