Евгений Гришковец: прозаик, драматург, театральный режиссер, киноактер, музыкант, телеведущий. Возможно ли все это совмещать, причем одновременно, и быть успешным и востребованным во всех творческих ипостасях? Оказывается, да, возможно.
Пьесы Евгения Гришковца, при том, что они не содержат каких-либо глобальных конфликтов, затягивают зрителя сразу, поскольку написаны в лучших традициях русской литературы. Ни в малой мере не подражая Чехову, Шукшину или Довлатову, автор за короткое время вышел на первые позиции русской драматургии. Почему? Наверное, потому, что как когда-то очень удачно заметил критик Ян Шекман, «проза Евгения Гришковца является лучшим лекарством для человека, уставшего от жизненной гонки, за которой он не успевает остановиться и взглянуть на себя в зеркало».
На нечастых авторских встречах в книжных магазинах, где писатели традиционно представляют читателям свои новые книги, таких желающих «взглянуть на себя в зеркало» всегда много, Евгения Влерьевича обычно долго не отпускают, предлагая ответить на самые неожиданные вопросы о нем самом, о жизни, о прошлом и будущем страны. О себе Гришковец рассказывает предельно искренне, в то же время умудряясь не «выворачивать душу наизнанку». Сыплет парадоксами:
«Писатель, артист, художник – люди ”экзотических” профессий не могут быть героями романа и стать интересными читателю. Я перешел в тридцать три года из нормальной человеческой жизни в ненормальную, стал человеком “нестабильного состояния”. В моих персонажах очень много меня: я переживающий, немного чувствительный».
Гришковец считает себя хорошим актером, которого почему-то редко приглашают сниматься в кино; исполнение ролей называет чем-то вроде высокооплачиваемого отпуска, так как в кино вся ответственность возлагается на режиссера, поэтому участвовать в работе другого автора всегда очень приятно – «тебе формулируют задачу, заботятся – все очень весело». Евгений шутит, конечно, но истина в том, что при работе над книгой или над спектаклем ситуация полностью противоположная: абсолютная личная ответственность за всё.
«Кино очень люблю, но как оно делается, не имею ни малейшего представления, – делится с читателями Гришковец, – зато знаю анатомию книги, знаю, какой должна быть современная литература. Я пишу литературу! Пишу книги, которые сам хотел бы читать, делаю спектакли, которые сам хотел бы смотреть».
Время сейчас такое, что без примеси политики ни один разговор не обходится. Писатель считает, что Родина состоит не из домов, площадей или красивого пейзажа за окном, а из людей, которые живут рядом. И «если кто-то называет русского кацапом или ватником, то он не любит свою Родину, а любит какую-то идею». Писатель много раз встречался с людьми, проходящими с «флагами свободы» и не допускающими иного мнения, отличного от его собственного :
«Если ты сомневаешься, ты изувер, ретроград, лжец и подонок. Когда человек ненавидит, он глух, слеп и несчастен, он тебя не слышит, ему важно только высказаться. Такой человек предает что-то очень важное в жизни».
Однажды Гришковец даже поинтересовался у знакомого священника, как может в мире существовать такое понятие, как «праведный гнев». Оказывается, что такого определения в богословии нет, тему «праведного гнева» открыли во время Отечественной войны 1812 года. По личному мнению писателя, гнев праведным быть просто не может. Так ли это?
Читатели спрашивают у своего кумира, как преодолеть в себе обиду и зависть. Писатель, оказывается, завидовать не умеет, поскольку зависть сродни ревности. А обида – она, как инвалидность, неизлечимая болезнь, с которой часто живут всю жизнь:
«С обидой невозможно жить в настоящем времени, только в прошедшем: обидело государство, что-то родители недодали или друзья. Получается, что ты чудесный, а мир вокруг – ужасающий».
Но далее опять следует авторский парадокс: «а кто мы такие, чтобы прощать? Особенно, если ты прав». Вот так: можно немного посердиться, можно и позвонить обидчику первому, начать первому разговор. И жить дальше.
Естественно, хоть и не сразу, разговор переходит на книги, литературу и чтение. Школьная программа, по мнению Гришковца, лишает его будущих читателей, поскольку здесь присутствует элемент принуждения, школьнику не оставляют выбора, он просто обязан прочесть «программную» книгу, нравится ему она или нет. По этой же причине отказывается ставить спектакли «на заказ», не разрешает арендовать театральный зал исключительно для сотрудников богатого банка, потому что пятьсот человек, которые сами покупают билеты на спектакль, делают свой, осознанный выбор.
Евгений Валерьевич категорический противник аудиокниг, особенно это касается большой литературы, когда меняются законы восприятия:
«Если человек читает книгу, она звучит у него внутри его голосом. У каждого собственный ритм прочтения, кто-то читает книгу за два дня, а кто-то за месяц. Когда книгу тебе читает актер, невозможно получить адекватное впечатление о том, что задумал автор. Происходит подмена, литература становится в чем-то похожей на сферу обслуживания. А я считаю, что литература - это самая высшая форма искусства».
С днём рождения, Евгений Валерьевич! Ждем новых книг, без которых наша жизнь была бы немного сложнее, и интересных авторских встреч!
Из книг Евгения Гришковца:
✍🏻 А за окном февраль, сильный ветер, воскресенье, и почти нет людей на улице, и машины проезжают редко-редко. И до весны ещё надо дожить.
✍🏻 Чем больше город, тем сильнее одиночество. А это же самый большой город.
✍🏻 Бывают разные состояния. То стремишься вперёд, весь наполнен солнечным, энергичным, свободным настоящим, радуешься и для тебя не существует ничего, кроме этого. А бывает вдруг защемит о чём-то потерянном, и загрустишь о серебристом, дождливом, нежном прошлом. И то и другое – здорово переживать. И то и другое – богатство.
✍🏻 Самое невыносимое — это переходы от надежды к отчаянью, от уверенности к сомнениям и обратно.
✍🏻 Жизнь — это тебе не супермаркет, дружище. Любовь найти нельзя. Её можно только встретить.
✍🏻 Высшее проявление дружбы — это наделение друга так называемыми «refrigerator rights», то есть правом доступа к холодильнику.
✍🏻 Тысячи людей сейчас летят в туалетах самолётов, думают о том, как же им неудобно, вместо того, чтобы думать, что они летят.
✍🏻 Как только ты научишься обижаться, в ту же секунду, не в следующую, а в ту же секунду — ты научишься обижать...
✍🏻 А герой счастливым быть не может. Герой всегда несчастен, одинок и чаще всего не знает, как жить. Вот так. Хочется быть героем и хочется быть счастливым. Два взаимоисключающих желания.
✍🏻 Когда в моей жизни появилась любовь, я вдруг заметил, как много есть песен, которые каким-то образом про меня. И фильмов много про меня. Пьес, стихов, картин, даже скульптур! Я каким-то образом оказываюсь просто в центре мирового искусства...
✍🏻 Фальшь, высокомерие, ограниченность, бесчувственность, злоба, зависть и прочее — не национальные черты. Я не знаю ни одной фальшивой, завистливой или злой нации...
✍🏻 Это такое чувство… Которое называется таким словом, которое на родном языке произносить ужасно трудно. На чужом, иностранном языке, сколько угодно можно его безответственно говорить, такое слово, которое, если произнесёшь на родном языке, то обязательно, как бы извиняясь, откашляешься… Или даже это слово подумаешь – как-то споткнёшься об него… это слово «Любовь».
Спасибо, что дочитали до конца! 😘 Подписывайтесь на наш канал и читайте хорошие книги!