И тут по нам ударил пулемёт. Как оказалось, это был Ремингтон. И как пошел он там сечь. Д.: Парни, в укрытие! Мы опять на этот склон. Д.: Есть кто 300? Нет, никого. А пулемет продолжает работать. И вот он огонь перенёс на эту лесопосадку и Д. кричит: Прыгаем в желоб!
Читать часть 1 интервью с Каспером
Прошу обратить внимание, что Автор не несет ответственности за высказывания и мнение героев интервью, которое Вам может не понравиться. Материал записывается со слов участников интервью, без поправок Автора. Статьи не являются рекламой или призывом к действию.
Поддержать автора и развитие канала можно тут👇👇👇
2200 7004 5079 2451 Тинькофф
Предупреждение!
В статье имеется ЦЕНЗУРА из-за ограничений Яндекс Дзена. Полную версию статьи можете прочитать в моëм телеграм-канале.
Автор: В предыдущей части мы остановились на том, что у вас была задача взять мост и вы ползли по канаве. Что было дальше?
Каспер: Мы поползли по канаве, разбившись на походное построение. Впереди Д. с Г. и с командиром ползли. Хохлы обстреливают. И тут по рации передают, что командира М. контузило. И контузило тяжело, нужна эвакуация в тыл. Его из рук в руки передавали, оттащили к группе С. и там ребята его потащили. Дождались эвакуационную группу, и она его забрала.
Командование у нас принял Д. Как я уже говорил, он парень такой интересный, интеллигентный, весь из себя шеф-повар, побеждал на различных кулинарных конкурсах. Работал в Доминикане шеф-поваром, у нас здорово готовил, а в армии был кинологом. А еще внешне Д. прям вылитый Николай II. Я ему говорю: У тебя по женской линии предки точно гульнули с Николаем.
В общем Д. взял командование, продолжили мы ползти и получилось так, что нам надо было выползать из этой канавы и ползти вверх по склону. А трава… уже сентябрь, первая декада, трава выгорела, небо синее, солнце яркое. У меня было ощущение, что наш зелёный камуфляж на этом склоне выглядел, как божьи коровки на холме.
И вот мы ползём… У меня сложилось впечатление, что мы проползли около километра до начала атаки. И вот мы ползём-ползём, очередной прилёт, я уткнулся в землю. Прилет окончился, всё опало, я голову поднимаю, а впереди меня просто никого нет. И никого… Я начинаю по сторонам башкой крутить. Сзади меня боец М.: Каспер, что ты застрял?
Куда ползти, фиг его знает. И в этой ситуации меня бес взял, я понимаю, что в этой ситуации эти поползли вперёд, меня в известность не поставили. В принципе, они меня бросили. Я посмотрел, где примята трава и пополз по ней. В принципе, я направление выбрал правильное, я их догоняю, опять мы залегли. Опять приход, и я начинаю орать: ЦЕНЗУРА, вы меня бросили! Сейчас приползём на место, я из тебя душу выну. Мне было так обидно. Мне В. говорит: Я тебе махал! Я: Че ты мне махал? Ты мне крикни. У меня морда в земле, я вжался в эту землю, ничего не вижу. Не вздумай больше так поступать.
Ну, и поползли мы дальше, всё в принципе шло нормально. Ползём-ползём и вдруг я чувствую запах. Ну, запах такой, нехороший. Пригляделся, а впереди меня там коровка сходила, лепешку отложила, и кто-то из наших по этой лепешке прополз. И там такой след от этого навоза и меня начинает разбирать смех. Хохлы стреляют, а у меня в памяти фильм «Максим Перепелица», где они в разведку пошли. Там Ёжик – парень, с кем Максим пошёл, в грязь попал. И командир слышит смех Перепелицы и спрашивает: Что у Вас произошло? Максим: Да Ёжик утонул.
А тут кто-то из наших в коровью лепешку залез. И я про себя: Я поэтому не поползу. Не был готов ползти по ЦЕНЗУРА и начинаю забирать вправо. М.: Ты чего? Очумел? Может заминировано, лепестки. Я: Поэтому не торопись ползти за мной, дождись, когда я проползу нормально. Если хочешь ползти по ЦЕНЗУРА, вперёд, флаг тебе в руки.
Взял я правее, где-то метров через 10, как только трава стала от дерьма чистая, я опять вернулся, на «трассу», проложенную впереди ползущими. М. и остальные ребята повторили этот манёвр. Подползаем к какому-то кусту, там Т. и В. Где Д.? Они говорят, что они там у моста в лесопосадке. Сейчас мы туда ныряем. Мы собрались и в эту лесопосадку прыгнули.
А там лесопосадка. В ней овраг и в этом овраге бетонный желоб. Он вдоль дороги шел, видимо для водоотвода. И вот у нас задача была выбраться по этому склону на дорогу и штурмануть мост. Может быть, можно было пройти и через речку, она такая узкая, Бахмутка что ли называется. Но она вся заросшая, и у нас не было никакой гарантии о том, что там не заминировано, растяжки или могли напороться на фишку.
А в результате там фишка и оказалась. Ну и мы по склону поднимаемся повыше к этой дороге. Приготовились, проверили всё у себя и Д. командует: Парни, вперёд! Выпрыгнули мы на эту дорогу и рванули к мосту. До моста, наверное, метров 10 было. Бежим, вот честно говорю, вообще нет страха, ничего, видимо на таком адреналине, что плевать на всё. Вот у тебя есть цель – мост, а что там будет, ну, неизвестно.
И тут по нам ударил пулемёт. Как в последствии оказалось, это был Ремингтон. Как пошел он там сечь. Д.: Парни, в укрытие! Мы опять на этот склон. Д.: Есть кто 300? Нет, никого. А пулемет продолжает работать. И вот он огонь перенёс на эту лесопосадку и Д. кричит: Прыгаем в желоб! А я чуть дальше был от всех, и пацаны в желоб прыгнули и самый ближний ко мне В. И парни лежат в этом желобе, вытянулись, а перед В. какая-то ерунда валялась, накрытая в черном целлофане.
Я подскакиваю, ногой этот целлофан отбрасываю. В. такой: Ты чего?! ЦЕНЗУРА?! Там мина может быть! Но, уже было как-то до лампочки. Отшвырнул его, прыгнул в этот желоб. Лежу на спине, руки на груди сложил и наверх смотрю, а там через листву, через веточки небо синее, солнце тёплое, и пулемёт работает.
И он очередями, как букву Z вычерчивает. Ты лежишь, наверх смотришь, а на тебя листики падают. Веточки, а очередь ниже, ниже и ниже. Мне потом как-то ребята сбросили песню Митяева, называется «В осеннем парке». Я её когда слушаю…., у меня штурм этого моста и этой лесопосадки… Очереди ниже, ниже и становится понятно, что этот желоб станет нашей могилой.
Д.: Парни, выбираемся и прыгаем на противоположный склон. Мы выскочили, буквально пару метров и пули по бетону, как пошли в разнос. Мы на противоположный склон, я впереди всех оказался. Передо мной дерево, как рогатка. Залегли. И, вдруг, я метрах в 50 вижу какие-то тела, движение и оттуда очередь. Я кричу: Контакт! И тоже стал туда пулять.
А мы лежим на склоне, как очередь в магазине друг за другом. Там парни тоже начали поддерживать меня, те, кто рядышком был. Я Д. кричу: Давай, надо давать ребусы нашей арте. Пусть они накрывают этот пулемёт и вот этих ЦЕНЗУРА. Иначе нас тут всех положат.
Быстро определились, что, куда, какие координаты и сидим, ждём. Хохлы замолчали. То ли завалили мы их, то ли чего, но оттуда больше стрелкотни не было и движения никакого не было. И проходит минут 5, и я Д. говорю: Что-то долго всё идёт. Сейчас хохлы нас быстрее накроют, чем наши подавят этот пулемёт. И потом: Д.! Он: Да, Каспер? Я тебя слушаю. Я: Я очень горд и счастлив, что познакомился с тобой.
То есть такая незамысловатая шутка, но смеялись все. И Д.: Каспер, я тоже рад, что я с тобой. И в это время по нам прилёты. Врезали по нам из АГСа. Я пацанам сзади К. и В.: Парни, я держу перед собой и держу левый фланг, где мост и дорога. Вы по склону чуть поднимитесь и смотрите за тем, чтобы к нам справа не прошли.
Всё, пацаны полезли и, вдруг, очередной приход, и К. кричит: В. 200й в голову! Я вот прям чувствую, что мне что-то за спину сползает так медленно-медленно и очень-очень близко. И это что-то сползло и прям у меня за спиной. Голову начинаю поворачивать и понимаю, что это тело В. ЦЕНЗУРА. А я с ним утром из одного котелка кофе пил.
И тут эти хохлы огонь перенесли на нашу лесопосадку, пошли у нас разрывы и Д. скомандовал: оттягиваемся назад! Мы выскочили из этой лесопосадки. Команда «Окапываться!». И там получилось как? Я быстро бухнулся на колени, заработал лопатой. А там несколько ребят, их человека 4, они от меня метрах в 3 стояли, что-то начали обсуждать. И в это время приход. В результате получилось: Дико заорал М. Я голову поворачиваю, а они все четверо лежат на земле. У М. прилетело в руку, причем я четко, отчетливо помню, что у него, где плечо и рука висит на коже. Ты видишь эту ЦЕНЗУРА все. Кричащий М.
Я когда туда шел, не представлял, как себя поведу, когда рядом будет раненый. Не то, что я не знал, что делать. Просто как я отреагирую на ЦЕНЗУРА? И тут выяснилось, что твоему мозгу до лампочки эта плоть. Ты смотришь на это просто, как на кусок мяса из Мираторга или курицу из Пятеленки.
К М. быстро подскочили, жгутом перетянули, обезбол, лубок сделали, перемотали и в результате, всё, надо эвакуировать. А эвакуировать надо всех четверых. Потащили М., пацан был у нас, по-моему, из Башкирии, позывной О., ему осколок в голеностоп прилетел. И Д.: Давайте их тащите, а мы будем тут окапываться.
И мы их потащили. Мне О.: Каспер, ты меня не бросай. Я: Куда я тебя брошу? Вышли мы к дороге, там было раскидистое дерево. Подтащили ребят туда, вызвали группу эвакуации. Парни пришли. Ну, их как группа, два человека. Они сначала М. забрали. Потом вернулись, забрали О., кто-то своим ходом ушел. А мимо меня В. потом прошел, прилетело ему и З.
Я остался там один. Короче говоря, надо выдвигаться, возвращаться к своим. Побежал я перебежками, там такое деревцо. И вот я под это деревцо нырнул. А оно, видимо, недавно посаженное, там грунт просел. И я туда залёг, полежал, вроде стрелкотня закончилась. Я только хочу сделать рывок оттуда и такой выстрел, и пуля «пиу». Я залег и в мозгах: Это что за ерунда?
Опять решил дёрнуться, опять пуля. Я вокруг этого дерева обмотался и думаю: Ну, по-моему меня снайпер выцепил. Тут заработала рация, вышел на меня С.: Что у тебя там? По тебе стреляют? Я: Да, по мне. Он: Никуда не дёргайся, окапывайся. Находись там. Я ему: Так надо двигаться, там Д. и, по-моему, Ф. остались. Он: Окапывайся и не дёргайся никуда!
Честно, как окапываться? Там это деревце маленькое, прождал я минут 40 и подумал, что надо вернуться к большому дереву. Вроде выстрелов больше нет. Я рывком обратно к большому дереву. Рванул, тишина да вообще как-то всё затихло.
Тут приходит парень, он из отделения С. позывной М. Мы с ним сидим, ну, че делать будем? Давай будем выдвигаться, там Д. и Ф., нужно парням помогать. Он согласился. Мы пошли с ним по дороге. А там еще как получилось - я рванул в какие-то кусты и М.: Каспер, ты че? Обалдел?! Я: А что? М.: Не сюда, там хохлы. Думаю, ну все, у меня топографический кретинизм наступил.
Вернулся, и мы пошли по дороге. Идём и видим, там на этой дороге два окопа. В одной С. с П., в другом В.. И в это время хохлы открыли огонь. Я у В. спрашиваю: Пустишь? В.: Прыгай. А за это время какой окоп отроешь? Он не глубокий, глубина сантиметров 40. М. прыгнул к С. с. П., а я к В. И вот мы сидим, я так ноги расставил, В. свои ноги между моими, и мы так телами склонились друг к другу, прикрылись.
Причем вот эта каска, в которой я бегал, это была каска В. Он себе потом другую взял, а эту сдал старшине, а тот дал мне её. Короче, я в каске В. И вот мы лежим, всякая фигня по нам летит, по каске что-то стучит. Я, раз, глаза скосил и вижу, идут М., с которым я пришел сюда, и тащит С., к которому он прыгнул в окоп. У С. всё лицо в крови, причем он тащит, не пригибаясь, не прикрываясь, ничего.
Они проходят и секунд через 30 С. вызывает меня по рации: Каспер, сходи на ту точку, где я был. Я.: C., зачем? А там хохлы пуляют, вообще труба. Он: Я тебя прошу, сходи. Я: Ладно, я понял. Я В. говорю: Я пополз, а ты тут смотри.
Окоп С. был, наверное, метрах в 15. Пополз, вижу, а там П. лежит. У него в плечо, в бок и в ногу. Я кричу В.: Давай ползи сюда, П. раненый, мне его не дотащить. В. подполз, мы его осмотрели, перетянули ногу, руку, сделали обезбол, бочину перемотали. Я смотрю, валяются радейки. Я их к себе забросал в мародерку, и мы поползли.
А П. парень здоровый, пловец с Черного моря, под соточку весит. Хотя, если честно смотреть, вот все штурмовики ребятки такие, там здоровых, крупных нет. Если высокий, то он худой, жилистый. А так ребята чуть ниже 170, жилистые.
Уже после войны, я в госпиталь привёз гуманитарку, продукты питания. Со мной поехал сценарист один посмотреть. И вот привезли, ребята раненые выскочили, такие маленькие, согбенные, начали машину разгружать.
Я поворачиваюсь к Денису (сценарист), а он смотрит, у него глаза округлились. Я ему: Что, дружище? Это не герои Крита и Нарвика? Он: Нет. Я: Вот эти парни являются грозой всех этих нацистов, ССО, ДРГ и наёмников. Это их и ночной и дневной кошмар. А там ребятки такие, вот во двор выйдешь, а там сидят парни, Козла забивают или горланят с банкой пива. А вот эти парни, да, это вот штурмовики. Я бы сказал, что штурма – это соль армии нашей.
Я ничего не могу сказать про другие рода войск, да, воюют. Но вот эти ребята, что у нас в компании, что в морпехах, что в десантуре. Идут первыми и уходят последними, если уходят. И крушат их Калаша, из гаубиц, танками и Хаймарс прилетает, а они, парни, всё идут и идут. Я надеюсь, что может быть придёт время и будет День Штурмовика. Просто парни достойные.
Тащим мы П. В. 48, мне 55, хохлы обстреливать начали. Ты правый локоть выбрасываешь вперед, левой подтаскиваешь П., он тяжеленный. Ты свой автомат тащишь, плюс спальник. Хорошо, что он на спине лежит и здоровой ногой помогает нам ползти. А ползём, чуть ли не за былинку прячемся, в какие-то следы от машин. Прям втискиваешься в эту землю.
И прилетают то миномёты, то СПГ, то какая-то немецкая зараза, которая в воздухе взрывается и всё в воздухе засыпает осколками. А получается, что дорога на такой возвышенности и нам видно откуда огонь ведётся. Мы вышли на штаб, тащим П. и ребусы даём откуда кто и что стреляет. И тут меня В. толкает: Посмотри.
Я голову поворачиваю, а там за речкой склон такой лесистый, густо поросший лесом. Стоит джип, с ярко включенными фарами, и у него фонари еще на кабине. И всё это включенное. Всё это выглядит ненормально. День, солнце и стоит вот эта машина.
Мы наших вызвали, по рации передали, там связались с оператором БПЛА. Тот летает и говорит, что не видит. Я ему: Ну, ты нас видишь? Он: Да, вижу, ползёте. Вот от нас такое-то направление удаление и азимут. Он: Ну, она стоит, вам видно, а мне сверху нет.
Ползём дальше. Вот честно говорю, у меня наступил такой момент, что я понял, всё, больше ни одного движения сделать не могу. Знакомое ощущение, я греблей занимался, байдарочник. Вот ты когда финишируешь, и у тебя за метров 50 от финиша наступает такая точка, когда ты не то, что мозг, у тебя морально-волевые отключаются и тело не готово работать. Ты буквально на зубах, просто команду даешь, у тебя руки сами по себе на автопилоте продолжают грести.
А тут я понимаю, что я реально вымотался. Для меня было, наверно, в тот момент легче умереть. Я по рации связался с нашими: Парни, я всё. Я устал. Мне: Ползи, вышлем помощь, надо тащить. Мы: Поняли. Сейчас передохнём, поползём. Ну, вроде опять включился, всё, лезу.
И тут П. попросил попить. А у нас ни воды, ничего: Извини, брат, ничем помочь не можем. И вдруг я вижу, впереди мародёрка лежит и к ней игрушка мягкая приторочена. Я понимаю, что эта мародерка командира М. Я видел, как он туда полторашку клал наполовину заполненную водой.
П., всё нормально, живем! И мы с В. подтягиваем этот рюкзак, находим полторашку, достаём, П. поим. Уже как-то полегче стало.
Почему я эту мягкую игрушку не взял? Да, черт его знает. Копошиться на этой дороге, когда вокруг тебя всё пуляет, летает, честно говоря, было не до этого. Я у командира потом прощения попросил: Вот видел, да, не забрали мы, не до этого было. А ему эту игрушку дочка подарила – Сашенька.
Полезли мы дальше. Ползём. Тут нам говорят: Парни, будьте осторожны, сейчас начнётся артобстрел. А нам этот артобстрел уже до лампочки, он у нас не прекращался. Потом еще одна информация – летит вертушка и нужно быть готовым к ракетному удару. Я В. говорю: Ну, нам сейчас и вертолёта не хватало. Мы с тобой сейчас, как в кино окажемся.
Ну, да, прилетела эта ЦЕНЗУРА, откуда-то со стороны Бахмута, врезала. Куда-то улетело, но по нам точно не попало. И тут В. говорит: Каспер, посмотри вперед. А там впереди перекрёсток. И вот хохлы на этом перекрёстке две-три мины положили в одну воронку.
И В. говорит: Ты понимаешь, они нам показывают, что мы это не проскочим? А перед этим перекрёстком, ну, метров в 30-50 перед перекрёстком, было дерево, точка, куда мы раненых стаскивали. Я В. говорю: Сейчас доползаем, передохнём. У меня идея есть одна.
Уже смеркаться начало. Когда мы ползли, я к доктору обращался насчет помощи, он: Всё нормально. К тебе вышли Я. и М. Я говорю раненому П.: Всё нормально. Живём. Нам сейчас помогут. Продолжаем ползти, минут через 5 заработала рация, вышел на связь доктор: Каспер, помощи не будет, ребят накрыло. Выбирайтесь сами.
Как-будто кувалдой вдарило по башке. Пацанов попросили, они пошли на помощь, в результате такая ерунда получилась. В общем подползли мы к дереву, спрятались, чуток отлежались, П. попоили, а смеркается уже. И я спальник расстилаю и говорю: Сейчас мы тебя в спальник переложим, застегнём и мы побежим. Ты можешь ругаться, плакать, обзывать нас. Но самое главное – лежи спокойно. Не дергайся. Мы тебя вытащим.
В. говорит: Ты думаешь мы успеем пробежать? Я: Сейчас уже смеркается. То мы ползли, а тут мы побежим. В.: Лады. Договорились.
Засунули мы П. в спальник, застегнули, взяли за верхние проушины и кааак рванули мы с В. Я Так давно не бегал. Мы как две лани неслись. Проскочили этот перекрёсток. Проскочили сзади «бах», прилёт. Этот черт положил прямо в воронку. А впереди за перекрёстком метров 25 такой куст раскидистый. И мы к этому кусту подскакиваем, а там 8 наших ребят из другого отделения.
Они П. подхватывают, у них носилки, а мы с В. валимся на землю. Нас сразу как взяло и подрубило. Мы лежим, друг на друга смотрим. Руки-ноги ходуном, нас трясло так, как у человека с ознобом. Нас такая дрожь била. Я ребятам говорю: Парни, мы не сможем вам сейчас помочь, нам бы себя поднять. Пацаны спальник переложили на мягкие носилки. Мы поднялись и пошли.
Прошли метров 10-15 и нам хохлы последнее «прощай» дали из АГСа. Не знаю кто, чем думал, раненого П. просто в придорожную канаву, и мы все вдесятером валимся на него. Как мы его не раздавили, представить не могу. А с другой стороны, что думают люди, когда тащат раненого и своим телом его прикрывают.
Ну, в общем протащили мы П., выбираемся к точке, где мы ночь провели. Я смотрю на земле лежит Я., мёртвый. А мне говорят, что М. ЦЕНЗУРА (парни, что вышли на помощь, но не дошли прим. Автора). Я подхожу к окопам, а вот эти вот окопы, что широкие, там еще два тела лежит. А это кто? А они говорят – это К. и П.
Там как получилось. Их накрыло, те кто прыгнул в наши окопы, они узкие, тем вообще ничего. А парни прыгнули в широкие, им прилетело.
Тут подошел доктор наш, принял раненого П., обиходил. Тут еще ребята подошли, и мы вышли на ту точку, где были наши личные вещи. Темно, хоть глаз выколи. П. потащила эвакуация, а мы с В. стали собирать наши вещи и спальники. Надо было выдвигаться к Д. на помощь. Тут приходит Х.: А вы чем тут занимаетесь? Мы: Да вот вещи собираем, рюкзаки, спальники, Бк, сухпаи, воду и пойдем к Д. Он такой: Вы ЦЕНЗУРА?! Куда вы пойдёте?!
А мы как две сомнамбулы ходим. У меня периодически шум в ушах, хочется на колени упасть, два пальца в рот засунуть. Все кругом идет. Х. говорит: Вы мне там нафиг не нужны! Я вас скорее сам на этом переходе обнулю, чтобы вы не мешали. И он по рации связывается со штабом с командиром взвода: Я тебе присылаю двоих, они никакие. Они контуженные. Их надо отправлять.
Мы с В. ему говорим, что куда нас отправлять? Вы будете выдвигаться и заблудитесь. Мы с вами пойдём. Он: Нет, там одна дорога. Не переживайте, топайте по дороге в штаб, там примерно 700 метров и ждите эвакуации. Нас комвзода встретил, ребята чай поставили, подъехала капля. Выгрузилось оттуда отделение, оно как раз должно было идти на помощь к Д.
На меня там наехали почему я только радейки принёс, а гаджеты не забрал. Вы себе это как представляете? У меня времени не было смотреть. Откуда я знал, что там еще в вещах гаджеты лежат. А вообще к рациям и гаджетам там отношение такое, скажем так, если их прощелкали, то возникают сложности. Приезжают специалисты, происходит перепрошивка. Происходит тяжелая, нудная, нехорошая вещь. А может случится много нехорошего от хохлов, если они к ним в руки попали.
Поэтому рации и гаджеты вперёд людей вытаскивались. А тут я увидел пару раций, а гаджеты я не видел, а тут на меня наехали. У ребят был ноутбук к интернету, и они говорят, что у нас ЦЕНЗУРА То есть какая-то ЦЕНЗУРА идет. У меня бошка болит, а тут какие-то новости гадские. А в результате вот эта группа, которая вышла к Х. и пошла к Д., она заблудилась.
А там на этой точке я встретил пацана со своего призыва. Он молодой, не то 20, не то 25 лет, а он замкомвзвода разведки. Такой пацан отмороженный, первый раз заходил с Ахматом, месяца два повоевал, вышел и в компанию пошел. Ну, парень боевой, да, но нехорошо у него в жизни сложилось, рано всё. Я спрашиваю: Ты меня помнишь? Он: Нет. Ну, ладно, помнишь не помнишь, дело такое…
Тут подъехала машина, нас посадили, командир взвода сел. В кузов прыгнул медик с позывным К. на каком-то перекрёстке он спрыгивает, открывает кабину, и командир говорит ему: Будешь в штабе ШО, скажи – Арта не работала. Закрыл дверь и пошел.
Мы такие сидим с В., друг на друга смотрим, вспоминаем денёчек наш без арты, без всего. Да, арта не работала и не реагировала на наши ребусы, ничего. Вообще непонятно было, что происходит. Нас подвезли на Углегорскую, сказали сбрасывать вещи, автомат, повезут нас в больницу. А из больницы нас отправили еще дальше в тыл в Дебальцево. И вот в 2 часа ночи я и В. попали в Дебальцево. Читать продолжение тут
Читать часть 1 интервью с Каспером
Поддержать автора и развитие канала можно тут👇👇👇
2200 7004 5079 2451 Тинькофф.
Буду благодарен за поддержку блога в любом удобном для Вас формате – лайки, комментарии, репосты, рекомендации канала своим друзьям или материальный вклад.
Подписывайтесь на мой телеграм-канал и читайте интервью без ЦЕНЗУРЫ.
Читайте другие мои статьи:
«А не ошибка ли всё это?". Психологическое состояние бойца в зоне СВО Часть 2. Учебка