- Гой еси, добрый молодец! - ласково сказала Баба Яга. Я лежал на нагретом солнцем земляном бугорке посреди лесной поляны, возле высокого и очень старого на вид забора из заостренных сверху толстых кольев. Рядом валялась моя корзина для грибов - пустая. Яга участливо склонилась надо мной, вглядываясь мне в лицо живыми, блестящими и подвижными как бусины ртути глазами. Один глаз у неё был ярко-зелёный, другой - угольно-чёрный. Над её головой, насаженный на здоровенный осиновый кол, на меня скалился заплесневелый человеческий череп в ржавой немецкой каске.
- Уморился ты, как я погляжу! - продолжала Яга, сочувственно покачивая головой. - Водицы ключевой испить не желаешь ли?
Я непроизвольно облизнул языком пересохшие губы и неловко кивнул. Яга распрямилась и повела плечами, затем, широко ухмыльнувшись, подмигнула мне зелёным глазом и неожиданно громко хлопнула в ладоши. Тут же мягким толчком в спину меня подбросило высоко вверх, я кувырком перелетел через частокол и приземлился на четвереньки рядом с крыльцом маленькой, заросшей мхом по самую крышу избушки, аккурат в середине образованного глухой изгородью круга. Кое-как поднявшись на ноги, я тут же непроизвольно отшатнулся назад - с конька крыши стремительно взлетела и унеслась куда-то в лес, всколыхнув воздух над моей головой, большая серая птица.
А затем дверь избушки с пронзительным скрипом распахнулась, как от сильного пинка. На крылечке возникла Баба Яга с деревянной плошкой в руках.
- На-ко, испей, соколик!
Не успел я моргнуть - а она уже стоит рядом и протягивает мне посудину. Вода в плошке оказалась чистой и свежей, но очень холодной. После пары глотков жаркая истома ушла из тела и сменилась бодростью, в голове прояснилось.
- Как зовут-то тебя, мил человек? - проворковала Яга, когда я напился.
- Иван я, бабушка.
- Иванушка, значит, кхе-кхе! Ну - будем знакомы! А я Ягой зовусь, как ты наверное уже догадался. Ну что, Иван, поведай мне - куда идёшь, пробираешься? Дело пытаешь, али от дела лытаешь?
- Да заблудился я. Приехал с друзьями в лес - побродить, грибов поискать и вот...
- Грибов, значит... Эхе-хе, ну как всегда, за столько лет - и ничего нового... Ну, заходи в дом, Иван - гостем у меня сегодня будешь!
Ноги будто сами понесли меня к низенькой двери и пригнувшись, чтобы не удариться головой, я шагнул через порог. Чёрный кот, зашипев, метнулся из полутёмных сеней куда-то вглубь избы, оказавшейся внутри гораздо просторней, чем она выглядела снаружи.
Горница, в которой я затем очутился, была, в отличие от сеней, ярко освещена. Свет шел от висящей под потолком лампы странного вида - она представляла собой конструкцию из нескольких блестящих металлических шаров разного размера, нанизанных на цепочку. Самый большой шар, охваченный короной электрического разряда, излучал приятный тёплый свет. От лампы исходил чуть слышный звук, похожий на жужжание пчёл.
Посреди горницы возвышалась, дыша теплом, аккуратно побеленная русская печь. В воздухе стоял горьковатый аромат трав, похожий на тот, который бывает в середине лета на подсушенных жарким солнцем лесных опушках. Чисто выметенные широкие доски пола покрывают протянувшиеся вдоль и поперёк дорожки домотканых половиков. У маленького оконца - круглый стол, застеленный вишнёвой бархатной скатертью с кисточками по краям и пара старинных стульев светлого дерева. Над ним - потемневший портрет в богатой позолоченной раме - какой то мужик с пронзительным взглядом, в парике и шляпе с вензелем "К". Дальше у стены - резной буфет с застеклёнными дверцами, набитый разноцветными пузатыми флаконами, бутылочками и пузырьками. В дальнем углу горницы - широкая лежанка с горой подушек на пёстром лоскутном одеяле. На ней - свернувшийся калачиком чёрный кот. Рядом с лежанкой - массивный окованый железом сундук, на нём стопки старых книг в толстых потрёпанных переплётах. Над сундуком на стене тикают часы с кукушкой. На циферблате вместо цифр - фигурки каких-то животных.
И вот я уже сижу за столом. Напротив меня - Баба Яга. На ней широкий плащ из тяжелой узорчатой парчи с накинутым на голову капюшоном, полностью скрывающий фигуру. Черты её лица в тени капюшона зыбки и изменчивы, как вода в лесном ручье - вместо морщинистой старушечьей физиономии время от времени появляется то лик прекрасной юной девушки, то желтый череп мумии с красными угольками зрачков, полыхающими из тёмных провалов глазниц.
Голос Бабы Яги так же то и дело меняется - то он глубок и мелодичен, то вдруг становится скрипучим и сухим, как песок пустыни.
- Не бережёшь ты себя, Ванечка! Отдохнуть тебе надо. Не беспокойся, уж я об этом позабочусь! Накормлю, напою и спать уложу - воркует колдунья, вперившись в меня тяжёлым давящим взглядом. Вытянув руку по направлению к печи, она трижды щёлкнула пальцами. За печной заслонкой мелодично звякнуло и по горнице разлился запах шашлыка и свежевыпеченного хлеба. Сняв с зева печи заслонку, Яга извлекла из него заставленный снедью большой поднос. На подносе уместились серебряная миска с горкой пышущего жаром жареного мяса, краюшка чёрного хлеба, пучки зелени, две рюмки тёмного стекла и высокая бутылка с этикеткой, гласившей: "Коньяк КВВК Сталинский сокол".
- Ну, за знакомство! - торжественно произнесла Баба Яга, сноровисто сорвав с бутылки жестяную крышечку-бескозырку и разлив коньяк по рюмкам. И в это время на крыше трижды проухал филин.
- Ох не вовремя! - скривилась хозяйка избушки. - Ну да ладно! Ты, Ваня, ешь-пей пока, не стесняйся, а мне по срочному делу отлучиться надо. Не скучай тут без меня, я скоро вернусь!
Подняла голову к потолку, крикнула зычно: - Фенестра!
Сверху посыпалась пыль, в потолке раздвинулось широкое окно, сквозь которое стало видно голубое небо с облаками. Яга кошачьим прыжком метнулась к ступе, стоящей в углу возле печи, вскочила в неё, в руках у неё вдруг оказалась сучковатая метла. Ступа плавно и бесшумно взмыла в воздух, миг - и пулей вылетев наружу через дыру в крыше, Яга исчезла. Заскрипев и ещё раз сыпанув пылью, потолок закрылся.
- Иван! Иваан! Поди-ка скорей сюда! - раздался вдруг из дальнего угла чей-то тонкий скрипучий голосок. Там стоял накрытый сверху плотной тканью какой-то довольно большой предмет. Я встал из-за стола и осторожно подошел к источнику звука.
- Сними покрывало! - проскрипел голосок.
Я слегка приподнял ткань. Под ней оказалась птичья клетка, в каких обычно держат попугаев. Но вместо попугая в клетке сидел маленький трёхглавый дракон.
- Ты кто? - вырвалось у меня непроизвольно.
- Змей Горыныч, не видишь что-ли? - ворчливо сказал дракончик.
- А почему такой маленький?
- Болел потому что. Ладно, речь не об этом. Знаешь Ваня, а ведь она тебя съест, Яга-то! Накормит, напоит, натешится с тобой - а потом в печь! Зажарит и скушает. Очень просто.
- Да зачем это ей? Дикость какая-то!
- Как зачем? Хочешь жить вечно - али кровь человечью пей, али вкушай человечинку, другого несть способа. Так что Ваня, бежать тебе надо! Но - услуга за услугу. Без меня ты отсюда не выберешься. Поэтому отопри клетку, выпусти меня, а я уж в долгу не останусь. Ключ - у хозяйкина кота на шее. Но просто так ты его не заберёшь, даже не пытайся. Загрызёт тебя котик, даром что ростом мал. Поэтому слушай. В буфете у Яги есть особая склянка. В ней зелье колдовское. Называется "Замри-отомри". Капнешь каплю на пол, крикнешь - замри! - и застынет в недвижности всё вокруг тебя. Ходи, делай что хочешь. Крикнешь - отомри! - и время вновь потечёт, всё станет, как прежде было. Но торопись, если протянешь дольше, чем сто раз в уме отсчитать, останешься навсегда в безвременье! Ну что, согласен? Думай быстрее, пока Яга не вернулась!
Ситуация складывалась настолько абсурдная и дикая, а рой мыслей в голове сплёлся в такой запутанный клубок, что кроме как промямлить: "Эээ... ну хорошо..." меня ни на что не хватило.
- Тогда поспешай! Синяя склянка с пробкой в виде бараньей головы! - проскрипел Змей Горыныч и в нетерпении заметался по клетке, поблёскивая радужной чешуёй.
Не успел я плеснуть на пол возле лежанки вязкой, как смола, дурно пахнущей жидкости из флакона, как кот, вздыбив шерсть и оскалившись, кинулся на меня в высоком прыжке. Большая тягучая капля наконец оторвалась от горлышка и упала вниз, а я в тот же миг крикнул что было сил: - Замри!
Кот повис в воздухе напротив моего лица, растопырив лапы и злобно выпучив глаза. Замерли пылинки в воздухе. Прекратил метаться по своей клетке Змей Горыныч. Перестали тикать часы-ходики на стене. Время вокруг меня остановилось. Я снял с шеи кота плетёную серебряную цепочку с ключом, оказавшуюся неожиданно увесистой. Открыл замок клетки с замершим в ней дракончиком. И уже спокойно, не повышая голоса, скомандовал: - Отомри!
Кот шмякнулся на пол и, жалобно мяукнув, метнулся под лежанку. Золотистые пылинки вновь затанцевали в воздухе. В часах трижды прокуковала кукушка. А оживший Змей Горыныч опрометью выскочив из клетки, бросился к дверям, на ходу проскрипев: - Беги за мной, если жизнь дорога!
С каждым скачком дракончик начал быстро увеличиваться в размерах. В дверь он протиснулся уже с трудом, а когда я выбежал вслед за ним из избушки, передо мной уже стоял драконище размером с хорошего слона.
- Забирайся мне на спину, Ваня! - пробасила средняя, самая большая
драконья голова. Я вскочил на жесткий чешуйчатый хвост и оскальзываясь и хватаясь руками за шипы, торчащие из спины Змея, пробрался к его загривку.
- Держись! - прорычал Змей Горыныч. Затем с хлопаньем расправил широченные кожаные крылья и, быстро ускоряясь, помчался к частоколу. По пути он с шумом втягивал в себя воздух. Правая и левая его головы, согнув змеиные шеи, наклонились назад и вниз, а затем, открыв пасти, разом выпустили из них по длиннющей струе голубого, как у газовой горелки, огня. Дракона подбросило вверх, он легко перемахнул через частокол и, набирая высоту, энергично замахал крыльями.
Минут через десять полёта над кажущимися бесконечными верхушками деревьев, дракон начал вести себя странно. Шкура его подо мной, бывшая вначале леденяще-холодной, становилась с каждой минутой всё горячее, движения крыльев замедлились, дыхание стало сиплым и прерывистым.
- Ох, что-то мне нехорошо! - прохрипел наконец Змей. - Походу сердце прихватило... клетка здоровья, вишь, не прибавляет... ты Ваня прости, если что... - и безвольно мотая головами, по пологой дуге спикировал вниз. Зацепился лапами за возникшую на пути высокую берёзу и, ломая ветки, кубарем шмякнулся в кусты.
Я лежал, раскинув руки, на тёплом пригорке, заросшем земляникой. В вечернем небе пели невидимые птички. От дороги доносились зовущие меня голоса друзей. Поднявшись на ноги, я огляделся вокруг. В кустах под высокой берёзой - никого. Только ворох поломанных веток валяется в траве под мощным белым стволом. Я машинально сунул руку в карман, и пальцы нащупали там какую-то небольшую вещицу. Вытащив руку из кармана я разжал кулак. На моей ладони лежала плетёная серебряная цепочка с висящим на ней маленьким ключиком...
Тут и сказке конец!