Его первый рейс
Жизнь судового механика
Глава вторая
Утром, после завтрака, мы с капитаном обсудили создавшуюся ситуацию и решили позвонить в пароходство.
В полдевятого начальник рации связался с пароходством, дождался очереди у телефона и передал мне трубку, когда ответил Загорулько.
Я доложил ему о происшествии и что сделано для продолжения рейса.
Загорулько, подумав, посоветовал:
— Наверное, в ресивере пускового воздуха какой-то из продувочных клапанов оторвался. Скорее всего, причина не в работе турбины, а в этих самых клапанах.
Наверное, так оно и было, потому что я тоже придерживался такого же мнения.
В ресивере находилось по восемь продувочных клапанов на каждом цилиндре. А цилиндров на главном двигателе шесть. Так что мне предстояло все эти клапана перебрать и пересмотреть заново в ближайшем порту. А с какого из них начинать — этого я не знал, потому что если хлопает тут, то поломка может находиться абсолютно в другом месте.
Загорулько только посоветовал:
— Идите таким же ходом, не превышай обороты турбин, чтобы они не повысили давление в ресивере и не ввели в работу продувочные клапана. Но, при первой же возможности, ныряй в ресивер и ищи, какой клапан сломался или оторвался.
Закончив разговор с Загорулько, я распрощался с капитаном и вернулся в машинное отделение.
Надо наводить порядок после ремонта.
Ещё вечером четвёртый механик позвонил мне в каюту:
— Владимирович. Я пытаюсь откачать из льял воду. Но она не выкачивается. Я прочищу фильтры, а они опять забиваются грязью через несколько минута — и насос срывает. Я постоянно вскрываю фильтры, а они снова забиты грязью.
Я был абсолютно уверен, что льялах чистые, потому что их чистила специальная бригада, которую я с большим трудом выбил у завода.
Но как потом оказалось, эта бригада обманула не только меня, но и мотористов, наблюдавших за ними.
Как выяснилось, что эта бригада часть грязи с деки собрали в ведра и вынесла в контейнеры на палубе, а остальную они смели в льяла.
Поэтому сама дека смотрелась идеально чистой.
Льяла же на «Пионерах» сконструированы не как обычно, где льяльные колодцы для сбора воды находятся в корме и носу машинного отделения.
Здесь они шли вдоль всего борта общим колодцем.
От носа машинного отделения до его кормы был сделан канал, разделённый шпангоутами на шпации. В шпациях находились отверстия (так называемые голубицы), то есть вода с деки в этот канал сливалась и держалась одного и того же уровня во всех шпациях.
Я поднял второго механика. Мы ещё ночью обсудили с ним вопрос о начале зачистки льял. Решили, что с утра рабочая бригада начнёт зачищать льяла.
Для этого надо взять переносной насос, настроить шланги и выкачивать всю эту грязь в какой-нибудь пустой танк.
Она там отстоится и уже после этого четвертый механик оттуда сепаратором льяльным вод откачает её за борт.
Насос рабочая бригада настроила, но как только его запустили, приёмный шланг у него моментально забился.
Что такое? Давай смотреть. Оказалось, что льяла чуть ли не на половину забиты грязью. В них только для видимости сверху плавала вода.
Пришлось всей машинной команде засучить рукава, брать ведра, черпать грязь с водой из льял и таскать её ведрами на палубу, а потом сливать в бочки.
Для этой работы второй механик выделил три вахтенных моториста, токаря, сварщика, двух мотористов барж, двух трактористов и электрика. То есть бригада состояла из десяти человек и ещё мой сын в дополнение ко всему.
Когда я во время очередного перекура поднялся в курилку, то увидел там своего сына.
«А вот и лишние руки», — промелькнула у меня мысль.
Алёша мирно устроился на лавочке и внимательно слушал матерщину обозленных мотористов.
— Так, Лёшик, — как можно нежнее, я посмотрел в голубые глаза своего сыночка, — поступаешь в распоряжение Лёвика, — кивнул я на сварщика, — и будешь со всеми вместе чистить льяла, — я ещё раз посмотрел в удивленные глаза сына. — Понятно?
Алёше, наверное, не очень понравилось моё приказание, но ему не хотелось ударить в грязь лицом перед бывалыми моряками.
— Понял, батя, — только и оставалось ответить ему на столь нелестный приказ.
Потом я обратился к Лёве:
— Перекурите и приступайте, — на что тот утвердительно кивнул головой.
А если Лёва так кивнул, то можно не сомневаться, что работу он выполнит и других заставит попыхтеть.
А задача стояла только одна — льяла должны быть чистыми и сухими.
Особенно выделялись в это бригаде токарь и сварщик.
Токарь ростом метр шестьдесят, а сварщик — метр девяносто пять. Лёвик и Жорик.
Жорик — токарь, а Лёвик — сварщик.
Это были большущие друзья, которые уже не в один рейс вместе сходили и сделали очень много хорошего для судна, особенно в этот ремонт и настолько сработались, что понимали друг друга с полуслова.
Сейчас они стали главными инициаторами по вооружению шлангов, настройке насоса и вытаскиванию всего мусора и воды из льял.
После перекура к ним присоединился и Алёша. Так машинная команда вместе и работала до самого вечера.
Алёша старался не ударить в грязь лицом, старался не отставать от остальных ребят. Парень он оказался крепкий, поэтому получалось у него всё хорошо, так как совместный труд сближал его со всеми остальными членами машинной команды. Ребята смотрели на него с одобрением, убеждаясь, что это не папенькин сыночек, не мямля, а точно такой же, как и они. И руки у него перемазаны по локоть в мазуте и в грязи точно так же, как и у них. И он не стесняется грязной работы и не обосабливается от них.
Работа наладилась и шла своим чередом, если бы не один случай.
В качестве моториста барж, которыми должна производиться выгрузка на необорудованный берег Чукотки, на судно прислали некого Прошева.
С первых дней своего появления на судне он проявлял инициативу во всех делах, даже которые его не касались.
Он везде лез, везде старался помочь, но у него из этого ничего толкового не получалось. Куда бы он ни влезал со своим «опытом», там получалось только хуже.
Когда его направили на работу к четвертому механику, то он обломил маховик парового клапана. И только чудом никого паром не ошпарило. Пар с трудом перекрыли, а потом токарь целый день вытачивал шток для сломанного клапана.
Когда Прошева направили на работу к третьему механику, то он и там отметился.
Вахтенный моторист начал проворачивать дизель-генератор (ДГ) ручной валоповороткой, а Прошев в это время открыл воздух на запуск ДГ. Так моториста чуть не убило. Только по счастливой случайности, он получил только легкий подвывих плеча, а не выбитые зубы и сотрясение мозга.
Механики сразу отказывались брать на работу Прошева, как только узнавали, что я собираюсь дать его им в помощь
Так этот Прошев и тут отметился при зачистке льял.
Перед началом работ по очистке льял все плиты вокруг них вскрыли, а открытые места огородили веревками и развесили на них таблички с надписями «Осторожно!», написанными огромными красными буквами.
Но Прошев, чтобы сократить себе путь до трапа, поднырнул под одно из таких заграждений, поскользнулся и свалился в льяла.
Благо, что глубина льял составляла всего метр с лишним и в том месте не было ни труб и ни острых углов от механизмов.
Я поздно заметил этот маневр Прошева. Но, когда тот мгновенно исчез из моего поля зрения, то сразу кинулся к тому месту, куда провалился этот аварийщик.
И что же я увидел? На деке, на спине лежит Прошев, весь залитый мазутой, собранной из льял. Весь черный, как негр. Одни глаза блестят и бессмысленно лупают.
Тут же подбежали и остальные ребята, участвующие в зачистке.
Но никто не подал руки аварийщику, боясь испачкаться об это замазученное тело.
Я только приказал принести брезент и постелить его на плиты машинного отделения, на который выкарабкался Прошев, и ветоши, чтобы он ею обтерся, перед тем как вылезти.
При виде этого «негра» ребята покатывались со смеху, а «негр», уже выбравшись из льял, все ещё не понимал, что же с ним произошло.
Я спокойно не смог смотреть на это создание, но справившись с приступами смеха, подошёл к Прошеву и, насколько это было возможно в создавшейся ситуации, поинтересовался:
— Цел? Ничего не сломал? Голова кружиться? — но получив на все вопросы только бессмысленные кивки, не выдержал:
— К едрене фене из машины! — орал я на перемазанное чучело. — Мыться и немедленно к доктору! Чтобы я тебя сегодня здесь больше не видел!
Прошев однозначно понял меня и убрался из машины.
Ребята со смехом восстановили ограждение, убрали пролитую мазуту с плит и продолжили зачистку льял.
После ухода Прошева происшествий, слава Богу, больше не произошло, а после обеда работы по зачистке продолжились.
Четвёртый механик вместе с своим мотористом до обеда тоже занимались зачисткой.
Я же обеспечивал вместо него работу главного двигателя, регулировку температур, ходил и смотрел, чтобы работа механизмов не имела сбоев.
После обеда на вахту вышел второй механик. Он присоединился к бригаде и вместе со всеми таскал ведра на палубу.
А его моторист, Аверичев, почему-то начал вести себя как-то неадекватно. Вместо того чтобы взять ведро в руки и присоединиться к общей работе, он пошёл наверх машинного отделения и начал изображать кипучую рабочую деятельность по протирке грязи с крышек главного двигателя.
Когда второй механик увидел, что его вахтенный моторист с ним не работает, то вызвал его в ЦПУ. На «Чаленко» это была звукоизолированная будка.
В ней находился пульт управления главным двигателем, основные термометры с манометрами и пульты со звуковой сигнализацией. Оттуда велось управление главным двигателем и осуществлялась связь с мостиком.
Иваныч вызвал в будку Аверичева и, как можно спокойнее, вежливо поинтересовался:
— Что такое? Почему мы не работаем со всеми? Ты что, не понял, что я тебе сказал? Хватать вёдра и таскать, - Иваныч едва сдерживал себя, чтобы не разораться. - Я, значит, могу их таскать, а мой господин-товарищ-вахтенный моторист не может. Так что ли получается?
Аверичев поначалу пытался отнекиваться, а потом напрямую заявил:
— А это не моя обязанность! Я не обязан чистить льяла. Я вахтенный моторист и обязан следить за температурами и всеми остальными параметрами во время работы главного двигателя.
Я в это время зашёл в ЦПУ и услышал окончание разговора.
При таком заявлении вахтенного моториста мы с Иванычем переглянулись.
Сдерживая себя, от накипающей злобы, я, как можно спокойнее выдавил из себя:
— Слышишь, дорогой, если ты хочешь тут нормально работать, то давай, хватай ведра в зубы и работай вместе со всеми. Я тут буду вахтенным мотористом, — для эффекта я постучал себя по груди кулаком, — а второй механик будет вахтенным механиком. Я буду смотреть за всеми температурами! Понял? А ты пойдешь туда, — и указал ему рукой, куда тому следовало идти, — и будешь со всеми вместе чистить льяла. Понятно?! — всё это я выговаривал наглецу, как можно спокойнее.
Тот, недовольно пожав плечами и понурив голову вышел из ЦПУ, взял ведро и принялся со всеми вместе таскать воду с грязью на палубу.
К концу рабочего дня столь неблагодарную работу закончили.
Вечером четвёртый механик из льяльного танка выкачал через сепаратор всю собранную воду, а грязь очень долго оставалась в бочках между надстройкой и четвертым трюмом.
К приходу в Ванино льяла оказались чистыми и готовыми к дальнейшему рейсу в полярных водах, где строжайшим образом запрещены откачки за борт.
Конец второй главы
Повесть «Его первый рейс» опубликована в книге «Ромас»: https://ridero.ru/books/romas/