- Алёшка! – свекровь кричит зычно, откуда только в её маленьком тщедушном теле такой голосина. Впрочем, кроме голоса, в ней и физических сил много: без мужа тянет дом и огород.
Алёшка прячется в кустах. Люба видит его загорелую спину и белую макушку. И не пугают его колючки, притаился, лишь бы баба Оля не нашла и не запрягла снова в работу.
Люба не против, чтобы сын работал на огороде, но свекровь требует от мальчика слишком много, а сама никогда не хвалит. Похвалы и поблажки достаются Алисе – внучке от младшего, любимого сыночка Игорька. А Серёжа, Любин муж, - сын старший. С него всегда особый спрос. Он и в детстве должен был и по дому успевать, и за шкодливым братом смотреть. И, если что, получал Сергей. С младшего взятки были гладки.
Тихо-тихо Алёшка убирается с участка, спина мелькает уже на дороге. Купаться побежал. Люба возвышает голос:
- Ну чего вы, Ольга Антоновна, кричите! Гуляет он. Придёт, сделает, что скажете.
- Когда придёт? Когда рак на горе свистнет? Не вложили вы в парня трудолюбия, что из него вырастет?
Под монотонные причитания свекрови Люба продолжает прополку. Муж Сергей с другой стороны дома тюкает молотком – чинит забор. Так и работают семейным подрядом, даром, что имеется и другой сын, у которого и жена, и дочка. Но обе белоручки. А Игорь и вовсе как не мужик: ни гвоздь забить, ни лампочку вкрутить. И при этом свекровка умудряется Серёгу называть недотыкомкой. А почему? Потому что остался работягой, а Игорёк выучился на инженера. Только работает сейчас охранником в магазине. Стоило учиться…
Люба привычно крутит злые мысли в голове. Потом останавливает сама себя. Ситуацию она давно уже приняла, куда деваться. Когда родился старший, больной, свекровкин дом был единственным местом, где можно было хоть чуть-чуть отдышаться. Кирилл постоянно капризничал, рвал обои, ломал всё, до чего мог дотянуться… Привозили сюда, и он на природе чуть затихал. Сидел в загончике, ковырялся в земле.
Люба вытерла слёзы, остервенело дёрнула сорняк. Бог прибрал Кирилла, а взамен дал им Алёшку. Алёшка крепкий, здоровый, родители с ним снова воспряли духом. А сюда семья ездит, потому что втянулись. Да и матери надо помогать. И Алёшке на свежем воздухе лучше. Опять же, огурчики, помидорчики, картошечка своя. Хотя Люба с большим удовольствием купила бы для них свой участок. Но Сергей всегда отнекивался: мало тебе, что ли, работы? И вообще, своя земля денег стоит.
Время было к обеду. Собрали на стол, как раз нарисовался Алёшка. Из комнаты, потягивась, вышла Алиса. Родители привезли её ещё утром и усвистели по каким-то делам. Алиса, двенадцатилетняя упитанная девица, сразу ушла в дом, бросив:
- Привет, ба, мне надо литературу по списку читать.
- Читай, - охотно согласилась Ольга Антоновна. – Читай, деточка, неча по улице шлындрать.
Камешек был в Алёшкин огород, и тот сразу надулся. Не умел девятилетний мальчишка скрывать свои эмоции, чем та же Алиса частенько пользовалась. Выведет двоюродного братца из себя, тот руками машет, кричит, а она стоит паинькой. Алёшка выходит невоспитанным, а Алиса – милой девочкой.
Сели за стол. Бабка посмотрела на внука и вдруг сказала:
- А кто не работает, тот не ест! Где шатался, пусть там тебя кормят.
Алёшка поднял на неё непонимающие глаза, даже Сергей оторвался от тарелки:
- Ты чего, мам?
- А ничего! Я твоему оболтусу что наказала делать? Крапиву убрать. А он что? Сбежал. Вот пусть и…
Алёшка побагровел, бросил ложку, выскочил из-за стола.
- Алиса вообще ничего не делает, а вы ей всё! А у меня каникулы!
Голос у него сорвался, и он убежал плакать.
Люба вздохнула. И зачем она это терпит? Может, ну его, этот огород, сын его из-за таких сцен скоро ненавидеть начнёт. Она встала и пошла искать Алёшу. Тот убежал за смородину, сидел на земле, утирал злые слёзы и пихал в рот кисловатые ягоды.
- Мам, это нечестно! – начала он, едва Люба склонилась над ним.
Она была согласна, но не понимала, что можно сделать. Сидела, обнимала, что-то шептала, уговаривала. Наконец, сын оттаял, дал себя увести к дому.
Свекровь сидела на прежнем месте, одна.
- Чо обиделся-то? Садись уж есть.
- Ничо! – обрезал тот. – И есть я не буду.
- Во как! Ну, ходи голодный, долго ли проходишь!
Любу удивила эта внезапная твёрдость в сыне. Он, конечно, с характером, но есть ему наверняка хочется очень сильно. Ладно, подождём до вечера.
Алёшка, ни слова не говоря, взял тяпку и пошёл корчевать крапиву. Потом вилами собрал её и запихнул в мешок. Скошенную траву они собирали и использовали осенью для подкормки будущих грядок.
Снова появилась Алиса. Посмотрела, как работает брат, хмыкнула, пошла к малиннику, начала есть.
- Алиса, - позвала Люба, - ты бы одну ягодку в рот, а другую – в банку. Так и насобираешь.
- А зачем мне? – равнодушно ответила девочка. – Я малину не очень люблю.
Слышавший разговор Алёша забурчал себе под нос и ещё яростнее начал работать вилами.
Вечером ужинать он отказался.
- Это что за мода! – раскричалась баба Оля. – Ишь ты, демонстрации он мне тут устраивает! Щас возьму вицу да и обстегаю!
Сергей, который после смерти старшего ушёл внутрь себя, внезапно повысил голос:
- Хватит, мама! Мой сын, сам и буду учить.
- Учи, учи! Уважению к старшим учи!
- А я и учу! – Сергей внезапно взорвался, да так, что вздрогнули все за столом. – Мой сын, может, не самый воспитанный, может, и ленится иногда, да только он тебе ни разу слова худого не сказал. И работает, как надо. Да только ты ничего не ценишь. Как я в детстве всегда был тебе должен, так и сын мой теперь.
Сергей встал из-за стола и сказал Любе:
- Поехали. Здесь нас куском хлеба попрекают.
Люба, в некоторой оторопи, вышла, собрала вещи, и втроём они погрузились в машину.
Провожать Ольга Антоновна не вышла.
Ехали молча. Зная мужа, Люба с разговорами не лезла, а Алёшка задремал на заднем сиденьи.
- Мне 10 было, - вдруг начал Сергей, – хотелось в футбол, на речку. Но нет, сиди с Игорёшей, развлекай его. Ему уже 6, говнистый рос. То папанькину заначку найдёт - матери сдаст, то мне в тетрадке начиркает - мне переделывать. А в тот день он со двора сбежал. Я не сразу хватился, пока всё облазил, он вернулся. Перепуганный какой-то, но молчал. Я накостылять хотел, да не стал. Пожалуется матери, она меня самого отлупит.
И вдруг – пожар! Соседи горят через дом от нас! Пока то, пока сё, дом сгорел полностью. Ладно, люди не пострадали, а так – остались на улице. И вдруг меня как торкнуло. Моська у Игорька была виноватая. А сосед тот не так давно ему головомойку устроил, он в их кур камни бросал.
- И что, это он был?
- Да кто знает. Я думаю, он. Потом пошарил в его карманах – спички. Но, конечно, чтобы дом так загорелся, одной спички мало. Разве что в бензобак машины бросил…
Они ещё помолчали. Потом Сергей заговорил снова:
- Мне всю жизнь казалось, если буду делать, как мама хочет, буду хорошим. И никогда не получалось. Оказалось, можно чужой дом сжечь – а тебе всё равно ничего не будет. Теперь и Алёшка по той дороге идёт.
И через паузу:
- Давай, Любка, свою дачу купим? Чтобы в радость была.
- Давай! – легко согласилась Люба.
Ей уже виделись аккуратные грядочки с укропом, цветочки.
- И шашлыки будем жарить, - пробормотал сонный Алёшка. – А вы мне братика родите. Я его мужиком воспитаю.
Родители переглянулись и прыснули от смеха.
Так и ехали, улыбаясь и поглядывая друг на друга.