Я отдаю тебе ключи от города –
Город не пережил блокады;
Город становится облаками,
Пеплом и порохом…
«Немного Нервно»
Грузовой воландо вышел из облаков, вспоров белоснежные клубы, как гигантский нож. Тупой и ржавый: длинный и узкий корпус летучего корабля был весь расписан узорами бурых пятен. Днище поросло рифами моллюсков – краска давно облупилась с бортов, оставив их на волю небесных стихий. Винты мельтешили за кормой, трубы коптили небо дымным шлейфом. Древнее левант-ядро работало на износ, удерживая корабль в воздухе, и судно время от времени потряхивало – от юта, застроенного штабелями перехваченных тросами контейнеров, до носа, на котором у перил стояли две фигурки.
– Ненавижу эти хреновины, – признался Аскель. Рыжий, веснушчатый парень был бледен пуще обычного, и при каждой встряске нервно сжимал пальцы на поручне. Ветер трепал его волосы и концы полосатого шарфа. – То ли дело, дирижабли!
– Хе, – криво улыбнулся Пётр. Опершись на планширь, он пытался закурить, но хлесткий ветер всё время гасил огонёк. – По-твоему, есть разница?
– Да как же нет? У дирижабля и ход плавней, и летать на нём не страшно; он же легче воздуха! А эти воландо… Им всем лет по сто, самое меньшее! Того и гляди, где-нибудь перемкнёт, или аккумуляторы сядут, напряжение на ядро упадёт – и всё, привет, Бездна!
– Тогда в Альтуро тебе не понравится, – прикрыв ладонью сигарету, Пётр наконец-то затянулся. – Ну, а дирижабль так же упадёт, если случится утечка водорода. Не всё ли равно? Люди вообще летать не приспособлены.
– Ну, не все, – Аск покосился на Петра. – Ты же сам из Альтуро? Правда, что у вас там крылатые люди есть?
Нечёсаный, небритый, с острыми чертами грубого лица и уродливым шрамом через левую щёку, Пётр всегда приводил младшего напарника в робость. В вечной, потёртой флотской шинели, застёгнутой на все пуговицы; и весь он был такой – застёгнутый наглухо. Ничего из него не вытянешь.
Аск огляделся, в который раз поёжившись от непривычной пустоты вокруг. Далеко позади осталось Восточное небо, полное обжитых островов и летучих судов. Куда ни глянь, кругом простиралась сплошная синь, пронизанная солнцем, да проплывали величавые груды облаков. А внизу раскинулся бескрайний, клубящийся туманный океан Бездны, где-то в невообразимой дали встречающийся с небесной синевой.
Воландо шёл через простор Малого Разлома, гигантской прогалины, разделяющей Восточные и Западные небеса. На целые дни пути вокруг – ни единого острова, подумать боязно… Кроме Альтуро. Великого и древнего небесного города точно посередине Разлома. Главного перевалочного пункта меж сытым Восточным Союзом и полудиким, непокорённым Западом.
Они держали путь в город, где Пётр родился и вырос. И юноше невольно казалось, что в Альтуро все улицы будут полны таких же одинаковых, угрюмых Петров.
– «Икары», – Пётр докурил и щелчком выбросил окурок в бесконечность небес. – Нет, парень, они уже не люди. Перешивка меняет мозги.
– И мозги тоже? – поразился Аск. Он был наслышан о чудесах островов, сохранивших остатки Старых Вещей, волшебного наследия древности. Якобы, тамошние лекари могли вернуть оторванную руку или ногу, вырастить второе сердце, даже воскресить мёртвого… Или «перешить» человека в нечто новое.
– Не знаю. Но сам подумай. Будь у тебя крылья, как у птицы или летучей рыбы; будь ты волен парить в небесах… Разве ты чувствовал бы себя ровней тем, кто ползает по земле и по палубам кораблей?
Аск не успел задуматься над ответом. Старший напарник подался вперёд, будто высматривая что-то в далёких облаках. А потом медленно оскалился: Аск никак не мог привыкнуть к искажённой шрамом улыбке Петра.
– Приближаемся, – сказал напарник.
– Да ну? С чего ты решил? – не поверил Аскель. Казалось бы, прямо по курсу были всё те же облака… Или нет? Что там проступило среди белых клубов – не островерхие ли шпили?
– Разве ты не чуешь запах ветра? – Пётр почти перевесился через планширь. – Металл. Угольная пыль. Еда. Земля! Люди, много людей! И дым… дым… – он вдруг осекся, потом нахмурился.
А между тем облака расступились – и Аск узрел Альтуро.
Древний город, чудо света, не был построен на небесном острове – он висел прямо в воздухе. Колоссальное основание, сплетённое из решетчатых конструкций, балок и труб (святы Звёзды, да их тут тысячи миль!) походило на снежинку: множество неравных ветвистых лучей расходились от Центра, тянущегося в небо шпилями небоскрёбов. И все лучи поросли нагромождениями зданий. Дома, дворы и башни теснились, карабкались друг на друга, лезли соседям на крыши – так, что Альтуро напоминал колоссальный риф моллюсков. Опутанный проводами, подёрнутый дымкой, непостижимый… И волшебный.
Аску сперва показалось, что всё основание Города облеплено миллионом белых птиц, бьющих крыльями. Но тут же он понял – нет, это ветряные двигатели. Бесчисленное множество ветряков, мельтешащих лопастями. Ну, конечно, Альтуро нужно электричество. Много электричества, чтобы питать десятки мощнейших, древних «Л»-ядер, удерживающих кварталы Города в небе.
Хотя нет, вот и настоящие птицы – кружат над башнями. Но какие же огромные! Или это не птицы, а?..
Юноша взглянул на Петра, ожидая хоть в эту минуту увидеть на его непроницаемом лице радость, тоску, любовь – что угодно, ведь он вернулся домой! Но старший напарник смотрел недоуменно, насупив лохматые брови.
– Дым, – пробормотал он. – Всё так изменилось…
Теперь и Аск почуял в ветре горелый душок. Да, на окраинах города хватало чадящих фабрик. И среди них Аску бросилось в глаза гигантское ступенчатое здание, разросшееся на половину одного из «лучей», будто опухоль. Безобразное, закопченное, с десятками высоких труб, изрыгающих тяжёлый дым…
.
Сошли в порту. Причалы были заняты множеством кораблей – и дирижаблей, и антигравитационных воландо. Над портом, перебивая все запахи, ползла кислая вонь. Аскель поморщился. На его глазах, грузчики отодрали ломами стенку одного из ящиков, и на палубу хлынула груда склизких отбросов.
«Мусор?», недоуменно подумал юноша.
– Ну, пошли, чего ты ждёшь!
По мостовой Аскель ступал осторожно, как по палубе. Трудно было думать, что под ногами не твердь небесного острова, а искусственное основание, опирающееся на подъёмную силу «Л»-ядер… Но постепенно засмотрелся по сторонам.
Улицы Альтуро поражали. Ни одной прямой – все петляли, сужались, переходили в лестницы, взбирались на крыши домов. Со времён Падения город рос фактически поверх самого себя, не имея простора. Трудно было понять, где кончается один дом и начинается другой. Где-то на крышах цвели сады, где-то через улицы перекинулись мосты – тоже застроенные домами. Спешили по делам причудливо одетые (а то и раздетые) люди. Бегали паровые кареты и портшезы на механических паучьих лапах: конечно, какие колёса в таком улье?
Тут и там стены были исчерканы рисунками и надписями, зачастую весьма скабрезными. Аскелю бросился в глаза сердитый дворник, огромной кистью замазывавший один из рисунков: грубо намалёванный красным кулак в… шестерне? Нет, в зубчатом круге солнца.
Напарники взошли на эстакаду и сели на трамвай. Но всего через три остановки вагон вдруг остановился, двери разъехались.
– Дальше с пересадкой, – хмуро заявил кондуктор. – На этой линии ток отключают через минуту.
– Почему?
– По графику, – кондуктор кивнул на плакат, украшавший стену вагона. Аскель присмотрелся: это оказался длинный список улиц и районов с указанием часов отключения электричества.
– А ты и не говорил, что у вас тут всё так сурово! – заметил юноша, когда они вышли из вагона. В ответ Пётр лишь сумрачно покачал головой:
– Потому что так никогда не было, – сказал он.
По улице скользнула тень – слишком стремительная для летучего корабля. Аскель вскинул голову, но успел увидеть лишь росчерк крыльев, исчезнувших за гребнем крыши. А потом с небес медленно спланировало ажурное белое перо. Парень поймал его на лету и восхищённо покрутил в пальцах.
Пётр скривился, как от зубной боли. Но промолчал.
***
– Педро, дорогой мой, – Финч выдохнул струю дыма сквозь прокуренные зубы. – Я, прежде всего, деловой человек! А потому недолюбливаю тех, кто чинит препятствия моему бизнесу!
Аскель закашлялся. Пётр сдержался, хоть и поморщился невольно. Даже ему, заядлому курильщику, аромат сигар Финча казался дымом горящей свалки.
Да и сам хозяин фабрики, с его точки зрения, напоминал ходячую мусорную кучу. Финч был так толст, что колыхался при ходьбе. Пузо, обтянутое пятнистой от пота рубашкой, переваливалось через пояс брюк; щетинистые подбородки сползали на грудь. Сигара дымила между жирных губ Финча, как заводская труба.
Мусороперерабатывающий завод оказался огромен, как целый квартал. А изнутри – и вовсе необъятен: гигантский, сумрачный чертог пещер-цехов, коридоров и мостков, полный шума и грохота. Куда ни глянь, в полумраке размеренно двигались поршни механизмов, проворачивались колёса, ползли бесконечные конвейерные ленты. Полуголые рабочие кидали лопатами отходы в жерла машин, горбились над конвейерами, катили тачки… И повсюду были охранники: в чёрных мундирах, перехваченных ремнями, с пистолетами в кобурах и шашками в ножнах на перевязях. Двое таких встретили Петра и Аскеля у ворот и молча провели через душное и зловонное нутро завода в хозяйский кабинет.
До места напарники добрались с опозданием: в пути пришлось трижды пересаживаться – трамваи ходили с задержками, на линиях то и дело отключалось электричество. Но Пётр понимал, что выслать за ними экипаж Финч не мог бы. Ни к чему привлекать лишнее внимание, когда ты нанял двух профессионалов Грошовой Гильдии.
То есть – лучших наёмных убийц в Восточном небе.
– А эти засранцы только и делают, что кидают камни мне в жернова! – Финч потряс сигарой, уронив пепел на столешницу. – Забастовки! Саботаж! И, будто мало было, месяц назад потерпел крушение мусоровоз моей компании. Но при этом – ха! – они клеймят преступником меня!
– Кто «они»? – уточнил Пётр. – Рабочее движение? Конкуренты?
– «Алая Заря», – злобно проворчал Финч. – Революционеры, как они себя называют. Борцы, мать их, за будущее города!.. Ещё одна заноза в моей бедной заднице на старости лет, будто мало мне было других. Увы, я нажил немало врагов, Педро, мой мальчик, – Финч ткнул окурком в сторону схем и графиков, украшавших стены.
– Я создал империю с нуля! – толстяк грузно поднялся и прошёл к закопченному окну, за которым в клубах дыма и пара возвышались громады труб. – Контракты с островами Востока и Запада: мне пришлось вложить столько денег и сил, чтобы заполучить их мусор! Вы хоть знаете, сколько мусора каждый день порождает любой развитой остров? Сотни тонн! В нашем мире стекло, металл, дерево бесценны; и всё это стекается сюда, чтобы очиститься и переродиться!..
Финч сжал жирные кулаки.
– А вот теперь, – проклокотал он, – каким-то тварям встало поперёк горла, что честный человек зарабатывает честные деньги! Да я выхожу сплошным благодетелем для всех. Острова получили чистое небо, избавившись от необходимости возиться со своим мусором. А город? Сколько рабочих мест дал мой завод! Да я спасаю Альтуро!
– Я никогда не думал, что город бедствует, – сдержанно заметил Пётр. – Как-никак, Альтуро всегда жил с транзита…
– Транзит, ха! Вы же слышали об этих новых газотурбинных двигателях?
– Слышал, что они уже не первый год на стадии проектирования.
– Ха! Сегодня они только на бумаге, а если завтра их уже воплотят в металле? А послезавтра корабли с новыми двигателями пойдут через Разлом напрямую, мимо города? А нам останется лишь кусать локти?! Нет уж, Педро, мальчик мой, – Финч бухнулся в кресло, тяжело скрипнувшее под его тушей. – Я не позволю каким-то поганцам испортить дело всей моей жизни. Мой завод для меня всё равно, что семья. Впрочем, – он ухмыльнулся, – вы-то, ребятки, не знаете тягот и радостей семьи…
– Поверьте, сеньор Финч, очень даже знаю, – без улыбки ответил Пётр.
– Ого! Не ожидал! – присвистнул директор, да и Аскель удивлённо взглянул на старшего. – И где же сейчас ваша прелестная супруга?
– На небесах, полагаю.
– Ох, – ухмылка медленно сползла с щетинистой рожи Финча. – Прости, Педро.
Пётр успокаивающе повёл ладонью в воздухе.
– Ну, что ж. Я хочу, чтобы вы внедрились в эту шайку, ребята. Мне известно, что вы лучшие в таких делах. Сам Отто Грош рекомендовал мне вас… Говорил, вы не уступаете самой Гюрзе!
Сравнение покоробило Петра, но он не подал виду. Гюрза, непревзойдённая убийца, была живой легендой Грошовой Гильдии. А может, уже и не живой: последние три года о ней было не слыхать. Поговаривали, что причиной её исчезновения был сам Отто Грош, под которого Гюрза вздумала копать…
– Их главарь некий Штайн. Кроме имени мне ничего не удалось о нём выяснить… Но и этого достаточно. Проберитесь туда, парни – и пришейте этого ублюдка!
Финч хлопнул по столу жирной ладонью с дымящимся меж пальцами окурком.
***
– А ты не говорил, что был женат, – заметил Аскель. Напарники шли по улице, лавируя в толпе.
– Давно. Ещё когда жил здесь, – отозвался Пётр. – Лена. Она была художницей. Мы познакомились на выставке.
– О. Так ты искусством интересуешься?
– Чирей тебе на язык! Меня прислали эту выставку разгонять: я тогда служил в полиции, веришь ли. Безумное было времечко, да… Мы поженились на третий день после знакомства. Наверное, были счастливы… – Пётр вздохнул. – А потом я её потерял. Собственно, тогда я и покинул город. Слишком много воспоминаний, понимаешь?
– Прости.
– Да ладно, всё давно ветром унесло…
– Цветы, господа! Купите цветы! – тщетно взывала девушка-цветочница у порога старой часовой башни, увенчанной громоздким циферблатом с коваными лунами и звёздами. Маленькая, чернокудрая, в поношенном платье, с укутанными старой шалью плечами. В руках девушки был лоток, где среди листвы белели и золотились звёзды соцветий.
Толпа текла мимо, не обращая внимания. Вечерело, зажглись фонари, но над улицей они горели через один. Жизнь города была подчинена сложной схеме подачи и отключения света…
И вдруг – тряхнуло! Мостовая ушла из-под ног Аска, он невольно схватился за руку Петра и едва устоял. Юноше показалось, что улица как-то просела и накренилась.
Да нет, не показалось! Многие не удержались на ногах; раздались испуганные крики. Фонари разом погасли, зазвенело лопнувшее стекло. Дребезжащий трамвай на ходу накренился, сорвался с покосившейся эстакады и обрушился вниз.
Твердь содрогнулась. На глазах у Аскеля, стену ближайшего дома рассекла змеистая трещина до самой крыши. Отломившийся балкон грохнулся на тротуар, взметнулись облака пыли и каменной крошки. Аскель невольно поднял взгляд… и увидел, как покосившийся циферблат старинных часов медленно, как монокль из глазницы, выпадает из круглого проёма на башне.
А внизу, под ним, стояла девчонка-цветочница – задрав голову и оцепенев от ужаса.
Пётр и Аскель разом бросились вперёд. И, схватив девушку под локти, втащили её в дверь – за миг до того, как позади с грохотом рухнул циферблат, расколовшись о тротуар.
***
– К-какой Бездны ты не предупредил, что у вас тут так вот трясёт? – выговорил Аскель, отняв от губ чашку. Его самого всё ещё потряхивало.
Они сидели в мансарде с окном, выходящим на крышу. Повсюду, куда ни глянь, красовались горшки с цветами – стояли на полках, свисали с потолочных балок. Среди них странно смотрелись чертежи и схемы, прикнопленные к стенам: сплошь узлы труб и проводов, непонятные значки и цифры.
– Я предупреждал, что тебе тут не понравится, – возразил Пётр. За окном гулко бил набат, доносились крики спасателей, отзвуки безутешного плача. – Да и раньше так никогда не было…
Разливавшая чай Сара шмыгнула носом.
– Вы, сеньор, наверное, давно не бывали в городе, – промолвила она. – Тут каждую неделю такое случается!
– В общем-то, та же беда, что и с воландо. Под каждым районом находится «Л»-ядро, а то и не одно. Где-то перегорела проводка, вот квартал и тряхнуло.
– Месяц назад в Оловянном районе так колыхнуло, что церковь обрушилась, – печально подтвердила Сара.
– Что? – Пётр отставил чашку. – На Красной улице? Мадре-де-лас-Флорес?!
– Да, «Матерь Цветов». Как раз служба была, человек сто прихожан насмерть задавило…
– Святы Звёзды. Ей же было веков пять!
Повисло тягостное молчание, которое нарушил скрип ступеней. Кто-то стремительно поднимался по лестнице. Дверь хлопнула, и в мансарду ворвался человек. Парень в поношенном комбинезоне; смуглолицый, кудри растрёпаны, глаза сверкают.
– Сара! – он бросился к девушке и сгрёб в объятия. – Хвала Звёздам, ты жива!.. А это кто? – отстранившись, он настороженно взглянул на чужаков. Пётр с первого взгляда заметил, как они с цветочницей похожи: оба загорелые, чернокудрые, с неуловимо одинаковыми чертами лиц.
– Ох, Милош, они меня спасли! Это был такой ужас… Ой, простите. Господа, это Милош, мой брат!
.
– …Всё из-за этого поганого мусорного завода, – зло сказал Милош.
Они с Петром курили у окна. Пётр затягивался, и сквозь тающий дым любовался городским пейзажем. Из мансарды открывался вид на окраинный «луч» Альтуро, нависавший над Бездной и заросший домами бедного квартала. Шпили старинных церквушек вздымались над изломанным ландшафтом крыш.
– Разве?
– Да ты представляешь, сколько энергии жрёт этот монстр? С тех пор, как сукин сын Финч открыл своё вонючее дело, у нас вся энергосистема стонет от перегрузок, как такелаж в бурю! И он не унимается, ему нужно больше и больше!
Милош оказался электриком. Одним из тысяч смельчаков, что день и ночь напролёт лазали по неохватному решетчатому основанию Города, устраняя поломки. Поэтому, как понял Пётр, каждая авария глубоко ранила самолюбие парня.
– А нам ничего не хватает, Пётр! Ни людей, ни ветряков, ни проводов! Тёмные Звёзды, Альтуро считается богатейшим городом – а мы срезаем проводку в одном месте, чтобы перекинуть на другое, потому что не успеваем протягивать новую: всё горит! Две недели назад – замыкание на Второй магистрали. Двое наших парней, Поль и Яничек, сгорели, как спички. А если б не они, треть города бы обесточило! И кто их вспомнит? Хоть одна газета о них написала?!
Милош яростно затушил окурок о подоконник.
– Старьё, – с горечью бросил он. – Предкам за нас было бы стыдно!
Пётр деликатно кашлянул. В комнате звенела посуда, негромко звучали голоса: Аск помогал Саре убирать со стола.
– Ладно. Извините, что без спросу нагрянули, ребята, и спасибо за чай! Мы пойдём, наверное. Нам еще нужно гостиницу найти…
– Нет-нет, и речи быть не может, – вскинул руки Милош. – Вы же спасли мою сестру! Оставайтесь у нас, сколько надо. Мы с Сарой ляжем в малой комнате, а вам постелем тюфяки.
– На ночь окно можно не закрывать, – радостно поддержала Сара. – Ночи тёплые, не простудитесь. А воздух тут чистый, спится хорошо…
.
Конечно же, выспаться не вышло.
На рассвете дом содрогнулся до самой крыши. С треском разлетелись об пол цветочные горшки. И ещё до того, как Пётр с Аском вскочили, сбросив одеяла – над городом взревели сирены.
Напарники выбрались на крышу через окно. Милош и растрёпанная, перепуганная Сара высунулись следом. И потому они видели всё. Как редкие огни бедного квартала в предрассветных сумерках разом мигнули – и погасли.
А спустя несколько секунд, перекрывая встревоженные людские голоса, над улицами разнёсся страшный стон металла. Тысячетонные конструкции, вмиг утратив невесомость, просели и начали лопаться. Накренились и подломились колокольни, роняя купола. А потом весь «луч» окраины переломился – и квартал обрушился вниз водопадом рассыпающихся домов, крыш, человеческих фигурок…
Пётр оцепенело смотрел. Последние обломки уже канули в Бездну; улицы внизу наполнились толпами высыпавших из домов зевак, и зазвучал многоголосый плач и вопли. А он всё не мог отвести взгляда от небесной пустоты, разверзнувшейся там, где всего минуту назад сотни людей видели сны, занимались любовью, шли на работу или возвращались со смен… Жили.
Минуту назад.
***
– Почему предки не сделали районы отдельными? – тускло спросил Аскель.
Они с Петром шли по улице. Сегодня суеты поубавилось: город затих, придавленный огромным горем траура. Из окон свешивались чёрные флаги.
– Чего?
– По отдельности каждый район! Тогда, случись в одном авария – он бы другие за собой не тянул. Разве нет?
– Предкам выбирать не приходилось, – возразил Пётр. – Альтуро ведь из чего построен? Из самой Павшей Звезды: и основа, и ядра! Как могли, так и строили…
Пётр вдруг остановился, прислушавшись к чему-то; а потом скрипнул зубами. Аскель проследил за взглядом напарника. Улица выходила на маленькую площадь с высоким фонтаном. И на каменных чашах его расселись икары. Один… нет, одна, стояла на самом верху и что-то вещала перед собравшейся кучкой людей.
– Слетелись, стервятники, на трупы! – выговорил сквозь зубы Пётр, и размашисто зашагал к фонтану. Аск поспешил за ним следом.
– …Так обратитесь же к Небу, и отриньте грешную твердь, – расслышал парень, подходя ближе. – Оставьте Город, прогнивший насквозь, больной всеми хворями, пожирающий собственные испражнения, чтобы не сдохнуть! Предки покинули Прародину, променяв её на мир бесконечных небес; не это ли знак того, что людям надо возвыситься, чтобы принять Небо?..
Голос женщины вдруг оборвался; она прерывисто вздохнула, увидев Петра. Убийца подошёл к фонтану, хмуро глядя на неё снизу вверх. Толпа опасливо расступилась перед ним. Прочие икары завозились, топорща перья.
Икария распахнула крылья (Аск на миг поразился, до чего огромные), в два взмаха поднялась в воздух и плавно опустилась наземь. Её босые ноги мягко коснулись мостовой, и вот она уже встала перед Петром.
С виду почти человек, но глаз Аскеля сразу подметил нескладность её фигуры: странный изгиб спины, выпяченная килем грудь, необычно расположенные мышцы… Ну и, конечно, сложенные крылья за спиной, поросшие перьями – соломенно-жёлтыми, в тон длинным волосам. А лицо обычное, женское, обветренное; глаза в окружении морщинок смотрели недоверчиво и удивлённо.
– Пётр, – будто не веря, сказала икария. Всей одежды на ней было – потрёпанная юбка, да какое-то цветастое тряпьё. – Здравствуй, Пётр…
– Здравствуй, Лена, – спокойно ответил убийца.
Аск чуть не подпрыгнул. «Лена»? Так вот что имел в виду старший, говоря, что потерял жену!
– Значит, ты вернулся. Я слышала, ты занялся… рискованными делами.
– Птички нащебетали? – недобро осклабился Пётр. – А ты, я вижу, всё так же морочишь головы дуракам!
– Я лишь указываю отчаявшимся путь, – развела руками Лена. – Наша стая растёт, Пётр.
– И как вам это удаётся? Я помню времена, когда за перешивку в икара надо было вывалить целое состояние!
– Сейчас возвышение стало доступно многим. Городские власти пошли навстречу людям…
– Как же! – презрительно перебил Пётр. – Мне можешь голову не морочить: властям просто надо хоть немного стравить давление. Город перегружен, я же вижу.
Аскель с невольным любопытством разглядывал икаров. Среди них были мужчины и женщины, юные и постарше, все скудно одетые. Одна девушка привлекла его внимание белоснежными крыльями – и такими же белыми, пушистыми волосами. Аск вспомнил подобранное белое перо, и отчего-то смутился. Девушка же склонила голову набок, как птица, и смотрела на рыжего юношу, изредка моргая круглыми глазами: одна из всех – без недоверия и вражды, скорее, с интересом.
– Ты вернулся в недоброе время, Пётр, – покачала головой икария. – Что бы тебя ни привело, прошу, сделай это поскорее – и оставь Альтуро: он скоро падёт в Бездну.
– Не лезь в мои дела, – огрызнулся мужчина, отворачиваясь. Аскелю показалось, напарник уже сам сожалеет, что свернул на площадь.
– Пётр… – Лена приблизилась и осторожно положила руку на плечо убийцы. – Может, всё-таки будешь с нами? Ты ещё можешь выбрать свободу…
Пётр резким движением сбросил руку жены с плеча.
– Свободу? – выплюнул он, как ругательство. – Вы хвастаетесь тем, что свободны, как птицы, ругаете Город на все лады – но при этом снова и снова прилетаете в него, как на мусорную кучу за пропитанием!
Икария закусила губу.
– Падальщики, Лена, вот вы кто! – завершил Пётр. – Почему бы тебе не отстать от меня, и не заняться чем-нибудь свободным? Памятники загаживать, например?
Лена вздрогнула, как от пощёчины. Отступив на шаг, она повернулась к своим – и что-то выкрикнула, точнее даже, пропела. Стая захлопала крыльями и снялась с фонтана. В один миг на площади не осталось никого, кроме Петра с Аском: пугливая паства Лены рассосалась по переулкам ещё раньше.
На обратном пути старший напарник был мрачен пуще обычного. Аск не решился спрашивать его ни о чём.
***
– Знаешь, наш заказ… Мне всё больше кажется, что это неправильно.
Аск и Пётр сидели на крыше. Сары не было дома: она ушла в госпиталь, помогать персоналу с ранеными, Милоша днём вызывали сверх смены на работу. Вернулся он уже к закату, валясь с ног от усталости.
«Я такого дерьма ещё в жизни не видал», поделился он, прихлебывая остывший бульон. «Все кабели оплавлены, аж сосульками застыли! Это как же там всё горело? Проклятый Финч…» Покончив со скудным ужином, парень завалился спать.
– Это одна из главных ошибок в нашей работе, – возразил Пётр. Говорили они вполголоса, чтобы не потревожить Милоша. – Нам платят, мы находим и убиваем. Всё.
– Да, но это! Я не знаю про эту «Зарю», но смотри, они же против Финча и его завода. А завод… Тебе нравится, что твой город разваливается?
– Альтуро не мой город! – оборвал Пётр. – Я тут всё потерял.
– Так уж и всё?
Пётр набычился.
– Просто подумай, – продолжил Аскель, явно надеясь закрепить успех. – Если бы ты мог выбрать…
– Я всё сказал! – перебил Пётр, сердито возвысив голос. – Никакого иного выбора у нас нет! Только найти эту «Зарю» и вступить в неё! И будь я проклят…
Его прервал сдавленный возглас. Напарники стремительно обернулись – и узрели в окне Милоша. Бездна, разбудили всё-таки?.. Электрик потрясённо смотрел на них, и Пётр понял, что он слышал последние слова.
– «Заря»? – повторил Милош. – Вы хотите вступить в «Алую Зарю», парни?
Повисла напряжённая пауза. Потом Пётр развернулся, опершись рукой о кровлю.
– А ты, Милош, – вкрадчиво промолвил он, – судя по твоим речам, уже давно там?
***
Стоя в душной толпе под сводами старого ангара, Аскель маялся ожиданием. Кругом, куда ни глянь, теснились люди. Потрёпанные одежды, суровые и грубые простые лица, озарённые светом редких ламп. Электрики, механики, портовые грузчики, черпальщики навоза с грибных ферм. У многих на рукавах были траурные повязки – эти люди потеряли родных и любимых во время недавних «встрясок»…
Аскель не сводил глаз с трибуны, выстроенной из ящиков, под грубым знаменем с кулаком в солнечном круге. У них ушло две недели, чтобы через Милоша внедриться в «Зарю» – и юноша не уставал благодарить Звёзды за то, что послали ему в напарники Петра. Всех убийц Грошовой Гильдии учили лгать и притворяться: но Пётр вырос в Альтуро, и умел найти общий язык с каждым здешним рабочим и бедняком.
Они завоевали доверие. Достаточно, чтобы быть допущенными на сегодняшнее собрание.
– Слышал, камрад? – благоговейно шепнул небритый мужичок рядом. – Говорят, сегодня будет выступать Штайн!
Тот самый загадочный Штайн, вождь сопротивления. Аск сглотнул слюну. Они подобрались так близко… Разумеется, вряд ли они сегодня его убьют – потом им не вырваться из толпы живыми. Да и пронести пистолет не вышло бы, всех обыскивали на входе.
Но это было и не нужно. Стальная метательная стрелка, смазанная нейротоксином летучей медузы, была надёжно скрыта в рукаве Аска. Если Пётр подаст знак, всего один бросок – и всё будет кончено.
К трибуне вышли двое боевиков с газовыми карабинами в руках, встали по бокам. По толпе прошло волнение.
– Штайн… Штайн! Штайн! – сперва тихо, а потом всё громче и слаженней начали скандировать бунтовщики. Аскель поймал себя на том, что шевелит губами, повторяя вслед за остальными. Покосился на Петра – напарник был непроницаем, как обычно. Ему-то нипочём…
А в следующий миг мысли покинули Аскеля. Потому что толпа радостно взревела – и под их клич на трибуну взошла женщина. Худенькая, средних лет, с взъерошенными светлыми волосами, одетая в длинный коричневый плащ-пыльник. С улыбкой она раскинула руки, приветствуя соратников.
Значит, вот он – Штайн… Точнее, она. Аск невольно попробовал пальцами верную стрелку в рукаве.
– Камрады! – голос у Штайн оказался красивый, звучный и уверенный. – Все вы! Каждый из вас сегодня скорбит о потерях. О тех несчастных, наших братьях и сёстрах, что снова пали жертвами ненасытности богатеев. Тех, чьи дворцы и усадьбы сияют огнями, пока бедные кварталы утопают во тьме и нечистотах. Пока встряски рушат наши дома, губят жизни!.. И я скорблю вместе с вами, камрады; сердцу моему больно!
Штайн оперлась на трибуну, обведя толпу безумно сверкающим взором. Аскелю мучительно захотелось отвернуться.
– И вот – беда, равной которой мы ещё не знали! – с надрывом продолжила она. – Канул в бездну целый квартал. Сотни погибших! Женщины, дети, старики… И что же мы видим? Разве власти приказали сократить работу заводов, или ввели ограничения для богатых кварталов? Нет! Кровь погибших на их руках: и прежде всего – на лапах этого зловонного чудовища, Финча!..
Казалось бы, Штайн говорила самые обычные вещи; но от того, как она это говорила, у Аска почему-то перехватывало дыхание и щипало глаза. Как будто он, мальчишка, снова стоял перед своей первой в жизни женщиной. Он был чужим в Альтуро, никого не потерял в здешних бедствиях – но горе и гнев собравшихся пронизывали его насквозь, и руки парня невольно сжимались в кулаки.
Что за пропасть? Неужто он поддался чувствам толпы?
– Нет! – крик Штайн взлетел под своды ангара, заглушив ропот толпы. – Мы больше не станем терпеть! Предки, строившие Альтуро во времена Падения, не были ни знатью, ни богачами: то были простые инженеры, экологи, рабочие – все, кто прибыл на Звезде в наш мир! Так вернём же себе то, что нам причитается!
Она вскинула кулак, и многие собравшиеся последовали её примеру. Ведь идеальный момент, мелькнуло в голове у Аска. Никто и не заметит, чья именно рука метнула смертоносную стрелку, когда мятежница захлебнётся словами и повалится на трибуну…
Мысль мелькнула и пропала, смытая приливом яростного восторга; по щекам потекли горячие слёзы. Сквозь нарастающий гул толпы юноша жадно ловил отдельные реплики: «всенародный гнев…», «протест…», «боевые бригады…», «слаженный удар…».
– Мы сокрушим завод Финча! – торжествующе вскричала Штайн. – Этого разожравшегося молоха, пьющего нашу кровь! И этим нанесём власти богатеев удар, от которого они уже не оправятся; а наша революция покончит с ними навек. Альтуро будет спасён – и он будет наш! За мной, камрады! Навстречу заре победы!
От рёва сотни глоток под потолочными балками заметались вспугнутые летучие рыбки. Заколыхались над головами вскинутые кулаки. И Аск поймал себя на том, что орёт вместе со всеми, не понимая, что и для кого кричит. И покосился на Петра, преодолев безумие восторга – ну как старший сейчас подаст знак?..
Пётр, как и все, потрясал над головой кулаком. И рот его был разинут в общем крике.
***
– Ты веришь ей? Ну, Штайн?
– Парень, ты меня знаешь, – вздохнул в ответ Пётр. – Я не верю даже себе самому. Но я поддержу любую силу, которая может спасти мой город.
– Ага, всё же твой? – коварно улыбнулся Аск. Пётр хмыкнул и толкнул напарника локтём.
Они собрались в мансарде вокруг ящика-стола, на котором Милош расстелил карты городских электросетей. Сара, притихшая и печальная, принесла миску испечённого ей печенья, что несколько умаляло серьёзность момента.
– Когда пойдут на завод, без нас не обойдутся, – заверил Милош, хрустя печеньем. – Я всё Днище сотню раз излазил вдоль и поперёк, я все ходы-выходы знаю. Да нас таких много, только указать нам было некому… Если б не камрад Штайн. Ух, она и голова! – Милош восхищённо потряс надкушенной печенькой, роняя крошки на план.
– Скажи, а какое оно, Днище? – поинтересовался Пётр. – Ни разу сам не видал.
– Потрясающее, – честно признался молодой электрик. – Вроде и старое всё, изношенное, а всё равно… Как поглядишь, до чего ладно все конструкции пригнаны, как точно вес распределён – дух захватывает. Это какой же умище нужен был, какие технологии! Да…
Он бросил взгляд за окно. Вдали, в полуденном небе, проплывал летучий лес – будто колоссальная мшистая медуза с бахромой щупалец-корней. От дальних причалов Альтуро уже отходили лесорубные дирижабли, брали курс на зелёный остров, чтобы вернуться с грузом ценной древесины.
– И всё похерили, – с неожиданной печалью завершил Милош. – Старые Вещи строить разучились, только и можем, что чинить кое-как: те же «Л»-сферы, или перешивочные машины в городских клиниках… А сами, кроме паровых перделок, ничего не можем! Эх, нам бы только народную власть, уж мы бы тогда!..
Петру нравился Милош. Был в парне тот чистый и честный огонь, который согревает других и освещает им путь. И заставляет верить в правоту идей, за которыми идут такие вот ребята.
Аскель тоже горел душой, но не так ярко – успел повидать жизнь с изнанки, пускай и в другом смысле, нежели Милош. И это обнадеживало Петра: у тех, кто горит слабей, меньше шансов сгореть…
.
Позже Сара взялась выставлять ночные цветы на крышу, чтобы растениям досталось побольше лунного света; и Пётр неожиданно для себя вызвался ей помочь. Вдвоём они перетаскали горшки через окно и расставили на черепице.
– Спасибо, Пётр, – Сара уселась на кровлю, обтирая руки от земли.
– У тебя тут так красиво, – Пётр присел рядом. – Настоящий садик!
– Да что там! Жалко, лилии-побережника нету. Она только на берегах островов прорастает, на краю Бездны.
– Разве в Альтуро её нет?
– Есть. Но Милош не разрешает мне ходить в окраинные районы. Он давно уже боялся, что случится… вот такое, – Сара печально взглянула туда, где совсем недавно выступал в небеса уступ бедного квартала.
Вечерело, и небосвод окрасился в нежные оттенки сиреневого и розового; закат позолотил облачные горы, плывущие вдали. Вот упавшая звезда перечеркнула небеса узкой царапиной и канула в облаках.
– Пётр, как ты думаешь, – нарушила молчание Сара, – кроме той Звезды, вместе с которой в мир упали люди… той, из которой построили Альтуро… Могли быть другие? Неужто мы единственные на свете?
– Даже если и нет, я не думаю, что мы когда-нибудь встретим иных людей, – пожал плечами Пётр. – Те Звёзды, если они даже и были, упали где-то за тридевять небес от нас. Говорят, учёные время от времени слушают радио; но небо молчит на всех волнах.
– Значит, больше никого…
– Ну, может, мы просто слишком далеко, чтобы докричаться. Небесный Мир необъятен; чтобы его пересечь из конца в конец, не хватит и десяти жизней – и уж точно никакого горючего!
– Да… Когда мы были маленькие, мама читала нам сказки о Прародине, – Сара задрала голову, любуясь первыми высыпавшими звёздами. – Думаешь, какая она была?
– Спроси что полегче! Я же не священник… Наш мир – мир бесконечных небес, а Прародина, говорят, была миром бесконечной земли.
– Как это?
– А вот так. Куда бы ты ни шёл, земля под ногами никогда не кончалась: так что ты всегда возвращался туда, откуда пришёл.
– Бесконечная земля, – заворожено повторила Сара. – И вся, наверное, в бесконечных цветах. Как это, должно быть, красиво…
Пётр осторожно, будто боясь спугнуть, протянул руку и накрыл ладошку Сары: узкую, загрубелую, перепачканную в земле. Девушка подняла на него взгляд – но не отстранилась. И уже придвинулась было ближе… когда по кровле скользнули стремительные тени, на миг накрыв их.
Сара испуганно вскрикнула. Пётр обернулся – и тихо выбранился. На гребне крыши складывали крылья двое икаров… нет, икарий.
– Здравствуй, Пётр, – промолвила Лена, спускаясь по крыше; она легко ступала по черепице, как по ступенькам. Пётр поднялся, не сводя с икарии взгляда прищуренных глаз. Сара вскочила на ноги, испуганно изобразила какое-то подобие реверанса, и юркнула через окно в мансарду.
– Что тебе от меня нужно? – процедил убийца. – И как ты узнала, где я жи… остановился?
– Мне сверху видно всё, ты так и знай, – улыбнулась икария. – Пётр, мне надо поговорить…
– А мне – нет. Я не звал тебя; и твою подружку тоже! – Пётр кивнул на девушку с белыми крыльями и растрёпанными белыми волосами. – Уходи… точнее, улетай! И если ты думаешь…
Он осёкся, когда Сара высунулась из окна – с миской печенья в руках. Аскель выбрался следом за ней, и поражённо уставился на белокрылую девушку.
– А-а, – робко нарушила молчание Сара. – У нас ещё печенье осталось, вы чай будете?
.
Чаепитие на крыше вышло неловким; но постепенно все шестеро оттаяли. Чашек на всех не хватало, их передавали по кругу – и было в этом что-то удивительно домашнее. Даже Пётр под конец улыбался в ответ на шутки Лены. Милош вытащил из дома дедовскую мандолину и наигрывал старинные, протяжные мотивы.
Аскель с белокрылой икарией, которую звали странным именем Йёр, полезли на самый верх крыши; Пётр покосился на них, но мешать не стал.
– Боишься, что мальчика совратят с пути истинного? – с улыбкой заметила Лена.
– Боюсь, что он повторит мои ошибки, – отозвался Пётр.
– Ты неисправим, – икария со вздохом покачала головой. – В конце концов, я тебя ни к чему не принуждала. И послушай, разве ты сам не улетел, так же, как и я? Ты бы мог найти любую другую…
– А мне была не нужна другая, – отрезал Пётр. – И город стал не нужен: после того, как в нём не стало тебя.
Они замолчали. Сара меж тем собрала чашки и унесла в мансарду.
– Хорошая девочка, – одобрительно заметила Лена. Пётр сделал вид, что не понял намёка.
– Так зачем ты здесь? – поинтересовался он.
– В то, что просто хотела тебя повидать, значит, ты не поверишь, – печально констатировала икария. – Что ж… Хотела предупредить. Прошу тебя, Пётр, не пытайся всё исправить!
Убийца удивлённо поднял бровь.
– Я не про нас с тобой, – заторопилась Лена. – Я хотела сказать… не надо вмешиваться в дела Города. Тебя тут не было слишком долго; многое изменилось. Не думай, что ты лучше всех знаешь, как всем помочь и всех спасти!
– И с чего ты решила, будто я так думаю?
– Да потому, что я тебя знаю! – наконец вспылила икария. – Ты же всегда такой, ничем тебя не исправишь! Всё думаешь, будто сможешь помочь всем и даром! Я…
Она осеклась, увидев, что Пётр смотрит на неё с кривой улыбкой; и отвела взор.
– Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, – нехотя договорила она.
– Надо же, – хмыкнул Пётр. – А я уже и позабыл, каково это, когда ты на меня кричишь. Как в старые добрые времена, правда?
Икария покосилась на него, и невольно усмехнулась. Потом расправила крыло и осторожно приобняла им Петра за плечи:
– Да. Как в старые добрые времена…
.
– И как вы летаете?
– А как ты ходишь? – рассмеялась в ответ Йёр. – Не думая, вот как!
Аскель не мог удержаться от вопросов. Икария оказалась словоохотливой, и её, похоже, забавляла наивность юноши. И сам парень ловил себя на том, что всё больше смотрит на Йёр не с настороженностью и неприязнью (всё же поначалу странная анатомия девчонки его смущала почти так же, как и её непринуждённость), а с интересом.
– Так как они это делают? Ну, в клиниках? Отрезают крылья у какой-то птицы, и приращивают вам?
– Тьфу, ещё чего выдумал! Вовсе нет, их прямо из тебя выращивают. Чего-то там делают с костями, мышцами… Так что они наши, родные! – Йёр шевельнула крылом и хлопнула им Аска по спине, так, что парень чуть не свалился с крыши.
– Всё равно, не понимаю. Зачем вам это? Есть же летучие корабли, и…
– Да разве на них ты летаешь? Ты на палубе стоишь, а они по небу ползут – тю! А вот так, чтобы ветер крыльями поймать, чтобы!.. – у Йёр не хватило слов, и она восторженно раскинула руки. Аскель не смог сдержать улыбки.
– Ты говоришь, вы по нескольку суток можете в небе держаться? Даже и спите на лету? Нет, а есть, а пить?..
– Да чего проще! Пролетаешь сквозь облака, а потом росу с перьев пьёшь. А еда… Небо нас кормит! Мы ж и летучих рыб, и медуз в небе ловим.
– Прямо руками? Да врёшь! – не поверил Аск.
– Вот спорим, не вру! – завелась Йёр. – Завтра приходи в старые доки, я тебе покажу!
– А спорим! – Аскель протянул девчонке руку. – Погоди… Я ж не местный, где у вас эти доки?
– Эх, ты, вафля! Был бы с крыльями, всё бы сверху знал… Так и быть, проведу!
***
– Камрад Пётр, – Штайн потушила окурок в пустой жестянке и подняла голову от планов на столе. – Я предлагаю вам участие в группе прорыва!
Штаб «Алой Зари» в заброшенных городских катакомбах технических уровней кишел деловитой суетой. Бунтовщики готовились к решающему бою: чистили и смазывали пистолеты и винтовки, снаряжали патронташи полупрозрачными патронами со сжиженным громовым газом, цепляли на пояса гранаты.
– Для меня это честь, конечно, – осторожно ответил Пётр. – Но, сеньора…
– Просто «камрад Штайн», не утруждайтесь. Мы покончим с господами и рабами в свободном Альтуро. Так вот, за вас просил Милош, а он – надёжный товарищ нашей организации уже несколько лет. Кроме того, у вас, несомненно, есть опыт сражений и убийства.
Пётр кивнул, гадая про себя, кому он мог проболтаться о своём настоящем прошлом.
– Не надо смущаться, камрад, – Штайн неожиданно тепло улыбнулась. Пётр не мог не признать, что эта женщина удивительным образом располагала к себе любого, и с каждым говорила как с другом. – Я многое повидала, и научилась разбираться в людях. По их повадкам, манере речи, даже тому, как они берут в руку пистолет.
– Вот как, – отозвался Пётр, гадая, почему в присутствии Штайн его охватывает такое необычное доверие. Только ли её харизма была тому виной – или же он где-то встречал её раньше. Вспомнить бы, где. – Тогда, возможно, вам известно…
– Что вас подослали меня убить, – спокойно договорила предводительница.
Пётр вздрогнул. Рука его невольно дёрнулась к карману с оружием.
– Ну, ну, камрад, – успокаивающе покачала головой Штайн. – Неужто вы думаете, что я узнала об этом только сейчас? Говорю же, я умею понимать людей; иначе не смогла бы возглавить «Зарю».
Поднявшись, она обошла стол и встала перед Петром.
– Мне неважно, кем вы были прежде, камрад, – сказала Штайн. – Революция сплотила многих, и теперь все мы – её бойцы. Мы хотим одного: сокрушить Финча и его завод, спасти Альтуро. И мне дорог каждый верный солдат, который пойдёт за мной. Ведь вы со мной, да, Пётр?
Штайн протянула руку. И Пётр, не колеблясь, пожал её.
.
Город вспыхнул на закате.
Когда пробили вечерние колокола, толпа бастующих рабочих двинулась по улице, ведущей к мусорному заводу. Без песен, без лозунгов, с мрачной решимостью на лицах. Громыхали по брусчатке ботинки, плыли над головами плакаты и транспаранты. Многие сжимали в руках обрезки труб, разводные ключи.
Полицейские отряды преградили путь демонстрации. Позади людских цепей высились на паучьих лапах бронированные экипажи. В свете мощных фар блестели шлемы, серебро шевронов, примкнутые штыки на газовых карабинах.
Ни трели свистков, ни окрики в рупоры не остановили толпу. Полицейские рассыпались поперёк улицы и припали на колено, подняв оружие. Экипажи двинулись вперёд, перебирая лапами – и тогда над головами рабочих взлетели первые бутыли с горючей смесью, расплескались огнём о броню. Полетели наземь плакаты, а вместо них вынырнули из-под одежд пистолеты и обрезы.
И кончилось время слов. Заговорили выстрелы.
***
– Огонь!
– Пригнись!.. А-а-а!
– ВСЕМ НАПАДАЮЩИМ! ВАШЕ ПРИСУТСТВИЕ ЗДЕСЬ НЕЗАКОННО! ПРИКАЗЫВАЕМ НЕМЕДЛЕННО СЛОЖИТЬ ОРУЖИЕ, И ТОГДА ВЫ ПОЛУЧИТЕ ШАНС…
– Отойди! – один из бунтовщиков сорвал с пояса гранату и выдернул зубами запальник. Высунулся из-за опоры ворот и метким броском послал железный шарик в сторону баррикад. Спустя мгновение там хлопнуло, взвился белый дым, раздались крики. Рупор захлебнулся жестяным хрипом и умолк.
Бой шёл уже во дворе завода. Прорвав оцепление полиции, толпа бунтовщиков докатилась до ограды, снесла ворота – и столкнулась со внутренней охраной. Чёрные мундиры сражались отчаянно и безжалостно, отстреливаясь из-за наспех возведённых баррикад перед наглухо закрытыми железными воротами главного цеха. То и дело гремели выстрелы, дымные полосы от выгоревшего громового газа перечеркивали воздух над залитой кровью брусчаткой.
И всё же бунтовщики не сдавались. Десяток бойцов вооружился отбитыми у полиции железными щитами, сложив из них живую стену – и двинулся через двор в сторону баррикад, стискивая зубы и пригибаясь под пулями, звучно лупящими в металл.
– Паромёты тащут! – пронёсся над двором истошный крик. Охранники выкатили во двор две автоматические пушки на лафетах. От орудий вглубь цехов тянулись оплетённые металлом шланги-паропроводы.
– Паромёты! Назад!
Поздно. Чёрный офицер взмахнул шашкой, стрелки склонились над прицельными рамками, дрогнули стрелки манометров – и раскрученные давлением пара блоки стволов изрыгнули огонь. Шквал крупнокалиберных пуль ударил по бунтовщикам, изорвал металл и плоть. Чья-то оторванная кисть упала на брусчатку, подёргивая пальцами.
И тогда завыла сирена. Бунтовщики шарахнулись в стороны: а во двор, истошно гудя, ворвалась бронекарета. Судорожно перебирая лапами и пыхая дымом, отбитый у полиции экипаж устремился навстречу воротам цеха.
Хлещущие очереди паромётов скрестились на взбесившемся экипаже. Броневые борта украсились рваными пробоинами, брызнул струями пар. Но машина-смертник на последнем рывке перемахнула через баррикады, ударилась всей тушей о ворота… И тогда водитель-мятежник, захлёбываясь кровью в расстрелянной кабине, нажал на детонатор.
Экипаж был под завязку набит взрывчаткой. Почти всей, которую сумели найти бунтовщики.
.
От взрыва, грянувшего где-то наверху, содрогнулись даже стальные конструкции Днища. Так, что люди, пробиравшиеся над пустотой, теснее прижались к могучим балкам, опасаясь быть сброшенными.
– Это наши! – оттянув с лица дыхательную маску, выкрикнула Штайн. Пётр и Аскель, карабкавшиеся следом, угадали её слова скорее по губам. Ветер бешено ревел, гудел и выл в лесах многотонных конструкций, оплетённых помостами и лианами кабелей.
Пять человек карабкались наверх, осторожно переставляя ноги, хватаясь за скобы и уступы. Бесстрашный Милош подсказывал дорогу жестами. Аскель с трудом заставлял себя разжать пальцы, в очередной раз схватившись за скобу – и отчаянно старался не смотреть вниз. Туда, где под Городом раскинулась бескрайняя, ненасытная Бездна, бурлящий океан облаков.
Один неверный шаг – и будешь падать вечно…
Всего один раз нога у Аскеля соскользнула; и в эту секунду он почти умер, даже не успев сорваться. Пётр, лезший следом, дёрнулся было к напарнику – но Штайн уже выбросила руку и схватила Аска за рукав. И не отпускала, пока парень не нащупал дрожащей ногой ступеньку.
– Сп-пасибо, – прозаикался Аск, понимая, что его не услышат сквозь маску. Штайн ободряюще показала ему большой палец и отвернулась. Налетевший порыв ветра в спину взъерошил светлые волосы командира, на миг обнажив её бледную шею.
Пётр отчего-то замедлил шаг; Аскель обернулся и поманил напарника – лишь тогда тот встряхнул головой и двинулся следом. Юноше показалось, что глаза старшего за линзами маски смотрели удивлённо – но думать не было времени.
Уже почти на самом верху они потеряли одного. Подрывник, лезший последним, оступился и сорвался – и никто не успел ему помочь. Аскель с содроганием видел, как человек падал; как его тело ударилось о балку и закувыркалось в небе, а потом превратилось в точку на фоне облаков и пропало совсем.
Ржавый люк поддался с третьего раза. Втащив друг друга в тёмный технический коридор, повстанцы сорвали маски и привалились к стенам, хрипло дыша.
– Пётр, – выговорила Штайн. – Вы же умеете работать со взрывчаткой?
– Приходилось…
– Тогда вот. Если ворота всё ещё держатся, может пригодиться, – Штайн протянула убийце бронзовый цилиндр с рядом рычажков и встроенным циферблатом. – Термическая бомба. Сожжёт железо, как бересту. Жаль, всего одна осталась…
Но, выбравшись во двор, они застали только валявшиеся повсюду трупы – и развороченные взрывом ворота. Бой шёл уже где-то в глубинах цехов, разносилось гулкое эхо выстрелов.
– За мной! – Штайн взмахнула пистолетом.
– Эй, Пётр! Ты чего, ну? – Аскель дёрнул за руку напарника, который отупело переводил взгляд с мертвецов на зияющий провал ворот. Да что нашло на старшего, мимоходом удивился юноша; никогда Петра не трогало зрелище чужих смертей!
Вперёд, по тускло освещённым коридорам и гремящим лестницам! Дорогу к кабинету директора убийцы запомнили ещё с первого посещения. Вот перед ними замаячила приоткрытая дверь – и тут Милош с пистолетом в руке, опьянев от восторга, оттолкнул Аска и вырвался вперёд.
– Слава За…! – ликующе выкрикнул он, рванув дверь на себя. И тут же завалился назад, поймав грудью пули. Пётр вскинул пистолет и выстрелил поверх головы оседающего Милоша внутрь кабинета.
Аск упал на колено рядом с молодым электриком, перевернул его. Милош ещё дышал – неглубоко, прерывисто – но раны на груди пузырились розовой пеной из простреленных лёгких.
Нет, нет, нет!.. Аскель в отчаянии замолотил кулаком по полу. «Тёмные Звёзды! Что же мы скажем Саре?»
Все трое вступили в кабинет. На полу раскинулись тела двоих охранников; ковёр набухал кровью. И Финч был тут – тщетно пытался спрятать свою жирную тушу за спинкой кресла, трясясь, как студень.
– Господин Финч, – процедила Штайн. – Наконец-то имею честь повидать вас лично. Ева Штайн, к вашим услугам.
– Что?.. Нет! – Финч лихорадочно забегал глазами по лицам вошедших; директор был сизушно-бледен, щёки его колыхались. – Педро! Мальчик мой! У нас же контракт!..
– Расторгнут, – Штайн повела стволом. – Довольно, Финч. Хотя бы умри, как мужчина!
– Нет! – директор рухнул на колени и пополз навстречу. – Педро, не слушайте эту суку! Вот! – он трясущимися пальцами выцарапал из нагрудного кармана ключ. – От ячейки в главном банке! На предъявителя! Бери всё, всё, только спаси, умо…
Пистолет в руке Штайн выстрелил. Финч выкатил глаза, сипло вздохнул. Схватился за грудь, где на рубашке росло чёрное пятно – и повалился на ковёр, расплывшись по нему, как медуза.
Штайн удовлетворённо вздохнула, опустив пистолет.
– Слава Заре, – проронила она. Развернулась… и вздрогнула, когда ей в лицо уставился чёрный зрачок ствола. Пётр с окаменевшим лицом целился в предводительницу революции.
– Нет, – выговорила она, не веря. – Пётр! Что вы делаете?..
– Ты что делаешь? – обрёл дар речи Аскель.
– Тихо, Аск, – оборвал напарник. – Ты разве не понял ещё? Не понял, как нас дурили?
– О чём вы…
– Я должен был догадаться. Если б ты в самом деле хотела уничтожить завод, достаточно было бы просто заминировать Днище под ним. Но ты предпочла положить сотни человек, чтобы его захватить! Вот и вся твоя «революция», да, Ева Штайн? Решила сама стать мусорной королевой, диктовать условия правительству?
Аск оторопело переводил взгляд с напарника на безмолвную революционерку.
– Впрочем, какая ты «Штайн», – процедил Пётр. – Думал ведь я, дурак, где же мы встречались. Жаль, раньше тебя не признал… Гюрза!
Губы женщины искривились в холодной усмешке.
– Вот так-так, – протянула она. – И что же меня выдало?
– Шрамы за ушами разглядел. Неплохо ты личико подправила, и не узнать. Впрочем, стиль твой всё равно никуда не делся. Скажи, тот квартал – там действительно случилось замыкание? Или ты сама его подорвала, чтобы использовать в своих целях? Например, такой же термической бо…
Женщина вдруг метнулась в сторону – стремительно, как рыба-убийца. Пётр от неожиданности спустил курок; окно треснуло и осыпалось градом осколков. А Штайн, взмахнув поло́й дождевика, уже выхватила из-за пояса заряженный пистолет.
Аск сам не понял, как успел броситься вперёд и толкнуть Петра плечом. И тут же громыхнул выстрел, и бок юноши рвануло такой болью, что крик завяз в горле. Аскель повалился на ковёр, зажимая бок рукой. Меж пальцами заструилось горячее и липкое.
– Ты всегда меня раздражал, Пётр, – протянула Гюрза (теперь в этом уже не было сомнений), наведя ствол на безоружного врага. Точнее, стволы: подняв голову и проморгавшись от слёз, Аск разглядел, что пистолет в руке фальшивой революционерки был двуствольным. Проклятье, у неё ещё целый выстрел!
– Надо было пристрелить тебя ещё раньше. Но ты не испортишь мне победу, – палец Гюрзы лёг на курок. – Не волнуйся, революция тебя не забу…
Приподнявшись на локте, Аскель из последних сил взмахнул рукой – и Гюрза вскричала от боли. Стальная стрелка вонзилась в её бедро, пришпилив плащ. В следующий миг Пётр вскинул ногу и выбил из руки противницы пистолет. Гюрза повалилась на пол; заелозила по ковру, пытаясь дотянуться до оружия – но по раненой ноге уже разливалось омертвение.
Носком башмака Пётр отбросил пистолет в сторону. Не удостоив поверженную Гюрзу и взглядом, подошёл к Аскелю и встал рядом на колено.
– А-ах!.. Постой! – застонала сквозь зубы женщина. – Пётр! Погоди, не надо! Не бросай меня!..
– Б-брось меня! – выдавил Аскель сквозь зубы, чувствуя, как слёзы жгут глаза – и стыдясь этого.
– Ну, ну. Всё хорошо, парень. Давай, пойдём… – Пётр перекинул руку Аска через свою шею и взвалил напарника на себя.
Гюрза пыталась ползти следом. Кричала, грозила, умоляла… Но Пётр, покидая кабинет, даже не обернулся.
Сознание Аска мутилось. Он с трудом различал коридоры, по которым тащил его Пётр. Но у одной из дверей напарник вдруг остановился.
– Если я помню планы Милоша, – выговорил он, – то это… фух… здесь!
За дверь оказалась галерея над узким и тёмным ущельем, по дну и стенам которого змеились гигантские кабели. Пётр чем-то щёлкнул на бронзовом цилиндре бомбы, протянул руку и уронил его вниз.
– Вот так. Пошли, дружок!..
Они были уже на полпути к выходу, когда завод содрогнулся. А потом – ещё раз, и уже не переставал дрожать. Взрыв пережёг энерговоды к главному ядру, равнодушно понял Аскель. Заводу конец…
С потолков посыпались обломки и пыль. По мосткам и коридорам, спасая жизни, вперемешку бежали уцелевшие охранники и мятежники. Отталкивая друг друга, они рвались к выходу, к свету и спасению!
Пётр с Аскелем на плече выбежал во двор – и тут же их догнал шквал пыльного ветра из ворот: то схлопнулись рухнувшие цеха. Трубы зашатались, рассыпаясь градом кирпичей. А потом Аскель увидел, как весь завод за их спинами медленно и страшно обрушился внутрь самого себя – и провалился вниз. Мостки под ногами бегущего Петра вдруг надломились и рассыпались, увлекая напарников следом за тысячами тонн камня, металла, кирпича, пыли и плоти, вслед за мёртвым Финчем и Гюрзой… В Бездну.
«Глупо», успел подумать Аскель в падении, судорожно ловя губами воздух. «Совсем чуть-чуть ведь не добежали… глупо как…»
В последнем отчаянном усилии он вскинул лицо, надеясь увидеть небо. И потому видел, как сквозь круговерть пыли над ним вдруг полыхнули белые крылья – а через миг чужие руки подхватили его под мышки.
Икары пали с небес. Йёр крепко обняла Аскеля со спины, стиснула зубы и забила крыльями – и вот уже падение перешло в планирование, а потом они начали подниматься ввысь. Аскель завертел головой – и сквозь слёзы разглядел Петра. Напарник вынырнул из пыльной тучи неподалёку: его тащила Лена, и её золотистые крылья сильными взмахами возносили обоих всё выше…
***
Трещина в ребре, растяжение связок и несколько поверхностных ран. Пётр мог считать, что отделался царапиной.
В Центральной больнице его подлатали за день. Сидя в белоснежном и чистом до неправдоподобия кабинете, он бездумно смотрел, как врач в белой униформе водит над его рукой суставчатым манипулятором чудесной машины. Синий лучик покалывал плоть, и под ним таяла запёкшаяся кровь, а края ран стягивались и бледнели, пока не превращались в лёгкие шрамы.
Ни удивления, ни благоговения перед чудесами Старых Вещей Пётр не испытывал. Ему было уже всё равно.
Аскель провёл в реанимации почти неделю. И даже потом посетителей к нему не допускали. Пётр хотел верить, что это из-за больничных правил – а не потому, что Аск не хочет его видеть… Бывало, он целыми днями сидел в больничном дворе на скамье; и лишь под вечер заставлял себя встать и пойти домой, где в трауре скорбела осиротевшая Сара.
Домой…
Несостоявшаяся революция и гибель завода потрясли Альтуро. Произошли неизбежные перемены – но Пётр ими не интересовался. Краем уха он слышал что-то о реформах, арестах и амнистиях, обращениях правительства к народу… Всё это было не с ним. Петру вполне достаточно было того, что полиция ни разу не пристала к нему с расспросами.
В особенности – насчёт маленького ключика во внутреннем кармане. Пётр подобрал его с ковра в кабинете. Когда всё уляжется, он найдёт время наведаться в банк. Раз уж господин Финч оставил ему такое щедрое наследство, грешно было бы не распорядиться им.
А уж как рад будет Аскель! Только бы парня скорее выписали…
.
Наконец в один из вечеров Пётр получил вызов из больницы. Примчался сломя голову – благо, трамваи теперь ходили без задержек… Да так и застыл на пороге палаты. Кровать, на которой он ожидал увидеть Аскеля, была пуста.
Нет. Нет, не может быть!..
– Он хотел с вами повидаться, – сказал врач, неслышно подошедший сзади. – Просил передать, что ждёт вас на причале.
– На причале? – бездумно повторил Пётр. – Почему на при…
«Нет, нет, нет!»
.
Небо пылало расплавленным закатным золотом, когда Пётр выбежал на старый, полуобрушенный причал. Да так и замер, увидев на краю несколько человеческих фигур. Сквозь зубы его вырвался стон.
– Аскель, – выговорил он. – Парень! Зачем?
Аск обернулся к нему, виновато улыбаясь. Обнажённый по пояс, исхудалый, со шрамом через весь бок… А ещё – за его спиной вздымались огромные сложенные крылья. Рыжие, в цвет его волос.
– Аск!..
– Извини, старик, – вздохнул юноша. – Но это мой выбор. Я больше так не мог, слушай.
– Но… мы же победили! – Пётр сам себе был жалок и противен в этот миг. – Финча больше нет, и завода тоже! Теперь всё изменится!..
– Да ничего не изменится, Пётр, – Аск говорил мягко, будто сын с престарелым отцом, впавшим в маразм. – Всегда будут новые Финчи, и новые Штайны. Нам не исправить род людской. Единственное, что мы ещё можем исправить – самих себя.
Пётр сглотнул. В глазах предательски защипало.
– Мы столько всего прошли вместе, – Аскель протянул руку напарнику. – Пойдём со мной! Ты ещё можешь сделать себя лучше. Оставь этот город: он обречён. Ты сам говорил, ты тут всё потерял!..
Пётр помедлил. В эту минуту он почему-то вспомнил не о заветном ключе в кармане. А о комнатушке в мансарде, утопавшей в цветах – где ждала его девушка, у которой на всём белом свете больше никого не осталось.
Сара…
– Нет, – выдавил Пётр сквозь сжатые зубы. – Это ты всё потерял. И меня тоже.
– Но…
– Прощай, Аск.
Юноша печально покачал головой и опустил руку. А потом повернулся к пропасти – и шагнул за край, мигом исчезнув из виду. И спустя миг взмыл над обрывом, взмахивая рыжими, солнечными крыльями: ещё неумело, но всё смелее с каждым взмахом.
Остальные икары бросились следом. И Пётр увидел, как крылатую фигурку Аскеля в небе настигла ещё одна – белокрылая. Как они закружились в причудливом танце, а потом устремились прочь, всё выше и выше, уводя стаю за собой…
Лена, единственная, кто не улетел, тихонько подошла к бывшему мужу. Пётр перевёл на неё взгляд, налитый тяжёлой злобой.
– Я его ни к чему не подталкивала, – тихо сказала крылатая женщина. – Клянусь тебе!
– Уходи.
– Мальчик сам сделал свой выбор. Я знаю, ты его любишь – но ты ведь хочешь, чтобы он был счаст…
– Убирайся! – прорычал Пётр сквозь зубы. – Пошла вон! И забудь меня, слышишь? Если я хоть раз ещё завижу твои крылья, клянусь, пистолет будет у меня под рукой! Ты поняла, сука?!
– Пётр!..
– Прочь!
Убийца рывком отвернулся. И не видел, как у икарии дрогнули губы, а на щеках заблестели слёзы; как она отвернулась и взмахнула крыльями, отрываясь от земли… Пётр ждал. И лишь потом обернулся через плечо – чтобы увидеть, как далеко-далеко на фоне облаков тают крылатые силуэты.
Долго ещё он стоял на краю пирса, глядя, как последние отблески заката догорают и засыпают в облаках. Потом, будто что-то вспомнив, встал на колени и раскрыл вынутый из кармана нож. На ноги он поднялся, уже сжимая в кулаке несколько цветов, вырытых с корнями. Белых, будто светящихся изнутри, цветков лилии-побережника.
Пётр утёр кулаком глаза. И улыбнулся непонятно чему.
А потом повернулся – и пошёл навстречу городу, сиявшему всеми огнями в сгущающихся сиреневых сумерках.
Автор: Goosev
Источник: https://litclubbs.ru/articles/46389-klyuchi-ot-goroda.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: