Легендарный всесоюзный пионерский лагерь стал первым в моей жизни. До «Артека» я не был в лагерях.
На улице Гагарина
Делегатов VII пионерского Всесоюзного слёта с Камчатки было двое – я и Лена из посёлка Оссора. Из Петропавловска-Камчатского мы в июле 1976 года сначала на «Ил-18» полетели до Хабаровска, оттуда на огромном «Ту-114» до Симферополя. В столице Крыма остановились на ночь на улице Гагарина, 5 – в так называемой эвакобазе.
«Артековская» приёмная база в Симферополе открыта 21 июня 1972 года. Здесь до сих пор детей принимают, кормят, проверяют их документы, проводят медицинский осмотр. В случае позднего прибытия, они остаются ночевать в гостинице. Передохнув, счастливые обладатели путёвки вместе с вожатыми отправляются на Южный берег Крыма, в детские лагеря «Артека».
На следующий день мы загрузились в комфортабельные «Икарусы» и вниз по серпантину двинулись в сторону Гурзуфа. Ехали около двух часов, включая долгий перерыв, когда автобусы остановилась, прижавшись к обочине. На подъём двигалась кавалькада чёрных машин с мигалками. Вожатый, нас сопровождавший, прижав палец к губам, тихо сказал: «Это Леонид Ильич Брежнев поехал в Москву».
«Славься лагерь наш родной»
Автобус, в котором был я, привёз нас в «Кипарисный». А всего в «Артеке», как мы потом узнали, лагерей тогда было ещё четыре – «Горный», «Морской», «Прибрежный», «Лазурный».
«Артек» находится в 12 км от Ялты, в посёлке городского типа Гурзуф. Занимает территорию 208 га, из которых 102 га – парки. Береговая линия с детскими пляжами протянулась на 7 км от горы Аю-Даг (Медведь-гора) до Гурзуфа. Лагерь начинался с палаточного городка в 1925 году.
Мы заселились в двухэтажный особняк, который построил на восточном склоне Генуэзской скалы в начале XX века харьковский почётный мировой судья, князь Николай Кавкасидзе. Это была так называемая дача номер один.
На первом, почти цокольном этаже, жили наши вожатые, на втором, в двух больших палатах – для мальчиков и девочек – мы, пионеры. В нескольких метрах располагалась столовая, чуть дальше – куча разных площадок, в том числе спортивных. А чуть поодаль – другие корпуса, в которые заселили наших заграничных сверстников из Вьетнама, Испании, Польши, Туниса и Бурунди.
Каждому выдали лагерную форму – парадную и повседневную. Первым делом мы выучили гимн «Кипарисного», написанный музруком «Артека» Вольтом Колобаевым в 60-х. Там есть такие слова:
«Под скалою Генуэзской
Кипарисы встали в ряд.
На линейке пионерской
Горны весело трубят.
«Кипарисный», «Кипарисный»,
Славься лагерь наш родной.
Ты зелёный, ты зелёный
И тенистый,
И от солнца золотой…».
Мы сразу сдружились с вьетнамцами и испанцами. Они располагали к себе своей открытостью и искренностью, несмотря на то, что успели многое пережить – годом ранее во Вьетнаме закончилась война с американцами, а Испания избавилась от диктатуры Франко. Чуть стеснительнее были африканцы. А польские скауты-харцеры и вовсе держали дистанцию – с нами они почти не общались.
Компот с рисом
Кормили нас как на убой, отменно - пять раз в день. И мы с удовольствием поглощали эту вкусноту, потому что постоянно бегали, прыгали, купались в море, пели песни, играли. Нас возили на экскурсии по Крыму – в Никитский ботанический сад, в Воронцовский и Ливадийский дворцы, на табачные плантации и виноградники. Мы поднимались на гору Аю-Даг, где загадывали желания у Гайдаровского камня – именно там мне, кстати, замечталось стать журналистом. В «Артеке» я впервые попробовал холодный суп, внешне похожий на окрошку, но из фруктов с рисом. А ещё запомнились вечно голодные и худые чернокожие пацаны из африканской республики Бурунди, которые всегда просили у нас кусочки хлеба на выходе из столовой.
Для меня такая жизнь была прикосновением к чему-то волшебному. Но однажды сказка испортилась. Во время одного из «абсолютов» - так назывались часы для дневного сна – к нам в комнату прокрались две девчонки из соседней палаты. Мы болтали, рассказывали анекдоты, ржали. Видать, громко - к нам вломился старший пионервожатый, рослый такой паренёк лет за двадцать. Он схватил 13-летних пионерок, стукнул друг об дружку лбами, обозвал малолетними проститутками и выпнул в девичью палату. «Не всё так волшебно в нашем мире», - подумалось мне тогда. Что интересно, вожатым в «Артек» было попасть непросто – со всего СССР выбирали самых достойных…
Фейерверк чувств
Кульминацией трёхнедельной смены стал VII Всесоюзный слёт пионеров.
VII Всесоюзный слёт пионеров проходил в «Артеке» с 11 по 14 августа 1976 года. Был посвящён XXV съезду КПСС. В слёте участвовали 3265 делегатов от 15 союзных республик СССР, 769 представителей детских организаций из 59 стран мира.
Открытие и закрытие форума с грандиозным фейерверком были на 7-тысячном стадионе в лагере «Лазурный». Перед нами выступали деятели партии и комсомола, космонавты и артисты, дочь томящегося в пиночетовских застенках чилийского коммунистического лидера Луиса Корвалана Мария-Виктория… Мы обещали «идти дорогой Ленина, дорогой Ильича», братались, обменивались значками, открытками и даже самым святым – пионерскими галстуками.
А мы потом мы сдали артековскую форму и настал последний вечер. У костра, крепко обнявшись, пели про абсолют, про синего краба, про морскую душу, которая всегда молодая… Наши блокноты распухали от записей адресов, а глаза были на мокром месте.
…После, в течение лет полутора, я доставал из почтового ящика по пачке писем от артековских друзей. Со временем они иссякли. Мы очень хотели встретиться через 10 лет, в 1986-м. Не получилось – жизнь стала другой, и мы тоже.