Модернизм, как объемлющее понятие, – амниотический мешок для десятков стилей времени того свежего ХХ века. Такое отношение напоминает размещённые по миру скульптуры Паучихи Маман: паучиха нависает над смотрящим особняком, а в своём чреве вынашивает яйца. А вспоминается символично, ведь скульптура ознаменована смешением модернистских представительств…
Модернизм, пусть ещё и не категорично авангардный, но молодой, блестящий испариной взрывной нерв. Дети-стили его жили стремительным взлётом: мчались вверх, по винтовой лестнице, пронзали высь, бросались в воздух, и, распластавшись, уже безвольно, но свободно опадали. Будто бы и легкомысленно получилось, но всё же ярко.
Постмодернизм – «онегинский кризис», который, в свою очередь, – кризис истинности человека, возник из несоответствия внутреннего истинного среде чего-либо воссевшего. Истинность – суть, она в клетке, а человека засасывает в трясину, он варится в собственном соку, оказываясь на прошлых путях, все натыкаясь и натыкаясь на безвозвратно сухое прошлое, и начинает продуцировать второсортное. Это сродни родственным бракам, всё прорастающим в одном и том же, неотражающему, единственному на месте цитированию. Постмодернизму можно создать сотни макетов сравнений: иголка, зациклено прокалывающая один и тот же участок ткани, снова родственные браки – линии, закручиваемые обратно и так далее по ассоциациям. Постмодернизм – стиль жизни при обжившейся фрустрации. Постмодернизм будто человек, обновленный находкой, новым путём, новой надеждой, новым смыслом и столкнувшийся с жесточайшим крахом этого начинания, сломавшийся человек. Это установка, команда на противоречие всему, что разочаровывает, вкупе с эпатажностью-самоцелью – новым стилем поведения – походит на бунт, но на бунт, не воодушевлённый на смену чего-либо. Это не безумие, это зацикленность внутри себя, отсутствие фундамента, почвы для деятельности. Ассоциация: в математике существует понятие пустого множества – обособленная оболочка для непересечения, для ничего, если говорить языком житейской человеческой практики. Постмодернизм бросается в эфемерное, будто несуществующее, тяготеет к мирам нереальным либо недоказанным, в сущности, другим и будто бы сакральным, доступным не каждому. Он насилу прорывается к чему-то смутному, как будто ненужному. Вот что есть страсть к пробелам между словами, к примеру?
Постмодернизм отказывается от реальности, но существует с ней и помнит её: это выражено в его характерной насмешливости, порой срывающей корки и изливающейся в желчи и трагифарсе. Он также про полное переворачивание смысла; постмодернизм – перевернувшийся, упавший и нарушившийся механизм. В контексте культуры речь идёт о глобальном, здесь уже мега-, дольше выдержка и масштабнее крах, так как про сломленность не одного человека, а людей.