Друзья!
Я хочу пригласить вас на концерт русского романса в … ресторан!!
Непривычно?
Думаю, да!
Между тем, когда-то это было абсолютно в порядке вещей. Более того, некоторые исполнители чувствовали себя на ресторанной сцене более уверенно, знатоки утверждали, что «Божественную» Варю Панину, знаменитую московскую цыганскую примадонну, нужно было слушать именно в кабинетах знаменитого московского «Яра», потому что там она пела «как никогда».
Она пела в тот вечер много, очень много ... Прошло уже немало лет с тех пор, но предо мною все стоит так живо. Желтоватый свет тусклых огней, клубы дыма, стелющиеся в воздухе наверху под потолком, и все, кто тут были, все эти столь разные, столь непохожие друг на друга люди, раскинувшиеся или притаившиеся в истомных, жаждущих, внимательных позах, и ловившие звуки, каждый по-своему, сообразно строю души своей и воспоминаниям пережитого, но все со сладкой тоской, с жаждою страдания ... Она пела голосом почти грубым, напоминавшим бас, совершенно не женским по тембру, но с чисто женскими, удивительными по остроте своей интонациями. Какие-то смутные образы рождались из ее песен и щемили душу. Грусть в ее песнях была бесконечная, безысходная... Что она пела? Не все ли равно?
Проходили месяцы, годы, а в памяти слышавших ее именно в «Яре», остались эти сильные ощущения, эти воспоминания от встречи с большим талантом.
Как-то раз в 1909 году в дни проведения Нижегородской ярмарки в ресторан зашел поужинать после спектакля находившийся здесь же в Нижнем на гастролях Леонид Витальевич Собинов. В зале было шумно, между столиками сновали официанты, слышался раскатистый мужской смех, стучали ножи и вилки, грохотали бутылки с шампанским. Играл оркестр, с эстрады звучала игривая песенка. Молодую, хорошенькую артистку проводили со сцены шумными аплодисментами. По заведенной здесь традиции вывесили афишу, объявляющую следующий номер. Фамилия «Плевицкая», обозначенная на афише, Леониду Витальевичу ни о чем не говорила.
Вдруг наступила какая-то странная тишина. Ножи и вилки были отложены, смех и разговоры смолкли, официанты замерли вдоль стен, боясь звякнуть посудой. Собинов удивленно обвел взглядом зал, отложил вилку и тоже приготовился слушать. На эстраду вышла стройная молодая женщина, черноглазая, с собранными вокруг головы густыми черными волосами. Публика ждала. Прозвучали первые вступительные аккорды рояля, и под сводами увеселительного заведения, минуту назад ходившего ходуном от топота ног развеселых гуляк, поплыла протяжная русская песня:
Тихо тощая лошадка по пути бредет,
Гроб, рогожею покрытый, на санях везет,
На санях в худой шубенке мужичек сидит,
Понукает он лошадку, на нее кричит.
Певица вкладывала в нехитрые слова всю душу, и поэтому сцена деревенских похорон трогала слушателей до слез. Она пела очень просто, как поют деревенские бабы, это было пронзительно, даже как-то обыденно и потому страшно.
Все полчаса, пока артистка была на сцене, посетители ресторана сидели, как в хорошем концертном зале. С эстрады она ушла под грохот восторженных аплодисментов, публика провожала ее стоя.
Леонид Витальевич был взволнован. Он прошел к артистке за кулисы, представился. «Заставить смолкнуть такую аудиторию может только талант. Вы - талант», - заявил он смущенной певице. Собинов чрезвычайно заинтересовался своим неожиданным открытием, подробно расспросил новую знакомую где и как она работает. Выяснилось, что здесь она ненадолго, до истечения срока контракта, работает там, где пригласят, поет народные песни, а ее муж - танцор, выступает вместе с ней, исполняет в программе русские плясовые. Великий русский певец предложил ей принять участие в большом благотворительном концерте, который он устраивал в городской опере. Ожидалось выступление многих российских звезд, солистов Императорских театров. Взяв с певицы слово, что после окончания работы в Нижнем она обязательно найдет его в Москве, Леонид Витальевич попрощался.
На другой день он вновь появился в ресторане Наумова, на этот раз с большим букетом чайных роз и подтвердил свое приглашение Плевицкой выступить на сцене городского оперного театра.
Нужно было видеть его радость, блеск его счастливых глаз, когда стало ясно, что на академической сцене в одной программе с звездами российской оперы ее ждал тот же успех, что и на ресторанных подмостках.
Так начиналась карьера легендарной певицы Надежды Васильевны Плевицкой, которая первая в российской истории запела русскую народную песню со сцен больших, престижных концертных залов.
А вот фрагмент воспоминаний Аллы Николаевны Баяновой:
Не знаю, кто его субсидировал деньгами, но в Париже он открыл этот роскошный ресторан, который так и назывался – Большой Московский Эрмитаж.
Александр Николаевич Вертинский выступал в конце программы.
Вертинский всех нас забавлял своими рассказами …
И вдруг он говорит:
Я предлагаю пари вам на полдюжины шампанского. Видите, какое настроение в зале – все возбужденные, разгоряченные, а вот я сейчас буду выступать и петь на русском языке, а в зале, кроме нас, русских нет. И вот я на своем русском их сейчас всех усыплю, а потом я же их разбужу …
Итак, притушили свет, и к роялю подошел Александр Николаевич. Александр Николаевич всегда пел только в сопровождении рояля, под оркестр он никогда не пел. Вот вышел он в своем великолепном фраке, обвел зал взглядом. Все притихли. У него руки были необыкновенные – поющие руки, об этом много говорили и писали …
Когда зал утих, Вертинский начал петь «В синем и далеком океане». Все сидели, затаив дыхание, онемевшие, зачарованные. А когда он эту фразу произносил – «тихо опускаются на дно» - он обе руки тихо до плеч поднимал, а потом также медленно опускал. Длинные, длинные пальцы, красивые, словно вырисованные Мастером белые руки. И мы, околдованные, видели эти корабли, которые опускались на дно …!»
Сейчас я думаю, что Александр Николаевич обладал каким-то поистине волшебным даром воздействия на людей, у него был сильнейший заряд магнетизма. Люди сидели и слушали, открыв рты. А потом тишина и последние слова – «Где-то возле Огненной Земли ...» - и он делает жест своей божественной рукой, показывая куда-то далеко-далеко … Потом рука опускается и падает … Все. Мертвая тишина. Я думала, что задохнусь от волнения.
И тишину вдруг как изнутри взорвало: «Браво! Браво!» Вертинский смотрит на нас и подмигивает: мол, ну? Как насчет пари? Разбудил, ну, ставьте шампанское!
Оказывается, сильные ощущения и глубокие впечатления возможны не толь в престижных больших концертных залах!!
Мастером ресторанного жанра был и Юрий Спиридонович Морфесси. После выступления в программе ему, бывало, приходилось спасаться от поклонниц через черный ход. Грек по происхождению, смуглый, черноволосый, он выходил на сцену в сапогах и поддевке в период повального увлечения цыганским искусством, стараясь походить на цыгана.
Певица Ольга ХМЕЛЕВСКАЯ – актриса музыкального театра и кино. Она создала ряд запоминающихся образов на сцене театров страны. Это – Элиза Дулитл в оперетте «Моя прекрасная леди», Сильва в оперетте Кальмана.
На концертной эстраде ее стихия – романсы «Серебряного века». Поэзия М. Цветаевой, А. Ахматовой, мелодии на эти стихи, песни и романсы из популярных кинофильмов нашли в ее лице талантливого и волнующего исполнителя.
Ее концертмейстер Дмитрий МАЛЬЦЕВ не только пианист-виртуоз, но и поэт, композитор и исполнитель в одном лице. Его авторские песни и романсы по-настоящему трогают и восхищают, ибо только автор действительно знает, что заложено изначально в каждом его сочинении, и как это действенно воплотить со сцены.
Итак, друзья, я хочу пригласить вас на концерт русского романса в … ресторан!!
Итак, друзья, встречаемся в "Петровиче" 25 февраля в 18.00.
Веду концерт я, ваш покорный слуга, Надир Ширинский, автор этого блога.
Старинный романс из кинофильма "Дни Турбиных". ("Белой акации гроздья душистые").
Поет Ольга ХМЕЛЕВСКАЯ