***
В реанимации было тихо, если не считать прерывисто пищащих приборов.
Кристина осторожно заглянула в дверь, ища глазами знакомую медсестру. Екатерина Ивановна сидела за столом и заполняла очередной журнал.
Кристина нерешительно посопела носом, потопталась на месте. Медсестра вскинулась, увидела ее:
— Что такое? А, привет! Врачи послали?
— Здравствуйте, — нерешительно произнесла Кристина. — Нет, я хотела Таню проведать…
— Таню?.. Таню, Таню… А! Сейчас, погоди, — она посмотрела в журнал, торопливо написала несколько слов. — Сейчас, сейчас, подожди немножко.
Еще минут пять Кристина торчала на пороге, боязливо вертя головой по сторонам. А вдруг придет кто-нибудь из врачей, как бы Екатерина Ивановна нагоняй за нее не получила…
Медсестра наконец поднялась с места, подошла, выглянула в коридор. Никого не было; одна из ламп дневного света моргала и потрескивала, больше ничто не нарушало больничную тишину.
— Лежит пока твоя Таня, — вполголоса сказала Екатерина Ивановна. — Мы ее стабилизировали, как могли. Завтра утром назначена операция. Ты с родственниками ее связалась?
Кристина замялась. У Тани была только одна родственница, бабушка, проживавшая в деревне, недалеко от областного центра. Конечно, нужно было позвонить и предупредить ее, но у Кристины не поднялась рука сообщить пожилому человеку такую новость.
— Я не смогла дозвониться, — глухо ответила она, опустив глаза и разглядывая свои старые, разношенные резиновые тапочки. — А живут ее родственники очень далеко, у меня нет возможности сейчас туда поехать.
— Плохо, — покачала медсестра головой. — Плохо! Что же там, других телефонов нет, что ли? Ей же и памперсы после операции нужны, и пеленки, и уход постоянный.
— Я привезу, что нужно, — Кристина вспомнила, что ей предлагала Лиза, и схватилась за возможность. — Вы только скажите, что.
Медсестра снова покачала головой, уже больше из жалости. Взяла со стола заготовленный напечатанный список, ручкой подчеркнула несколько строчек — раз, два, три.
— Вот это прямо обязательно нужно, остальное как получится. Операция, скорее всего, минимум до обеда будет идти, так что к вечеру подвезешь все.
Кристина выдохнула. До вечера она что-нибудь придумает. На самый крайний случай позвонит Сашке, если совсем деваться некуда будет.
— Спасибо большое, Екатерина Ивановна! — искренне поблагодарила она. — А… увидеть ее нельзя?
Медсестра пожала плечами.
— Что видеть-то? Приходит в сознание периодами, потом отключается. Не понимает ничего, что происходит вокруг. Я пыталась ее разговорить, но она прямо выпадает из реальности. Что ж ты хочешь, с аневризмой-то… Надо ждать операции, наши-то вытянут, и не таких с того света вытягивали. Сама же знаешь, если прогноз плохой, то обычно в первые часы — все. Тьфу-тьфу, — Екатерина Ивановна суеверно постучала по дереву.
Кристина облегченно перевела дух.
«Да, так часто говорят, что если прилично по времени лежит, значит, и операцию должна нормально перенести».
— Спасибо вам, — повторила она. — Тогда до завтра?
— До завтра, до завтра, — Екатерина Ивановна засуетилась. — Давай, беги, у меня работы по горло.
Кристина вышла в коридор и направилась в свое отделение. Лампа над ее головой затрещала громче обычного и, наконец, погасла, сильно мигнув напоследок.
«Может, прогулять завтра пары? Вроде ничего такого нет. Блин, пропустишь, потом же три шкуры сдерут».
А сейчас в отделении еще и дел подкинут. Она, конечно, выполнила основную работу, намыла как следует палаты, отдраила коридоры, клизменную, ванную и туалет. Помогла девчонкам разнести градусники — по приказу старшей медсестры потихоньку готовили ее на смену. Но ведь уже двенадцать часов ночи, а вставать в шесть. Учить что-нибудь с такой головой — дело совершенно бесполезное. Еще и ночью дернут несколько раз, сто процентов.
Хотелось домой, остро, невыносимо хотелось домой. Беда была в том, что дома у нее не было. Не считать же домом съемную квартиру…
Кристина поежилась от холода: кто-то распахнул окно и дверь в общей ванной и весь коридор протянуло сквозняком.
«Опять кто-то курил, придурки, — подумала она, заходя в комнату. — Ну точно!»
Подоконник был припорошен пеплом, форточка распахнута настежь и заботливо подперта шваброй. Рядом с самой ванной на полу кто-то догадался разложить мокрую насквозь тряпку. Кристине показалось, что у нее задергался глаз, она чуть не застонала. Опять убирать! Сколько можно!
Сжав зубы так, что они заскрипели, она принялась набирать горячую воду в ведро.
***
Ночь прошла ужасно. Девочки с поста разбудили ее в пять утра, к тому времени Кристина уже перестала считать побудки. Нещадно болела спина, за два месяца так и не привыкшая к бесконечному перетаскиванию ведер по коридорам и палатам, к переворачиванию с боку на бок больных, весивших под сто килограммов.
— Кристин, поехали, нам в реанимацию. — Постовая медсестра, сонно зевнув, прикрыла рот ладонью. — Куртку накинь только, нам потом через улицу идти.
Кристина села на кровати, ничего не соображая, потерла глаза.
— Давай, я тебя жду, нам надо до шести вернуться. Пойду пока потихоньку, догоняй, — Постовая вышла в коридор, притворив дверь.
Кристина поднялась, как сомнамбула, накинула куртку на белый застиранный халат, застегнула молнию повыше. Несмотря на дневную жару, ночью на улице было уже ой как холодно — она испытала это на себе еще в прошлую смену.
Шлепая тапками по выщербленному мраморному полу, она мысленно приняла решение не ехать сегодня на пары. Да и какие пары могут быть в таком состоянии, единственное, на что она пригодна сейчас, так это на сон на задней скамье лекционного зала.
Она догнала постовую медсестру уже у самой двери реанимации и только тогда окончательно проснулась. Екатерины Ивановны не было, незнакомая врач сидела за столом и строчила какие-то бумажки.
— Забирайте, — кивнула она на каталку, где лежало чье-то тело, связанное белыми простынями. — Вот сопровождение, держите, — и подала постовой документ.
Медсестра сунула бумажный лист под край простыни, взялась за ручки каталки, Кристине пришлось встать у ног.
— Поехали!
Загремели, загрохотали старые колесики древней, как сама больница, тележки. Каталка ехала под коридору, подпрыгивая на каждом щербине и будя еще спавших больных. Кристина едва успевала открывать дверные задвижки, а постовая — торопливо закрывать их. К шести они должны вернуться в отделение — утром работы не меньше, чем вечером.
На улице было зябко, Кристина ускорила шаг — от холода, усталости и желания быстрее закончить и сдать смену. Может, коллеги-санитарки, работающие днем, придут пораньше и ей можно будет удрать домой?
Они остановились у выкрашенной в зеленый цвет двери, постовая нажала на черную кнопку, раздался мелодичный звонок. Потом снова и снова — никто не открывал.
— Козлы, — возмутилась медсестра. — Дрыхнут там небось! А нам обратно еще переться с этой каталкой!
«И мыть ее», — добавила про себя раздосадованная Кристина. Мечты о раннем уходе с работы стремительно выветривались из головы.
Дверь наконец распахнулась, на крыльце появился заспанный медбрат.
— Чего трезвоните-то? — недовольно сказал он. — Слышим вас прекрасно, заняты были. Давайте сюда, — он протянул руку, постовая вытащила из-под простыни лист и подала ему. — Откуда?
— Из четверки, реанимация, — устало ответила медсестра. Кристина разделяла ее настроение. Забрали бы уже побыстрее тело!
— Завозите, — милостиво разрешил дежурный.
Кряхтя, они с трудом забрались с каталкой на крыльцо. Медбрат открыл следующие двери, и все повторилось: длинный коридор, подпрыгивающие на каждом шагу колеса…
— Стойте, стойте, — одернул дежурный Кристину. — Направо давайте. — Они закатили тележку в секционный зал, взялись за узлы простыни и перевалили тело на другую каталку. Медбрат начал развязывать узлы, чтобы вернуть постельное белье, откинул край простыни, и Кристина увидела лицо Тани.
Восковое, словно с вылепленными из гипса чертами, с заострившимся носиком. Ей показалось, что ее ударили по голове.
— Пошли быстрее! — постовая нетерпеливо дернула застывшую на месте санитарку за рукав куртки. — Ты же хотела пораньше уйти?
В полной прострации Кристина двинулась за медсестрой. Таня… Это точно была Таня? Может, ей показалось? Может она плохо разглядела в темноте?
Как же так? Вчера же Екатерина Ивановна сказала, что операция назначена на сегодняшнее утро!
Нет, это не может быть Таня. Она все узнает, она сейчас пойдет туда, перед планеркой, спросит…
С Екатериной Ивановной они столкнулись в коридоре. Сестра из реанимации едва не ударилась об их каталку — так быстро тележка выехала из-за поворота.
— Здравствуйте, Екатерина Ивановна, — заторопилась Кристина.
Медсестра отвела глаза:
— Вы от нас увозили?
— Да, — надежда рухнула, как только Кристина увидела выражение ее лица. — Почему… как же так?
— Ты как ушла, она почти сразу затяжелела. Я вызвала врачей, мы сами свозили ее на КТ, не стали вас дергать. Разрыв второй аневризмы…
— Их было две?!
— Да. Поэтому сразу и не оперировали, боялись, что рванет во время операции, надо было стабилизировать состояние. — В голосе Екатерины Ивановны появилась жалость. — Девчонка такая… совсем молодая. Подруга твоя?
— Вместе квартиру снимали, — Кристина все никак не могла проглотить появившийся в горле комок. — Учились вместе…
Медсестра с сочувствием посмотрела на нее, потом дотронулась до плеча, склонила голову и прошла мимо каталки, стараясь не задевать ее край.
***
Кристина не помнила, как доехала до квартиры.
Не помнила, как сняла куртку, скинула одежду и доползла до кровати.
Не помнила, как провалилась в тяжелый, прерывистый сон.
Ей снилась Таня. Таня вставала с каталки, сбрасывала грязные больничные простыни на пол и спрашивала с неизменной интонацией:
— Что случилось?
Кристина смотрела на восковое лицо, смотрела в остановившиеся глаза. Таня вставала и протягивала ей ладонь, пытаясь взять бывшую соседку по съемной квартире за руку. В панике Кристина бросалась бежать по длинному больничному коридору.
— Что случилось?
Голос преследовал ее во всех поворотах и закоулках, в лифте и даже на цокольном этаже. Кристина заворачивала за угол и натыкалась на каталку, на которой лежало чье-то тело, завернутое в белые простыни…
— Что случилось? Кристина, что у вас тут за бардак?!
От пережитого во сне ужаса она не сразу сообразила, что ее кто-то зовет из вполне реального мира.
— Эй! Девочки, вы дома?
Хозяйка! Хозяйка зачем-то решила самолично наведаться к ним! Блин, а Кристина вчера перед дежурством даже не успела помыть посуду! И в ванной наверняка кавардак, и в комнате! И блендер она забыла спрятать в шкаф…
Она буквально спрыгнула с кровати, лихорадочно заметалась по комнате. Напялила на скорую руку футболку, выдернула из-под кучи белья джинсы.
Хозяйка постучалась в дверь.
— Я иду, иду! — крикнула нервно Кристина. — Сейчас, я просто с дежурства, спала!
На ходу собирая волосы в хвост, она вышла из комнаты.
— Кристина! — возмущенно сказала хозяйка. — Что за бардак в квартире! Мы же изначально договаривались, никакой грязи, вы должны регулярно убираться!
— Таня в больницу попала, — начала оправдываться Кристина. — Мы не…
Но хозяйка не дала ей больше вставить ни слова. Она разошлась не на шутку, вспоминая все возможные и невозможные прегрешения своих постоялиц, она возбужденно жестикулировала руками и сама не заметила, как от повышенного тона перешла к крику.
— В прихожей просто мрак какой-то!
— Ванная грязная! Черная просто! Вы когда в последний раз ее мыли?!
— Ужас, сколько крошек на кухне! Почему посуда лежит в раковине?! Вы мне так тараканов разведете! Вы вообще понимаете, сколько стоит вывести тараканов?
— Техника на кухне валяется как попало! Сдала за три копья, что, теперь и беречь ничего не надо?
В гневе хозяйка схватила блендер и воткнула вилку в розетку, желая убедиться, что все в порядке. Тут же от блендера повалил белый густой дым.
— Это что еще такое?! В общем так, девочки, завтра чтобы все было убрано, блендер не знаю, где новый возьмете! И жду оплату за квартиру, иначе послезавтра съезжаете!
Она хлопнула входной дверью так, что задрожала и тоненько зазвенела висевшая на кухне лампа.
Кристина обессиленно села на пол и уткнулась лицом в колени.
***
С утра Ивану Дмитриевичу пришлось особенно тяжело.
«Наверное, все-таки не стоило вчера так нажираться, — думал он, разглядывая в зеркале свое опухшее красное лицо. — Теперь выгляжу как хрен с горы, а вечером с партнерами встреча.»
Он сполоснул лицо холодной водой, но это мало чем помогло.
«Вот теперь кофе точно не помешает».
Но, едва Иван Дмитриевич дошел до кухни, как в прихожей зазвонил телефон.
— Вот же! Кого черти с утра принесли еще!
Он доковылял до прихожей, огляделся, потом сообразил, что оставил мобильник в куртке. Принялся выворачивать карманы: телефон нашелся ровно в тот момент, когда звонивший положил трубку.
— Со складов звонили… Идиоты, в такую рань! — Он посмотрел на время: восемь утра. — Ничего сами не могут без начальства!
Иван Дмитриевич нашел номер звонившего, нажал.
— Алло, — немедленно раздался взволнованный голос. — Иван Дмитриевич, ущерба насчитали пока на двадцать миллионов, это только начало. Много товара провоняло дымом, это тоже вроде как неликвид, его пока не брали во внимание.
— Какого ущерба? — крякнул Иван Дмитриевич, чувствуя, как немеют руки. — Какого-такого ущерба, мать вашу, я тебя спрашиваю?
— Я же вам вчера вечером звонил, — растерянно сказал голос. — У нас склад загорелся, который самый большой. Пожарных вызвали, но потушить толком ничего не успели. Там и здание само…
— Ты мне почему, сукин ты ребенок, не сказал все это вчера?! — взревел Иван Дмитриевич.
— Так я же звонил… — голос в ужасе замолк.
— Идиоты! Я зачем вас всех держу! Дебилы! Ничего нельзя нормально сделать! — Иван Дмитриевич едва не швырнул смартфон в стену, но ограничился тем, что свирепо нажал на отбой. Следовало успокоиться. Надо было подумать, что к чему, что теперь делать. Если склад сильно погорел, возможно, его придется закрывать и сносить. Завтра нужно ехать туда обязательно самому, смотреть на месте, что и как. Хорошо еще, что все застраховано. Лишь бы страховка прошла, как надо.
А ведь может и не пройти… От этой мысли он покрылся липким, неприятным потом. В квартире еще жарища эта дурацкая, невыносимая!
Иван Дмитриевич прошелся по комнатам, отключая везде теплый пол. Распахнул окна: почти сразу по дому пронесся холодный октябрьский ветер.
— Вот теперь хорошо, — сказал он удовлетворенно, готовя себе кофе. — Сейчас мозги проветрятся, можно будет подумать, а то от этой жары все в голове слиплось уже.
Но подумать ему не дали: снова зазвонил мобильник. Относительно успокоившийся Иван Дмитриевич взял трубку. Чей-то сухой, казенный голос сообщил ему, что город согласен выделить небольшую компенсацию за затопленные склады.
— Какую компенсацию? — мертвея, прошептал Иван Дмитриевич. — Это кто?
Человек на той стороне удивился и рассказал ему про срочную эвакуацию, связанную с наводнением. Иван Дмитриевич сел на обтянутый дорогим велюром табурет, не чувствуя под собой ног.
— Все пропало, — сказал он шепотом, не слушая собеседника. — Это же сколько денег вбухано было… все уплыло.
В трубке раздались короткие гудки, но Иван Дмитриевич так и остался сидеть с телефоном в руке, глупо улыбаясь в пустоту.
***
Кристина вышла на лестничную площадку, механически передвигая ноги, спустилась вниз. На улице было холодно; не замечая ничего, она шла и шла, спотыкаясь о клумбы с увядшими цветами, пересекая плиточные дорожки, задевая прохожих. Люди смотрели сердито, кто-то ворчал, кто-то ругался вслед. Кристине было все равно — ей хотелось уйти подальше от этой квартиры, оставившей внутри нее длинный, черный след.
«Таня, — билось внутри головы настойчивым ритмом. — Таня, зачем так всё? Мы же только приехали, только поступили. Зачем же?»
Это она, Кристина, приносит людям одни неприятности. Все, кто общается с ней, так или иначе всегда страдают. Сашка влип в долги. Таня погибла, не успев толком пожить с Кристиной в одной квартире. Мама была права: на ней черная метка, ей нельзя ни с кем дружить, ни с кем встречаться. Она приносит горе и беды.
— Это все из-за тебя, — эхом раздалось в голове. — Вся в отца своего пошла, такая же дрянь! Я всю жизнь на тебя горбачусь, все здоровье свое посадила, все силы отдала! Господи, за что мне это все!
И мама сгорела рано — тоже из-за нее, Кристины. Она нелепая, нескладная, у нее всегда всё валилось из рук, она сразу не получилась, как надо, она просто не имеет права на существование…
Кристина шагнула на середину двора, не слыша звук приближающегося автомобиля. Громкий сигнал заставил ее вздрогнуть, она отшатнулась, с удивлением глядя на черную ауди.
Дверь приоткрылась.
— Садитесь, — жестко сказал человек, сидевший за рулем.
Она безучастно посмотрела на него, пытаясь сообразить, что от нее хотят. Лицо было смутно знакомым. Где-то она уже видела этого…
— Садитесь, Кристина, — с нажимом повторил он. — Нам есть о чем поговорить.
Слабая волна удивления едва шевельнулась внутри. Откуда он знает ее имя? Кто он вообще? Внезапно ее охватил мистический ужас. Может…
— Садитесь, — в третий раз повторил Феликс. — Не все так плохо, как вам кажется.
Поколебавшись, Кристина забралась на соседнее сиденье. Подумав, захлопнула и дверцу. Маньяки вроде бы не разъезжают на таких дорогих тачках, а если это и маньяк, то так даже лучше. Он хотя бы сможет избавить мир от проблемы в ее лице.
— Мы едем в кафе, — сказал Феликс, выворачивая со двора. — За оплату не беспокойтесь — я угощаю.
— Зачем? — только и смогла сказать она.
— Затем, — он мельком глянул на нее. — Вы перестали справляться. Вы мнили себя очень сильной и решили взять больше, чем это необходимо.
— Что это все значит? — не поняла Кристина. — Кто вы?
Она вспомнила про Сашку и хотела добавить: «я ни с кем не встречаюсь, у меня есть друг», но почему-то постыдно промолчала. Не было похоже, что у этого человека на нее… подобные планы.
— Зовите меня просто — Феликс, — он крутанул руль, выворачивая на главную дорогу. — Кто я? Сложно объяснить, да и вы не поймете. В вашем словаре, пожалуй, нет таких терминов. Можете считать, что я в некотором роде — ваше спасение. Хотя это тоже неправильно.
Кристина с удивлением, с разгорающимся интересом смотрела на Феликса. Спасение? От чего? Если от кого и надо спасать Кристину, так это от нее самой…
***
Представители страховой компании ничего утешительного не сказали. Тем временем позвонили с третьей точки, находившейся в столичном пригороде. Иван Дмитриевич задыхался и пучил глаза, пока слушал собеседника, потом не выдержал и нажал на пульт — чтобы увидеть все своими глазами по телевизору. Можно сказать, ему повезло: он почти сразу попал на новостную передачу.
— Десять человек погибло в результате крушения самолета, — диктор была очень серьезна и взволнованна. — Также пострадали склады, принадлежавшие известной региональной компании «ТрансЛегКо». Горящие обломки упали на главное здание и прилегающие к нему строения. Пока неизвестно, сколько человек находится под завалами. По информации, на момент крушения внутри здания находилось не менее пяти сотрудников компании.
Если бы Иван Дмитриевич мог завыть, он бы завыл.
— Это банкротство, — кричал и плакал он. — Это разорение, это ад какой-то просто! За что мне все это, Господи?
Телефон снова зазвонил, и Иван Дмитриевич посмотрел на него, как на ядовитую змею.
— Что, что на этот раз? Взорвали? Ограбили? Случился метеоритный дождь? — Он отшвырнул телефон и, прихватив с собой пачку сигарет, отправился в прихожую. Надо выйти на свежий воздух, перекурить — в квартире было невыносимо, стены давили, потолок давил, не помогали даже открытые окна.
На лестничной площадке он столкнулся с соседом. Высокий импозантный мужчина вынул ключи из замка, повернулся к нему и поздоровался.
— Доброе утро, Иван Дмитриевич!
— Доброе утро, — сердито ответил тот, с шумом захлопывая дверь.
— Что-то не так? — участливо спросил сосед.
— Все не так, — буркнул Иван Дмитриевич. — Все не так! Стою, можно сказать, на грани разорения! — Он прислонился к кожаной обивке, вызывающе глядя на собеседника. — В полное дерьмо, в общем, сел!
Сосед помолчал, а потом медленно сказал:
— Приезжайте через час в кафе «Проекция». Улица Светлова, дом 77. Мне кажется, я знаю способ решения вашей проблемы.
— Моей проблемы?.. — тупо повторил Иван Дмитриевич, в оцепенении глядя на нахала. — А… а… откуда?
— Все узнаете на месте, — ответил Феликс и легко сбежал по ступенькам вниз. Распахнутый черный плащ придавал ему сходство с прыгающим вороном.
Иван Дмитриевич удивленно моргал, глядя ему вслед. Как это все понимать?..
***
Александр тщетно пытался дозвониться до Кристины. Она не взяла трубку ни накануне вечером, ни утром. Он не знал, что разряженный смартфон спокойно лежит в девичьем рюкзачке, и хозяйке сейчас нет до него никакого дела.
Поколебавшись, Александр решил перед работой заехать к Кристине домой. Пока он ехал и смотрел на движущиеся по стеклу дворники, мысли безостановочно крутились у него в голове. Вроде бы вчера у Кристины намечалась смена, может, отсыпается? Но обычно она всегда предупреждала его — за эти месяцы ни разу не было, чтобы девушка просто так выключила телефон.
Тревога внутри нарастала, и, когда Александр подъехал к нужному месту, ему уже хотелось как следует давануть на газ. Едва сдерживая себя, он повернул во двор.
Кристина!
Она стояла возле черной ауди и смотрела на кого-то внутри. Александр тоже остановился — благо, утром здесь мало кто ездил. Он увидел, что Кристина, запахнув поплотнее куртку, садится в машину, и дорогой автомобиль трогается с места.
— Это как?!
Александр сразу же поехал следом. Очень интересно, пока он переживает за Кристину, она, оказывается, раскатывает по городу на дорогих тачках. Очень интересно! Как это все понимать?
Они проехали в главный район города, вывернули ближе к центральным улицам. Александр вел машину осторожно, стараясь не попадаться на глаза водителю тонированной иномарки. На душе стало неприятно и гадко. Зачем он вообще едет за ней? Поймать на месте преступления? Так они вроде свободные люди, никто никому ничего не обещал. Не он ли сам недавно на сессии у психотерапевта говорил, что считает себя стариком и совсем неподходящей парой Кристине?
Пока горечь с обидой боролись в его сердце, ауди подъехала к неприметному кафе. Неказистая вывеска с затертыми буквами, крыльцо с обвалившейся нижней ступенькой. Нечего сказать, хорош кавалер, привести даму в такое место…
Водитель вышел первым, открыл дверцу, галантно подал руку. У Александра внутри все помутилось от негодования. Мужчина, что скрывать, был хорош — классическая, наверняка дорогая одежда, темные очки, четкая, печатающая походка... Неудивительно, что Кристина, его Кристина, клюнула на такой образ. Просто Джеймс Бонд какой-то!
Они вошли в кафе, водитель предусмотрительно придержал двери. Не в силах сдерживаться, Александр выскочил из машины и бросился следом.