Владимир Калюжный. Кондитерская фабрика «Франшен» (бывш. «Парижской Коммуны») приступила к выпуску печенья «Наполеон ІІІ».
Максим Бутин. Памфлет К. Г. Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (1852) литературно великолепен. И ум автора там обнаружен недюжинный.
«Терзаемый противоречивыми требованиями своего положения, находясь при этом в роли фокусника, вынужденного всё новыми неожиданностями приковывать внимание публики к себе, как к заменителю Наполеона, другими словами — совершать каждый день государственный переворот в миниатюре, Бонапарт погружает всё буржуазное хозяйство в сплошной хаос, посягает на всё, что революции 1848 г. казалось неприкосновенным, одних приучает равнодушно относиться к революции, а других возбуждает к революции, создаёт настоящую анархию во имя порядка и в то же время срывает священный ореол с государственной машины, профанирует её, делает её одновременно отвратительной и смешной. Он устраивает в Париже пародию на культ трирского священного хитона в виде культа наполеоновской императорской мантии. Но если императорская мантия падёт, наконец, на плечи Луи Бонапарта, бронзовая статуя Наполеона низвергнется с высоты Вандомской колонны».
Маркс, К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 8. М.: Государственное издательство политической литературы, 1957. С. 217.
Но реальность вовсе не желает следовать советам ума. Зачем он ей? Как ни вороват, как ни фильшив Луи Бонапарт, каким бы низким интриганом он ни был, каким бы коррупционером ни оказался, а мантия императорская на плечи Наполеона III, этого племянника великого дяди, пала и продержалась до проигрыша в Франко-Прусской войне и пленения императора О. Э. Л. фон Бисмарком-Шёнхаузеном, который считал его «непризнанной, но крупной бездарностью». И бронзовую статую Наполеона I низвергали с Вандомской колонны даже пару раз (колонны, кстати, отлитой из австрийских и русских пушек, взятых на поле Аустерлица), но гораздо позже начала императорства Наполеона III и даже после его конца (1852.12.02 — 1870.09.04), во время Парижской Коммуны, то есть 1871.05.18. Так что императорство бездарности и стыд, испытываемый памятником дяди бездарности, всё же никак реально не связаны, хотя литературно символичны, красиво символичны.
Это хороший пример различия литературы и реальности. Не надо их путать, не надо отождествлять, не надо искать прототипов для понимания литературного текста. «В музее Ленина» С. В. Михалкова — это не о реальном В. И. Ульянове (Н. Ленине), а о внушаемом.
Семнадцать минуло ему,
Семнадцать лет всего,
Но он — борец! И потому
Боится царь его!
В самом деле? Царь Александр III Романов в 1887 году боится гимназиста Владимира Ульянова? Это внушение. Внушение поэтом юной читающей публике величия В. И. Ульянова (Н. Ленина), величия в любом возрасте. В изображении С. В. Михалкова тинейджер Володя Ульянов — фактически коммунистический Иисус Христос, которого в молочном младенчестве на руках у матери, девы Марии Иоакимовны, «правильные» иконы изображают с детским телом, но умудрённым взглядом, с ликом маленького, но уже Бога.
В самом деле, не может же Бог, даже в детстве, вместо членораздельной речи гулить и бубнить, вместо проявлений мудрости быть наивным и сопливым, с трудом переходить с грудного молока на фабричное детское питание, молочные смеси и т. п., визжать дни и ночи напролёт, когда «режутся зубки», страдать коликами, опрелостями, нуждаться в присыпках, памперсах, погремушках… Вот так и Бог-гимназист Володя Ульянов. Мудр с рождения...
Уж в этом чайнике нельзя,
Должно быть, воду греть,
Но как нам хочется, друзья,
На чайник тот смотреть!
Отличный пример сознательно внушаемого поэтом фетишизма. Что-то наподобие «Я готов целовать песок, по которому ты ходила!» Но в случае песка любовь сводит с ума, для любви это норально, любовная лихорадка должна потрясать любящих. А тут сводит с ума политический восторг, который неминуемо разорвёт человека, если не будет опредмечен, закреплён сакрализацией и фетишизацией всех вещей, которыми пользовался или к которым только прикасался фюрер, дуче, каудильо, вождь... А высшая в этом ряду ценность — его тело, как кровь и тело Иисуса Христа, то есть кадавр, труп, мумия, мёртвое мясо, двухсотый бог...
2024.02.22.