Рейс первый
Часть вторая
(жизнь судового механика)
Глава пятая
После десяти часов такого ужасного шторма капитан прошёл через один из Курильских проливов и вышел в Тихий океан, где была только зыбь. А уже через Сангарский пролив вывел судно в Японское море. Там уже было тихо и «Чита» пошла во Владивосток.
От Сангарского пролива до Владивостока — всего лишь триста миль.
Ерунда. Сутки с лишним, если идти по семнадцать узлов.
От нетерпения, что Леонид скоро окажется дома и увидит свою юную жену, его даже трясло. Чего он только не передумал, чтобы побыстрее вернуться домой!
Но когда судно начало подходить к Владивостоку эти чувства стали только острее.
Он много раз подходил к своему родному городу на нескольких предыдущих судах.
Города ещё не видно, но его обозначали три коптящие трубы ТЭЦ. А зимой они особенно сильно дымят и этот дым, идущий столбами из этих труб, виден издалека.
Одевшись, он вышел на палубу и, прячась от встречного ветра за углы надстройки, наблюдал за долгожданным берегом, где уже находился всеми своими мыслями.
Слева остался остров Скрыплёв и судно медленно начало входить в пролив Босфор Восточный.
Как только Леонид это увидел, то услышал по трансляции строгий голос вахтенного помощника:
— Четвёртому механику немедленно спуститься в машинное отделение.
Леонид кинулся в каюту, поднявшись двумя палубами выше, быстро переоделся в рабочую одежду и сбежал, как можно быстрее, в ЦПУ.
Только он зашёл в ЦПУ, как на него сразу накинулся дед:
— Вы где шарахаетесь, дорогой мой четвёртый механик? Вы что, забыли свои обязанности? Напоминаю!!! Когда мы подходим к порту, вы обязаны лично вывести из действия испаритель.
Вообще-то Леонид забыл об этом, предполагая, что с этим и без него справятся.
Но, если надо, и это его обязанность, то он и в дальнейшем будет иметь это ввиду.
— Понял, сейчас будет выведен, — Леонид признал свой промах и пошёл к испарителю.
Спустившись к агрегату, он принялся выводить его из действия.
Закрыв обогрев испарителя, Леонид ждал, когда тот охладится и скомандовал мотористу, увязавшегося за ним, чтобы тот полностью открыл клапан греющей воды, который в это время оставался прикрытым наполовину.
От турбин в районе испарителя стоял такой вой, что голоса человеческого вообще слышно не было. Поэтому Леонид все действия по выводу испарителя из работы, дублировал мотористу жестами.
Но вместо жеста «Открывать» — это надо пальцем крутить против часовой стрелки, Леонид показал ему жест «Закрывать», покрутив пальцем по часовой стрелке.
Моторист, следуя указаниям четвёртого механика, взял и полностью закрыл клапан, через который пресная вода напрямую идет на охлаждение главного двигателя. То есть, таким образом, Леонид своим неверным приказом оставил главный двигатель без охлаждения.
Но, автоматика же умнее всяких «наиумнейших» новоиспечённых инженеров.
Как только моторист закрыл клапан, то давление пресной охлаждающей воды перед главным двигателем упало и…
Опять «бах, трах, барабах!». Главный двигатель встал.
Опять вся сигнализация вопит, никто ничего понять не может, что же случилось.
Леонид с мотористом обалдело смотрят друг на друга. Потом моторист стучит себя по лбу:
— Ты что мне, скомандовал? Его же надо было открывать! — в бешенстве орал он на Леонида.
Тут же к ним сбегает Бородкин и орет на Леонида:
— Ты что, балбес, наделал?
Он сбежал вниз к мотористу, открыл клапан пресной охлаждающей воды на главный двигатель и помчался обратно в ЦПУ. Через несколько секунд главный двигатель вновь запустили.
А что оставалось делать? Опять Леонид оказался виноват.
Когда он вошёл в ЦПУ, то вновь выслушал от деда слова о своём подозрительном происхождении.
Что его родила не мать, а царица Тупица и что он такой-сякой и всякий разный и зачем ДВВИМУ выпускает таких идиотов и остолопов.
И это произошло за два часа до входа в порт.
Моторист то не виноват, он привык действовать на автомате по приказам механика.
А какой из Леонида механик?! Он ещё не оперившийся птенец, салага, толь что имеющий диплом механика.
Но, выслушав все эти сентенции в свой адрес, Леонид понял, что надо учиться и учиться.
После этого он забросил чтение обычной литературы, всю беллетристику, все художественные книги, которые так любил читать до этого. Достоевского, Островского, Чехова и прочих авторов своих любимых романов и повестей.
Всё это дело он закинул, забросил, и окунулся только в техническую литературу и в инструкции.
Так продолжалось шесть лет. Потом он понял, что зацикливается на технике и что
невозможно жить только одной техникой.
Конечно, у него была и другая своя жизнь. Ведь у человека должна быть ещё и другая — интеллектуальная жизнь, откуда надо черпать знания, любовь к жизни, брать откуда-то познания о ней.
Через много лет Леонид вновь взялся за книги, и в один из своих приездов к родителям, папа непроизвольно побудил его сделать это.
— Лёня, смотри на эту книгу, — похвастался он, снимая с полки своей библиотеки очередную новинку. – Читал?
- Нет, - разочарованно пожал плечами Леонид.
- А зря. Замечательная книга. Рекомендую, - папа поставил книгу на место и показал на стеллажи у себя в кабинете, которые стояли вместо мебели вдоль всех стен.
— А знаешь, ведь я все эти книги прочёл.
В библиотеке у папы было не менее двух тысяч книг.
— А кроме этого, я и ещё многое читал! — продолжал он, — а кроме этого, я ещё и учился.
Папа недавно получил звание доктора технических наук и его знания и авторитет никто никогда нигде не умалял ни в одном месте, где бы он ни работал.
Он был непревзойденным авторитетом в знаниях и в интеллектуальных действиях по отношению ко всем людям, окружавшим его.
Однажды, когда Лёнька был ещё мальчишкой, на одном из приисков под названием Золотая гора, он услышал разговор бывшего «зэка»:
— Владимир Данилович? Это такой интеллигентный человек! Он никогда никого не ругает. Но если он даст тебе по морде, значит это будет правильно сделано. Ты, значит, только этого и заслужил.
А это в глазах этих людей выглядело высшей похвалой!
После этого Леонида ещё один случай как-то подтолкнул на то, чтобы читать, многое познать и узнать из литературы, как можно больше.
Это он понял, когда работал уже вторым механиком, от своего друга Серёги Давидовича, третьего механика.
Вот тот читал! Когда его что ни спросишь — он всё мог правильно и обстоятельно рассказать и грамотно объяснить.
Он обладал изумительной памятью! Он досконально знал все перечитанные им книги.
Иной раз в свою речь он вставлял такие обороты речи, свойственные только Достоевскому, Чернышевскому и Чехову.
Позже Леонид и Серёга стали старшими механиками. Но Серёга всегда оказывался более серьёзным, чем Леонид. Он был более озадаченный механик, чем Леонид и никогда не считался ни с личным временем, ни с временем других людей, когда дело касалось работы судна и механизмов. Поэтому, наверное, у него не получилось такой хорошей семьи, как у Леонида. Для него море, судно и всё, что связано с этим, оказалось намного важнее.
А Леонид, несмотря на все плавания, на всю свою морскую жизнь, на постоянное отсутствие дома, никогда не умалял своего желания отдать всего себя своему дому, своим детям, своей жене. Наверное, это у него получилось. Поэтому его дети и внуки всегда помнят, знают, и чувствуют, что такое папа и дедушка, который их очень-очень любит.
Январь 2018.
Владивосток
Рассказ «Рейс первый» опубликован в книге «Ромас»: https://ridero.ru/books/romas/