Макаревич, Гребенщиков, "Би-2", Покровский, Земфира - это те, кто особо отличился, поддерживая западную позицию. Есть много тех рокеров, которые осторожно высказались универсальным заявлением "мы против войны". Ещё больше музыкантов затихарились. Народ, конечно, понимает за чью сторону они молчат. Не за нашу сторону.
Поскольку с рок-музыкой я иду плечом к плечу уже больше 20 лет, мне очень понятна и позиция Гребенщикова, и Макаревича и всех остальных коллег, им сочуствующих. Для музыканта, любящего рок всей душой и сердцем, первичность западной музыки даже не обсуждается. Также не обсуждается лидерство тамошней музыкальной индустрии. Она всегда была на несколько голов впереди нашей, и в роли догоняющих наши рок-музыканты находятся до сих пор.
Поясню на своем примере, как складывалось почтительное отношение к западной массовой культуре. Я начал заниматься рок-музыкой в середине 90х. Думаю, что в конце 70х у советских рокеров был похожий расклад.
Без чего не мыслит себя музыкант? Разумеется, без музыкального инструмента. Уже на этом этапе наш брат испытывал глубокое разочарование. Моё поколение ещё жило в инерции позднего Советского Союза. То есть слово "дефицит" мы знали не понаслышке. В плане музыкальных инструментов был не просто дефицит, а катастрофа. Советские гитары, такие как "Урал", "Тоника" и "Аэлита", всегда воспринимались как нечто топорное и безвкусное. Они собственно такими и были: тяжёлыми, грязно звучащими, не особо красивыми инструментами. Барабаны "Энгельс" удручали одним свои названием. Расцветка "вырви глаз". Про звук, вообще, молчу.
Мне, как барабанщику, очень знакома ситуация, когда в бас-бочку засовываются подушки и одеяла, на подвесные тома клеятся изолентой демпферные кольца, вырезанные из ватмана, а на тарелки вешаются цепочки и прочая лабуда.
Барабанные палочки выстругивались из ограждения детских кроваток. Мои коллеги тоже постоянно что-то мастерили и допиливали. Наш гитарист хорошо поднаторел в накручивании звукоснимателей. Вместо гитарных процессоров мы использовали самостоятельно спаянные примочки. Звук у них был зачастую лучше, чем у советских "Лелей".
Не удивительно, что при сравнении своего положения с западными музыкантами мы чувствовали свою ущербность. Притягательность последних заключалась не только в музыке. Звезды зарубежного рока демонстрировали социальный лифт. Ещё вчера они были маргиналами, играющими в дешёвых забегаловках. Сегодня же всё переменилось. Перед нами миллионеры с поведением избалованных детей, которых обожают по обе стороны глобуса. Именно это чудо внезапного преображения создавало легенду. Советская система своим музыкантам подобной легенды не дарила. Она закрывала глаза на левые доходы с концертов, позволяла играться в рок-клуб, приглашала в съёмки кино. Однако эта местечковая легендарность с кочегарками, извечным ля-минором и протестом кухонь явно не канала. Наши "рок-звёзды" хотели сказку забугорного шоу-бизнеса. Можно даже простить зависть русского музыканта, когда тот смотрит грандиозный концерт Пола Маккартни с толпой именитых гостей. Лучший в мире звук, лучший в мире свет, лучшие звукорежиссеры, промоутеры, технари... Ну это же мечта. И как наше государство не ласкало бы отечественных рокеров и поп-звёзд, как бы не лобызало их в дёсна, большинство из них будет рваться душой в западную сказку. Тут получается железная логика. Западная мечта наших искушенных рок-звёзд может осуществиться при одном условии. Речь идёт о максимальной лояльности России перед Западом. Максимальной - это, значит, вплоть до коленно-локтевой позы.
В данной ситуации "макаревичи-гребенщиковы" представляют себя отдельно от преклоненного народа. Они стоят в освещенной рампе мировой сцены, а рядом Стинг и Пол Маккартни похлопывают их по плечу.
- Гут, Иван, гут, - говорят они. - Хороший русский.
