– У нас государство рабочих и крестьян, – говорит государство.
– А как же, – отвечает народ, – естественно!
– И отвинчивает, откручивает, отламывает (с).
Попалась как-то на глаза уже давняя публикация в "Комсомольской правде". Процитирую кусочек:
Мы были молодые, неопытные, и довольно бескорыстные, поэтому не воровали. Но те грузчики, которые работали в штате, с пустыми руками не уходили никогда. Как был отлажен процесс, мы увидели своими глазами, когда нас позвали в бригаду - нужно было много людей, чтобы быстро разгрузить рефрижераторную мехсекцию с сыром. Сыра тогда мы в магазинах не видели уже лет десять (шел 1984 год, июль). По итогам разгрузки каждому, в том числе и нам с корешем, кроме заработанных денег дали по половине головки сыра - это примерно 3,5 кг. Нас распирала гордость - подумать только: такой дефицит домой принесли! И никто особо не задумывался, что это было самое настоящее воровство! Реальная «уголовка», за такое даже могли посадить. Но, так как воровали тотально около 95% работающих советских граждан, то сажали только единицы: либо в качестве показательных акций, либо для того, чтобы освободить "хлебное место" для "своих".
Мне могут возразить: подумаешь, ну взял человек немного - государство богатое, не обеднеет. Например, велик ли убыток, если медсестра взяла рулон бинта с работы? Да, на первый взгляд, урон не большой. Но дело в том, что медсестра брала эти бинты регулярно, и не по одной штуке, а по 2-3 в смену, и за год выходит сотни две три бинтов. И сколько таких медсестер было в СССР?
Сотни тысяч! Вот и прикиньте объёмы.
Так оно и было, подтверждаю. Но только по роду своей профессиональной деятельности я не только это видел, но и понимал, что
Советское законодательство того периода воровство поощряло.
Правда, только мелкое. За крупное и расстрелять могли. Но то уже не банальная кража, а хищение в особо крупных размерах. На это советской властью налагалось полное табу. Статья то подрасстрельная...
Статья 93.1. Хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах Хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах, независимо от способа хищения (статьи 89 - 93), - наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет с конфискацией имущества, со ссылкой или без таковой или смертной казнью с конфискацией имущества.
А в действовавшем тогда Уголовном Кодексе РСФСР образца 1960 года было целых две разных статьи за кражи. Это сейчас украл хоть что и хоть где - вот тебе единственная 158-ая статья УК РФ с четырьмя частями.
А тогда выбор был. Хочешь чего спереть у физлица - пойдёшь по ст.144 УК РСФСР. До пяти лет, если не рецидивист (тем от четырёх до десяти). Но если решил покуситься на государственное - то это уже ст.89 УК РСФСР. А там три части: по первой могли отмерить до трёх лет, а по третьей - от пяти до пятнадцати с конфискацией.
При этом существовал один, но ооочень большой нюанс. У частника можно было украсть хоть на три рубля и по 144-й сесть в тюрьму. Ибо каждый потерпевший сам определял значительность (или малозначительность) причинённого ему ущерба.
А вот с государственным имуществом было по-другому. Статья 89 начиналась с ущерба более 50 рублей. А что в СССР стоило таких денег? Помнится, взрослый велосипед пензенского производства стоил 52 рубля, т.е. стырить его с завода, склада или магазина и попасться - это 89-ая. А если спереть подростковый велик "Кама" (37 рублей), то это всего лишь мелкое хищение. На первый раз (если попадёшься) - штраф рублей тридцать и проработка на профсоюзном (партийном, комсомольском - нужное подчеркнуть) собрании коллектива. И можно было второй раз попасться с тем же результатом, а вот на третий...
Этому в УК РСФСР посвящалась статья 96 "Мелкое хищение государственного или общественного имущества":
Мелкое хищение государственного или общественного имущества путем кражи, мошенничества, присвоения, растраты или злоупотребления служебным положением, совершенное лицом, которое уже подвергалось мерам общественного воздействия за мелкое хищение или хотя и не подвергалось таким мерам, но совершало мелкие хищения более двух раз, а равно совершенное лицом, к которому по обстоятельствам дела меры общественного воздействия не могут быть применены, -
наказывается лишением свободы на срок до одного года или исправительными работами на тот же срок.
Вроде гипотетически можно на целый год присесть. Но это каким же нужно быть неудачником, чтобы умудриться попасться на мелком хищении аж три раза. Таких криворуких никто и не жалел. К тому же не все тащили крупные и заметные предметы типа велосипедов. Всякие водопроводные краны, болты, гвозди, бинты, или те же казённые рабочие рукавицы легко прятались под одеждой либо просто перебрасывались через забор, а потом подбирались.
И вообще, контингент осужденных по 96-й статье на практике состоял исключительно из деклассированного элемента, носившего тогда аббревиатуру БОМЖИР (без определённого места жительства и работы). Такие воровали каждый день просто потому, что человеческий организм нуждается в пище, а они как раз и соответствовали пункту
"...а равно совершенное лицом, к которому по обстоятельствам дела меры общественного воздействия не могут быть применены"
Действительно, какие такие меры "общественного воздействия" можно применить к человеку, скитающемуся по подвалам и чердакам. Только в колонию на год, где он хотя бы пайком это время будет обеспечен. Все остальные неудачники, имеющие дом и кров, сумевшие трижды совершить мелкое хищение общенародной собственности и на этом попасться, отделывались наказанием, не связанным с лишением свободы.
Так что автор статьи в КП, упомянутой в начале, напрасно переживал об уголовной ответственности за обращение в личную собственность куска общего социалистического сыра. Ведь 3,5 кг стоили сильно меньше 50 рублей, кушайте на доброе здоровье.
В общем, кто с чем работал, тот тем и владел. Всё ж вокруг колхозное?
Собственность социалистическая - то есть ничья конкретно.
Именно поэтому имел место парадокс социализма - в магазинах ничего не было, а холодильники у всех полные. И не только холодильники. Ведь если один ворует колбасу, другой тащит сливочное масло, третий шпроты (да-да, эта гадость тоже была в дефиците!), а четвёртый - стройматериалы, то естественным образом происходил обмен между всеми ими. На заре капитализма это стали именовать бартером.
Короче, без блата и бартера в Советском Союзе обойтись было невозможно.
Не на пустом ведь месте основана сценка из ставшего культовым фильма "Ирония судьбы", когда в ленинградской квартире Нади Женя Лукашин обнаруживает такой же мебельный гарнитур - "стенку", как у него дома. Надя рассказала, что заплатила за стенку 830 рублей и "двадцать сверху", а Лукашин сверху добавил 25.
Только таким образом - либо за доплату, либо услугой за услугу можно было получить нечто дефицитное.
Не так давно перечитывал статью о девушке, которая 60 с лишним лет тому назад в г. Куйбышеве (ныне Самара) якобы превратилась в статую. Та история случилась на масштабной вечеринке, устроенной в своём доме хозяйкой Клавдией Болонкиной по поводу возвращения её сына из тюрьмы. Обратил внимание, что размах мероприятия объяснялся высоким материальным достатком той Клавы. Ибо она работала продавцом пива. Официальный её оклад вряд ли превышал 70 рублей в масштабе цен денежной реформы 1960/61 года. Людям моего поколения понятно, что фактический доход продавщицы пива в тот период превосходил её официальную зарплату минимум в несколько раз, если не на целый порядок. Директор автозавода ЗИЛ наверняка зарабатывал меньше этой продавщицы.
Советская кинокомедия "Ты мне, я тебе" с Леонидом Куравлёвым в главной роли , снятая в 1976 году, тоже почти документальный фильм той эпохи.
Вот именно такую жизнь хочет вернуть КПРФ.
Они наивно надеются, что сами то окажутся на самом верху пищевой цепочки и смогут дальше жить, ни в чём себе не отказывая. И праздновать первого мая международный день солидарности трудящихся.
Ну и как, есть желающие вернуться обратно, в социализм?