(Анна Иванова. Краснодарская прописка. М., Городец. 2023)
Необыкновенное событие, золотые мои, случилось не так давно на ярмарке Non Fiction. В ворохе больших и малых книг на стенде издательства «Городец» углядел я книжечку, которой заинтересовался, не скрою, по-настоящему.
Называется она «Краснодарская прописка». Написала её, как сообщает издательская аннотация, молодая якутянка, переехавшая на Кубань — «и новый город покоряется ей». А на задней стороне целый Левенталь Вадим Андреевич высказался. Мэтр боллитры и куратор серии «Во весь голос».
«С героиней и рассказчицей этой книги хочется познакомиться, поболтать, затусить, выпить…», пишет мэтр. Далее отмечает отсутствие «розовых соплей» и подмечает видение жизни «одновременно во всей ее трагичности и абсурдности».
От следующего постулата Вадима Андреевича я невольно содрогнулся:
«Она разговаривает с тобой нормальным человеческим — и прекрасным русским — языком».
Так-то, поросятки. Говоря про этот «человеческий и прекрасный» почтенный мэтр сам вдруг запутался в пунктуации, стал ставить тире куда попало. Впечатлился, наверное.
Но я — читатель, боллитрой наученный, опытный. Я-то уже знаю, что, если на обложке буквопродукта написано «увлекательный сюжет» - жди нудятины. Если про «ярких героев» — то близится появление картонных мурзилок. Всякое встречалось. Но слова про прекрасный русский язык от признанного боллитрой стилиста — наверное, значат много. Того и гляди — новый Набоков перед нами. И что с того, что в юбке?
Какое ещё немаловажное обстоятельство подогревало моё любопытство? Такое, что на прилавке передо мной лежал артефакт, которым неожиданно проявила себя
КУБАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Всё-таки приятно, когда встречаешь книгу про родной город. Москвичам, впрочем, не понять. Питерцам тоже. А для кубанского человека появление книги о родном городе всегда ценно. Кубанских-то писателей на свете — фиг да маленько. А Краснодар — не устану повторять: город интересный, быстро растущий. Как примерно Чикаго сто лет назад. Было болото — стали небоскрёбы. Население в рост попёрло. Истории интересные завязались. Писатели в том Чикаго были. Драйзер, например.
А на Кубани с Драйзерами так себе. Хотя, не исключаю, именно в Краснодаре сейчас живётся интереснее всего. И если, думал я, эта девочка уловила дух времени и города, то низкий ей поклон.
Кубанская литература — это такая литература Шрёдингера. С ней вечно непонятно — есть она или нет. И тут, в целом столичном издательстве, в престижной боллитровской серии, выходит повесть про Краснодар! Праздник же для всех честных кубаноидов. Наконец-то, дождались!
Но давайте посмотрим —
ЧТО ЖЕ УЛОВИЛА ДЕВОЧКА?
С трепетом предвкушения открыл Лев Валерьевич буквоиздание и сразу же взгляд его упёрся вот в это:
«Решение зайти в рюмочную на Кооперативном рынке и накинуть там на ход ноги было принято моментально».
Собственно, это стартовые слова повести. Нужно ли говорить, что волосы мои поднялись дыбом? Какое помрачение владело уважаемым Вадимом Андреевичем, когда он называл этот вот канцелярит с примесью слэнга «прекрасным русским языком»? Или это, в градации мэтра, всего лишь «нормальный человеческий» язык?
За слово «накинуть» в специальном кругу ада для графоманов должно быть предусмотрено натыкивание носом в Розенталя (не путать с Левенталем). И что это за чудовищный «ход ноги»? Ну, алкаши, бомжи там с окрестностей Кооперативного рынка так, может, и выражаются. Но молодая писательница?
А этот страдательный залог («решение было принято»). Это, увы, почти несмываемый отпечаток журналистского труда где-нибудь в новостном отделе чего-нибудь там, кубанского, регионального. И с чего бы вдруг этот пресс-воляпюк, который даже из занудных пресс-релизов изгоняется вдруг стал приметой «прекрасного русского языка»?
Дальше пощёчины моему чувству прекрасного сыпались как яйца на волка из старинной игрушки.
Вот решившая «накинуть» героиня общается с барменом. А тот и говорит:
«— Ебать, ты грамотно базаришь.
— Я журналист».
Божечки, придушите меня кто-нибудь! Эти вот прописи русским языком можно назвать с большой натяжкой. Но где, в какой букве, он «прекрасен»?
А теперь представьте себе всклокоченного Льва Валерьевича. Очки набекрень, глаза выпучены, руки вцепились в волосы, кот в испуге забился в угол. Что же случилось со Львом Валерьевичем? Отчего он так растрёпан? Оттого, золотые мои, что прочёл вот это:
«Я люблю и часто вспоминаю этот диалог с моей мамой:
— Как получилось так, что русский язык все же стал твоим кредо?
— Да ебать, хуй знает».
Если несчастная бумага, сделанная из срубленных деревьев, носила на себе что-нибудь чудовищнее этого диалога, то это была бумага особой, мягкой текстуры, с перфорацией, без текста.
Кто бы этой лирической героине рот с мылом вымыл? Вообще при матери разве так можно? Что это за особые отношения дочери с матерью, что дочка вот этак-то хайло разевает? И семья, вроде, интеллигентная. Мама-психолог, дочь — журналист. Может, тут есть история? Но мы её всё равно не узнаем.
Самое чудовищное тут даже не слова дочери, и даже не то, что она их «любит и вспоминает». Чувствую, матушка не то, что рот с мылом дочери не вымыла, но ещё и похихикала вместе с ней. Но даже не это страшно. А вот что: «русский язык стал кредо».
По-хорошему, весь этот текст у грамотного редактора должен был после вот этого «любимого» диалога полететь в корзину и навсегда. Но, похоже, у доброго и щедрого на похвалу Вадима Андреевича, всё идёт в ход.
Вообще, чем глубже я погружался в текст, тем сильнее становилось желание
ВЫМЫТЬ АВТОРШЕ РОТ С МЫЛОМ
Мата в этом явлении кубанской литературы не просто много. Иванова им разговаривает. И такое впечатление, что для связи слов в предложении. Как вам, например, такое:
«Одно время я гадала на картах (бабушка научила), но после того, как кому-то из подруг раскинула «на отъебись», а там была полная хуйня, и вся она сбылась, я завязала».
Мусорные слова сочетаются с глубиной мысли:
«Всякие уебища из юности имеют свойство вырастать, накачивать свои телеса и поднимать крупные бабки только ради того, чтобы потом снова постараться завладеть тобой, но уже посредством вот этого всего, а не просто так».
В таких фрагментах (а они почти везде) Льву Валерьевичу авторша представлялась в виде рыбины, задыхающейся в руках рыбака.
Иногда авторша, как мне кажется, раскрывала наугад словарь иностранных слов и втемяшивала найденное в текст, без всякой связи со смыслом. Вот она устами одной из героинь признаётся:
«Меня укачало от флуоресценции охуенности».
Неважно, что значит «флуоресценция» на самом деле. Главное, как звучит! И Левенталю понравится.
Случается и так, что употреблённый для связки слов мат изрядно так туманит и без того туманный смысл нарратива:
«…ты либо понимаешь работу механизмов и периодически ведешься на подъебки мозга, либо слишком тупой и поэтому нет».
На месте авторши я бы на «подъебки мозга» не роптал. Благодаря им она, в общем-то, в боллитру и попала.
Не мне, конечно, бухтеть на мат в произведениях. Но, блин, надо хотя бы уметь сквернословить. А не бессмысленно гадить словами в потоке корявостей.
«Ебкость нарабатывается с просветлением головы, а не с перебиранием людей (часто — неподходящих для секса)».
Сколько раз, скажите, надо прочитать это предложение, чтобы хотя бы понять, о чём оно повествует?
Но фактически всё побивает одна из финальных фраз. Вот она:
«При остаточной склонности к пиздострадальческому лейтмотиву можно совсем не сразу заметить даже в своем полотне гармонизирующие тебя атрибуты и прочувствовать их».
Яду мне, яду! Это же какая стыдобища. А вдруг мама прочитает? Хотя мы про отношения со старшим поколением, кажется, поняли. Но вдруг в КубГУ, на журфаке (который и ваш покорный тоже заканчивал) прочитают ужас этот? А в родных авторше редакциях? Чу! Слышите этот грохот? Это проваливаются со стыда сквозь пол литературные редактора Анны Ивановой.
Где-то главе к третьей стало понятно, что в данном буквопродукте
О СЮЖЕТЕ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ И РЕЧИ
Какая внятность повествования? О чём вы? Практически с порога авторша ошарашивает нас своими воззрениями на жизнь и творческий процесс:
«Я очень люблю охуенные истории — складные небольшие тексты — о том, что было на самом деле. Когда ни в одной строчке не считывается задрачивание автора над сочетаемостью слов и нет лишних. Они выстраиваются сами, просто при его помощи».
Придушите меня кто-нибудь. Носительница прекрасного русского языка считывает «задрачивание над сочетаемостью». Впрочем, авторша на голубом глазу признаётся:
«Я побаиваюсь людей с высшим филологическим образованием: как правило, они изъясняются заумными словесными конструкциями».
А в своём виртуозном владении русским языком авторша не сомневается. Не иначе лестные слова от Левенталя существовали в природе, ещё когда он в глаза не видел рукописи.
«Когда хорошо владеешь каким-то языком, твое молчание тоже становится красноречивым».
Вы тоже потрясены глубиной авторской мысли? Это вы ещё раздумий про пользу чтения на той же странице не читали. Это мысль почти монтеневской глубины:
«Почитать книгу — это развлечься или обогатить свои знания человеку, когда ему не с кем поболтать или он хочет, но без чьего-то физического присутствия».
Так-то, малята! Но хватит с нас философии! Будем помнить, что наполняла буквами этот продукт молодая женщина, юное трепетное создание. И наверняка ведь она написала что-нибудь
О ЛЮБВИ
Ну, можно сказать и так. Истории любви есть. Но они невероятно мимолётны. Порой просто анекдотично коротки, как, например, вот эта:
«Однажды у меня был Николай из Петербурга с огромным хуем, и больше Николая я никогда не видела».
Муха села на варенье, вот и всё стихотворенье. Что тут ещё скажешь?
«…банальная человеческая ебля и разговоры за распитием чего-нибудь вкусного — это всегда приятно и роднит сильнее всего остального», подмечает авторша.
О чём же ещё думать юной девушке, как не о любви? Вот как глубоко она подмечает закономерности чувств:
«Юные особы могут полюбить чью-то лысину, и, возможно, пронести воспоминания о ней через всю свою жизнь, но лишь раз».
Ну, да. Как говорила Анна Герман: «один раз в год сады цветут». Впрочем, Кубани это может и не касаться.
«Ничто так не снижает либидо, как Кубань…»
Вот тут я, конечно, очень удивился. И это в городе, где количество секс-шопов соперничает с этим показателем у магазинов «Магнит» и, кажется, опережает. Не всегда страсть находит выход:
«К утру Диана ушла спать, и я стала беспокоиться, что трахнуть меня хочет теперь только Костя. А он рассказывал про жизнь, музыку и литературу и признался, что счел мою размазанную помаду за признаки дерматологического заболевания».
Впрочем, норовит авторша и поинтересничать. И при случае щегольнуть эрудицией. Вот как, например, на странице 91 буквоиздания:
«Наверное, если бы не уроки геометрии в школе, то я не смогла бы сейчас использовать слова «перпендикулярно» и «параллельно», когда говорю про дома и улицы, и «диаметр» — когда про член».
Доходит до анекдотов:
«На меня снизошло озарение, что теперь не только в столицах, но и в регионах женщины коллективно ходят пососать резиновую елду за деньги».
Есть и правила флирта:
«Хватать кого-то за жопу — хорошо и естественно, когда это взаимное желание».
В своё время французский писатель и большой любитель парадоксов Борис Виан прочёл лекцию о маркизе де Саде. И в ней Виан подметил, что нет ничего асексуальнее, чем описания де Садом соитий. Потому что чистая механика, безжизненность.
И поэтому, несмотря на то, что сиськам-писькам посвящено примерно 75% объёма буквопродукта, он поразительно не сексуален. Здесь тоже «галимая», как говорят на Кубани, механика. Сунул, вынул, пошёл:
«Поминальные сексы — это грустно, ни с кем не ебаться, когда есть варианты — большая роскошь. Осознание этого приходит наутро: когда просыпаешься, но не чувствуешь себя обслюнявленно и будто тобой кто-то себе подрочил».
Сплошной духлесс, чего уж там.
Самая большая любовная история насчитывает примерно пять страничек. Посвящена она отношениям с неким рок-музыкантом (я его, кстати, узнал, но не буду делиться догадками). Он женат, в глазах юного создания он — старый козёл. И Иванова ему то ли мстит, то ли подставляет, но выкладывает всю подноготную с отелями на час и прочими адюльтерами. Некрасивое впечатление. На какое-то сведение счётов похоже.
А вот как она этого рок-музыканта описывает:
«Во всех книгах для девочек есть информация о том, как быть леди… (…) Но там нет ни одной строчки про взаимодействие со стареющими еврейскими мальчиками, несмотря на то что хороших девочек в реальной жизни подстерегают именно они».
Нет-нет, это я комментировать не буду, не уговаривайте. И никаким издателям передавать приветы тоже — ни за что.
Чувствую, вы в шоке, друзья мои. А что ж вы хотели? Кубанская литература — это как боевой гопак с шашкой наголо. Спасайся, кто может.
Кто-то из вдумчивых читателей спросит: Неужели всё настолько чудовищно?
ЕСТЬ ЛИ ЧТО-ТО ХОРОШЕЕ?
Вы знаете, что-то иногда, очень редко, поблёскивает. Назвать эти высверки лучшими в книге я не могу. Собственно, они представляют собой то, ради чего обозреваемый продукт можно взять в руки.
Это — описания собственно Краснодара и его жителей. Правда, занимают они не больше 5% текста. Но они — единственное, что заслуживает здесь внимания.
«Краснодарский аэропорт постоянно модернизируют, с каждым месяцем он становится все уебищнее…»
Вот это, например, святая правда. Правда, этот аэропорт скоро два года, как не работает.
Есть и сравнения Краснодара с другими городами:
«Кстати, слушать Летова или Янку, куря на балконе в куртке и трусах в Новосибирске, и делать то же самое в Краснодаре — две большие разницы».
И вообще:
«Краснодар — это почти круглогодично курить на балконе в трусах, и все».
Но если серьёзно, то некоторые моменты достаточно точно подмечены. Например, вот такой:
«В мае в Краснодар вползает лето. У женщин текут и размазываются обильно накрашенные лица. (…) …почти все воняют, мешая дышать и без того спертым воздухом».
Соглашусь с авторшей и по поводу следующего тезиса:
«Переехав в Краснодар, я поняла, что иметь машину унизительно».
Это тоже святая правда, потому что большего транспортного коллапса и парковок в каждой щели вы не найдёте нигде в России.
Встречаются и трогательные детали:
«На улице секс-шопов — Коммунаров можно увидеть бабушку, которая торгует детскими игрушками прямо на ступенях одного из них».
Это достаточно хорошо подмечено. С общим выводом тоже трудно не согласиться. Вот он:
«Краснодар душный не столько в плане климата, сколько во внутреннем ощущении, будто тебя постоянно кто-то держит за горло».
Но, дорогие друзья,
ДАВАЙТЕ РЕЗЮМИРУЕМ
Буквопродукт сырой, необработанный, глупый. Набор блог-заметок, не повесть. Написан матом и канцеляритом. Единственное, что спасает его от падения в пучину окончательной чудовищности — вот эти вот вышепроцитированные наброски, посвящённые именно Краснодару.
В туманной перспективе авторша может развиться в автора не столь анекдотичного. Для этого надо запретить себе писать про пиписьки. Вот раз и навсегда. Это глупо, скучно и не сексуально.
Прописываю также авторше чтение классики, а не того, что она перечисляет. Надо перестать слушать рэп. Он оглупляет. Это заметно. Обязательно надо пополнять словарный запас.
Необходимо научиться материться. Знание матерных слов — не повод вставлять их куда надо и не надо. Лучше всего материться уметь, и не использовать это умение. Как истинный мастер боевых искусств никогда не дерётся, так и истинный мастер мата язык проглотит, чем выразится так, как авторша «Краснодарской прописки».
Наконец, надо писать не о себе, любимой и хренах своей мечты, а о людях, которые вокруг. Стоит попытаться их понять, примерить на себя их внутренний мир.
И ловить, не упускать местную специфику.
Но боюсь, что эти мои советы запоздали. Авторша, бедный ребёнок, уже вошла в мир боллитры, где ничему хорошему не научат. И вот тут Вадим Андреевич своей публикацией, конечно, медвежью услугу прежде всего самой Ивановой оказал. Ибо нельзя наивного ребёнка с какого-то перепугу назначать «настоящим писателем». Это пока очень сильно не так.
Лев Рыжков для сайта Alterlit.ru