Маленький жучок вылез из-под тростинки, повертелся на одном месте, расправил крылышки и… нет передумал, заторопился в самые заросли травы, под полог этого миниатюрного леса.
Николай приветливо улыбнулся ему вслед. Затем провёл рукой по давно небритой щетине. Щека отозвалась жжением, так же как и всё его тело. Руки были в мелких порезах, опухших и красных. Ладони приобрели оттенок спелого зерна. Лицо - нет, он давно его не видел и даже не помнил, как и многое другое… Но, нет, не надо быть на одной и том же месте, засекут. Он ловко повернулся и быстро пополз прочь. Через час он остановился. Солнце приятно грело спину, под жёсткой шинелью, проникало в усталые ноги под тяжёлыми сапогами, искрилось на его чёрных, тронутых сединой волосах. Каску он потерял где-то под самыми ограждениями. Теперь он не часто там бывает, иногда охватывает страх. Плохое это место, ограждения. Останки стен, как зубья, оплетенные сетью колючей проволоки, кое-где порванной, заросшей вьющейся травой и окончательно проржавевшей.
Опухшие пальцы левой руки крепко держали винтовку, скорее психологическое оружие, чем огнестрельное. Патронов не было. Да что там патроны, затвор заклинило, в него, наверное, набилась земля. Единственное утешение — это штык-нож, да и то, обломанный наполовину, старый и ржавый.
Николай перевернулся на спину, отхлебнул немного от фляги, повертел в руках. “Да, на следующий день не хватит, надо будет набрать из ручья. Но ручей, как назло, течёт возле самых ограждений. Ладно, это потом.” – а теперь глаза слипались, тело словно разобрали по косточкам и снова собрали, всё, всё болело. По правую сторону была дамба высотой около двенадцати метров, сверху по ней проходила дорога. Там, в тридцати метрах от дерева была ложбинка. И снова началось движение… Винтовка словно тяжелела с каждым метром. Пришлось перевернуться на бок. Одной рукой раздвигая траву, другой - держа винтовку. Так более или менее легче, но заметнее с дороги. Снова прошёл час. Солнце светит прямо в лицо. Мягким, розовым светом отражаясь в прикрытых глазах. Где Антон? - тихо прозвучала мысль. - Ты же оставил его умирать. - Но он сам сказал, чтобы я его покинул, - вписалась другая. Но ты же обещал, помнишь? - Помню, - глухо отозвалось в сознании. - Ну, где же он? ! - с горечью взорвались обои. Ответа не было. Лишь только две скупые мужские слезы прожгли себе путь.
В мутном небе показались три черные точки. Мессеры! – полыхнул по жилам давно забытый страх. Засосало под ложечкой. Быстро скатившись в густую траву, он замер. Сердце казалось, хотело продолбить землю. Три кукурузника, треща моторами улетели на соседние поля, оставляя за собой лёгкую дымку, которую тут же подхватил ветер и развеял, растворил в мареве. Тело сотрясала крупная дрожь. Он опять полз, на этот раз не разбирая куда, прочь, прочь от всего, от дороги, от ограждений, от ручья, от дамбы.
Красный диск наполовину скрылся за горизонтом. Николай лежал ничком, упёршись лицом в сырую землю. Он не знал, опять не знал где он, где север, восток, юг, запад… “Постой! Это же то место, да, да - это оно,” - где лежал его друг, и кровь сочилась из десятка ран. Он не смог спастись. Ком подкатил к горлу. - Я обещал, Тоша, я пришёл, и я останусь с тобой. - Николай глубоко вздохнул в себя аромат этого мира, свежесть трав, прохладу ветра, теплый запах земли. Солнце кануло в темноту, и с выдохом, жизнь покинула измученное тело. Воцарилась ночь, майская ночь тысяча девятьсот пятьдесят пятого года.
18 мая 2001 г.