Олег пришёл на предприятие молодым специалистом. Высокий, стройный и симпатичный блондин нравился девочкам. Но только на первых порах. Мальчик был москвичом, немного избалованный и, видимо поэтому, относился к девушкам снисходительно, а иногда и высокомерно.
Девушкам это было не по душе. При любом удобном случае они подшучивали над ним, сочиняли едкие стишки в его адрес, которые помещали в стенгазеты. В то время стенная печать пользовалась успехом, газеты читали не только в отделе, приходили читать стихи и статьи все сотрудники предприятия, внимательно разглядывали фотографии и рисунки.
Олег был постоянным героем стенгазет, но не обижался, по-моему, его устраивала такая известность, он любил быть на виду.
Приходя на центральное рабочее место (ЦРМ) мы часто заставали Олега, вальяжно развалившегося в стареньком кресле. Длинные ноги инженера, уютно располагались на столе с испытательной документацией. Нас это, почему-то, сильно бесило, мы его терпеть не могли за эту вальяжность и ноги на рабочем столе.
В то же время все девочки просто таяли, если Олег с одной из них неожиданно ласково заговаривал или случайно обнимал за плечи. Всё-таки он был ярким, умным мальчиком с тонким чувством юмора.
*****
Авария
В ночь на 26 апреля 1986 года на 4-м энергоблоке ЧАЭС проводились испытания турбогенератора. Планировалось остановить реактор (при этом планово была отключена система аварийного охлаждения) и замерить генераторные показатели. Безопасно заглушить реактор не удалось. В 1 час 23 минуты на энергоблоке произошел взрыв и пожар.
Сообщение об аварии на чернобыльской атомной станции было тяжёлым ударом для всех нас. Особенно возмущало то, что не были отменены праздничные первомайские демонстрации даже в городах, расположенных вблизи станции.
Истинный масштаб случившегося стал известен только после выступления Горбачёва 14 мая 1986 года. Нам, химикам, выдали дозиметры. Было поручено измерять уровень радиации на предприятии.
Вспоминается особенно ярко замер радиационного фона в душистом кусте махровой сирени у проходной предприятия. Куст сирени, нагретый ласковым майским солнцем, источал аромат, от которого кружилась голова. Вдруг, наш дозиметр «защёлкал» часто- часто, стало страшно. Это ведь радиация пряталась в сирени невидимая и страшная.
*****
Со всех уголков страны к ЧАЭС съезжались тысячи людей: специалисты-химики и физики, военные из войск радиационной, химической и биологической защиты (РХБЗ), солдаты-срочники, строители, бульдозеристы, водители, крановщики, сварщики… тысячи и тысячи людей.
Среди них был и наш Олег. Он уехал по собственному желанию, на предприятии мало кто знал об этом, считалось, что Олег нашёл другую работу в Москве.
Правду узнали только тогда, когда Олега не стало.
Малонаселённая сельская местность превратилась в огромный жилой лагерь: всюду палатки, бараки, стоянки техники.
Просёлочные дороги забиты снующими туда-сюда грузовиками, машинами химической разведки, бронетранспортёрами, бульдозерами и самосвалами. Тысячи тонн строительных материалов, целые поезда со сменными бригадами, большие шишки из московских министерств – всё это устремлялось к эпицентру катастрофы. Правительство взялось за решение проблемы, споро, масштабно, не жалея денег и сил.
Но, несмотря, на обилие новейшей техники, главной движущей силой процесса были люди: специалисты и простые работники, которые своими руками исправляли последствия этой чудовищной катастрофы, не давая разрастись ей до мирового масштаба. Именно они получали свои страшные дозы радиации, хронические болезни, проблемы на всю оставшуюся жизнь. Основная часть работ была выполнена в 1986—1987 годах, в них приняли участие примерно 240 тысяч человек. А всего «чернобыльцами» могут считать себя почти 7 миллионов жителей бывшего Советского Союза.
Чем конкретно занимался Олег в "зоне", я не знаю, но последствия были такие же, как и у многих «чернобыльцев-ликвидаторов». Подробнее о последствиях аварии вы можете узнать, перейдя по ссылке ниже.