20 февраля отмечается день любви к своему питомцу. Этот день — отличная возможность выразить любовь к своим пушистикам и вспомнить о том, насколько они важны в нашей жизни.
В честь этого праздника, делимся с вами отрывком из книги издательства Metamorphoses «История кота Соломона и Элен, которой было непросто». Это книга о любви и согревающей сердце надежде. Обязательно к прочтению даже тем, у кого пока нет домашних животных.
В ПОИСКАХ ЭЛЕН
Я уселся посреди дороги, чтобы подумать о том, зачем я покинул свой дом в то летнее утро.
Я был просто черным котенком, восьми недель от роду, но мне предстояло сделать трудный выбор. Оставаться дома в тепле и жить скучной предсказуемой жизнью — или отправиться в далекое путешествие на поиски самого любимого человека в целом свете? Ее звали Элен, и в прошлой жизни я был ее котом, а она — моей маленькой хозяйкой. Элен звала меня Соломон, и я был ее лучшим другом. Я хотел снова отыскать ее.
Внезапно я увидел приближающийся грузовик. Дорога под лапами затряслась. Я почувствовал, как по хвосту пробегает дрожь, а в ушах шевелятся волоски.
Грузовик угрожающе надвигался. Пара сверкающих глаз, стеклянный лоб и надпись на подбородке: SCANIA. У него были огромные колеса, и он рычал, как полсотни львов.
Как завороженный, я смотрел грузовику в глаза, решив, что, если вести себя с уверенностью тигра, он остановится, и я успею умыться.
Мой ангел не имеет привычки кричать на меня, но в этот раз она не выдержала.
— Беги, Соломон! БЕГИ!
Я рванул с места так резко, что на асфальте остались царапины от когтей. Когда я подлетел к изгороди, грузовик прогрохотал мимо, подняв облако пыли. Шурша, он подъехал к обочине, остановился и наконец затих. Из него вылез человек и скрылся в ближайшем доме.
Будучи очень любопытным котенком, я выполз наружу, чтобы поглядеть на огромный грузовик вблизи, пока он молчит. Я сидел на дороге и смотрел на него. Вдруг небо потемнело и сверху посыпался град, впиваясь в мою шерсть. Укрыться я решил под брюхом грузовика. Колеса еще не остыли; я сидел у одного из них, наблюдая за тем, как градины прыгают по асфальту. Я долго пробыл на улице, и мне хотелось спать.
Я забрался в щель на морде грузовика. Внутри было тепло и душно. Вонь машинного масла, жара и перестук градин нагнали на меня дремоту. Я свернулся клубком на маленькой пластине возле двигателя, накрыл нос кончиком хвоста и уснул.
Несколько часов спустя я вскочил от зубодробительного грохота. Каждую косточку в моем теле подбрасывало в такт с тяжелым уханьем пробудившегося мотора. Ошарашенный, я стал метаться в поисках выхода, но увидел лишь бегущий кусочек мокрой дороги. Я забрался повыше, на какой-то измазанный маслом выступ, и белая шерсть на моих «носочках» стала грязной и вонючей. Сквозь щель в обшивке было видно, как проносятся мимо поля и мосты.
Я вцепился в этот выступ и позвал своего ангела. Но она сказала только: «Соломон, твое путешествие началось».
Понятно.
Я вспомнил, как еще до рождения согласился на это опасное путешествие, чтобы найти Элен.
Все началось, когда я был светящимся котом, обитавшим в мире духов между своими земными жизнями.
В мире духов мы, кошки, светимся, и мы ведем такую жизнь, которая невозможна на земле. Мы невидимы человеческому глазу. От нас не услышишь мяуканья или воя, но мы мурлычем и общаемся телепатически. Там обитают и другие животные — светящиеся собаки, лошади и даже морские свинки. Есть там и светящиеся люди. Никто ни с кем не ругается. В этом мире нет ни загрязнения воздуха, ни болезней, ни войн.
Мама Элен умерла, когда Элен была еще маленькой, и жила со мной в мире духов. Она понимала, как Элен ее не хватает, и придумала послать меня на землю.
— Я хочу послать Элен кота, — сказала она, — особенного кота, который будет ее любить и поддерживать. Ей это понадобится, с таким-то муженьком.
Мой ответ не заставил себя ждать.
— Я готов.
Мама Элен взяла меня на руки, я громко замурлыкал, и мы вместе направили эту мысль в круг света. Потом дождались появления ангела.
В мире духов живут тысячи ангелов, и все они разные. Одни — могучие, блистательные воины света. Другие переливаются всеми цветами, как голограммы. Мне больше всего нравятся ангелы-утешители, которые похожи на людей и носят мягкие шуршащие мантии. От этих ангелов исходит столь яркий свет, что их лица почти неразличимы.
Ангел, которая явилась к нам, представилась Ангелом серебряных звезд. Раньше я ее не встречал, но как только полы ее мерцающей мантии взметнулись надо мной, я почувствовал себя избранным.
— Я буду твоим ангелом в этой земной жизни, Соломон, — сказала она. — Это будет непростое задание, но я буду рядом, и ты сможешь обратиться ко мне за советом. Разумеется, ты будешь делать ошибки, но без них не получишь опыта, и я в любом случае буду тебе помогать. Мой свет настолько ярок, что на Земле я становлюсь почти невидимой, но запомни: если поискать глазами мерцающие искорки, то меня можно увидеть, особенно если приглядеться к солнечным бликам на воде.
— Запомню, — ответил я с надеждой, что в нужный момент не растеряюсь.
— Иногда случится тебе расстроиться, заблудиться или проголодаться, — сказала она, осыпая меня звездной пылью. — Тогда ты можешь не вспомнить обо мне, но я буду рядом, и время от времени другие ангелы будут помогать людям, с которыми тебе доведется жить. Но не думай, что будет легко.
Мне не казалось это трудным, поскольку я уже давно любил Элен. Голова кружилась от волнительной надежды снова попасть на землю. Там будут банки с Китекат, уютный коврик перед камином и много мышей. Мне не терпелось туда отправиться.
—Тебе придется родиться как обычно, как рождаются все котята, — сказала Ангел серебряных звезд.
— Я буду тебе помогать, но и сам не теряйся. Дело не только в Элен. Тебе еще есть чему поучиться.
— Я хочу быть величественным котом, — сказал я, — с черной блестящей шерстью, белыми «носочками» и белой «манишкой». Хочу уметь очень громко мурлыкать. И нельзя ли сразу отправить меня по нужному адресу? В прошлый раз я оказался в приюте, где Элен и нашла меня.
— В этот раз ты сам должен найти ее, — ответила ангел. — Научись пользоваться пси-приемником.
— Пси-приемником? — удивился я.
— Люди называют это спутниковой навигацией, — сказала ангел с улыбкой. — Ты точно хочешь туда, Соломон?
Я с грустью оглядел свой прекрасный дом в мире духов. Мне нравилось быть светящимся котом. Здесь можно просто быть. Никто не вышвырнет тебя под дождь и не посыплет порошком от блох.
Потом я вспомнил дом с большими светлыми окнами, где жила Элен. Там была моя любимая подушка в чехле из желтого бархата. И лестница, лучшее место для игр. А еще уютная кухня и дворик с вишневым деревцем.
Элен была моей маленькой хозяйкой и любила меня больше, чем кого бы то ни было. Без меня она отказывалась ложиться в кровать, а когда мама выключала свет и уходила вниз, Элен включала его обратно и играла со мной. Наигравшись, Элен доставала свой тайный дневник и читала мне вслух. У нее был чудесный мелодичный голос, и я был единственным, кто его слышал, потому что с людьми Элен не слишком много разговаривала. Она терпеть не могла делать уроки или убираться в комнате. Все, что ей нравилось, — танцевать и играть на пианино.
Больше всего я люблю вспоминать, как Элен делилась со мной своими музыкальными талантами. Рано утром она садилась за пианино, на стульчик с бархатной обивкой, а была она такого маленького роста, что не доставала ногами до пола.
— Давай, Соломон! — говорила она с улыбкой, и я запрыгивал на лакированный верх пианино. Мне нравилось лежать там, пока она играет, смотреть на искорки в ее глазах и наблюдать, как она оживает. Она играла еще и еще, ее маленькие пальчики порхали по клавишам, ее светлые волосы подпрыгивали. От музыки у меня по спине и усам бежали мурашки. В такие моменты вокруг нас всегда кружили мерцающие ангелы.
Потом в дверях появлялась ее мама со школьным портфелем и переброшенным через руку пальто.
— Пора в школу.
— Мамочка, я не хочу туда.
— Надо идти.
— Ну, мамочка, я только доиграю эту песенку.
Я сама ее сочинила, и Соломону нравится.
— Элен, ПОРА В ШКОЛУ!
Мне оставалось беспомощно наблюдать, как свет покидает Элен. Ее маленькое личико хмурилось, бледнело, глаза наполнялись слезами, когда она закрывала крышку пианино.
— Послушай, Соломон, — сказала мой ангел, и я вернулся из своих воспоминаний.
— Элен теперь взрослая. Она не та девочка, которую ты помнишь.
— Ну и что? — спросил я.
— Я должна тебя предупредить: Элен в таком душевном состоянии, что ей будет трудно как следует о тебе заботиться, — ответила мой ангел. — У нее малыш, он едва начал ходить, и муж, который кричит на нее, а живут они в отчаянной нужде.
— Я хочу туда, — сказал я твердо.
Мой ангел замешкалась, как будто хотела что- то добавить.
— И еще, — прошептала она, — там есть Джессика.
Джессика?
Мой ангел молчала. Она нежно смотрела на меня серебряными глазами.
— Я уверена, Соломон справится, — сказала мама Элен.
— Это лечебный кот. А еще он храбрый и дерзкий. У него получится.
Когда пришло мое время родиться, я увидел, как мой ангел превратилась в калейдоскоп искр. Серебряные звезды подернулись дымкой — и вот я со свистом лечу сквозь космический простор. Блеснула вспышка света, и я прорвал огромную золотую паутину, отделяющую мир духов от земли. Это был замечательный полет.
А потом все изменилось.
Я больше не был светящимся кошачьим духом. Меня сжало до размеров маленькой сосиски, и я оказался в тельце новорожденного котенка. Все, что я мог, — визжать и извиваться. Глаза не открывались. Лапы не держали меня. Я не знал, какого цвета у меня шерсть. Это было невыносимо. Как я мог согласиться на такое? Я не стал настоящим котом. Я превратился в сосиску.
Но не я один. Нас было четверо в этой урчащей шелковистой и ритмично шевелящейся куче. Мама-кошка окутывала теплом все мое существо, когда облизывала и кормила меня.
Через десять дней глаза открылись, и я увидел край корзины, стоявшей у теплой печки. Увидел свои лапки — глянцево-черные в белых «носочках», как я и заказывал. Мимо ходили четыре большие ноги, две в тапочках и две в ботинках, а сверху то и дело спускались руки, чтобы тихонько погладить нас по голове. Это была не Элен, но я продолжал верить, что она придет и заберет меня.
Кошачье младенчество было счастливым. С первых дней меня брали на руки и нежно прижимали к широкой груди, в которой сердце билось так редко, что мне казалось, будто человек не доживет до следующего удара.
— Его возьмут позже всех, этого черного с белыми лапками. Первыми всегда забирают самых симпатичных.
— Да, он же последыш, самый слабенький из этого помета. Такая малявка.
Последыш! Я?! Не может быть.
Вскоре мы стали настоящими котятами: прыгали, как теннисные мячики, карабкались по занавескам и прятались под покрывалами кресел, заставляя людей хохотать над нашими проделками. Но мне не терпелось вырасти, чтобы попасть к Элен.
— У него тоскливый вид, у этого черныша.
Я все время смотрел в окно и ждал, что на дорожке к дому покажется Элен. Стали захаживать люди, чтобы выбрать себе котенка, и каждый раз мои усы вставали по стойке смирно.