Но пока я не умер, простудясь у окошечка,
Все смотря: не пройдет ли по Арбату Христос,—
Мне бы только любви немножечко
Да десятка два папирос.
Вадим Шершеневич, посв. Якову Блюмкину
Находясь с друзьями в «Кафе поэтов», Яков Блюмкин заявил, что всего на него было совершено восемь покушений, выдержав театральную паузу, он добавил: «И не убьют! У каждого еврея девять жизней, и пока я все их до конца не проживу, умирать не собираюсь!»
Яков Григорьевич Блюмкин (Симха-Янкель Гершев Блюмкин) - российский революционер, чекист - "пламенный человек", советский разведчик, террорист и государственный деятель. Один из создателей разведывательных служб. Возможный прототип молодого Штирлица. Псевдонимы: Исаев, Константин Владимиров, Петровский, Моисей Гурфинкель (Гурсинкель), Якуб Султанов, Григорий Вишневский, Ильин и т.д. – ещё с десяток псевдонимов.
Родился в марте 1900 года – ровесник нового века. Расстрелян в 1929 году (точная дата смерти неизвестна). Был полностью реабилитирован посмертно.
Короткая, но насыщенная событиями и приключениями, противоречивая и яркая жизнь отчаянного революционера и шпиона Якова Блюмкина прошла в вихре и круговращении Революции. Он — порождение того смутного, дерзкого, кровавого и романтического времени, когда, как писал Борис Пастернак, и воздух пах смертью, и «открыть окно — что жилы отворить». Яков Блюмкин должен был стать персонажем бесчисленных романов, пьес и кинофильмов. В новой истории революции он непременно займёт соразмерное масштабам личности место, несмотря на всю противоречивость своей натуры. Реальная жизнь Блюмкина ничуть не менее интересна, чем мифы о нем.
Ему посвятили страницы своих воспоминаний известные поэты того времени и даже «сам» всесильный нарком Троцкий. В сюжет романа Юлиана Семёнова «Бриллианты для диктатуры пролетариата» положена реальная операция советской разведки в 1921 году, в которой под псевдонимом Исаев принимал участие Яков Блюмкин.
Нищий еврейский мальчик, поэт, разведчик, начальник отдела по борьбе с международным шпионажем, главный инструктор по государственной безопасности Монгольской республики («диктатор» Монголии), военный советник в Китае, резидент ОГПУ в Константинополе, курирующий весь Ближний Восток, цадик-оборотень,метафизический авантюрист, полиглот, террорист,букинист,искатель Шамбалы и клада барона Унгерна…
«На рукаве мундира у него были три ромба, – пишет историк Алексей Велидов, – что свидетельствовало о принадлежности к высшему составу РККА».
Многие страницы его биографии до сих пор сокрыты — из-за всевозможных секретных операций, которые он выполнял за границей и внутри страны. О таинственных «делах и делишках» Блюмкина ходили легенды еще при жизни, ну а с течением времени они превратились в мифы.
Поэт-имажинист Вадим Шершеневич, друживший с Блюмкиным, посвятил ему стихи, в которых были и такие строки:
Мое имя попробуйте, в Библию всуньте-ка.
Описания внешности Якова Блюмкина диаметрально противоположны у разных авторов, но Яков обладал способностью довольно быстро и без грима внешность менять. Виктор Серж-Кибальчич вспоминает Блюмкина в Академии Генштаба: «Его суровое лицо было гладко выбрито, высокомерный профиль напоминал древнееврейского воина». Описания Виктора Сержа соответствуют тому, что можно увидеть на немногих сохранившихся фотографиях Блюмкина.
В написанном 7 марта 1920 года на основе беседы с исполнителем теракта Яковом Блюмкиным очерке «Об убийце графа Мирбаха» (он хранится в архиве Дома Плеханова Российской национальной библиотеки (АДП РНБ) Виктор Серж описывает Якова Григорьевича так:
"…Яков Григорьевич Блюмкин роста скорее высокого, с желтовато-бледным лицом, обрамленным шкиперской бородкой, густой и коротко подстриженной. Орлиный нос, рот несколько великоват, с тонкими губами, подвижный и выразительный. Слегка удлиненные черные глаза смотрят прямо и пристально. Голова красивой, правильной формы. Быть может, такое впечатление создают прическа и бородка? Он похож на романтика 1830-го или 1848 года. На участника тех восстаний, пламенных и рыцарственных поэтов".
Встречается и совсем неожиданное описание внешности Якова Блюмкина - «молодой брюнет с левым лисьим глазом». Принадлежность Якова к лисам-оборотням (кицунэ, или точнее - дзинко), утонченным, лукавым и немного имморальным любителям искусства, многое бы объяснила…
Судьба Якова Блюмкина, жизнь которого незаслуженно забыта в ХХl веке, – яркая и загадочная - очень трудноизмерима, не определяема повседневной логикой.
Человек, среди толпы народа
Застреливший императорского посла,
Подошел пожать мне руку,
Поблагодарить за мои стихи.
Много их, сильных, злых и веселых,
Убивавших слонов и людей,
Умиравших от жажды в пустыне,
Замерзавших на кромке вечного льда,
Верных нашей планете,
Сильной, весёлой и злой,
Возят мои книги в седельной сумке, Читают их в пальмовой роще, Забывают на тонущем корабле..
Николай Гумилёв «Мои читатели»
Якова Блюмкина всегда окружала тайна. Тайна и миф.
Графическая и скульптурная композиция основана на девяти ключевых моментах – правдивых ли, совершенно неважно! - биографии Якова Блюмкина в пересказе разнообразных исследователей и биографии Якова Блюмкина, написанной им самим в камере во внутренней тюрьме ОГПУ на Лубянке. Для чего ее писал Блюмкин, кому она предназначалась — уже не узнать. Точно известно только то, что 2 ноября 1929 года, то есть всего за день до вынесения приговора, он обмакнул перо в чернила и написал на листе бумаги заголовок: «Краткая автобиография». Затем, немного помедлив, вывел первые строки: «Родился в 1900 г. в марте месяце, в бедной еврейской семье…»
Жизнь первая
Ровесник нового века
Первый переломный момент в мировоззрении маленького Якова - он принят в 1908 году в начальное еврейское духовное училище – в первую одесскую Талмуд-тору. В школе преподавали русский язык, еврейский современный (так называемый «жаргон»), арифметику, географию, естествознание, рисование, пение, чистописание. Были уроки гимнастики.
Уже в 20-е годы на спор с одним из своих знакомых Блюмкин сделал три сальто подряд. На вопрос же о том, зачем ему это надо, ответил, что гибкость и натренированное тело способствуют изворотливости ума.
И все эти предметы, начиная с русского языка – не по утверждённой программе, а по инициативе директора первой одесской Талмуд-Торы.
«И это совершенно определённо моё второе (после рождения) везение: что в пору моей учёбы был её директором этот замечательный – не постесняюсь, скажу так: великий человек. Он был моим первым Учителем с большой буквы и наставником. Шолом-Яков Абрамович, он известен по своему псевдониму: Менделе Мойхер-Сфорим. Для не знающих идиш поясню: Менделе – значит «книгоноша». Мой первый Учитель был писатель. Он часто беседовал со мной, приглашая в свой кабинет, потому что выделял меня из других воспитанников. Учитель говорил:
-Ты очень способный ребёнок, Яша! У тебя горячее свободолюбивое сердце, острый ум. Развивайся, Яша, развивайся дальше и читай книги, которые я буду давать тебе…»
Так литературный Яков Григорьевич в книге И.Минутко писал об Учителе в тюремной камере. Слишком сильное влияние оказал на него этот удивительно талантливый человек – «дедушка еврейской литературы» Менделе Мойхер-Сфорим.
В случае Якова Блюмкина реальный и литературный Яков одинаково неуловимы и "правдоподобны". Безумные приключения и невероятные слухи оказываются чистой правдой, скучные бытовые задокументированные факты - полным враньем.
Жизнь вторая
Красный всадник
Второй переломный момент. «В Одессе в самом начале 18-го я вступил добровольно в „железный отряд“ при штабе 3-й армии, сначала Румфронта, затем Украинского фронта». До этого юный Симха-Янкель Гершев Блюмкин "занимался запойным чтением, саморазвитием, посещал лекции и т. д."., выдержал экзамен в техническое училище инженера Линденера, но из-за отсутствия средств продолжать учебу не смог. В 17 лет он уже агитатор первого Совета рабочих депутатов.
В 18 лет на фронтах Гражданской войны Яков Блюмкин записывается добровольцем в матросский «железный отряд» при штабе 6-ой армии Румынского фронта, участвует в кровопролитных боях, его отряд вливается в 3-ю Украинскую армию. Армия вела бои против румын, войск Центральной рады, гайдамаков, австро-венгров. Интересно отметить, что конной группой армии командовал легендарный налетчик и красный командир Григорий Котовский, а одним из ее отрядов — матрос Железняков.
«Вскоре был избран, тогда еще на юге существовало выборное начало, на командира этого отряда», — вспоминал Яков Блюмкин.
Так юный Яков Григорьевич становится красным командиром.
Двенадцатое марта 1918 года (обратите внимание:3 марта уже подписан Брест-Литовский сепаратный договор, но его условия, тяжкие и позорные для России, ещё не действуют) 3-я армия оставляет Одессу и спешно, почти панически, отступает к Феодосии, двигаясь в Крым несколькими колоннами. После заключения Брестского мира Красная армия не имела права действовать на территории Украины. Одесская Советская республика просуществовала до начала марта 1918 года.
Яков Григорьевич Блюмкин, в своём роде уникальный герой - восемнадцать лет, не забывайте!- стремительно движется вверх по лестнице военной карьеры: в Феодосии его вводят в Военный совет армии в качестве комиссара; через неделю он становится помощником начальника штаба; в начале апреля 1918 года - начальник штаба 3-й Украинской армии. В советское время каждый школьник знал, что писатель Гайдар командовал полком уже в 16 лет. Военная карьера Блюмкина развивалась не менее стремительно – исполняющим обязанности начштаба армии он стал в неполные 18 лет.
Один из своеобразных апокрифов о Якове Блюмкине: в донбасском Славянске происходит вооружённое нападение на Государственный банк. Захвачено 4 миллиона рублей: «На нужды революции!» - говорит руководитель экспроприации Яков Блюмкин директору банка. Три с половиной миллиона рублей он под угрозой ареста возвратил. Куда подевались ещё полмиллиона, выяснить так и не удалось. Проверке эта история не поддается.
Жизнь третья
Человек, среди толпы народа застреливший императорского посла
Третий переломный момент, самый яркий эпизод биографии – убийство Вильгельма Мирбаха 6 июля 1918 года. Германского посла приговорил к смерти ЦК партии левых эсеров.
Эсеры надеялись, что после этого Германия разорвет Брестский мир, условия которого были тяжелы и позорны - полное отторжение от России территории Польши и Литвы; частичное отторжение от России территории Латвии, Белоруссии и Закавказья; вывод войск из Прибалтики и Финляндии; признавалась независимость Украины, которая переходила под протекторат Германии; Россия уступала Турции восточную Анатолию, Карс и Ардаган и выплачивала Германии контрибуцию в 6 млрд. марок, что равнялось 3 млрд золотых рублей и т.д. При этом немцы не соблюдали собственные обязательства.
Блюмкин сам вызвался спланировать и исполнить дерзкий террористический акт. Напарником был выбран Николай Андреев, левый эсер и фотограф. Беспрепятственно проникнуть в здание посольства (ул. Веснина,5 – сегодня там посольство Италии) помог специальный мандат ВЧК, а в «Националь» (Первом Доме Советов) им передали бомбу. В разговоре с Виктором Сержем-Кибальчичем, Блюмкин подчеркивал, что Николай Андреев спас ему жизнь - Яков сломал ногу и был ранен в бедро, но Андреев твердо решил не бросать товарища.
Так что Николай Гумилёв, писавший, что Блюмкин «среди толпы народа застрелил императорского посла», немного романтизировал своего поклонника - убийство было совершено при посредстве револьвера и толовой бомбы.
«Я рад, когда мои стихи читают воины и сильные люди» - узнав о том, что Яков Григорьевич знает многие его стихи наизусть, сказал Гумилев.
В разговоре с женой Луначарского — Натальей Луначарской - Розенель и ее двоюродной сестрой Татьяной Сац Яков Блюмкин признавался, что о готовящемся покушении на германского посла знали и Ленин, и Дзержинский.
Титул убийцы посла Мирбаха стал как бы визитной карточкой Блюмкина, его «брендом».
Жизнь четвертая
Блюмкин и поэты. Роковая предназначенность.
Старые мистики говорят – в каждом человеке три биографии : реальная, внутренняя и вытесненная… В Якове Григорьевиче Блюмкине вытесненная биография - писателя, поэта, журналиста; но в нём не может развиться соответствующее этой биографии проявление, так как оно противоречит окружающему миру.
Яков в своей биографии написал: «В другой, мирной Российской империи начала двадцатого века я стал бы писателем».
Блюмкин печатался в Правде, пописывал стихи, а также был завсегдатаем «Кафе поэтов» и «Стойла Пегаса». Иногда он даже сам вёл поэтические вечера.
Один из вариантов "Манифеста имажинистов" подписан вместе с Есениным, Шершеневичем и Мариенгофом и Яковом Блюмкиным. Среди "отцов-учредителей" Ассоциации вольнодумцев, подписавших ее устав, можно увидеть и такую подпись "Як. Блюмкин". Ассоциация Вольнодумцев, созданная Сергеем Есениным, была культурно-просветительным учреждением, ставящим себе целью духовное и экономическое объединение свободных мыслителей и художников, творящих в духе мировой революции.Некоторых исследователей удивляет присутствие тов. Блюмкина, они пытаются найти этому объяснение бытовое, рациональное. Но - "и с обнаженного лезвия теки моя кровь теки. Я знаю слово «поэзия» это отнюдь не стихи..."
Маяковский дарил Блюмкину книги с трогательными надписями «Дорогому товарищу Блюмочке. Вл. Маяковский». В литературных кругах многие помнили приметного чекиста ещё со времени его первого появления в Москве и начала службы в ЧК. Блюмкина видели у Горького: «буревестник революции» очень заинтересовался «романтиком революции» (так называл террориста поэт Вадим Шершеневич). Есенину этот романтик говаривал: « Я террорист в политике, а ты, друг, террорист в поэзии».
Коллекции автографов знаменитых поэтов Якова Блюмкина можно позавидовать.
В книге "Лошадь как лошадь. Третья книга стихов" (М.: Плеяда, 1920) на пятой странице, над стихотворением «Сердце частушка молитв», посвященном Блюмкину, Вадим Шершеневич написал: «Милому Якову в память наших встреч 1920 от [подпись]».
«Тов. Блюмкину с приязнью на веселый вспомин рязанского озорника. Сергей Есенин Москва Стойло 26 янв. 21 г.»...
Дружба - вражда с Осипом Мандельштамом со всей театральностью погонь, обмороков и угроз револьвером, всадником в черной бурке - просто притча во языцех, которую и пересказать-то в рамках короткой статьи не представляется возможным.
На вопрос следователя Московской ЧК Матвеева «Кто может подтвердить о вашей лояльности Сов. власти?» поэт Александр Кусиков ответил: «Тов. Блюмкин, руководит<ель> персидских красных войск…» Подтвердил, поручился. И за Кусикова, и за Есенина.
В составе революционной Красной Армии на кораблях социалистической революционной флотилии Яков Блюмкин прибывает в Персию строить Гилянскую Советскую Республику.
Клянемся волосами Гурриэт эль Айн,
Клянемся золотыми устами Заратустры –
Персия будет советской страной.
Так говорит пророк!
Так писал Велимир Хлебников, побывавший в Персии в качестве агитатора политотдела «Персидской Красной Армии». Тогда, весной 1921 года, такая перспектива казалась весьма реальной.
В Персии Яков Блюмкин (товарищ«Якуб-заде») в боях ранен шесть раз, его награждают орденом Красного Знамени.
Свои знаменитые «Персидские мотивы» Сергей Есенин написал на Кавказе. Одноклассник Блюмкина по Восточному отделению Военной академии РККА Александр Бармин, который был назначен на должность генерального консула в Гиляне и в августе 1924 года ехал в Персию вместе с советской дипломатической делегацией во главе с полпредом Борисом Шумяцким, вспоминал:
"…У нас было два неожиданных попутчика: мой коллега по академии Яков Блюмкин и знаменитый поэт Сергей Есенин. Они прекрасно ладили между собой и к вечеру, как правило, напивались".
В Персии Сергей Есенин так и не побывал, зато рассказов Якова Блюмкина о ней наслушался много. То ли да, то ли нет - Блюмкин вместе с Есениным даже сочинял стихи, некоторые из них затем печатались в «Бакинском рабочем», другие — не печатались, так и оставшись загадками в литературном наследии Есенина:
В своре собак безродных
Я как заморский кот.
Но не только о поэтах. В Иране Яков Блюмкин привлек к работе в разведке Якова Серебрянского, которого сегодня часто называют одним из «выдающихся советских диверсантов». Серебрянский, в прошлом тоже эсер, член Бакинского Совета, после свержения советской власти в Баку бежал в Персию, где и познакомился с Блюмкиным в августе 1920 года. При содействии бывшего однопартийца Серебрянский стал работать в особом отделе штаба «Персидской Красной Армии». Их знакомство с Блюмкиным продолжалось многие годы. И Блюмкин еще будет для Серебрянского и спасителем, и своего рода «крестным отцом».
В своей книге «Воспоминания бывшего секретаря Сталина» Борис Бажанов - сбежавший за границу в 1928 году - пишет, как они с Э. Лившицем посетили Якова Блюмкина:
«Пойдём, Бажанов, не пожалеешь… Когда мы придём, он, ожидая меня, будет сидеть в шёлковом красном халате, курить восточную трубку в аршин длиной и перед ним будет раскрыт том сочинений Ленина (кстати, я нарочно посмотрел: он всегда раскрыт на одной и той же странице). Пойдём, пойдём!..» Я пошёл. Всё было, как говорил Лившиц: и халат, и трубка, и том Ленина. Блюмкин был существо чванное и самодовольное. Он был убеждён, что он - исторический персонаж». Что же, с этим трудно не согласиться: исторический персонаж тов. Блюмкин. Да ещё какой!
В квартире Блюмкина можно было увидеть необычное кресло, отделанное драгоценными камнями и позолотой, подаренное ему монгольским принцем, картины известных русских художников-передвижников, изделия Фаберже, редкие книги и манускрипты, различные экзотические предметы, привезенные из Закавказья, Индии, Ирана....
Татьяна Сац, к которой Яков Григорьевич сватался, характеризовала его, как «человека театрального действия».
Правда Виктор Серж в гостях у вернувшегося из Улан-Батора Якова Блюмкина из мебели заметил только «ковер, красивое седло, подарок какого-то монгольского князя, и кривые сабли, разбросанные среди бутылок хорошего вина».
Блюмкин не раз выручал друзей-поэтов в различных щекотливых ситуациях, выступая в роли их ангела-хранителя. Стоило ему сказать: «Я — Блюмкин!» — как отношение к нему и его друзьям резко менялось.
Блюмкин. Яков Блюмкин.
Правда есть что-то странное и даже нелепое в том, что биографию одного из основателей советских разведывательных спецслужб большинство людей знает только в контексте биографий поэтов, пусть даже очень талантливых.
Жизнь пятая. На пороге Инобытия,Черный Человек.
В феврале 1919 года Якова Блюмкина избирают секретарём нелегального Киевского горкома партии левых эсеров.
В марте 1919-го он отправился в Елисаветград. Ехал он на подводе. Недалеко от города Кременчуг ему встретился отряд петлюровцев. Неизвестно, что именно произошло, но, видимо, человек на подводе, да еще явно семитской наружности, им не понравился.
«Я попал в районе Кременчуга в плен к петлюровцам, подвергшим меня жесточайшим пыткам, — писал Блюмкин в своей „Краткой автобиографии“ в 1929 году. — У меня вырвали все передние зубы, полузадушили и выбросили как мертвого голым на полотно железной дороги. Я очнулся, добежал до железнодорожной будки…»
В книге Игоря Минутко этот эпизод жизни Якова Блюмкина преподнесен куда более загадочно, вот немного сокращенная версия:
«Если в двух словах, избили они меня, считайте, до смерти. Потом на телегу бросили, решили, что готов, и кто-то предложил - на железку поперёк покладём, для потехи.
Очнулся на железнодорожном полотне голый – на одной рельсе голова, на другой ноги. Издалека слышен гудок паровоза.
«Скорее бы»- подумал я, но увидел, стоящего человека в чёрном смокинге, с белой кружевной манишкой и в чёрном цилиндре на голове.
«Да, да, Яков Григорьевич,- сказал Чёрный человек (пусть этот господин будет зваться так). - Уж больно вы прыткий. Рановато из оболочки выкарабкиваться. Размечтались! Негоже, сударь, вести себя так…преждевременно. Повторяю: да! И ещё раз да! Вам ох как много ещё предстоит».
И Блюмкин очнулся на крыльце домика обходчика. По словам обходчика – дополз сам от рельсов, по первой травке – кровавый след.
Всю небольшую жизнь Якова Блюмкина рядом - в опасные моменты - был человек в чёрном смокинге и чёрном цилиндре.
Жизнь шестая
Хромой дервиш.
В 1920 году Блюмкин поступил на восточное отделение Академии Генштаба, где готовили дипломатов и разведчиков для стран Азии. Там давали прекрасное образование. Блюмкин выучил английский, дополнительно: персидский, арабский, китайский, японский, тибетский, получил обширные военные, экономические и политические знания. Читал в оригинале романы Джека Лондона и стремился подражать его героям. В узком кругу получил кличку «Джек»,он ведь «Яков» (Jacob - Джейкоб). Но «Джек» ему нравилось больше.
Журналист Виктор Серж-Кибальчич встретил в это время Блюмкина на улице — «еще более мужественного и еще с более гордой осанкой, чем прежде». Одноклассник Якова по Восточному отделению Александр Бармин тоже вспоминает в мемуарах "широкоплечего слушателя с гордой осанкой, Якова Блюмкина".
«Его суровое лицо, — вспоминал Виктор Серж, — было гладко выбрито, высокомерный профиль напоминал древнееврейского воина. Он декламировал стихи Фирдоуси и печатал статьи в стиле Фоша. „Моя персидская история? Там нас было несколько сотен — плохо экипированных русских. Однажды пришла телеграмма от Центрального комитета: „Умерьте ваш пыл, революция в Иране сейчас идет на попятную…“ А мы ведь могли взять Тегеран».
Якова Блюмкина правильно считают одним из основателей внешней разведки Советского Союза, окутавшей разведсетью едва ли не все страны Ближнего и Дальнего Востока.
Отдел иностранной разведки в строжайшей тайне поручил Якову Блюмкину отыскать Шамбалу и установить с ней контакт. В 1925 году он тайно выезжает в Афганистан, где пытается найти связь на Памире с мистической сектой исмаилитов живого бога Ага, который жил в роскошном дворце в Пуне, недалеко от Бомбея.
Путь в Индию был сопряжен с тысячью проблем, и главная была связана с политикой. Советы и Британия, владевшая Индией, находились в жестких отношениях. Настолько жестких, что сам северный пограничный район, к которому примыкал Памир, англичане именовали прифронтовой полосой. Здесь ограничивалось любое передвижение, и ни один человек не мог беспрепятственно проникнуть на север Индии. Драконовские меры, применявшиеся к пришельцам с севера, не распространялись на религиозных паломников-исмаилитов. Благополучие их путешествия гарантировал сам британский резидент в Кашмире сэр Джон Бари Вуд.
В 1925 году в Южном Таджикистане появился необычный приезжий, на которого все сразу обратили внимание. Смуглый молодой человек, коренастый, крепкий, в летнем лёгком костюме, в гетрах и горных ботинках из мягкой кожи, на толстой ребристой подошве, которая на дороге оставляла затейливые следы (их с изумлением рассматривали мальчишки). Он нёс дорожный саквояж и обмахивался шляпой. Это был Петровский Вадим Никитович – закупщик шерсти.
На третий день этот «закупщик» был в караване паломников- исмаилитов, состоящим из пяти человек. Путь предстоял дальний - в Индию, к святым местам. Паломники тронулись в путь из советского кишлака Кизил-рабат, миновали узкую полоску Афганистана и через перевал Вахджир проникли в Индию.
В начале сентября на границе Британской Индии объявился хромой дервиш. Он шёл с караваном мусульман из секты исмаилитов к месту паломничества. Но полиция города Балтиг решила задержать дервиша: нищий посетил почтовое отделение. Задержанный был отправлен британским конвоем в военную разведку. Дервиша ожидал допрос и расстрел, но англичане не знали, с кем имеют дело: хромой исмаилит бежал, прихватив с собой важнейшую диппочту, адресованную полковнику Стюарту, и английское обмундирование. Его преследовал целый взвод солдат. И среди них Яков Блюмкин в форме колониальных войск – преследовал сам себя. Как только стемнело, в расположении английских колониальных войск на одного солдата стало меньше. Зато на одного монгольского монаха больше….
Монгольский лама в длинном оранжевом халате, с наголо остриженной головой. Это был Яков Григорьевич Блюмкин, собственной персоной.
«Монгольский лама» соединился с экспедицией Рериха в столице княжества Ладак, в Лехе.
Жизнь седьмая
«Двуликий Яша», монгольский лама
Седьмая жизнь Якова Блюмкина самая таинственная и по сей день вызывает споры, недоверие и непреодолимый интерес у желающих заглянуть в документы совершенно секретные, прикоснуться к духовным и политическим – ну, или хоть к каким-нибудь! – тайнам. Но к таким документам допуска не дают – то ли тайны слишком опасны для неподготовленного человека, то ли описано в них что-то совершенно иное. Люди имеют склонность при катастрофическом недостатке информации дорисовывать картину на свой вкус, в меру своих знаний, предпочтений. Когда звучит столь загадочное слово "Шамбала" - трудно удержаться и не нарисовать в уме самые фантастические картины. Хотя реальность, которую скрывает этот мираж, может оказаться гораздо интереснее самого миража. Подобными манипуляциями сознанием очень увлекался другой весьма странный персонаж той эпохи - Глеб Иванович Бокий.
Вопрос о том, чем на самом деле занимался Яков Григорьевич Блюмкин в течение 1925-1926 годов, всегда давал простор для самых необычных версий и фантазий. Порой бывает трудно понять, откуда взялись эти версии, как они возникли. Однако практически они уже стали своеобразной частью биографии Якова Блюмкина. Итак…
Яков имел резидентское задание на «разработку» Тибета: внедрившись в окружение духовного наставника далай-ламы – таши-ламы, Блюмкин смог спровоцировать бегство таши-ламы в Непал, внушив ему, мысль о готовящемся на него покушении и подготовил почву для действий Рериха. В 1912 году династия Цинь была свергнута, ее заменила республика, и Тибет провозгласил независимость, но попал в зону интересов Великобритании...
«У меня были резидентские задания на ряд стран — Тибет, Внутреннюю Монголию, некоторые пункты Китая» - скромно писал Яков Григорьевич.
17 сентября 1925 года монгольский лама присоединился к экспедиции Н. К. Рериха, которая двигалась в район предполагаемого нахождения Шамбалы. По ночам загадочный монах исчезал - мог не появляться по нескольку дней, но всегда нагонял путешественников. Таинственные исчезновения можно объяснить его «мирской работой». Лама Блюмкин наносил на карту блокпосты, пограничные заграждения, высоты, состояние коммуникаций и метраж участков дорог.
Рерих восхищался спутником: «Нет в ламе ни чуточки ханжества, и для защиты основ он готов и оружие взять. Шепнет: „Не говорите этому человеку — все разболтает“ или: „А теперь я лучше уйду“. И ничего лишнего не чувствуется за его побуждениями. И как легок он на передвижение!»
Вместе с экспедицией Блюмкин прошёл весь Западный Китай. Они посетили более ста тибетских святилищ и монастырей.
Некоторые исследователи утверждают, что о путешествии в Шамбалу никто и не должен был узнать - ни один человек, какое бы место в советской иерархии он ни занимал. Уходившему в Шамбалу предстоял трудный путь. И только Яков Григорьевич не нуждался ни в визах, ни в документах, ни в бюрократических формальностях.
Международные научно-общественные организации отрицают тот факт, что Н.К. Рерих во время Центрально-Азиатской экспедиции был агентом советской разведки, участие в неё Якова Блюмкина так же отрицается. Архивы засекречены по сей день.
В биографии Якова Блюмкина, вышедшей в серии "Жизнь замечательных людей", Евгений Матонин пишет так:
«..ответ на вопрос о том, был ли Блюмкин в экспедиции Рериха, на сегодняшний день звучит так: «Скорее нет, чем да». Это, однако, не означает, что картина не сможет измениться, если когда-нибудь будут обнаружены или рассекречены архивные документы, касающиеся деятельности Блюмкина в Монголии».
По воспоминаниям Натальи Луначарской-Розенель (соседи по лестничной площадке!) именно Блюмкин привёл Рериха, «этого недоброго колдуна с длинной седой бородой», в гости к наркому просвещения А. В. Луначарскому…
"Лама" по воспоминаниям был в военном френче с тремя рубиновыми ромбами в петлицах.
Жизнь восьмая В преддверии Шамбалы
Замечено, что в периоды социальных катаклизмов вера в мистику возрастает. Согласно преданию, Шамбала уцелела во времена Всемирного потопа, и населяющие её монахи до наших дней сохранили «тайны бессмертия и управления временем и пространством».
По легенде, Яков Блюмкин на Тибете с разрешения Далай-ламы XIII (уникальный, единственный случай!) спустился в подземный лабиринт, который вел в город Богов - в лабиринте было множество ловушек, пройти его живым было практически невозможно, а выбраться - и подавно. Какой там Индиана Джонс?
После Тибета Блюмкин вернулся другим человеком, высказывал сомнения в правильности сталинского пути. Он был авантюристом до мозга костей, великим авантюристом. И хандрил, возможно, по той причине, что так и не нашёл Шамбалу, и это означало поражение, противное самой природе Блюмкина.
А возможно потому что нашел. Как говорил Отто Ран Николаю Гумилеву в книге М. Успенского «Посмотри в глаза чудовищ» - многие искали Грааль, и каждый надеялся, что отыщет его кто– нибудь другой. Согласитесь, Николас, это очень тяжело, когда все становится ясно.
Шамбала, Агарти, Беловодье, царство пресвитера Иоанна…Или таинственный город Луз - «Обитель живых» в иудейской мистике. В каббалистике слово «луз» тесно связано с тезкой Блюмкина - праотцом Яаковом.
А может быть путешествие в одиночку по тем страшным тропам Восточного Гиндукуша и трущобам Северной Индии где люди за пару ночей седеют, становятся стариками и начинают бояться пространства, оказалось слишком тяжелым даже для Блюмкина. Александр Евгеньевич Снесарев, профессор Военной академии РККА, один из лучших русских экспертов по Северо-Западному району Британской Индии (этим регионом он занимался и как разведчик), который консультировал Якова, утверждал, что его переводчики там плакали, повторяя: „Туда страшно идти, мы там умрем“…
В январе 1927 года Яков Блюмкин успел совершить длительную секретную поездку в Китай. Как он писал в автобиографии, «добровольную поездку… совершенную с боями и исключительными трудностями, когда я случайно остался жив». Поездка действительно была рискованной — почти 800 километров, через пустыню Гоби. Однако по другим данным, "добровольная поездка" была заданием Центра.
Резидент ОГПУ в Константинополе, Яков Блюмкин курирует весь Ближний Восток. По заданию ЦК ВКП (б) он занимался организацией в Палестине резидентской сети. В разные годы он работает то под видом набожного владельца прачечной в Яффе (Тель-Авив) Моисея Гурфинкеля (Гурсинкеля) , то под видом азербайджанского еврея в Константинополе – купца Якуба Султанова. Блюмкин создает для прикрытия своей основной деятельности фирму по скупке и продаже старинных еврейских книг. Это дает ему возможность путешествовать, не вызывая подозрений, и устанавливать связи с еврейскими антикварами по всему миру. Благодаря этим связям он наладил агентурные каналы в Персии, Ираке, Пакистане, Палестине, Сирии...Якуб Султанов успешно продаёт еврейские манускрипты и старинные свитки Торы, Талмуда, 330 сочинений средневековой еврейской литературы, которые чекисты из ОГПУ изымали из библиотек синагог, государственных библиотек и музеев - в Ленинскую библиотеку книги правда потом вернули. В средневековой еврейской литературе Яков Григорьевич разбирается очень хорошо, интересуется каббалистикой, а теперь имеет доступ к любому редчайшему трактату. Детские мечты Симхи-Янкеля довольно странным образом сбываются.
В книге "Когда я был большой" Юрий Лабас утверждает, что в списке многочисленных профессий Якова Блюмкина была и такая - книгоноша в питерской «Лавке писателей». Он добывал книжные раритеты библиофилу - А. Грановскому. Евгений Матонин в книге «Яков Блюмкин. Ошибка резидента» также приводит сведения о том, что юный Симха-Янкель Гершев Блюмкин подрабатывал в Доме книжной торговли «Культура» Якова Абрамовича Перемена еще во время учебы в Талмуд-торе - разносил покупателям книги, наводил порядок на стеллажах, разгружал полученную на типографии новую продукцию и мог сколько угодно «запойно» читать - ночью, если оставалось время.
Дом книжной торговли был не просто книжным магазином, а неким подобием литературно-букинистического клуба. Один из знакомых Блюмкина по Одессе утверждал, что Яков хотел поехать за границу «изучать там историю, философию и литературу», но шансов на это у нищего еврейского мальчика было мало.
С чем был связан отзыв Блюмкина из Палестины – тоже одно из «белых пятен» в его биографии. Сохранилась, впрочем, такая история – почти апокриф.
Блюмкин плыл на пароходе в Хайфу под видом то ли еврея-эмигранта, то ли в обличье цадика с накладным животом из огромной пуховой подушки для придания фигуре монументальности и приклеенными пейсами и бородой , как вдруг девчонка-англичанка (по другим данным - датчанка) свалилась за борт. Блюмкин бросился в воду ее спасать, когда же его и спасенную девочку подняли на палубу перед пассажирами предстал другой цадик - пейсы и борода у него отклеились, а от подушки Яков избавился еще в прыжке - та, отяжелев от воды, утянула бы его на дно. Британская контрразведка объявила в розыск какого-то «цадика-оборотня». Якову пришлось крысиными тропами нелегала через три страны добираться до Москвы.
Константинополь же сыграл с Яковом очень злую шутку.
Жизнь девятая, последняя.
И, право, не надо злополучных бессмертий...
Жизнь эта незаметно вплеталась в общую композицию биографии Блюмкина давно, ждала, не торопилась. Но и не слишком медлила. Была ли она последней?...
В 1922 году после окончания обучения (доучиться так и не дали) в Академии Блюмкин становится официальным адъютантом наркома по военным и морским делам Л.Д. Троцкого.
«Я взял его к себе, в свой военный секретариат, — писал Троцкий о Блюмкине, — и всегда, когда я нуждался в храбром человеке, Блюмкин был в моем распоряжении».
«Меня направляют в наркомат по военным делам, и в течение года и 4 месяцев я состою лично при Льве Давыдовиче Троцком, выполняя его особые поручения. Счастливая пора моей жизни! - пишет Яков Григорьевич в своей биографии (литературный Яков Григорьевич, в книге И. Минутко) - Сейчас мне бессмысленно скрывать это: Лев Давыдович становится Вторым Учителем в моей жизни (после директора одесской Талмуд – Торы Шолома Якова Абрамовича)».
Блюмкин был под сильнейшим влиянием этого выдающегося человека. Он разделял его «леворадикальные» взгляды на перспективы развития мировой революции. Он восхищался им как революционером, как политиком, как личностью и, наконец, как литератором, что для Якова было очень важно. Работа в секретариате Троцкого доставляла Блюмкину искреннее и даже какое-то детское чувство гордости.
Очерк "День Троцкого", опубликованный на страницах "Огонька" за подписью "Я. Сущевский", — самый солидный журналистский материал Якова Блюмкина из всех известных к сегодняшнему дню.
Яков подготовил к печати трехтомник военных работ Троцкого под общим названием «Как вооружалась революция». Над ним работала целая группа, и Блюмкин принял самое активное участие в издании первого тома, который вышел в 1923 году. Среди первых заданий в ведомстве Троцкого стала подготовка юбилейной выставки «Пять лет Красной Армии». Яков Григорьевич был, что называется, "специалистом широкого профиля". Какое-то время Блюмкин был у Троцкого кем-то вроде помощника по связям с «литературной общественностью».
Блюмкин познакомил с Л.Д. Троцким Сергея Есенина. Анатолий Мариенгоф на встречу не попал - был болен ангиной. Несмотря на температуру, пока счастливый Есенин мыл голову, начал собираться - но был остановлен Яковом: заражать ангиной Троцкого - "это контрреволюция".
Троцкий писал о Блюмкине: «Революция предпочитает молодых любовников».
Ирония судьбы заключается в том, что Блюмкина обвинили в том, что он – «агент Троцкого». Яков посетил высланного из страны Троцкого в Константинополе (скорее всего - по заданию ОГПУ) и поведал ему о своих сомнениях в правильности сталинской политики и просил дать ему совет – оставаться ли в ОГПУ или уйти в подполье. Троцкий убеждал Блюмкина, что, работая в ОГПУ, он больше пригодится оппозиции.
«Мое общее впечатление от нашего свидания было очень противоречиво, – сообщал Яков Григорьевич в показаниях, – Помню, меня особенно поразила его мысль относительно возможности падения советского режима, но его личное обаяние и драматическая обстановка его жизни, полная незащищенности, отдельные ловко подсунутые политические опасения – все это меня в моем тогдашнем состоянии взбудоражило».
В первый раз за многие годы работы в ОГПУ Яков Блюмкин теряет "чувство чекистской дисциплины".
Троцкий верил, что он может что-то изменить. Лев Давыдович поручает Якову передать письма в Россию и предлагает работать на оппозицию - тот соглашается. В нем борются служебный долг и симпатии к Троцкому, Блюмкин угнетен и измотан.
Литературный Блюмкин писал: «Он в Константинополе, я в Константинополе. И не встретиться? Просто как соратники по былой борьбе. Былой! А вы все в один голос: предательство! Да в чём тут предательство? Встретились, выпили, повспоминали. Ведь есть у Льва Давыдовича заслуги перед пролетарской революцией? Былые, былые! Появись у меня возможность, я бы задал этот вопрос Сталину: Иосиф Виссарионович, в чём моё предательство? Умоляю: разъясните!...»
Реальный Яков Блюмкин гораздо интереснее и сложнее литературного персонажа (как правило, бывает наоборот - но не в случае Якова Григорьевича):
«Весь этот период я ни на минуту не оставлял интересы дела… (имеется в виду работа разведчика) Вообще, во мне совершенно параллельно уживались чисто деловая преданность тому делу, которое мне было поручено, с моими личными колебаниями между троцкистской оппозицией и партией. Мне кажется, что психологически это вполне допустимо..."
«Процесс формирования революционного большевистского сознания и характера и приобретения закала есть процесс сложный».
По воспоминаниям чекистов,задержавших Якова Блюмкина, он всю дорогу курил и молчал. Когда уже подъезжали к Лубянке, Блюмкин произнес: «Как же я устал».
По одной из версий Блюмкин во время казни воскликнул «Да здравствует товарищ Троцкий!». По другой запел: «Вставай, проклятьем заклеймённый, весь мир голодных и рабов!». Георгий Агабеков в книге «ЧК за работой» пишет со ссылкой на неназванного сослуживца-чекиста, что Блюмкин «…отбросив повязку с глаз, сам скомандовал красноармейцам: „По революции, пли!“»
Троцкий в 1936 г. писал, что: "Расстрел Сталиным Блюмкина произвёл в своё время гнетущее впечатление на многих коммунистов, как в СССР, так и в других странах"
Очень часто менялся вектор его жизни. Якова хранила какая-то тайная сила. Во всяком случае, несмотря на то, что решение о расстреле Блюмкина существует, акта о его смерти найти не удалось.
Кстати, Яков Блюмкин являлся одним из создателей секретной лаборатории нейроэнергетики в одном из корпусов Московского энергетического университета, которая финансировалась спецотделом при ОГПУ. Просуществовала до мая 1937 года, всего — двенадцать лет. Многие документы находятся под грифом «Секретно», известно только, что занимались эта лаборатория всем: от изучения систем шифрования до исследований мозга и изучения магнетизма Солнца. Есть легенда, что руководитель лаборатории Глеб Бокий очень хотел ознакомиться с технической рукописью «Машины времени» («Аргонавты времени») знаменитого английского писателя-фантаста Герберта Уэллса. Рукопись первоначально была перегружена формулами и техническими подробностями. Издатели попросили убрать их.
Начал ли кто-то новый отсчет своих жизней, после того как бесследно исчез Яков Григорьевич Блюмкин, неизвестно.
В кругах московского мистического андеграунда бытует легенда, что Яков Блюмкин - случайно или преднамеренно …а зная характер тов. Блюмкина - именно преднамеренно… нарушил законы или границы «иного мира», где пространство и время - не более чем формы сознания и где обнажены все силы, влияющие на человеческую жизнь, и «крысиными тропами» шляется теперь между мирами, нанося на карту блокпосты, пограничные заграждения, высоты, состояние коммуникаций и метраж участков дорог, составляя топографический план Иного.
Пространственная композиция работы «Девять жизней Якова Блюмкина» строилась на художественном опыте сценических построений театров 20-х годов. Изломанные линии фантастической, условной архитектуры, создающей аромат того времени, немного агитации тех лет, лесенки, трибуны для выступлений... Конструкция работы даёт ритмическую и пластическую необходимую базу для разрушения иллюзии жизненного правдоподобия и создания образа Якова Блюмкина, где правда и миф переплелись в очень замысловатый узор жизни.
P. S.
Надежа Мандельштам вспоминала, что они с Осипом узнали о расстреле Блюмкина в Армении – «на всех столбах и стенах расклеили эту весть…Вернулись в гостиницу потрясенные, убитые, больные….Этого…вынести не могли».
Список литературы:
Матонин Е. Яков Блюмкин. Ошибка резидента.
Сушко Ю. М. Девять жизней Якова Блюмкина.
Минутко И. Искушение учителя.
Матонин Е. Яков Блюмкин. Черный человек.
Лабас Ю.А. Когда я был большой.
Шишкин О.А. Битва за Гималаи.
Мандельштам Н. Воспоминания.
Мариенгоф А. Бессмертная трилогия.
Серж-Кибальчич В. От революции к тоталитаризму. Воспоминания революционера.
Зарифуллин П. Иран в русском бессознательном.
Владимиров К. Жажда Иного берега. Записки о московском мистическом андеграунде.
Стефанов Ю. Не заблудиться по пути в Шамбалу.
Колпакиди А. И. Оккультные силы СССР. Спецслужбы России.
(тест под ред. Маргариты Бородиной мл.)