У художника Архипа Ивановича Куинджи (годы жизни 1841-1910) в жизни было всего лишь две любви. Первая была громкой, яркой и неистовой – это художественное искусство. А вторая была тихая, неторопливая, но такая же сильная – его жена и единственная верная спутница всей его жизни – Вера Леонтьевна Шаповалова (годы жизни 1853-1920).
Архип Иванович был довольно скрытным и скромным человеком – личных дневников не вёл, письма писал редко и очень мало рассказывал о себе. Свидетельства о его юности, как и истории из семейной жизни, остались лишь в воспоминаниях его учеников и современников, но мы всё же постараемся извлечь их буквально по крупицам. При этом мы наотрез откажемся от привычных для всех клише по типу «десяток лет ожидания» и «аванс в сто рублей за серьёзность своих намерений».
С будущей женой молодой Архип познакомился в родном Мариуполе (Украина). Когда это произошло? Во многих источниках указывается 1863 год. Если принять во внимание год рождения художника (1841, хотя некоторые историки утверждают, что это произошло в 1840 и даже в 1843), и год рождения его будущей супруги Веры (по одним данным это 1853 год, по другим же 1854 или 1855), то на момент их знакомства Архипу был уже 21 год, тогда как Вере всего лишь 9 лет. Даже если учесть двух-трёх-летние интервалы в интерпретации дат, трагические истории о «12 годах ожидания», рассказываемые многими писавшими о судьбе Веры Куинджи, всё равно выглядят несостоятельными. Но как же это было на самом деле?
В биографическом очерке от 1913 года под названием «А.И. Куинджи» публициста Михаила Петровича Неведомского (Миклашевского) и старого друга Куинджи – художника Ильи Ефимовича Репина (годы жизни 1844-1930) – есть интересное упоминание об одном из самых ранних произведений в карьере Архипа Ивановича.
«Из всех рисунков юноши Куинджи обратите внимание на портрет отца его будущей жены – купца Шаповалова-Кетчерджи. Данная работа относится к ещё 17-летнему Архипу Ивановичу, ныне она хранится у госпожи Лосевич».
Прибавьте 17 лет к 1841 – предполагаемому году рождения Куинджи, и получите 1858. На тот момент Вере Шаповаловой было примерно 5 лет. Поэтому и нельзя исключать версию, что Архип Иванович был лично знаком с семьёй своей будущей жены задолго до того, как успел влюбиться в Веру Леонтьевну. Они жили в одном городе и, вполне вероятно, неподалёку друг от друга, оба происходили из греческих семей, всегда державшихся вместе.
Итак, будущая жена Архипа Ивановича Куинджи родилась, как и он сам, в Мариуполе. Отец Веры – обрусевший грек по имени Элевтериос Спиридонович Кетчерджи – был очень богатым купцом, который вёл семейный бизнес по изготовлению головных уборов и продажи мехов. Отсюда и первая часть их составной фамилии – Шаповаловы-Кетчерджи (с украинского языка слово «шаповал» означает «полная шляпа»). Стремясь дать родной дочери достойное образование, родители отправили девочку в Керчь – в Кушниковский Институт Благородных Девиц. Стоимость обучения была вполне себе доступной, даже для детей из семей среднего достатка. Здесь Веру учили математике, русскому, французскому и греческому языкам. В программу обучения также входили история искусства и литература, живопись, танцы, музыка, рукоделие, ведение домашнего хозяйства и Закон Божий. Обучение продолжалось целых семь лет, и за это время студентки покидали институт только для поездок к родственникам. В эти годы Вера наверняка могла бы встречаться с Архипом Куинджи, когда приезжала домой на каникулы.
Если предположить, что благородных девиц в Кушниковский Институт принимали также, как и в Смольный – в возрасте от 9 до 13 лет – то Вера Шаповалова-Кетчерджи окончила институт в ту пору, когда ей было в интервале от 16 до 19 лет. Все эти сроки, конечно же, приблизительны из-за больших пробелов в точных датах биографий наших сегодняшних героев. Тем не менее, с изрядной вероятностью можно утверждать, что молодые люди знали друг друга много лет, время от времени встречались, и в какой-то момент их чувства, наконец, вспыхнули.
История о том, как отец Веры потребовал от Куинджи «сто золотых рублей», а затем и более крупные суммы в знак самых серьёзных намерений, кажется сильно надуманной. Девушка из богатой купеческой семьи, да ещё и с блестящим образованием (и с богатым приданным!) могла с лёгкостью составить себе и более выгодную партию. Так что это действительно была любовь, причём именно взаимная. Понятно, что для того, чтобы жениться, Куинджи обязательно нужно было добиться финансового успеха и независимости. И он это сделал.
Юноша всегда мечтал учиться в столичной Академии Художеств, и эту мечту подогревали все, кому довелось видеть его рисунки. Зарабатывая себе на жизнь, Архип овладел искусством ретуши фотографии, которое и давало ему хлеб и всячески поддерживало на пути к мечте. Пока Вера училась в начальных классах Института Благородных Девиц, в 1868 году он сдал и провалил свои первые экзамены в Академию Художеств, временно мечта так и осталась всего лишь мечтой. Устроившись ретушёром в фотоателье, Куинджи потратил большую часть своих скопленных денег на краски и холст, и 21 августа 1868 представил совету Академии Художеств свою картину под названием «Татарское Село в Крыму при Лунном Свете». Решение совета оказалось положительным, полотно было одобрено для академической выставки, а Куинджи получил звание свободного живописца. Его талант был настолько всем ясен и неоспорим, что ровно через год суровые академики всё же разрешили ему сдавать экзамены только по базовым предметам. И в 1870 году он получил диплом внеклассного художника.
Следующие пять лет Куинджи провёл в Товариществе Передвижников. Он писал «Осеннюю Оттепель» (за что в 1872 получил звание художника 3-ей степени), «Забытую Деревню» и «Чумацкий Тракт в Мариуполе». Он подружился со своими однокурсниками по Академии в лице Ильи Ефимовича Репина, Виктора Михайловича Васнецова (годы жизни 1848-1926) и Фёдора Емельяновича Бурова (годы жизни 1845-1895). А в 1873 году он познакомился с Иваном Николаевичем Крамским (годы жизни 1837-1887), снимавшим рядом с ним квартиру. Куинджи стал проводить вечера и посещать вечеринки у Крамских: Иван Николаевич по праву считал своего коллегу очень талантливым, но настолько оригинальным, что «пейзажисты его не понимали, зато замечали зрители». Работы Куинджи имели грандиозный успех на выставках Передвижного Общества, в которое он вступил в 1875. Художник моментально прославился, а коллекционер произведений художественного искусства Павел Михайлович Третьяков (годы жизни 1832-1898) заплатил за две его картины сразу 1 500 рублей. Теперь Куинджи мог себе позволить даже поездки за границу. В 1875 году он направился в Париж – столицу Франции, где вновь встретил своего друга Илью Репина.
В дружеской беседе Куинджи сообщил, что намерен наконец жениться на своей давней избраннице – Вере Шаповаловой-Кетчерджи. Именно там, в Париже, были куплены свадебный фрак и цилиндр, после чего Куинджи направился домой в Мариуполь, дабы исполнить своё обещание.
Архип и Вера обвенчались в Церкви Рождества Пресвятой Богородицы, в которой в детстве крестили самого Куинджи. Свадьба была большой и шумной – по греческому обычаю. Сразу после неё молодожёны отправились в Санкт-Петербург (Россия), а затем в свадебное путешествие на остров Валаам. По дороге случилось злополучное приключение: из-за непогоды пароход, на котором ехала чета Куинджи, сел на мель, и пассажирам пришлось спасаться на шлюпках. Всё закончилось благополучно, и Архип Иванович впоследствии неоднократно описывал данный случай в разговорах со своими близкими друзьями. Позднее пара снова посетила Валаам, но уже без каких-либо происшествий.
В Петербурге молодожёны поселились на Васильевском острове. В 1876 году Куинджи снял квартиру с мастерской в доме под №16 по Малому проспекту, что на углу 6-ой линии. Как вспоминал литературовед Михаил Неведомский:
«Именно в этом доме кипела жизнь художественной богемы: шумными толпами товарищи кочевали из одной квартиры в другую в любой час дня и ночи».
Единственное сохранившееся до наших дней изображение Веры Леонтьевны Куинджи – это небольшой карандашный набросок общим размером 21 х 13 сантиметров, сделанный Архипом Ивановичем в 1875 году, вскоре после их свадьбы. Жену он больше никогда не рисовал, хотя сам неоднократно позировал друзьям для портретов. Было даже время, когда Куинджи настоял на том, чтобы супруга тоже получила художественное образование, для чего и приобрёл ученический экземпляр «Нищего» от Александра Андреевича Иванова (годы жизни 1806-1858). Доподлинно неизвестно, почему Вера Леонтьевна так и не пошла учиться на художницу, но данная работа Иванова так и осталась в семье вместе с другой картиной, не принадлежащей кисти Куинджи – портретом художника от Ильи Репина.
Через год после женитьбы Архип Куинджи написал картину «Украинская Ночь». Это был поистине фантастический успех! Зрители активно шли, чтобы посмотреть на это, и не верили своим собственным глазам – настолько фантастически реалистичным, тонким и роскошным был этот весьма скромный пейзаж. «Украинская Ночь» положила начало романтическому периоду в творчестве художника. Краски и настроения Передвижников были тут же забыты: живописец нашёл свой собственный неповторимый стиль, своё личное видение света и тени, свой уникальный путь в художественном искусстве. А рядом с ним всегда была его любимая и неповторимая Вера – его муза и главная вдохновительница.
Демократичный характер Архипа Ивановича отразился и на его семейной жизни, которая была ну очень скромной. Супруги жили вместе без прислуги и повара. У них не было детей. На рынок Вера Леонтьевна, конечно же, не ходила, продукты питания покупал дворник или же швейцар, поднося корзины под дверь их квартиры. Ежедневное меню семьи было до невозможности простым, Вера Леонтьевна сама готовила простейшие блюда, которые устраивали их обоих. Она также занималась счетами, вела переписку, разумеется, и отвечала на эти письма; Куинджи, как прекрасно известно, был не очень грамотным человеком.
Обстановка семьи творца почти не изменилась с тех самых пор, как они прикупили на аукционе за двести рублей комплект простой и добротной мебели, которую перевозили всегда с собой из квартиры в квартиру. Скромность их жилья поражала гостей – ни тебе пышных штор, ни статуэток, ни сувениров, ни многочисленных картин художника на стенах. В душе Архип Иванович всегда оставался самым настоящим странствующим по свету демократом. Возлюбленная Вера во всём поддерживала его, их простой образ жизни совершенно её не тяготил. Девушка украсила квартиру цветами, посадила на подоконниках восковой плющ и виноград.
Куинджи обожал музыку, и сам играл на скрипке, а Вера Леонтьевна – на рояле, который был единственным дорогим предметом мебели в их аскетическом доме. Пара частенько играла дуэтом. Архип Иванович очень любил итальянских композиторов, а также боготворил Людвига ван Бетховена (годы жизни 1770-1827). Как правило, в гостях он отказывался музицировать сам, делая исключения только лишь для Крамских, да и то, только тогда, когда в их доме не было посторонних людей. Иногда пара посещала театр, отдавая предпочтение оперным спектаклям.
Архип Куинджи не любил деревенскую жизнь в её традиционном русском понимании. Ему постоянно требовались свежие впечатления, поэтому летом художник предпочитал путешествовать. В 1878 году он вместе с женой поехал за границу на Всемирную выставку в Париже. Они часто бывали на юге, колесили по Украине, регулярно навещали близких родственников в Мариуполе, ездили на полуостров Крым, который Куинджи так любил, что впоследствии приобрёл большой земельный участок неподалёку от Кикинеиза. Живописец так и продолжал активно участвовать в выставках Товарищества Передвижных Художественных Экспозиций, поддерживал тесные дружеские отношения с Ильёй Репиным и Виктором Васнецовым, с которыми, по словам Веры Леонтьевны, они были «как братья».
Разрыв с Передвижниками случился в самом начале 1880 года сразу после грандиозного скандала с участием Михаила Константиновича Клодта (годы жизни 1832-1902), раскритиковавшим картины Куинджи, которые были представлены на седьмой по счёту выставке Товарищества. Архип Иванович проявил большую выдержку и находчивость – он провёл выставку всего одной картины – «Лунная Ночь на Днепре» – в Париже и Петербурге. А чтобы лучше передать идею произведения, Куинджи использовал направленный луч электрического света. Этот новаторский шаг сделал творение ещё более привлекательным – за две недели на картину в Петербурге пришло посмотреть около тринадцати тысяч человек. Она имела колоссальный успех, как у публики, так и у критиков. После чего работа была приобретена великим князем Константином Константиновичем (годы жизни 1858-1915) за изначально запрошенные художником пятнадцать тысяч рублей.
В 1882 году Куинджи выставляться перестал. Он посвятил себя другим занятиям: разработал принципы летательных аппаратов, исследовал свойства и формулы красок, подружился с уже очень известным учёным Дмитрием Ивановичем Менделеевым (годы жизни 1834-1907) и стал частым гостем на традиционных менделеевских «средах». Примечательно, что именно там собирался весь цвет художественной интеллигенции, туда приезжали многие деятели искусства. Илья Репин вспоминал об этих встречах так:
«В большом кабинете физики во дворе университета мы – художники-передвижники – собирались в компании Дмитрия Ивановича Менделеева и Фёдора Фомича Петрушевского, чтобы изучать под их руководством свойства различных цветов. Существует прибор для измерения чувствительности глаза к тонким нюансам тонов. Именно Куинджи побил рекорд по чувствительности к совершенным тонкостям, а у некоторых наших товарищей чувствительность была смехотворно низкой».
Вера Куинджи тоже была знакома с Дмитрием Менделеевым; есть свидетельства самого учёного, что Вера Леонтьевна делала для него переводы научных статей на французский язык.
Любовь Куинджи к «высоким смотровым площадкам» в 1891 году побудила его приобрести три жилых дома на 10-ой линии Васильевского острова в Петербурге. Вообще-то изначально ему понравился только один дом – под №43, но купить можно было только все сразу. Дома были заложены за фантастическую сумму в 600 000 рублей, но Куинджи сразу же влюбился в виды с крыши пятиэтажки и потратил почти все свои личные сбережения – 35 000 рублей, взвалив эту тяжёлую ношу на себя.
Художник Константин Яковлевич Крыжицкий (годы жизни 1858-1911) оставил нам воспоминания о самом Архипе Ивановиче:
«Всю эту крышу, где я сейчас сижу, надобно срезать и выровнять, а потом всё это надо сделать как площадку. Насыпьте грунта, посадите деревья, здесь обязательно будут жить птицы, можно прикупить пчёл, ульи, будет сад. Здесь можно будет рисовать всякие этюды. Такой мастерской и такого вида вы больше не найдёте нигде»!
Куинджи пришлось лично принимать участие в ремонте, бороться с нерадивыми жильцами (мы просто уверены в том, что Вера Леонтьевна разделяла со своим супругом многие неприятности). Пара переселилась на самый верхний этаж, заняла две квартиры, а на крыше всё-таки был устроен сад.
Однако обременительная покупка оказалась очень выгодным вложением финансового капитала и залогом настоящего богатства.
В 1894 году «период молчания» Куинджи закончился, и живописец уже в звании профессора лично возглавил пейзажную студию самой Академии Художеств. Домовладение стало тяготить его. В 1897 на дом появился покупатель, и Куинджи с радостью продал абсолютно все квартиры за общую сумму в 385 000 рублей. Она-то и составила основу состояния Архипа Ивановича, а также стала источником будущих средств, которые творец широко тратил на благотворительность.
Из биографического очерка художника:
«Куинджи просто раздал всем свои деньги. Он говорил так: “Ведь вы же знаете, в чём дело? Кругом такая нищета, что не знаешь, кого кормят, а кого нет. Они идут отовсюду, всем нужна наша помощь”. Но многим казалось, что он просто оправдывал свою расточительность. Сотни тысяч рублей он пожертвовал на благотворительность, на премии начинающим художникам и организацию вернисажей. Куинджи не был тщеславен и ничего не требовал взамен. Бывало и такое, что когда он слышал, что кому-то тяжело, он смущённо переводил деньги через общих знакомых со словами: “Я с ним не знаком, мне неловко, а ты его знаешь. Вот и передай ему деньги”.
Преподавая в академии, Куинджи возил своих учеников в музеи Вены (Австрия), Дрездена (Германия) и Парижа. Крымские горы он покорил раньше всех. А если во время путевого обеда кто-то заказывал дорогое блюдо, Архип Иванович настаивал, чтобы оно было подано всем и каждому (счёт, конечно же, оплачивал он сам)».
В 1897 году Куинджи покинул академию, так как поддержал своих собственных студентов в их противостоянии с ректором. Однако его отставка вовсе не означала окончательного разрыва ни с академией, ни с её последователями. Его учениками были выдающиеся пейзажисты, такие как Николай Константинович Рерих (годы жизни 1874-1947), Аркадий Александрович Рылов (годы жизни 1870-1939), Константин Фёдорович Богаевский (годы жизни 1872-1943), Аркадий Афанасьевич Чумаков (годы жизни 1868-1946) и будущий основатель латвийской Академии Художеств Вильгельм Карлис Пурвитис (годы жизни 1872-1945). Вместе с ними Куинджи объездил весь Крым, совершил турне по Европе, и сам оплатил все расходы.
Прожив недолгое время в казённой квартире, Архип Иванович приобрёл квартиру в доме Елисеевых, где когда-то жили Иван Крамской и сам Куинджи. Десятью годами ранее дом был дополнен мансардой, специально предназначенной для работы художников. Куинджи работал в данном ателье в период с 1897 по 1910 годы, он всё ещё обожал творить с высоты. С крыши он созерцал восхитительные виды на Васильевский остров, Петропавловский собор, реку Неву и её многочисленные набережные.
По утрам живописец работал в своей мастерской, и ровно в полдень на крышу дома слетались птицы, Куинджи с радостью приветствовал их, кормил и угощал. По словам странствующего художника Якова Даниловича Минченкова (годы жизни 1871-1938), Архип Иванович мог запросто пожаловаться на жену, которая иронизировала по поводу его любви к кормёжке птиц на крыше их дома. Сам художник говорил следующее:
«Моя старушка молвит: “Я предвижу твою судьбу, Архип Иванович. Скоро за тобой приедет карета, скажут, что где-то на дороге мёрзнет ворона, спаси её. И тебя отвезут, но не к вороне, а в лечебницу”».
Ещё несколько слов о жизни художника:
«Архип Куинджи обожал птиц. Он считал себя их избранником и говорил, что птицы понимают его речь, а посему легко и просто садятся к нему на руки. Когда дело касалось птиц, обычно немногословный Архип Иванович становился чрезвычайно разговорчивым. Он часами сидел на крыше своего дома, как бы «разговаривая» с голубями и воронами. Каждый месяц, дабы накормить своих пернатых друзей, он покупал шестьдесят французских булочек, до десяти килограммов мяса и шести мешков овса. Он неутомимо лечил птиц, их сломанные крылья и лапки, и даже своими руками делал трахеотомию какой-то несчастной птице. Иллюстратор Павел Егорович Щербов однажды опубликовал карикатуру, на которой Куинджи ставил птице клизму. Говорят, Архип Иванович, не обладавший особым чувством юмора, на это страшно обиделся».
Куинджи был широко известен своей щедростью. Жил он крайне скромно, и всегда помогал как нуждающимся коллегам, так и тамошним простым бродягам. К живописцу с прошениями о помощи шли и изобретатели, и учёные, и даже мошенники. Принимать подобные заявления было решено в письменной форме, и всем этим «приёмным кабинетом» заведовала Вера Леонтьевна. По инициативе художника академия учредила ежегодные весенние выставки, в её призовой фонд он перечислил целых 100 000 рублей. В 1909 году по инициативе Архипа Ивановича было создано Общество Художников, названное в его честь, которому он завещал почти всё, что имел – деньги, землю и картины. Вера Леонтьевна согласилась с его неоднозначным решением. По разным данным, Куинджи оставил супруге всего лишь 10 000 рублей, и годовое содержание, размер которого варьируется от 600 до 2 500 рублей.
Весной 1909 года после поездки в Крым Куинджи сильно заболел – его сердце, всегда здоровое и сильное, начало давать сбои. На сей раз художнику удалось справиться с недугом, и он продолжил усилия по организации своего Общества Художников. Через год он снова уехал в своё крымское имение, где опять начал страдать от острых приступов болезни. В Ялте он заболел пневмонией, вскоре к нему уже ехала Вера Леонтьевна. После первых признаков выздоровления жена уехала в столицу готовиться к приезду супруга, но состояние Куинджи вновь ухудшилось. На этот раз Вера Леонтьевна приехала к мужу, дабы отвезти его на курорт в Сестрорецк, но по прибытии в Петербург стало ясно, что надежды на выздоровление у художника крайне мало. Мучительное расставание Архипа Ивановича с жизнью продолжалось два месяца. Куинджи ужасно страдал, его постоянно окружали ближайшие ученики, врачи, Вера Леонтьевна тоже всегда была рядом.
Художник скончался 11 июля 1910 года по юлианскому календарю, ему было 69 лет.
После похорон творца Вера Леонтьевна некоторое время принимала самое активное участие в работе Общества Художников имени мужа, она помогала разбирать его картины и документы. Дальнейшая её судьба практически неизвестна, кроме того, что сразу после Октябрьской революции 1917 она продолжала жить в Петрограде. Вера Леонтьевна Куинджи умерла примерно в 1920 в возрасте 67 лет, пережив своего супруга где-то на десять лет. А Общество Художников имени Архипа Ивановича Куинджи существовало вплоть до 1930 года, после чего окончательно закрылось.