Джорджо де Кирико: «Существует только то, что я вижу своими глазами, — и даже более того, то, что я вижу с закрытыми глазами».
Реальная жизнь — употребляя этот расхожий термин в повседневной речи, мы часто даже не задумываемся о том, какой конкретно смысл закладываем в понятие той самой реальности. Полина Могилина, куратор галереи «Триумф», рассказала, что объединяет художников, представленных в рамках выставки галереи 159F Gallerie, которая откроется 29 февраля в Cube Moscow.
Бесконечное мерцание и взаимопроникновение реального и нереального, существующего и вымышленного, материального и идеализированного, физического и виртуального избавляет нас от необходимости строгой дифференциации этих полярных понятий и создает пространство для свободного дрейфа между ними. С каждым годом наше восприятие реальной жизни становится все более условным, а границы между обозначенными выше состояниями — все более призрачными.
Сегодня мы одинаково серьезно относимся к событиям, происходящим как в пределах привычного нам трехмерного пространства, так и в цифровой вселенной, ставшей неотъемлемой частью жизни. Задаваясь вопросом, что для нас более реально — то, что мы воспринимаем с помощью органов чувств, или то, что мы способны лишь помыслить или представить, — мы едва ли сможем дать однозначный ответ.
Восприятие реальности напрямую зависит от ее субъективного понимания и определения комплекса характеристик, фиксирующих ее. Поле искусства — зона нейтральных вод, где реальным становится абсолютно все и, одновременно с этим, нет ничего в действительности реального. Представленных в рамках выставки художников 159F Gallerie объединяет интерес к наблюдению за повседневностью и самобытная оптика восприятия реальности через гипертрофированность художественных образов.
В своих работах, напоминающих масштабированные детские рисунки маркером или дигитальные наброски, художник саша святоi демонстрирует мир размером с мысль и обнажает жестокую утонченность реальности в гипертрофированно упрощенной и насыщенной картинке. На первый взгляд кажущиеся приторно позитивными, они оставляют совсем иное впечатление, вызванное подчеркнутой искусственностью и сверхнеестественностью.
Намеренно игнорируя любые правила и условности живописного письма, Даня Соболев создает примитивные экспрессивные композиции, героями которых становятся разные представители фауны. В форме простых сюжетов художник размышляет о непростых состояниях максимального эмоционального напряжения, в которых непростые состояния, такие как паника, тревога, неволя и борьба, проявляются ярче всего.
Художница Ольга Калинина обращается к самым, казалось бы, обыденным вещам и легко узнаваемым образам, находя в них уникальную красоту реального. Но за кричащими яркими красками и сулящими наслаждение паттернами не так сложно разглядеть ироничную ухмылку и критику массовой коммерциализации. Наш красочный и блестящий мир потребления вовсе не безопасная зона, она заставляет нас играть по своим правилам.
К изучению проблематики современного социума и вопроса идентификации современного человека в общественном пространстве обращается другая молодая художница — Маргарита Варакина. Ее проекты — это попытка переосмыслить технику управления индивидами, формирующую повседневность. Для создания своих чрезвычайно насыщенных и динамичных живописных композиций она обращается к разным формам спонтанных эстетических систем.
Алексей Васильев в своей художественной практике документирует ощущения и впечатления от окружающей реальности в форме личного визуального дневника, в котором реальные и воображаемые образы сплавлены в единый конструкт, дополненный текстуальными вставками. Выступая в роли скрупулезного исследователя того, что его окружает, художник предпочитает нырять вглубь и препарировать действительность, а не снимать сливки с ее верхнего слоя. В его работах — ни намека на иллюзорность и правдоподобие. Вместо этого мы сталкиваемся с гротескными сгущением, пластичностью материального и торжествующей амбивалентностью образов. Словно в лабораторной колбе, художник смешивает две субстанции между собой, и мы теряем последнюю надежду различить границы реального и вымышленного.
В псевдобарочных натюрмортах Евгения Малышева эстетика разрушения подчеркивается мрачным колоритом, напоминающим обстановку света инфракрасных ламп в темных комнатах. Заросшие зеленью и опутанные липкой паутиной роскошные предметы становятся свидетелями смены времен и заложниками неизбежного руинирования. Накладывая один за другим слои из будто бы параллельных реальностей, художник создает пугающе красивые и притягательно жуткие артефакты, в которых гиперреалистичная материальность переплетена с цифровыми сбоями самым крепким кружевом воображения.