"Мал золотник да дорог," "Мал муравей да горы копает," "Мал клоп да вонюч" - вот на эту тему сегодняшняя история. Но прежде всего, она о Любви.
В юном возрасте легко стать чьей-то подругой. Вот помню, шли мы с подружкой Олей в кино. Навстречу — девчонка. Высокая, подтянутая. Лёгкие спортивные штаны, футболка и кеды. Волосы стянуты в хвостик. И это в 15 лет, когда до невозможности хочется нравиться мальчикам. Это была Олина одноклассница.
Ольга жила по соседству, в малосемейном доме, но учились мы в разных школах. Ей приходилось ходить в дальнюю, поскольку французский язык, выбранный ею, когда жила у бабушки в городке Тейково, не везде преподавался. Так она стала одноклассницей Тани.
Было лето, они давно не виделись, и теперь Оля обрадовалась: «Таня, привет!»
Привет, Оля, а я думала, не увидимся до сентября, — откликнулась девочка.
И тут же мне: «Я Таня — девушка с веслом. Давай пять!»
Я назвалась и наши ладошки встретились в звонком хлопке.
«А почему с веслом?»
«Так я байдарочная гребчиха!» - засмеялась Таня, блеснув полоской белых, ровных зубов.
В кино мы сходили втроём, поели мороженого. На прощанье, Таня достала из кармана штанов записную книжку и карандаш:
«Линка, диктуй свой адрес и, если есть, номерок телефона».
Вот так у меня появилась ещё одна подруга. О её Любви и судьбе я хочу рассказать. Читайте, пожалуйста.
Таня не была красива. Открытое, доброе, очень хорошее лицо. Русые волосы, серо-голубые глаза. От неё исходила невероятная энергетика — светлая и оживляющая, как источник родниковой воды. Рядом с ней никогда не было скучно, даже если просто молчать. Очень активная, Таня занималась в секции гребли, играла в баскетбол и казалась безмятежно счастливой.
Но это только на взгляд тех, кто не знал глубину её сердца. А в этой глубине плескалась не безответная, но несчастливая любовь. Дело в том, что одноклассник по имени Анатолий Татьяну любил, но быть её парнем отказывался. В восьмом классе на первом в их жизни «Осеннем балу» Толя подпирал стену у выхода и не принимал участия ни в конкурсах, ни в танцах.
Таня зажигала среди девчонок, а душа трепыхалась в сторону Толика. Тут объявили «белый танец», и она поспешила к нему: «Скучающий, можно тебя пригласить?» Не ответив, парень вышел из зала. Таня поспешила за ним. В школьном вестибюле было пусто, только дежурная техничка подрёмывала на посту. Толя решил объясниться.
Подтолкнув Таню к зеркалу, отражавшему их во весь рост, прошипел: «Танцевать хотела? Ну давай!» И изобразил танцевальную фигуру: её руки кинул себе на плечи, свои - на тонкую девичью талию. Таня заулыбалась, но он одёрнул:
«В зеркало глянь. Моя макушка у твоего подбородка. Смотрю снизу вверх и чмом себя чувствую на твоём фоне, Таня!»
Таня поспешила его успокоить:
«Ерунда! Мы с первого класса дружим. Помнишь, как началось? Накануне 8 Марта под руководством учительницы мальчишки закупили пластмассовых пупсиков в ванночках и раздали девчонкам. А ты мне красные банты подарил! И на каждом вышитое сердечко. Тобой, Толик, вышитое! Как тогда заверещали девчонки: «Несправедливо, мы тоже хотим банты!» А ты так серьёзно ответил...»
Толик, без энтузиазма, продолжил:
«Вам куклят хватит, а Тане подходят банты». Я помню, Таня, помню. Но мы были детьми. Кто ж знал, что я так толком и не вырасту? В шеренге пацанов крайним стою, а ты в девчачьей — первой. Мне, чтоб тебя поцеловать, придётся На цыпочки встать.»
«Можем целоваться сидя,» - предложила Таня.
«Да пошла ты! Дура, дылда, отвяжись от меня!» С этими словами парень оттолкнул девушку и покинул школьный холл, не оглядываясь. «А ты мой любимый чмоня!» - прошелестела Таня, сглотнув слезу. Потом вернулась на бал и танцевала, смеялась, как ни в чём не бывало. Это была обманка, но никто не догадывался.
И два школьных года, до выпускного, Анатолий почти не смотрел на Татьяну. Внешне она крепилась, иногда подсовывая ему записки с напоминаньем, что очень любит. Парень не реагировал. Надо сказать, что малый рост и чрезмерная щуплость не мешали Толику прекрасно учиться, ладить с одноклассниками и быть перспективным учеником в музыкальной школе.
Всё ему удавалось, кроме отношений с Таней. Ну тут сама виновата — всех девчонок класса переросла. Сдав положенные экзамены и получив аттестаты, Толя и Таня поступили в училища. Он — в музыкальное, с мечтой о консерваторском образовании в будущем. Она — в педагогическое, чтоб стать учителем физкультуры. Иногда сталкивались — жили-то по соседству, но «любимый чмоня» едва ей кивал.
Татьяной интересовались парни выше и интереснее Анатолия, но ни один не волновал её сердца. Ложась спать, она мечтала:
«Вот бы изобрели такую пилюлю, чтоб выпить — и стать меньше ростом! Как в сказочной истории про Алису и Зазеркалье.»
Думать в том же направлении об Анатолии, но наоборот, ей в голову не приходило. Таню устраивал "игрушечный" рост любимого чмони. Тонкие черты лица, волнистые волосы, длинные, музыкальные пальцы - она всё это любила без памяти. Жаль, что рядом с ней ему не комфортно. От полной хандры девушку спасали учёба и тренировки.
Надо сказать, что мать девушки не одобряла и не понимала такой странной любви. Говорила:
«Не парень, а Бибигон из книжки. Помнишь, я тебе в детстве читала? Этот Толька такой же. Очнись, глянь по сторонам, какие парни на тебя смотрят».
И вот она же сообщила, что видела Толика с девушкой ему под стать - махонькую, глазастенькую, в "слюдяном" платьице. «К твоей фигуре тоже бы подошла органза. Юбку заложить складками, лиф — гладкий», — включила фантазию мама Татьяны, но та только про «глазастенькую» ухватила.
«Точно девушка? А может, всего лишь стрекоза пролетала мимо?»
«Ага. А футлярчик со скрипкой он чей нёс? Сам-то на фортепьянах играет», — ответила женщина.
Но дочка уже свои мысли слушала: «Затянула я время бездействия, а Толю того и гляди окольцуют. Надо что-то придумать».
Придумалось довольно опасное. Если не так пойдёт. Проглотив мамину таблетку от повышенного давления, Таня дождалась, когда закружится голова, нападёт слабость и позвонила Толику на домашний. Слабым голосом сообщила, что будет каждые тридцать минут принимать по одной таблетке, пока Толя к ней не придёт для важного разговора. Одну уже приняла, время пошло.
И вот Таня в постели. Толя рядом сидит. Мать скребётся за дверью и только дочкины девятнадцать, не дают ей вмешаться.
«Толя, ты меня любишь?»
"Люблю".
«Тогда поцелуй».
... «Постель. Поцелуи. Мама за дверью. Ты теперь обязан жениться на мне».
Вздохнув, Толя ответил: «Не примут в консерваторию — поженимся. Поступлю — значит, не судьба. Но пока никаких отношений. Проявим терпение, Таня».
Миновал год. Ребята получили дипломы. В консерватории талантов хватало без провинциального Толи. Так что, наступил день обещанное выполнять — жениться на «дуре и дылде» Тане. У ЗАГСа волновалось несколько женихов и невест в окружении близких. Их приглашали по очереди. И вот Таня, Толя и их поздравляющие поднялись по ступеням важного учреждения.
«А слабо невесту внести на руках!» - крикнул, какой-то не деликатный дурак. Жених не успел растеряться — невеста его на руки подхватила. Толик нашёлся: «Мужики, завидуйте — у нас будет так!» Приглашённые зааплодировали. Никто и подумать не мог, что эту «свадебную хохму» Анатолий никогда не забудет.
Молодые обосновались в сером панельном доме у старенькой бабушки Толи. Двухкомнатная квартирка с облезлыми стенами, давно без ремонта — такой я её видела, когда ребята только заехали. А два года спустя, придя поздравить Татьяну с рождением сына, ахнула от удивления. Синька, добавленная в белила, превратила потолок в небо, деревянный пол стал ярко-жёлтым.
Обои везде одинаковые — нежно-голубые цветы на розовом фоне. Я будто в солнечную сказку попала. А сотворила её Татьяна. Толя был на подхвате, поскольку маловат ростом и силой. Уже в браке Таня узнала, что в раннем детстве он перенёс две операции на сердце. Его даже в армию не призвали.
Хозяйка квартиры — «в обед триста лет,» занимала меньшую комнату. Кровать, в основном. Молодёжь, включая шестимесячного толстопопика, крутилась в зале. Родители Тани и Толи работали, жили своими заботами — не особые помощники молодой мамочке. На ней были младенец, малоподвижная бабушка Толика.
Дом, в котором должно быть более-менее чисто и вариться еда. А ещё молочная кухня, необходимость заглядывать в магазин. Толя — супруг и отец, утром вёл занятия в детском саду. Потом, если требовалось, бежал в музыкальную школу, где «висел» на подмене, без постоянных часов. А вечером аккомпанировал хору пенсионеров. Помощь жене заключалась в баюканье малыша по выходным.
«Разбитые мечты непризнанного гения», — язвила тёща, не смирившаяся с выбором дочери.
Татьяна, волшебным образом со всем управляясь, на мужа и свою семейную жизнь смотрела иначе:
«Если любишь, как я, не особенно важно, чего муж добился, сколько помогает по дому. Мне важнее количество его поцелуев, ласковые слова, взгляды, от которых по коже мурашки бегут. Я в спорте привыкла к нагрузкам. После тренировок запросто мыла дома полы, помогала маме готовить, а потом отправлялась гулять.
В семейных делах я придерживаюсь плана, который пишу накануне. И хоть что — не отступаю. Начав мыть пол, не реагирую на писки сына из манежа. К бабульке подхожу, если не может встать в туалет. Разобравшись с полом, дарю им 30 минут. Кормлю, переодеваю, играю, разговариваю.
Потом готовлю обед по этому же принципу. Не злюсь, не психую, не ищу виноватых. Мужа встречаю с настроением. Подать ужин, вымыть посуду не составляет труда...»
Пришёл Анатолий, и в первые минуты, как когда-то, он показался совсем не парой Татьяне. Действительно, чмоня на фоне жены. Но вот Толя поцеловал её в щёчку, что-то шепнув. Взял с удовольствием на руки сына, заглянул в комнату к бабушке: «Ба, как здоровье и настроение?» И я приняла мнение Тани, что главное — это любовь, а остальное — житейские мелочи.
Позже, сама выйдя замуж и родив, я пыталась жить по Таниным правилам, но получалось не очень. Да, в отличие от меня, она была из тех женщин, которые умеют дарить, отдавать без взаимных зачётов, претензий и ожиданий. Таню вела Любовь в чистом виде, а к моей примешивались разные чувства. Время не стояло на месте.
Я устроилась медрегистратором в женскую консультацию, открывшуюся неподалёку от нашего дома. Сын был не садиковский, и наши с мужем сменные графики решали проблему. Одна из частых причин обращения женщины в женскую консультацию — беременность. В одну из моих смен к окошку регистратуры подошла Таня.
Моя подруга из юности уже стояла на учёте и имела заметный животик. Мы взаимно обрадовались. Забрав анализы, Таня отправилась на приём, а потом у нас получилось вместе покинуть ЖК - окончание моей смены и Таниного приёма совпали. У меня было тридцать минут свободного времени и мы присели на скамью, как оказалось, пожаловаться друг другу на жизнь.
Со мной-то всё понятно - "болезненный ребёнок, вредный муж, свекровь - злыдня...", но и в безоблачном пространстве Тани кучковались тучи. Она рассказала, что из обычной школы перешла в спортивную, но пока сидит в канцелярии - после декрета перейдёт тренером. Толя уважаемый педагог в музыкалке. Сын пойдёт в первый класс и под него она декрет подгадала.
Престарелая Бабушка Толика умерла. Благодаря прописке, молодое семейство осталось в её квартире. Вот - скоро пополнение и хотелось бы дочку. Но... Это "но" угадывалось в тоне Татьяны, в глазах с грустной дымкой, которая не просматривалась даже, когда она страдала по Толе. Он и был причиной "дождевого настроения" Тани.
«Толя любит меня и сына. Всё замечательно, когда мы дома, но для него как маленькое испытание бывать со мной на людях. Не позволяя взять под руку, идёт как знакомый. Сын подрос, и стало попроще — на прогулке он держит нас за руки, шагая посередине. Но если без него, скажем, идём в кино, Толино напряжение становится всё острее. Это и после свадьбы мешало, но я не брала в голову», — печально говорила подруга.
«То есть, он тебя стесняется?!» - удивилась я.
«Он себя на моём фоне стесняется».
«Ну дела. Это же не новость, что ты выше его. За столько лет мог бы и привыкнуть».
Таня грустно улыбнулась:
«Мог бы, но не привык. Самое ужасное, что Толя стал говорить об этом. Вспоминает свадебный момент, когда я его перенесла за порог ЗАГСа. Называет это «несмываемым унижением». Ещё мать у меня колкая, не упустит случая подчеркнуть, что зять даже не брат Аполлона. Мы на родительской даче бываем — отдыхаем, помогаем, и вот там она на нём разминается.
Мама и отец тоже высокие, сильные до сих пор, и Толя среди нас... В общем, испытывает дискомфорт. Лично мне наплевать, что он не может поднять на плечо мешок с яблоками, а волоком тащит к папкиному «москвичонку» и что на турбазе не играл в баскетбол, отказывался от дискотеки...
Меня убивает, что причина — я. Вернее - мой рост. Мать считает, что я из-за него горбиться начала. А однажды Толя обронил: «Для нас обоих было бы лучше, если б ты меня отпустила. Рядом с тобой я не чувствую себя мужиком. Так, чмоня любимый».
Из боязни, что брак распадётся, я забеременела. Толик любит меня, и для меня он — единственная любовь. Не знаю, как долго это будет спасать».
Время меня поджимало, и мы расстались. Очень надолго. Наступили девяностые годы. Изредка долетала информация о Тане. Растят с Толей сына и двух дочерей, она стала домохозяйкой, а он, попробовав себя ресторанным музыкантом, подался в недвижимость. Рискованная ниша, но вроде у него получается.
В начале двухтысячных, с их обманчивой стабильностью, я с семьёй уже по другому адресу проживала и работала в военкомате. Однажды, возвращаясь с работы, в почтовом ящике нашла записку. Примерно такое в ней было написано:
«Лина, привет. Это Таня. Твой адрес через общих знакомых узнала. Приходи попрощаться. Адрес тот же, но напоминаю...»
Пару часов спустя я звонила в дверь Таниной квартиры, надумывая самое страшное. И вот сидим: сыр, вино, виноград, как «в лучших ресторанах Лондона и Парижа». Татьяна смотрит на меня и улыбается. А я растворяюсь в её приветливом дружелюбии. Ей, как и мне, немного за сорок.
Она располнела, без утраты фигуры, осветлила волосы на пару тонов, «сделала» брови. Интересная, но другая, не прежняя. Оказалось, «приходи попрощаться» связано с отъездом Тани в Финляндию. Подруга юности вела себя так, словно мы все годы общались без пауз, а я смотрела растеряно:
«А что случилось с любимым чмоней?»
Татьяна опомнилась: «Ах да, ты не в курсе. Сейчас расскажу».
В 90-м году привычная жизнь рассыпалась в прах. Спортивную школу, в которой она работала тренером, закрыли, учителем физры идти не хотелось. Подвернулось место уборщицы за весьма неплохие деньги. Мыла реммастерскую, туалеты, раздевалки, душевые. Полный день и едва успевала.
Анатолий, пытаясь встать в одну ногу с непонятными переменами, устроился в ресторан. Высокая классика встречала гостей — фишка заведения. Дальше предлагалось живое исполнение романсов, танцевальных шлягеров. Сюда же вписывался стриптиз. Из педагога - музыканта Анатолий преобразовался в клавишника.
Зарплата минимальная, но можно бесплатно поужинать и принять контейнер еды от кухни. Он шёл в расчёте на чаевые, но они зависели от настроения публики, и делиться приходилось со многими. А жена «на полах» жилы рвала. Просчитав, подумав, Анатолий занял денег и открыл маленький офис. Приватизация, и люди активно продавали, покупали, обменивали жильё.
Анатолию удалось вписаться в непростую и опасную нишу. Собрал небольшую команду из самых нужных специалистов и пошло потихонечку, а потом побежало «квартирное дело». Таня уже не мыла полы и попросилась к мужу: «Хоть на телефон, хоть варианты показывать».
Но Толя отшутился: «Дурной тон для супругов — быть вместе 24 часа. Настройся, что скоро вообще работать не будешь».
Такая перспектива Таню устраивала: двое детей, домашние дела, мужа встречать не заморенной. А пока устроилась в книжно-журнальный отдел посреди магазина. Постепенно зажили не богато, но ощутимо прилично. Оставаясь в прежней квартире, по кирпичику, строили дом на купленном Толей участке.
Татьяна стала домохозяйкой, как обещал муж. В тёще появились проблески уважения к зятю. И тут же насторожила дочь:
«Твой-то теперь самородок. Смотри, чтоб не нашлась мастерица огранки. Кем он там в своём агентстве руководит?»
Зароненное зёрнышко начало прорастать. Заглянув к супругу посреди дня, Татьяна увидела мужчину и женщину — по возрасту для неё неопасных. А вот менеджера Вали и директора — мужа Татьяны — не наблюдалось. «По делу поехали. Потом обед. Часа через три прибудут». Такое пояснение жене не понравилось.
Заняв столик в открытом кафе по соседству, стала ждать с нетерпением. Менеджер Валя оказалась "дюймовочкой" лет тридцати. Разговаривая с ней, Анатолий просто поворачивал голову. И, кажется, ему это нравилось. Вроде даже в плечах стал пошире. Внутренний голос подсказал затаиться и действовать глупо, по-женски.
В одну из ближайших ночей был зачат их третий ребёнок. «Любимый чмоня» показался Татьяне растерянным, когда преподнесла тест, перевязанный ленточкой белого цвета.
Горохом вопросы посыпались: «Ты уверена? Хочешь рожать? Соскучилась по пелёнкам?»
Она беспечно ответила: «Скоро у нас будет дом в 120 квадратов. Надо заполнять, как считаешь?»
Всю беременность и следующие несколько лет после рождения дочки, Тане казалось, что брак защищён от всяких "дюймовочек" - на муже надёжные, невидимые кандалы в виде отпрысков разного возраста. Растить, ставить на ноги - это ли не занятие для любящего отца? Они обживали новый, просторный дом, когда Анатолий сказал:
«Таня, нам нужно расстаться. Старшим детям предложим выбор, с кем хотят жить. Ты вернёшься в бабушкину квартиру — дом заработал я, и в нём останутся доли наших ребят. Буду помогать деньгами и чем потребуется».
И причиной развода стала не менеджер Валя. Таня ошиблась - у мужа с ней были исключительно рабочие отношения. Случайная женщина - миниатюрная, невысокая, обратилась в агентство по поводу продажи квартиры - наследства. Чем-то зацепила мужчину и понеслось.
«Ты её любишь?» - спросила Таня.
Он плечами пожал: «Нравится. Мне комфортно, но главное — рядом с ней я нравлюсь себе».
Бесполезные разговоры завершились разводом. Старший сын - вполне взрослый, не остался ни с матерью, ни с отцом. Вскоре призвался в армию и оформил контракт, выбрав для себя военную службу. Дочь - школьница средних классов, металась между родителями. В доме отца у неё была своя комната и с его новой женой она подружилась, а по маме скучала.
«Толерантная девочка,» - усмехнулась Таня, повествуя мне свою жизнь.
Дальше она привыкала по-новому жить. Без полной семьи. Без работы. Без понимания, как обходиться без мужа. Большая любовь осталась при ней и жгла нестерпимо. Каждое первое число Анатолий привозил деньги, пакет продуктов, подарки дочке. Экономя, можно было жить и без работы. В Таню впилась депрессия, она себя запустила.
Рассорилась с матерью, стоявшую с солонкой возле открытой раны, и гибла, гибла морально без «любимого чмони», хоть и понимала, что правильней — оскорбиться и отпустить навсегда. Из сердца, души и разума.
«Потом разрешила себе принять обидный факт: наш брак был обречён в тот день, когда я на руках внесла его в ЗАГС. Или раньше, когда вынудила прийти, выпив таблетку, понижающую давление. Толя меня любил — это бесспорно, но стеснялся себя рядом со мной. Это как прийти на танцы в домашней одежде и притворяться, что так задумано. Я потом видела его с новой женой — она шла с ним под руку. Мне такое счастье не выпадало. Любил, но тяготился,» — говорила Таня с большим убеждением.
Наверное, так может быть, несмотря на другие примеры. После такого откровения с собой, Тане подсказалось «лекарство» — выйти замуж и уехать далеко-далеко. Подруга зарегистрировалась на сайте знакомств с иностранцами. Было несколько переписок, а застряла она на мужчине по имени Армас.
Разведённый финн с русскими корнями, немногим старше Тани. Какой-то период работал в нашей стране и неплохо освоил язык. Жил он в деревне, в доме типа таунхауса - на три семьи. Общая прачечная, но отдельный садовый участок и личная парковка. Работал Армас на ферме - ветеринаром. Он желал знакомства с женщиной помоложе, но ему понравилась Таня.
Она уже побывала у своего финна в гостях и вот - убывала на днях с младшей дочкой. Средняя высказала пожелание поехать с ней, а потом вернуться к папе, но Татьяна решилась проявить эгоизм, предупредив:
«Мне, дочь, не до суеты. Еле держусь и хотя бы первое время покоя хочу. Или со мной, или с папой. Решай! В любом случае, в гости приедешь».
Девчонка отца осчастливила, а на маму обиделась и уже жила у отца. И младшенькую я не видела — она, напоследок, находилась у бабушки с дедом.
Любая встреча заканчивается, тем более, прощальная. Мы обнялись с Таней. К слову, я была ниже её на полголовы. Расстались и больше не виделись, не переписывались, не созванивались. Думаю, Татьяне хотелось затеряться и начать всё заново.
А про Анатолия знаю печальное — он умер лет через десять после развода. Сердце остановило свой бег. Вот и вся история о большой, но странной любви, не принесшей полного счастья.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина