Закрываю глаза и вновь вижу изуродованную взрывами и гусеницами дорогу. И хочется сказать тем, кто пройдет скоро по этой дороге к дому: «Ребята, будьте осторожны! Мы ждем вас. Не только матери и подруги, родные и близкие — страна с нетерпением ждет вашего возвращения!»
Тексты тогдашних репортажей намеренно лишены претензий на «художественность» - их ценность в том, что они передают документ времени. Это позволяет представить трагический и героический период в истории Афганистана и Советского Союза. К сожалению память стирает у нынешнего поколения быстротекущее время.
Статья опубликована в газете ПРАВДА четверг, 28 апреля 1988 года:
Дорога к дому
И сейчас отчётливо, до мельчайших подробностей вижу эту когда-то прекрасную, а теперь разбитую, на больших участках превращённую в стиральную доску, бетонную с многочисленными воронками от мин и фугасов дорогу из Кушки в Кандагар. Скоро, теперь уже совсем скоро пройдут колонны с нашими ребятами на броне в последний раз в сторону Кушки.
Мне довелось проехать по этой дороге в конце прошлого лета. Шли мы в Кандагар пятеро суток. И всюду, куда приезжали,— и среди афганцев, и среди наших воинов — возникали разговоры о выводе советских войск... В Женеве продолжались трудные переговоры. Условия для возвращения наших солдат домой только вызревали. И все еще было впереди...
Разбудила меня пронзительно-долгая сирена: вдоль г-образного строя машин на тихой скорости шел дежурный КрАЗ с включенной сиреной — так у наших военных водителей в Афганистане играют подъем. Часы показывали 4 часа 30 минут.
Накануне на инструктаже подполковник В. Шубан дал нашей колонне «зеленую улицу», — выпустил первой рано утром, когда движение на дороге только еще начинается. Правда, предупредил, что в районе Голомеха воздушной разведкой обнаружено 150 свежевырытых окопов — видимо, готовилась засада. Однако никто на это не обратил внимания—вчера мы прошли каких-то 250 километров, прошли спокойно, без выстрелов, но меня ломала страшная усталость: горело обожженное солнцем лицо, болела спина, руки, хотелось одного — смыть противную пыль, напиться холодной воды и укрыться хотя бы в палатке от проклятого, жалящего раскаленными песчинками «афганца».
Диспетчерский пункт, на котором колонны пережидают, когда закрывается движение на дорогах, а наши ребята приводят в порядок технику и, естественно, отдыхают после трудных, опасных переходов, представлял собой огороженный колючей проволокой гектар разбитой пыльной земли. И всё —даже умывальника нет, скамейки обыкновенной... К вечеру «афганец» усилился — машины, люди угадывались в белой пыли силуэтами, как в хорошую вьюгу.
Так потом и было до самого Кандагара — зной, пыль, ветер, лишь остовы сожженных «наливников» напоминали о том, что идет война. От тех, кто сидел за рулем, эта пустая однообразная дорога требовала нечеловеческого напряжения — любая тряпка, палка, валяющаяся на дороге, могла взорваться под колесом миной или фугасом. Об этом напоминали частые воронки на бетонном полотне.
Когда проезжали кишлаки или городки, пытался уловить по поведению людей происшедшие в стране перемены. В глаза бросалось: меньше оставалось брошенных на произвол участков земли — видно, беженцы вернулись. Мальчишки — стоило колонне остановиться в населенном пункте — окружали наших воинов плотным кольцом, вначале приветливо улыбались, потом испытывали разочарование, так как торговые сделки не получались. Однако очень многое говорило о том, как устали эти люди от войны...
В Адраскане где мне приходилось бывать и раньше, никого из знакомых не встретилось: другие люди работали в партийных органах и в ХАДе. Ничего не удалось узнать об инженере Абдугариме, с которым мы познакомились, когда он только что перешел с пятью сотнями людей на сторону революции. Даже дукан с надписью у входа «Ибрагим — самый честный коммерсант в мире» исчез бесследно.
Везде были новые люди, а разговоры с ними — совсем иные. В вопросах, репликах угадывалась глубокая тревога, которую испытывали многие афганские товарищи — партийцы и военные, то есть те, кто активно сражался против контрреволюции: что будет с ними, когда мы уйдем? Некоторые спрашивали открыто: «Правда, достигнута договоренность, что Советский Союз согласен принять 500 тысяч афганских беженцев?» Не знаю, отвечал, об этом ничего не слышал.
Да, мне пришлось тут повидать всякого. Видел сожженные школы и мечети, взорванные мосты, разрушенные кишлаки, обезлюдевшие городские развалины — у антиправительственных группировок никогда не было недостатка в ракетах. Видел осиротевших детей и матерей, потерявших своих детей...
Но я видел и другое: новые школы и больницы, новые жилые районы, возведенные с братским участием советских людей, видел колонны советских машин, которые доставляли грузы безвозмездной помощи нашего народа народу афганскому, видел красивых девушек, сбросивших чадру. Хотя не исключаю, что мины, стычки с отдельными бандами могут произойти на этой дороге, по которой мы будем возвращаться домой. Известно, например, что в отрядах контрреволюции накапливается арсенал противотанковых ракет (по некоторым сведениям, их уже более 300), которые, кажется, против нас пока еще не применялись. Лидеры "Альянса семи" — оппозиционных партий, которые вынашивают планы монополизировать власть в стране, создав свое «переходное правительство», призывают и сейчас непримиримо— до «полной победы» — продолжать необъявленную войну против собственного народа.
Чем ближе к Кандагару, тем решительнее заявляла о себе война. В одном месте, где дорога, втягиваясь в горы, делает большую петлю (очень удобное место для засады), увидели следы жестокого боя недельной давности, а на выезде из этой западни на самом высоком месте поднялись над дорогой пять каменных, краснозвёздных обелисков. Машины проезжали мимо них на самой малой скорости с включенными сиренами. Мы помним, всегда будем помнить о тех, кто, выполняя интернациональный долг, отдал свою жизнь.
Вспоминаю «экипаж трех Сергеев» бронетранспортера: волгарей-земляков механика-водителя Сергея Коновалова и старшего радиотелефониста Сергея Оглезнева, пулеметчика, если память не изменяет, кубанца Сергея Коновалова. Сероглазые, с облупленными носами и выгоревшими под жарким афганским солнцем бровями, с большими, твердыми крестьянскими руками — такие надежные русские ребята.
Все трое — сельские механизаторы широкого профиля, работали до Афганистана трактористами и комбайнерами. У Сережи Оглезнева семья живет в селе Волгоградке: отец, Константин Андреевич — механизатор, старший брат, Станислав — агроном, мать, Евдокия Николаевна — сторож, сам он призван в армию с третьего курса сельскохозяйственного техникума; Сережу Коновалова воспитывал с пяти лет без матери отец Иван Владимирович — в колхозных мастерских, в кабине трактора...
А теперь вот глотают едкую афганскую пыль. Кандагар, Кабул, Герат...— исколесили в сопровождении колонн почти весь Афганистан. Доставляли в горные кишлаки продовольствие, надо было — поднималась под огнем в атаки, рискуя собой, спасая своих товарищей... Многое увидели, многое испытали они на себе, а главное жгучую боль при виде умирающих на этих трудных дорогах своих сверстников.
Они и сами попадали в засады. Однажды подорвались на мине ("хорошо задним колесом"). Каждый из них мог оказаться на месте тех, кому не повезло - сделать последний вздох на этой дороге под знойным солнцем. Ребята не скрывали: нет, они, конечно, здесь будут столько, сколько потребуется, но... если бы сменить рукояти крупнокалиберного пулемета на штурвал комбайна — ох, как бы они поработали сейчас!
...Закрою глаза и вновь вижу изуродованную взрывами и гусеницами дорогу. И хочется сказать кем, кто пройдет скоро по этой дороге к дому: «Ребята, будьте осторожны! Мы ждем вас. Не только матери и подруги, родные и близкие — страна с нетерпением ждет вашего возвращения!»
Об этом - тысячи писем на редакционном столе.
Вот одно из них. Его написал рабочий-строитель из Майкопа Рамазан Андрухаев, дядя которого — Герой Советского Союза —погиб в 1941 году. Написал еще тогда, когда не были подписаны в Женеве соответствующие документы.
«..Хочу высказать, — пишет он,— свое мнение, мнение не очень просвещенного в этом деле человека. Я про Афганистан и Заявление Генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева по Афганистану от 8 февраля 1988 года. Должен сказать, что его заявление меня воодушевило и вселило надежду на скорейшее урегулирование этого вопроса и что скоро наши дети вернутся оттуда. Большое спасибо за его заявление! Думаю, всем нам надо пересмотреть свои взгляды и, как учит партия, настало время решать государственные и международные дела политическим путем.
..Я знал матерей, которые не спали ночами, потому что сыновья служили в Афганистане. Видел молодых ребят, которые вернулись из Афганистана инвалидами. Им ведь очень трудно...
Вот почему я за скорейший вывод советских солдат из Афганистана, за то, чтобы они получали награды за трудовую доблесть и подвиг у себя дома.
Уверен, что вывод советских солдат из Афганистана поднимет нарастающий интерес к нашему государству и уважение к нашей партии и правительству у народов мира, а наш народ будет очень благодарен нашему правительству и с еще большей анергией будет бороться за перестройку в стране...».
... От Кушки до Кандагара (около 750 километров) мы шли пятеро суток. И было обидно, когда в 20 километрах от города колонну оставили еще на одну ночевку в пустыне. Как потом узнали, в Кандагаре и его окрестностях шли бои, и пройти колонной через город было рискованно.
Ночью высоко над нами пролетели вертолеты, а через некоторое время откуда-то из темноты доносились глухие разрывы.
Не скажу точно, где сейчас все те, с кем свело меня прошлое лето в Афганистане. Знаю одно: они с удовлетворением воспринимают урегулирование проблем вокруг Аф ганистана. Ждет наших солдат дорога к дому... (Полковник П. СТУДЕНИКИН. (Спец. корр. «Правды»),
Несмотря на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Фондом Президентских грантов, мы продолжаем публикации проекта "Афганистан - наша боль". Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "ПРАВДА". Просим читать и невольно ловить переплетение времён, судеб, характеров. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.